Элина Быстрицкая: «Человек рождён для жизни…»

Нет, я не согласна с классическим афоризмом: «Человек рожден для счастья, как птица для полета». Человек рожден для жизни. И как она сложится — зависит только от него.

Многие женщины, вопреки народной мудрости, гласящей: «Не родись красивой, а родись счастливой», — все-таки убеждены, что счастье именно в красоте.

Блажен, кто верует… Можно обижаться на Бога, который что-то «недодал», на родителей, не создавших условия для «расцвета», на жизнь и прочее. Я замечала, что многие склонны винить в том, что им чего-то недостает, всех, кроме себя.

Но я тоже не очень верю, что красота человека, будь то женщина или мужчина, — это не главное, и нечего, мол, «перед зеркалом вытанцовывать».

Все в человеке взаимосвязано и взаимообусловлено. Надо не прозевать в себе самое главное! Я на своем веку встречала немало несчастных красавиц и много совершенно счастливых «дурнушек».

Вот что любопытно: некоторые роли требовали от меня, чтобы я была ослепительно красива. Зритель никогда не поверит на слово, когда по ходу действия слышит, что героиня очень красива. Он должен сам увидеть и почувствовать ее красоту. И уж тут старайся стать в глазах множества людей красавицей, загадочной, привлекательной женщиной.

Я, сыграв много ролей красивых и необычайно оригинальных женщин, так и не нашла универсальную «формулу» красоты, не постигла ее слагаемых. Хотя и поняла, что быть красивой — это нелегкое бремя.

Совсем недавно на одной из встреч со зрителями девушка, будущая актриса, со свойственной молодости прямолинейностью спросила: «Вы счастливы, Элина Авраамовна?»

Я вспомнила, как в фильме «Неоконченная повесть» мой партнер Сергей Бондарчук спрашивал меня, доктора Елизавету Максимовну Муромцеву: «Вы счастливы, доктор?» Я не помню, что ответила с экрана. А вот вопрос остался в памяти, ибо он один из главных в жизни. Мне кажется, счастье — это не постоянное состояние, скорее временное, очень короткое самочувствие. Оно приходит, когда удается что-то сделать, что было до того невозможно. Потом наступает момент осознания: впереди другие задачи. И начинается достижение уже другой цели. Когда она достигается, опять приходит уже изведанное тобой состояние. Так случалось со мной много раз.

Так счастлива ли я? Скорее да, чем нет… Но я хорошо знаю, что счастье — это мгновение. И как важно именно тогда, когда ты оказалась на вершине успеха, суметь сказать себе: это далеко не все, что тебе нужно и что ты можешь…

Надо уметь принимать жизнь такой, какая она есть. Я не гневаюсь на свою судьбу, живу, как могу. Может быть, моя жизнь несколько легче, чем у других. Есть немало людей, у которых она складывается гораздо труднее, чем у меня. Но знаю по опыту: нынешние наши беды все-таки временные. Важно держать себя в руках, не отпускать, как говорят, вожжи. Я по натуре оптимист. Многое зависит от потребностей, а они у меня невелики.

О своей физической форме я забочусь с 29 лет. Именно в том возрасте я твердо осознала, что являюсь инструментом в собственных руках и с ним надо работать. Что-то дано от Бога, что-то заложено генетически. Но можно ли полагаться только на это? Если художник берет кисть и переносит на холст свои образы, а композитор делает то же самое с помощью нотной бумаги и пера, то мою работу люди видят «вживую», она остается в их зрительной памяти. Значит, я должна иметь, в силу своих возможностей, совершенный инструмент. Это мои нервы, это мои слезы, мои улыбки, мои руки и ноги…

Я постоянно твержу своим ученицам: актриса не имеет права небрежно относиться к своей внешности. Человек устроен так, что он может развить свои достоинства, а недостатки смягчить.

Газета «Россия» попросила меня кратко сформулировать советы, как быть и оставаться красивой. Конечно, в принципе это невозможно. Что хорошо для одной женщины, то не подходит для другой. Не зря ведь говорят, что каждая женщина — это особый мир. Но какие-то общие правила, нормы назвать возможно. Они просты…

Прежде всего, не нужно злобствовать, таить вражду, выращивать в себе обиду. А наоборот, быть снисходительнее, терпимее, добрее. Это освободит от многого. Не завидовать — очень непросто, если человек к этому привык. Трудно поймать себя на том, где зависть, а где желание усовершенствоваться. Последнее — хорошо, а быть лучше, чем кто-то другой, — плохо. Надо заслужить это «лучше» своим трудом, усилиями, а не утопить кого-то.

Что касается здоровья, то я, например, утром обязательно выпиваю стакан холодной воды. По моему мнению, это промывает и очищает организм. Лучше, если это будет серебряная вода. Чтобы ее получить, нужно на время положить в стакан серебряную ложечку.

Открою один из своих главных «секретов»: я всегда хранила и берегла себя для искусства. И живу по режиму, который можно сформулировать так: не делать то, что хочется, когда это вредно. Надо свое тело держать в форме, но и душу не пачкать тоже, культивировать в себе лучшие качества, учитывая сложность своей профессии и уровень своих возможностей.

Из книги Элины Быстрицкой «Встречи под звездой надежды» Избранное

О замужестве «В молодости мне очень нравился чисто внешне Жан Марэ. Романтичный герой. Но я понимала: влюбляться в артиста — то же, что читать романы Дюма. А в жизни… Мой муж был интересный человек. С ним мне было интересно общаться, разговаривать, ходить по театрам и галереям, потом обсуждать увиденное, спорить. Своим формированием я во многом обязана ему. Сколько он помнил, сколько знал! Он любил историю… Но женщин он любил больше всего. Слишком. Хорошо, если бы я была у него одна. Это невозможно было перенести. Некоторые переносят — я не смогла…(Быстрицкая развелась после 27 лет супружеской жизни в начале 90-х — Ред.).

О разочарованиях «Я была счастлива. Может, именно в те годы я осознала, как много значит для актрисы личная жизнь. В душе я надеялась на чудо: вдруг вопреки всем медицинским диагнозам у меня появится ребенок… Но если чудеса и случаются, то только не со мной».

О круге общения «У меня есть друзья, с которыми я общаюсь ежедневно, даже несколько раз в день, с ними я советуюсь. Мой круг — это мой круг, и я никого чужого не хочу туда пускать. Это тайна. Друзьями я не обделена. У меня есть все остальное, чтобы чувствовать себя комфортно. Мои учителя, мои партнеры по сцене, по фильмам драгоценны для меня. Но, к сожалению, некоторых уже нет в живых… Я очень люблю своих учеников. Они бывают у меня, или мы ездим на природу. Когда я с ними общаюсь, мне хорошо, но частые встречи не удаются… Родители мои уже ушли. Практически близких у меня никого нет. Но в Москве мой причал…»

Воспоминания Ольги Белан

Редактор велел мне сделать с ней интервью: быстро и качественно. К заданию примешивался личный интерес: Элина Быстрицкая, тогда прима Малого театра, была наставницей его будущей жены-актрисы.

Несмотря на предварительную договоренность с главным, Быстрицкая по телефону довольно резко сказала: -У меня будет сорок две минуты. И не больше! Ну, какое интервью можно записать за 40 минут? Бла-бла на общие темы?

Обычно собеседник раскачивается только ко второму часу разговора, когда уже возникло взаимное доверие, когда уже не надо особо следить за темой и выражениями и разговор бежит сам по себе.

Элина Быстрицкая к тому времени уже раз в десятый была названа читателями журнала «Советский экран» самой красивой актрисой Советского Союза. Это красота, признанная не только зрителями, и высокими чинами, наплевала даже на национальность: Быстрицкая – еврейка, никогда этого не скрывала и псевдонимов не брала. Она даже какое-то время была членом антисемитского комитета , существовал в стране и такой, и да, много лет возглавляла федерацию художественной гимнастики.

Красота ее была ошеломляющей, это при том, что встретила она меня в спортивном костюме, с тугой повязкой на голове, без грамма косметики. И лет ей исполнялось уже далеко за 50. С ней не хотелось даже говорить. Ею хотелось только любоваться.

И вот такая красота, представьте, не была счастлива ни в личной, ни в актерской жизни. В кино она сыграла от силы три заметных роли – да, среди них Аксинья в «Тихом Доне», но на этом ее кинобиография в сущности закончилась.

А в театре? Она рассказывала, как ходила и выпрашивала роли, как знаменитую Глафиру в «Волках и овцах» ей дали только после того, как позвонила сама Фурцева – министр культуры любила Аксинью.

Да и Аксинью она выпросила, вымолила, режиссер уже утвердил другую актрису. Она примчалась на Мосфильм и фурией влетела в кабинет Герасимова. И тут ей повезло: у Сергея Апполинарьевича в этот момент сидел сам Шолохов. Мельком взглянув на актрису, попыхивая трубкой, писатель категорически сказал: «Так вот же моя Аксинья».

А какая могла бы получиться Анна Каренина! А арбузовская Таня? Геля в «Варшавской мелодии»? Клеопатра! Она так много НЕ СЫГРАЛА, и печалилась об этом всю жизнь. В общем, проговорили мы с ней четыре часа. Пленка в диктофоне давно кончились, батарейка села. Мы пили чай, а я никак не могла налюбоваться на нее. Такого красивого лица больше никогда в жизни видеть мне не приходилось…

Ольга Белан

Зиновий Ефимович Гердт — яркий, блистательный и всеми любимый актер. Он впервые появился на экране, когда ему было 42 года. А проснулся знаменитым актер только в 52 года. Известность ему принесли роли в фильмах «Фокусник» и «Золотой теленок», спектаклях «Необыкновенный концерт» и «Божественная комедия». Был трижды женат, в 1945 году родился единственный сын Всеволод.

Зиновий Гердт (в кругу друзей и близких, а также в театральном фольклоре известен под уменьшительным именем Зяма) родился 21 сентября 1916 года в уездном городе Себеже Витебской губернии под именем Залман Афроимович Храпинович. Отец рано умер, и мать в одиночку воспитывала четырех детей. С детства мальчик увлекался поэзией и музыкой. Вскоре переехал в Москву. Актерскую карьеру Гердт начал в театре рабочей молодежи, когда учился в техническом училище на электрика. Ушёл на фронт добровольцем в 1941 году. Служил в звании гвардии старшего лейтенанта на должности начальника инженерной службы гвардейского полка. Зимой 1943 года был в саперной роте, расчищавшей подступы к Харькову, и получил тяжёлое ранение в ногу осколком танкового снаряда… В больнице Гердт провел около года, перенеся заражение крови и 11 операций. После выздоровления одна нога стала короче другой на 8 сантиметров, и хромота осталась с Гердтом на всю жизнь. Был награждён орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды.

Центральному театру кукол артист отдал почти 40 лет жизни.Очень скоро конферансье Аркадий Апломбов из «Необыкновенного концерта» в исполнении Гердта стал общим любимцем. Долгое время работал актером дубляжа, оставаясь за кадром. В дальнейшем много снимался в кино, в основном, в эпизодических ролях. Сыграл главную роль в фильме «Фокусник» и роль Паниковского в фильме «Золотой телёнок». Затем актер перенес инфаркт прямо на съемочной площадке. Оправившись от болезни, Зиновий Ефимович вернулся к любимой профессии. За время своей работы успел сняться более чем в 120 ролях в кино и на телевидении. Хорошо известен зрителям по фильмах «Год как жизнь», «Город мастеров», «Семь нянек», «Печки-лавочки», «О бедном гусаре замолвите слово», «Вас вызывает Таймыр», «Автомобиль, скрипка и собака Клякса», «Розыгрыш», «Адам женится на Еве», «Соловей», «Соломенная шляпка», «12 стульев», «Место встречи изменить нельзя» и тд.

В конце жизни тяжело болел, но оставался приветливым и жизнерадостным человеком, писал стихи. В 1990 году Зиновию Гердту поставили страшный диагноз – рак лёгких. Из-за старого ранения и хромоты у него пострадал позвоночник, а потом и лёгкие. На последние выпуски «Чай-клуба» его выносили на руках, так как артист уже не мог ходить. Народный артист СССР умер 18 ноября 1996 года в Москве, ему было 80 лет.

«Вам мешает моя негнущаяся нога? Мне — нет»

Не все знают, что известный актер Зиновий Ефимович Гердт был героем Отечественной войны и служил в саперных войсках. Причем в тех частях, которые занимались разминированием немецких минных полей перед наступлением наших войск.

Как позже вспоминал актер, им приходилось всё время быть на передовой, а разминированием часто занимались вообще на подконтрольной немцами территории. Это не правда, говорил Гердт, что на первой линии фронта были только штрафбаты – наша часть обычно выдвигалась на самую передовую, и штрафбаты оставались позади нас.

А потом, перед наступлением, мы обычно ночью, ползком выдвигались на территорию противника, чтобы в полной темноте, в прямом смысле на ощупь разминировать проходы для наших танков. Всё разминировать мы, конечно, не могли, но проходы шестиметровой ширины делали.

Их наносили на карту, по краям проходов ставили метки, и потом водители танков шли в наступление по этим меткам, уже не опасаясь подорваться на мине.

Пехота шла за танками также глядя на наши метки. А зимой даже эти метки были не нужны, потому что разминированная полоса была вся вытоптана нашими животами, и на целинном снеге её и так хорошо было видно.

Надо сказать, что Зиновий Ефимович не любил рассказывать о своих боевых делах, а в интервью всегда скромно говорил, что воевал как все, и ранен тоже был, как и многие.

Но по поводу его раны все же необходимо рассказать отдельно. Это был осколок, который попал ему в левую ногу.

Его позже отправят сначала во фронтовой госпиталь, а потом на лечение в Новосибирск. Из-за воспалений и раздробленной кости будет грозить даже ампутация ноги.

Он перенесет 11 операций, и ногу все же удастся спасти, но она станет на 8 см короче, и не будет гнуться в колене. Всю оставшуюся жизнь ему придётся носить специальную обувь, и он будет заметно хромать.

За свои боевые подвиги, Зиновий Гердт награжден орденом Красной Заезды. Как-то, во время съемок фильма «Юрка-бесштанная команда», Гердту надо было сняться в сцене, где он выглядывает из-за невысокого забора. Надо было встать на колени, чтобы его не было видно, и у Зиновия Ефимовича это получилось неловко — мешала раненая нога.

Но он все же в неестественной позе это сделал. Молодой помощник режиссера, не знавший про его ранение, раздраженно выговорил актеру, что это надо делать не так.

Гердт ответил, что камера стоит впереди забора, и его половина физиономии в кадре получилась так как надо, а то как он раскорячился за забором, это никого не должно волновать: «Вам что, мешает моя негнущаяся нога? Мне-нет!»

Источник: проект «Мы с вами где-то встречались…»

P/S. Зиновий Гердт записался на фронт добровольцем, несмотря на бронь, полагавшуюся ему как актеру театральной студии Арбузова – Плучека

Из сети

Григорий Горин о Зиновии Гердте: «Он ненавидел пошлость — условность, которую ставят выше смысла»

«Люди, подобные Гердту, возникнув в твоей жизни, занимают в ней такое прочное место, что невозможно понять и вспомнить — когда же это случилось. В мою жизнь он вошел как природное явление.

Когда же это произошло? Наверное, на «Необыкновенном концерте», где я не мог опомниться от голоса конферансье и его реприз. Потом я снова услышал этот голос в «Фанфан-Тюльпане».

А потом Гердт появился уже в компании общих друзей, в которой также незаметно возникли Ширвиндт, Рязанов.

Затем мы познакомились ближе и стали хорошими приятелями, несмотря на разницу в возрасте. Когда Гердт смеялся, то в мире наступала гармония.

Я как человек, пишущий какие-то забавные вещи, как только слышал, что Гердт над ними смеется, уже ни о чем не беспокоился. А вот если Гердт еще и вскакивал…

Помню, у Гали Волчек в театре «Современник» был праздник, и когда я прочел свое поздравление, Гердт вскочил со своего места и стал громко аплодировать.

Для меня это было наивысшей похвалой — сам Гердт вскочил! Как сказал Жванецкий (и это абсолютно точно), любой человек рядом с Гердтом умнел.

Он относился к той части русской интеллигенции, по которой можно было сверять поступки. Не знаешь, как отнестись к тому или иному явлению, публикации, книге и даже фильму, — спроси у Гердта.

Он поразительно четко чувствовал фальшь. Он мог похвалить, а мог вынести приговор, буквально убить одним словом. Я никогда не забуду, как мы были с ним на концерте рок-группы в Сочи. Мы вышли, и он сказал: «За два часа ни одной секунды искусства!» По-моему, это гениальная рецензия.

Несмотря на то, что Гердта большинство зрителей и коллег знают как добродушного, веселого рассказчика, комфортного во всех отношениях собеседника, он был естествен во всех своих проявлениях. Он мог сказать: «Мне неприятно здесь пить», встать и уйти.

Вообще фразы, которые он мог бросить на прощание или сказать при встрече, вроде: «Видеть вас — одно удовольствие, а не видеть — совсем другое» — мгновенно становились крылатыми.

Он в равной степени любил шутку литературную и шутку, сказанную на ходу, в обиходе. При всей своей жесткости в оценке всего того, что происходило в театре, литературе и кино, он мог подсесть к человеку и сказать: «Я хочу выпить за вас. Вы, на мой взгляд, человек безусловно талантливый».

Или: «Я считаю, что это гениально, и даже не спорьте со мною. Я говорю сразу «это гениально» для того, чтобы окончить спор и не переходить на личности».

Такая милая форма старой интеллигенции, когда вдруг в нюансах проскальзывало и «вы», и «ты», легко возникал комплимент, намек, шутка. Во всем этом была удивительная гердтовская гармония, подтверждением которой являлись и такие фразы: «Это — говно. Пойдемте отсюда».

Он ненавидел пошлость — условность, которую люди ставят выше смысла. Он, например, совершенно терялся, когда его спрашивали: «Зиновий Ефимович, а над чем вы сейчас работаете?» Разговор сразу же заканчивался.

Терпеть не мог вранья и неправды жизни и общества, которому, он очень надеялся, станет гораздо лучше жить после падения коммунизма. Терпеть не мог коммунистов.

Однажды был какой-то митинг, и мы, выходя из Дома кино, продираясь через толпу, услышали оклик женщины, адресованный Гердту: «Туда не ходите! Там ж@ды!» Гердт воскликнул: «Я тоже ж@д!» — и начал продираться туда, куда ему не советовала идти эта дама. Она пыталась его остановить: «Вас-то я не имела в виду!» — «Да нет, вы именно меня и имели в виду, — ответил Гердт. — И я этому рад!»

Он вообще был довольно задирист, мог вступиться за кого-то на улице, не боялся ответить на оскорбление, не боялся говорить правду.

Зяма очень любил свою машину и вообще все, что связано с бытом. Помню, я переехал в новую квартиру и думал, как ее обустроить.

Поехал к Гердту советоваться по поводу шкафа. Гердт сразу же взял быка за рога: «Здесь даже и думать нечего! Нужно заказывать вот такой-то и такой-то шкаф… Вот такой-то фабрики… Тебе нравится мое предложение?!» Я не успевал ответить «да», как он уже восклицал: «Это блестящий повод выпить!» — и уже доставал рюмки. Этот шкаф, «выпитый» с Гердтом, до сих пор стоит в моей квартире и несет свою верную службу.

Перед юбилеем Гердта я поехал на рынок и купил живого гуся, поскольку Паниковский питал известную слабость к этим птицам. Я сказал ему: «Зяма, хватит воровать гусей, пусть у тебя будет свой гусь». Этот гусь важно расхаживал весь вечер среди гостей и перекочевал вместе с Гердтом на банкет.

Потом они с Таней меня долго корили: «Что ты наделал? Ты же понимаешь, что съесть мы его не можем, а жить с гусем невозможно. Мы не умеем за ним ухаживать… Он щиплется!»

Они долго ходили по Пахре и предлагали гуся жителям, пока наконец его не взял к себе на полный пансион Червинский, который в это время решил обзавестись курами.

Наверняка этот гусь закончил свою жизнь в один из рождественских вечеров, но если это и так, то этот гусь погиб во славу Гердта.

Не будучи одесситом, Гердт стал гордостью одесситов. Он удивительно вписался в эту часть российской культуры, в ироничную и остроумную «одесщину», чьи жители постоянно находились в состоянии конфликта с миром — как Паниковский.

Просто у коренных одесситов такое свойство — все время немного ворчать, тихо бурлить, регулярно как бы напоминая о собственной температуре кипения. Счастье не должно быть полным — у евреев так положено.

На еврейских свадьбах полагается разбить тарелку и наступить на нее — это показатель готовности молодоженов к тому, что не все будет гладко.

А если опуститься на большую глубину размышлений на эту тему, то счастье не может быть полным, пока не построен разрушенный храм царя Соломона. Это в крови еврейского народа — нельзя все время закатывать глаза от счастья.

Гердту была свойственна печаль, оборотной стороной которой было его, гердтовское, веселье».

Из сети

Борислав Николаевич Брондуков (01.03.1938—10.03.2004 гг.) Советский актер театра и кино. Снялся более чем в 100 ролях. «Черт с ними, с главными ролями! Вы дайте мне хороший эпизод, и я из него сделаю конфетку.»

Его всегда называли «комиком с печальными глазами». Славу актеру принесли второстепенные роли разнообразных недотеп, проходимцев и алкоголиков, которые в его исполнении получались неизменно обаятельными.

Все роли он превращал в феерию, чтобы зритель запомнил навсегда. Недаром его называли «королем эпизода».

В 1988 году Бориславу Николаевичу Брондукову присвоили звание народного артиста Украины, он стал первым лауреатом Государственной премии Украины имени Александра Довженко.

Жена Брондукова Екатерина 20 лет боролась за жизнь своего мужа. Страшная болезнь превратила любимого актера в инвалида.
Борислав сам умел мастерить, делал мебель, чинил обувь, великолепно шил. После того как Борислав заболел, Екатерина села за швейную машинку, стала шить дома на заказ, чтобы не оставлять своего супруга одного.

Из сети

Худсовет считал, что Марягин сошел с ума, когда Леня Марягин, Леонид Георгиевич, режиссер, который снял «Гражданка Никанорова» с Гундаревой на роль героя-любовника предложил Брондукова, и говорит: «Над вами зритель будет хохотать, никто не поверит, что такая красавица, как Гундарева, может полюбить вот этого замухрышку, он не убедит зрителя.»

«Мосфильм» долго не утверждал Брондукова. Ко всему прочему, худсовету не нравился его украинский говор. Но потом все-таки решились — и обаяние Брондукова, и его мастерство актера с лихвой компенсировали и плохую фигуру, и невысокий рост, и акцент…

Вопреки всему зрители поверили, что такого человека можно полюбить, пусть даже такой видной женщине, как героиня Гундаревой.

Одна из лучших ролей, это вот «Гражданка Никанорова», сцена его объяснения с Гундаревой, когда он опустил голову, то есть вроде обречен на неуспех, так он из-подо лба смотрит, и другой мог бы поднять голову, а вот Брондуков вот так смотрит, и ему голову трудно поднять, его мысли тяжелы, отяжелела голова, он не может ее поднять.

Он из-подо лба смотрит, а в глазах боль, горечь, любовь, понимаете? Борю повторить невозможно, это как в живописи, то же самое, художника каждого повторить нельзя, потому что у каждого художника свой мазок, понимаете, Боря такой.

Он индивидуален, он штучный товар, и в жизни он был индивидуальностью, и на экране, в любом персонаже своем, понимаете, в любом персонаже, он удивительный был артист, он неповторим.

Александр Панкратов-Черный

Из сети

«Самое большое количество аплодисментов на встречах в кинотеатрах срывал алкоголик, мерзавец и законченный подлец Федул, которого в нашем фильме великолепно сыграл Борислав Брондуков.

В костюме и гриме Боря был настолько органичным, что когда во время съёмок в ресторане (ресторан мы снимали ночью в Москве) он вышел на улицу покурить, швейцар ни за что не хотел пускать его обратно.

Брондуков объяснял, что он актёр, что без него съёмки сорвутся, — швейцар не верил. Говорил: много вас тут таких артистов! Брондуков настаивал. Швейцар пригрозил, что вызовет милицию.

И вызвал бы, но тут на улицу выглянула моя помощница Рита Рассказова. «Борислав Николаевич, вы здесь?!» — обрадовалась она.

– «А там паника: куда актёр делся?!»

— «Неужели он и вправду артист? Надо же!» — удивился швейцар.

А позже, когда снимали «Слезы капали» в Ростове ярославском, в гостинице я у себя в номере вдруг услышал, что кто-то в ресторане поёт французские песни.

Я спустился. Была поздняя осень, народу в ресторане было мало. На сцене с микрофоном в руке Брондуков пел песню из репертуара Ива Монтана.

И это был уже не доходяга и алкаш Федул, а элегантный, пластичный и обворожительный французский шансонье. Жаль, что эта грань его таланта так и осталась нераскрытой».

Георгий Данелия.

При поступлении в театральный институт Бориславу Брондукову сказали: «С такой внешностью, как у вас, прорабом работать нужно, а не в театральный проситься». По воспоминаниям сценариста Виктора Мережко, ставшего впоследствии близким другом актера, при первой встрече в гостиничном номере он и вовсе принял его за уголовника:
«Я лег поспать, потом проснулся и вижу, что на соседней кровати лежит человек с явно уголовным лицом. У меня были какие–то деньги, и я начал прятать их под подушку. А он заметил это и сказал: «Вовремя среагировал, так бы денежки могли тю–тю». Я пошел жаловаться администратору, и тогда он рассказал, что это артист».

За свою жизнь Брондуков сыграл более 130 ролей. Самыми яркими из них стали инспектор Лестрейд и алкоголик Федул из «Афони». Он неоднократно сам отказывался от главных ролей. Не отказался лишь однажды, выступив в весьма неожиданной для зрителя роли легкоранимого влюбленного ветеринара Дежкина в картине «Вас ожидает гражданка Никанорова».

Из сети

Мало кто знал, что этот громадный, феерически смешной и очень любимый зрителями артист Алексей Макарович Смирнов — библиофил, тонкий знаток японской поэзии, завсегдатай всех букинистических магазинов, которые попадались на его пути.

Очень скромный, очень добрый, очень ранимый. Обожающий детей, которых у него не было. На любых съемках его окружала толпа из местных ребят, для которых он с упоением вырезал из дерева игрушки. Делал это мастерски, как и все, чем он любил заниматься.

Нежный сын, выхаживающий свою старенькую мать. Когда-то она также вытянула его после тяжелейшей контузии, полученной почти накануне победы, уже в Германии, до которой он дошел вместе со своим минометным полком.

Хотя долгое время даже его коллеги по цеху, тоже прошедшие войну, не знали, о том, что Смирнов воевал. Много было достойных наград на груди Алексей Макаровича, но, видимо, внутри этого актера достоинства было еще больше – как настоящий фронтовик, о войне он говорить не любил, вспоминал редко, ордена не носил.

Надел их лишь однажды в 1970-м, на юбилей Победы. Ордена Славы II и III степени, орден Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги»…

Одиннадцать наград. Доброволец, разведчик, командир огневого взвода 3-й артиллерийской батареи 169-го Краснознаменного минометного полка 3-й артиллерийской Житомирской Краснознаменной ордена Ленина дивизии прорыва РГК. Ас рукопашного боя.

До конца жизни он прожил с мамой в одной комнате ленинградской коммуналки. Никогда ничего не просил, ни на что не жаловался.

Конечно, как и любой комедийный актер, мечтал о драматической роли. Сыграл ее только однажды – в фильме своего друга Леонида Быкова «В бой идут одни старики».

Друга, смерть которого он не пережил: вскоре после автокатастрофы, в которой погиб Леонид Быков, не стало и Смирнова — он умер от разрыва сердца. Так что, будем жить, как говорил командир поющей эскадрильи из лучшего фильма Алексея Макаровича Смирнова.

© С. Садальский

Из сети