МЕНЯ ВЗЯЛИ! …Меня взяли! Слышите, люди? Меня взяли! Меня,  «калеку никчёмного», «на фиг его оставлять-то»…. Меня ВЗЯЛИ! Я дождался.

О, боги кошачьи, как я ждал! Каждый раз, когда приходили «на смотрины», моё сердце бешено колотилось, я так ждал, что и меня вынут из клетки и покажут, и я намывался, я облизывал до блеска свою шёрстку, расправлял волосок к волоску, чтоб то, что осталось на мне после постоянных уколов, лежало красиво. Я намывал свою мордочку, вылизывал лапки, расправлял хвост…

И ждал. Когда доставали из соседней большой клетки других котят, я прижимался носом к дверце своей крошечной клетки и просился, просился, просился.
«Не ной, урод! – рука человека с размаху ударяла по моей клетке, и я забивался в угол, сворачивался клубком и замирал.

— Не ной, а то усыплю на фиг, дармоеда. Сиди, и чтоб не видно и не слышно тебя было!». И я сидел…
Вот уже и у моих сестричек запищали котятки. Вот уже и их приходят смотреть, а я сижу. Теперь я не готовлюсь к смотринам. Я знаю, что это — не для меня. Я привык, что надо быть невидимым, что я никчёмен и уродлив. Раньше меня выпускали из клетки, и я мог играть с другими котятами.

Да, конечно, не очень-то я удачлив был в играх, неловок и небыстр, но, боги кошачьи, как мне нравилось хоть немного размять затёкшие от тесноты и слабые от болезни задние лапки и немного повеселиться.

Нет, вы не думайте. Несмотря на проблемы с ногами, с туалетом у меня нет проблем. Мне ставили в клетку лоток — и я был порядочен. Правда, лоток прямо рядом с миской — это очень неприятно для кошек, но я — урод, я — недокошка, мне и так сойдёт.

Я научился пить из подвешенной к клетке кроличьей поилки; я научился мгновенно съедать из тарелки то, что мне ставили на несколько минут в клетку; я научился молчать.

И да, я научился бояться. Иногда, чтобы осмотреть других котят и попить чаю с хозяевами, приходил пахнущий бедой человек. И вот меня показали ему. Он ощупал меня, потрогал мои лапки, покачал головой: «Ничего путного не получится из него!».

Тогда впервые я услышал «Ну, что, усыпляем?». Я понял значение этих слов — меня сейчас убьют. Так страшно мне не было никогда. Я вжался в прутья самой дальней стены клетки, я перестал шевелиться, даже, кажется, перестал дышать.

«Ну да, наверное, пора… Что ему за жизнь? Выпустить из клетки — так заберётся куда-нибудь, придут покупатели — вылезет, позорище. А вот так, в клетке – ну, сколько он протянет…».

Люди ушли в другую комнату, и я не слышал, что происходило дальше. Я дрожал и молился, чтоб вот пусть только не сейчас, не в этот раз — я хочу ещё поиграть лапкой с прутьями клетки, посмотреть, как котята катают звенящие мячики и отбирают друг у друга меховых пищащих мышек.

А этот восхитительный столбик, который все дерут когтями, — у меня прямо лапки чешутся от удовольствия, когда я смотрю на это, будто это я сам деру! Только не сейчас, о, боги кошачьи! Пусть я ещё немного поживу.

У меня ничего нет, чтобы обменять на хоть несколько дней жизни! Хотя нет, нет — есть. Заберите у меня подстилку — она чистая, я её берегу. Или мисочку. Или вот…

Я словил через прутья пёрышко от игрушки — я его берегу… Вот, запрятал под подстилку и играю с ним потихонечку, когда никто не видит… Нет у меня больше ничего… Нечего мне предложить взамен своей жизни… Значит, всё… Значит, конец.. Меня больше не будет… Совсем никогда… Открывают клетку… Прощай, пёрышко…
Кто-то незнакомый берёт моё пёрышко в руку:
— Это надо тоже забрать!
Теперь и меня берёт… Ну и ладно, пусть ему достанется пёрышко. Я не жадный. Пусть хоть у пёрышка будет свой человек, раз уж мне человека не досталось… Меня держат на руке… Приятно даже…
— Какой лёгкий, сам-то как пёрышко… Как его зовут?
— Да никак. Как назовёте. И охота вам… Пару тысяч доплатите, да и берите здорового. Зачем вам этот-то?
— Не-ет, этот как раз очень даже хороший.. Ну что, Пёрышко, будешь меня любить?!
И чмок меня в морду…

Я от неожиданности аж обмяк весь. «Я? Любить? Тебе нужна моя любовь? Я такой неказистый тебе нужен? Нет, правда? Ты хочешь меня забрать к себе?..

Буду! Буду, конечно же, буду! Я буду заботливым, ласковым и порядочным котом! Я буду есть и играть, я буду тренироваться и разрабатывать ноги. Я стану сильным и красивым! Неужели ты всё-таки выбрал меня?!!!… Меня.. Да… Переноска, пахнет кошкой… У меня будут Друзья? Всё, молчу-молчу… Сяду аккуратно. Вот. Да-да, застегни меня в переноске получше. Конечно, поехали!.. Да-да, спасибо этому дому, как говорится, но что-то мы тут засиделись… Пора и честь знать…».

Теперь у меня есть имя… Догадались? Да, Пёрышко. Сегодня я ещё сижу в отдельном месте. Туда, говорят, всех сажают вначале, чтобы здоровье проверить. Тут тоже стоит клетка, но я в неё не иду. Хватит, насиделся. Мне теперь надо ходить. Вот так, прямо взад-вперёд, от стенки к стенке. Когти мне подстригли, но положили коврик, об который можно немного коготки того… Подрать…

Ух, хорошо-то как… Туалет у меня тут вот стоит… А там миска с… Уже всё съел я… Как-то некультурно получилось… Положили аж с горкой, а я сожрал…

А мячики-то, мячики — прям вот бери и пользуйся. Один — с бубенчиком, другой — с хвостом…

Тут вот меня на руках носили посмотреть, кто ещё у меня в друзьях будет. Ух ты… Кого ж только нет… И такие, как я (ну, вы понимаете, с особенностями), тоже есть, а лазают чуть не до потолка…

Я тоже научусь так. Обязательно. Ведь жизнь — такая штука интересная, многому можно успеть научиться. Ну, я пошёл тренироваться. Человека моего радовать успехами.
Заболтался я. Ну, это я от радости… От радости. Вы там не болейте, люди, да будьте счастливы. Да и мы тут тоже постараемся.
© Марина Михайлова

Рейтинг

5 из 5 звезд. 3 голосов.

Мужчина работал крановщиком. Всю свою жизнь. На разных стройках. Правда, в пределах одного города. Иногда кран перевозили. А иногда он садился на другой. А точнее, залазил. На невероятную высоту. И вот, чтобы было веселее, он стал брать с собой своего кота.
Кота звали Скалолаз. Собственно говоря, так его назвали рабочие стройки, где его хозяин работал. А назвали так потому, что, как выяснилось, кот с огромным удовольствием сидел в кабинке крана. Он смотрел в окна, как крутится стрела и летают птички, и ничего ему больше не надо было.
Короче говоря, мужик, звали его Миша, тащил наверх сумку с котом и книги, плюс ещё кое-что для быстрого перекуса. Но на обед он спускался и ел в общей столовой. В маленьком таком вагончике. А, впрочем, не таком уже маленьком, если в нём помещалось за один раз пятьдесят человек. Вполне приличный себе такой домик для обедов.
Миша лет этак пятидесяти пяти тихонько вытаскивал из сумки своего пушистого напарника и садился возле стены. Вытащив из супа и каши всё мясо, он тихонечко клал своему Скалолазу всё это богатство рядом со своим стулом на салфетки. И они приступали к трапезе. Работяги подтягивались и вскоре возле кота вырастала вполне себе приличная горка.
Начальник смены сто раз уже ругал за это дядю Мишу.
Обездоленные люди, работающие на тяжких работах за небольшие деньги, и каждый день получающие ушибы, удары, царапины, смотрели на кота и улыбались. У них даже своеобразная очередь выстроилась: кто сегодня с Мишей обедает и кто гладит Скалолаза, и подкармливает.
А тётя Даша, женщина предпенсионного возраста, раздававшая в окошке обеды, сердилась. Она кричала, что нечего тут кормить котов. Тут чистота должна быть. Ну, вы поняли… Чистота на стройке среди пятидесяти грязных усталых мужиков.
В этот день дядя Миша, так уважительно называли его все, собрался наверх, как обычно. С сумкой за плечами — полной и тяжёлой. Он уже взялся за поручни, начинавшиеся в самом низу. Но тут…
Тут вдруг первый раз за все эти годы Скалолаз выскочил, и став перед Мишей, выгнул спину дугой. Он зашипел и встал топорщащимся ужасом с горящими глазами и торчащими во все стороны когтями, на пути перед Мишей.
— Ты с ума сошёл! — закричал Миша. Меня уволят за такое опоздание.
Он схватил левой рукой кота и взялся правой за поручни. Но Скалолаз выгнулся и вдруг пребольно укусил его за кисть правой руки. Миша вскрикнул и, выпустив кота, схватился за раненую руку. Кровь хлестала фонтаном. Почти ничего не видя, Миша бросился в вагончик с фельдшером. Кот помчался за ним.
— У-у-у-ух, — сказал человек в белом халате. — Это… того… как ты?
— Это он, — сообщил Миша, и сдерживая стон пока фельдшер обрабатывал рану, сообщил коту, прижавшемуся в углу и смотревшему на своего человека глазами, полными ужаса:
— Убью. Убью, точно.
Земля вздрогнула и ухнула. Стёкла в вагончике вылетели как пробки из бутылок. Наступила мёртвая тишина.
Миша и фельдшер, оглохшие, бросились наружу. Огромный кран лежал на земле. Стойки подломились у самого основания, но перед этим… Перед этим кран вывернул огромную тележку, на которой он стоял, и грузы весом в несколько тонн разлетелись вокруг как кегли.
Миша застонал и опустился на ступеньки фельдшерской. А человек в белом халате посмотрел на кота глазами, полными немого удивления.
— Лапочка, рыбочка, — сказал дядя Миша, — иди ко мне!
И кот, осторожно подойдя к нему, забрался на колени и прижался к своему человеку.
— Ах ты моё солнышко, — сказал Миша. — Ты жизнь мою спасал, а я значит, убить тебя собрался.
И он, подняв кота, поцеловал его в мокрый нос:
— Прости меня!
Кот простил.
Тут на негнущихся ногах прибежал начальник смены и увидев кота, и Мишу, тихонько осел на землю. Фельдшер бросился к нему.
Теперь дядя Миша — известная личность. Он всегда окружен молодыми крановщиками и в сотый раз за рюмочкой рассказывает им историю своего чудесного спасения. И как вы понимаете, самый главный герой — это Скалолаз.
Сперва он просто сражался с демонами. Потом к ним присоединились террористы и шпионы. А под конец дядя Миша вспомнил даже инопланетян. И Скалолаз всех победил.
Строгая тётя Даша вытирает чистой тряпочкой глаза и зовёт дядю Мишу:
— Иди уже сюда. Ты сегодня в ударе. Даже я всплакнула. Давай тебе добавки налью.
И наливает ему вкусного куриного бульончика. Который хранится для начальства.
Потом она берёт большую тарелку и накладывает туда кусочки курочки.
— А это для твоего героя, — сообщает она строго Мише.
— Видали? Видали, салаги? — жалуется дядя Миша молодым крановщикам. — Мне водичку, а ему мяско, и ставит перед Скалолазом тарелку полную вкусностей.
Скалолаз строго оглядывает салаг и приступает к трапезе.
Начальник смены иногда сам подходит и гладит его.
— Правильный у тебя кот, Миша, — уважительно говорит он. — Надо и себе завести.

© Олег Бондаренко

Рейтинг

5 из 5 звезд. 4 голосов.

КОШКИ И ЛЮБОВЬ

Она была красавица. Рыжая такая. Словно золотистая. Было видно, что другой жизнью жила. Хорошей. Где были любовь, ласка, дом. Домашних-то видно сразу. Доверчивые. Они не привыкли выживать. Потому что где-то о них заботились. Был уютный свой мир. И вдруг все закончилось, неизвестно почему.

Остались хаос, голод, тычки. Пустота. Кошка сидела и плакала. А ее только гнали отовсюду.

— Надоели, мерзкие! Спасу от вас нет! Пошла вон! — замахнулась дородная дама в пальто с мехом.

У кошки не было сил даже прятаться. Ее всю трясло. Нежели так будет всегда? Тогда зачем жить? Она не может. И тут появился кот.

Местный. Ему уже три года было. Котенком выкинули. Девочка наигралась. А ее мама расстроилась, что малыш кошачий ей от туфельки цветочек обгрыз. И выбросила.

По привычке Васькой прозвали. Местные обитатели двора. Васька был хитрый, наглый. Когда надо — ластился. Умел убегать. В обиду себя не давал. Его подкармливали, да он и сам мог пропитание добыть.

Правда, Ваську судьба все же потрепала. Ухо отмерзло. Глаз один выбили. С тех пор Васька и научился убегать и не доверять людям. Был он полосатый, камышовым еще называли.

Васька привычно по двору топал. Надо было в подвал идти, прятаться. Там тепло и сухо. А то дождик. И тут увидел кошечку. Обомлел. Красавица! Даже запах от шерстки был особый. Интересно ему стало, откуда она. Подошел знакомиться. Васька — он же галантный. Если потерялась, может и до дому сопроводить.

— Моя человеческая мама заболела. И ее увезли. А потом приехали какие-то люди и стали жить в нашей квартире. Я думала, все по-прежнему будет. Но они посадили меня в машину, привезли сюда и оставили. Я никуда не ухожу. Может, она, когда выздоровеет, за мной придет? Они же ей скажут, что я здесь? — сказала кошка Ваське на своем языке.

— Не придет. Если бы она была жива, с тобой бы ничего не сделали. Не жди. Выживать надо! Ты, наверное, голодная? Сейчас я тебе кусочек колбаски принесу, ее только что выкинула мне с балкона женщина. Добрая такая. Она плохо ходит, на улице не появляется. Но еду бросает часто, — ответил Васька.

Он над кошкой шефство взял. Защищал. И когда пытались ее обидеть, отвлекал внимание на себя. Просто кот любил кошку.

Теперь их было двое. Когда подвал закрыли, они спали рядом под скамейкой, грелись друг о дружку. И кусочки делили на двоих.

А за ними из окна наблюдала та женщина, что Ваську подкармливала. Хворала она. Муж все перепробовал, не помогало. И наблюдала она за кошачьей нежностью. С улыбкой.

Если долго их не видела — начинала волноваться.

Ковыляла к окну и смотрела. Муж у нее животных не особо жаловал. Говорил, что никогда их не заведет. Женщина его слушалась.

В тот день он, как обычно, в командировке был. А она привычно к окну кое-как направилась. И замерла, чтобы не закричать, даже руку ко рту поднесла.

Кошечку рыженькую подростки поймали. Сеткой. Собирались куда-то нести, перекидывали друг другу. А между ними метался Васька, они его поймать не могли. Он пытался отбить кошечку-подружку.

Но силы были неравные. Схватили и его.

Женщина не помнила, откуда силы взялись и что вообще произошло. Она же не ходила! В себя пришла во дворе. Где она, стоя на ногах, требовательно и твердо сказала отдать кошек. Потому что они ее. Иначе полицию вызовет. И другие жильцы на балконы вышли, стали кричать. Кошек отпустили.

Рыженькая в сетке бессильно лежала. А Васька подбежал и давай в нее мордочкой тыкаться, да лапкой гладить. И плакала навзрыд та женщина.

Не слышала, как сзади раздалось:

— Машенька! Ты встала? Как же так?

Муж ее был.

Она ему тут же давай все рассказывать, всхлипывая. Мужчина кошку освободил.

И они с Васькой опять прильнули друг к другу. Потом словно поклонились людям и пошли в сторону. Два бедолаги, пытающиеся выжить в жестоком мире.

— Кис-кис! Да куда же вы! Стойте! Маша, давай возьмем? — мужчина обернулся к жене.

— Колечка… Как же так… Я сама тебя просить хотела, но ты же все твердил: никаких животных, — промолвила женщина.

— Да я им спасибо сказать на всю жизнь должен! Если бы не они… Ты бы и не встала, может. А что брать не хотел, так у меня в детстве был котик, Машенька. И когда его не стало, горевал я, больше не хотел такого пережить. Только зря это я. Нет любви без боли! Ну что, пойдете к нам жить? А, ребята? — и мужчина ласково погладил кошечку и кота.

Взяли они с женой их на руки да домой. Там искупали, молочка дали, рыбки. Суетились, радовались. И Васька впервые в жизни расслабился.

И спал в эту ночь как никогда. Он и не знал, что можно вот так спать, ничего не бояться. В тепле. И чья-то теплая рука тебя гладит, накидывая на тебя одеялко, шепчет ласковые слова. И кошечка, которую назвали Марусей, тоже спала, прижавшись к Ваське.

Теперь у них раз и навсегда появился свой дом. А напротив на диване дремал с газетой их новый хозяин. С улыбкой глядела на котиков женщина.

Так и живут теперь. Кошки, люди и любовь!

Автор: Татьяна Пахоменко

Рейтинг

5 из 5 звезд. 4 голосов.

Лотерейный билет…

Она бежала по лужам сквозь моросящий осенний дождь. В темноте маячили человеческие фигуры. Непонятно, что делали эти люди в почти опустевшем дачном поселке далеко от города. Они неторопливо шли по рельсам к станции. Шли, старательно обходя лужи. Она присмотрелась к людям сквозь пелену дождя. Крупный мужчина и две женщины. Надо их догнать. Завтра выпадет снег. Находить пищу всё труднее. Она жила со своими братиками и сестрёнками в доме, где люди хорошо их кормили, но… Бывшие хозяева сбежали, бросив на произвол судьбы в пустом дачном доме. Увезли её маму кошку с собой, а её и братьев, оставили. Почти два месяца она пыталась выжить самостоятельно. Её подкармливали дачники. В лесу можно было поймать мышь или птицу, но сейчас с наступлением холодов: мыши попрятались, птицы улетели в теплые края, дачники разъехались. Кормиться становится всё труднее. Что ждёт впереди? Надо их догнать. Обязательно. Быть может, они поймут? Возьмут? А если не возьмут… Догнать. Обязательно догнать.

Она мчалась по грязным шпалам, так быстро, как только могла. Вот-вот придёт электричка, и они уедут. Останутся только пустота, голод и ночь.
Люди поднялись на платформу, поставили две большие тяжелые сумки на лавочку. Смотрели, как она приближается к ним. Женщина, что постарше, удивлённо обратилась мужчине: «Смотри! Котёнок-подросток бежит за нами. Надо же…. Я его заметила ещё на рельсах. Интересно, что он делает один под таким дождём и почему он бежит к нам? Наверное, голодный. У нас, к сожалению, нет с собой еды, только банки с бабушкиными соленьями…»

Она подбежала к ним. Посмотрела на мужчину и потёрлась боком о его брючину. Мужчина оторопел и наклонился к ней:
— Кот, что ты делаешь в столь поздний час на платформе? Хочешь есть? У нас нет еды… — Достал из кармана сигарету и прикурил, вглядываясь вдаль. Он ждал электричку.
Она понимала, что времени мало. Надо было действовать. Вроде мужчина не рассердился на неё, да и женщины смотрели по-доброму. Не гладили, но ведь и не прогоняли.

Она прыгнула на лавку, понюхала сумку. Еды нет, но что-то ей в запахе этих людей понравилось: «Они не обидят» решила она и запрыгнула в сумку, на огромные банки с металлическими крышками.
Мужчина удивлённо обронил сигарету: — Ничего не боится! В сумку прыгнула! — Аккуратно взял её на руки и поставил на асфальт рядом с лавкой. — Беги в другое место. — Но сказал как-то неуверенно.
Она поняла, его голос дрогнул. Терять ей было нечего: или пропадать, или пытаться дальше, что-то предпринять. Снова прыгнув на лавку залезла в сумку. Мужчина изумлённо всплеснул руками:
— Нет, ты только посмотри! — Обратился к старшей женщине — Она не только не уходит, её не выгонишь из сумки.
Взял её на руки и опустил рядом с лавкой. Вдали раздался гудок подходящей электрички.

Она поняла: «Сейчас эти люди сядут в поезд и уедут навсегда.» Вскочила на лавку, а затем в сумку. Мужчина попытался вытащить её, но она изо всех сил вцепилась в ручку сумки.
Подошла электричка. Двери открылись. Мужчина с трудом оторвал её от ручки, хотел было поставить на землю, но у него ничего не вышло. Она намертво зацепила когтями его куртку и отчаянно мяукая прижалась к нему всем телом: «Пожалуйста, прошу… Возьми меня с собой. Я верю тебе, ты хороший, пожалуйста…»
Старшая женщина подхватила сумки, бросив на ходу мужчине:
— Судьба. Твоя кошка. Пошли в электричку. Она последняя.

Мужчина расстегнул куртку и сунул её за пазуху. Она прижалась к его теплой груди:
— Неужели?! Он взял меня? Точно взял! — Боязливо выглянула из-за пазухи.
Мужчина сел на лавочку. Рядом сели две женщины. Обе внимательно смотрели на неё. Старшая женщина бросила младшей:
— Надо вытащить котёнка и посмотреть кто это? Кошка или кот?
Мужчина тихонечко вытащил её на свет и начал вертеть во все стороны, затем удовлетворённо сказал:
— Кошка! Это кошка! Я так давно хотел кошку. Вы же помните, мы не могли завести кошку из-за нашей лайки, но теперь-то мы можем взять её!
Старшая женщина переглянулась с младшей:
— Конечно, можем, но… У нас живут монгольские песчанки и шиншилла, и мы не знаем, как эта кошка отреагирует на них. Вдруг она охотница? Не обидит ли она наших питомцев?
Мужчина тут же сунул её за пазуху и прикрыл куртку:
— Не обидит. Следить будем. Смотрите какая она ладненькая, маленькая. Да что говорить! Мы уже взяли её.

Они ехали долго. Она не помнит сколько. Были какие-то поезда, шум большой толпы людей, страшные звуки машин, но главное, она сидела сейчас, прижавшись к тёплому боку мужчины, и понимала:
— Да. Она вытащила свой лотерейный билет. Будет ли он счастливым, кто знает?

Часа через три она почувствовала, как куртка распахнулась, и мужчина поставил её на пол. В ноздри ей ударил запах мышей. Он одурманил её, она была голодна. Принюхавшись бросилась в помещение. Там на окне стояли две большие клетки. В одной из них сидел крупный серый зверь странной наружности, она никогда таких не видела. Огромные уши, толстые бока и длинный пушистый хвост.
— На кошку совсем не похож. Скорее на огромную меховую клизму. Она видела такую в руках прежней хозяйки. Это ладно, это потом, а вот в соседней клетке явно копошатся крысы. Для мышей они слишком крупные. Крысы странные, с огромными когтями, длинными хвостами на кончике которых красовались пушистые волоски. Она стрелой взлетела на клетку и опустила глаза сквозь прутья. Крысы были очень упитанные. Их надо было достать и съесть. Она изо всех сил потянула на себя прутья, но тут раздался возглас одной из женщин:
— Ой-й… Сейчас она передавит наших монгольских песчанок. — Женщина подхватила её на руки. Не просто подхватила. Потащила её в какую-то странную комнату, обитую голубым кафелем разрисованным диковинными рыбками, опустила на дно огромного чугунного корыта. Вскоре к ней присоединился мужчина. Он крепко взял её одной рукой за шкирку, другой за задние лапы. Она ужасно испугалась и громко закричала: «Мяу-мяу… Я ничего вам не сделала… Я не кушала ваших крыс. Отпустите. Я боюсь.»

Женщина, тем временем, включила воду и начала поливать её из душа. Это было противно, отвратительно и страшно. Вылила на неё какую-то гадость с резким запахом и начала возить руками по всему её телу. Гадость пенилась и пахла какими-то травами. Потом опять её поливала и поливала. Она, прикрыв от ужаса глаза безвольно повисла у мужчины в руках. Но вскоре экзекуция кончилась. Женщина достала большое тёплое полотенце и завернула её в него. Ей стало тепло и уютно. Странная женщина долго держала её спелёнатую в руках, потом опустила на пол и позвала в кухню. Там она поставила ей блюдце, в котором лежал фарш, бросив на ходу мужчине:
— Завтра надо купить рыбу и мясо.

Заснула она в большом кресле. Ей было тепло и хорошо. Она вдыхала новые запахи, ей снился сон: «Мужчина и две женщины сидят на диване, она лежит у них на коленях. Все её гладят. Рядом бегают меховая клизма и две пушистые крысы с длинными когтями. Она их не трогает. Зачем они ей? Она самая любимая и самая счастливая. Она сегодня выиграла у судьбы.»
Ночью пошёл снег. Так в нашей семье появилась кошка.

© Ольга Карагодина.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 3 голосов.