ИЗГОЙ СО СВЕТЛОЙ ДУШОЙ

В соседний дом на первый этаж недели две тому переехали новые жильцы. У нас городок небольшой, двор закрытый и очень дружный. Тот редкий случай, когда все друг друга знают уже много лет.

Поэтому приезд новых жильцов стал поводом для обсуждения. Все соседи точно знали, что переехала к нам семья с ребёнком, но самого киндера никто не видел.

Утром на Рождество я собралась в гости к бабушке. Снега выпало очень много и его не убирал в праздники.

Напротив подъезда, который притягивал взгляды стояла «девятка» Петьки из пятой квартиры, а рядом — чёрный минивэн.

Вытоптанная тропинка к остановке пролегала мимо этих машин. Поравнявшись с минивэном, услышала неизвестный мне уставший голос ребёнка-подростка и женский, который звучал бодро и весело, но с какой-то безысходностью.

— Мама, не надо, давай вернёмся.

— Лёша, погоди, сейчас всё получится.

— Мам, ну я не так сильно хочу ехать.

— Сыночек, я же тебе обещала. — и гораздо тише добавила, — Ну кто же знал, что столько снега выпадет.

— Мам, давай в другой раз, пожалуйста. Ты же устала уже.

— Алексей, всё хорошо. Мы справимся! Женское любопытство не дало пройти мимо. И я, делая вид, что иду к соседке, свернула к дому. И тут же замерла, поразившись увиденному.

У открытой двери подъезда стояла инвалидная коляска, в которой сидел паренёк лет десяти. От лестницы до минивена снег был расчищен.

Стройная женщина в пальто пыталась установить доски на ступеньки, чтобы спустить коляску. А всё потому, что «девятка» загородила спуск с пандуса. Взмокшая женщина, которая явно перед этим чистила снег, бодро улыбалась сыну, а потом с тоской смотрела на непреодолимый путь от коляски до машины.

— Мать, да обойдусь я без этого фильма! Прекращай! Возвращаемся домой!

— Лёша!

Я решила вмешаться: — Здравствуйте! А давайте помогу. — предложила я.

— Нет, спасибо. — ответил смутившись парень.

— Ой! Спасибо, мы справимся. — ответила женщина, посмотрев на сына. Она явно не хотела его ещё больше смущать.

— Да ладно. Не стесняйтесь. Не будете же вы из-за хозяина «девятки» планы свои менять! Женщина просияла, а мальчишка хотел провалиться сквозь землю.

Кое-как с огромным трудом нам удалось справиться с лестницей и посадить Лёшу в оборудованный подъёмником минивэн.

— Вы извините нас. Мы бы и сами справились. Неудобно очень, что вас нагрузили. Да и Лёшка переживать будет. Но огромное вам спасибо! Я уже готова была эту «девятку» толкать. Лишь бы выбраться.

— Да что вы! Не переживайте! Минивэн уехал, а всё думала про Лёшу и его маму. Интересно, как часто она повторяет себе, сыну и окружающим «Мы справимся»?

После этой встречи что-то во мне изменилось. А ведь я никогда не задумывалась о том, что среди нас живут особенные дети. Знала, что такие существуют, но не осознавала.

После праздников, я пошла в гости к новым соседям. Не знаю как, но мне хотелось помочь этим людям. Не банально дать денег или что-то посоветовать, а быть другом Лёше.

Что-то мне подсказывало — у мальчика нет друзей. Несмотря на мои опасения, Лена (мама Алёши) была рада общению. Потому что ей не хватает простой возможности поговорить.

История Алексея оказалась довольно банальной для статистики и очень трагичной для маленького человека и его семьи.

Два года назад Лёшу на тротуаре сбила машина. Водителю под колёса кинулась кошка. Скорость автомобиля была небольшая, водитель очень старался что-то сделать, но скользкое покрытие не оставило шансов избежать катастрофы.

Сначала врачи и родители боролись за жизнь мальчика, потом за его здоровье, а теперь за полноценность. Чтобы хватало денег на всё, отец семейства работает по 14 часов в день и ездит в командировки. Как ни странно, очень помогал мужчина, сбивший ребёнка.

А вот друзей у мальчишки не осталось. Сначала все товарищи и одноклассники приходили навещать друга в больницу, потом домой. В школе создали условия, чтобы Лёша мог учиться, но дети жестоки и многое ещё не понимают.

Сначала дети показательно помогали парню, ведь он инвалид, а о таких людях надо заботиться. Потом одноклассники стали стесняться общения с парнем вне школы. Затем начались шутки и шушуканье за спиной.

Лёша попросил родителей перевести его на домашнее обучение, отказался общаться с девочкой, которая старалась сохранить дружбу несмотря ни на что.

Сейчас мальчишка покидает пределы квартиры только тогда, когда это необходимо: поездки в больницы и реабилитационный центр.

Теряет интерес к жизни в свои уже 11 лет. А ведь раньше Алёша занимался хоккеем и плаваньем, ездил с отцом на рыбалку.

В нашу первую встречу у моего особенного друга был день рождения и мама везла его в областной центр на фильм о футболе. Первый выезд из дома не по делам за последний год.

Вчера Лёшка пригласил меня на концерт в реабилитационный центр, где участвовали особые дети. Мой сосед танцевал на инвалидной коляске с девочкой.

Зал был забит. Участников я насчитала 28 детей-инвалидов, а многие (те, кто не может что-либо делать) сидели в зале с родителями.

Никогда не думала, что у нас так много детей, которых не замечают. Одни рождаются с пороками развития, другие становятся инвалидами из-за болезней в раннем детстве, а кто-то как Лёша — из-за трагической случайности.

Я за вчерашний день нарыдалась. Столько маленьких искалеченных тел со здоровыми светлыми душами увидела на концерте.

Там был мальчик лет 16, который сидел в инвалидном кресле и мог только мычать и улыбаться (его избили какие-то подонки).

Рядом со мной сидела счастливая девочка с синдромом Дауна со своей совершенно здоровой сестрой.

Этих детей в зале были десятки. Мы их просто не замечаем. Они живут среди нас, радуются жизни и борются за здоровье и каждую счастливую эмоцию.

А их родители, наверное, по сто раз в день с отчаянной верой повторяют себе и своему сокровищу: «Мы справимся! У нас получится».

Автор: Сесилия Чеховская (Sestrichka)

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

ДУРОЧКА — НАДЬКА

Якшимбаиха, — так звала соседку мама. Вечно всклокоченная, оручая, бесконечно матерящаяся, она появлялась по вечерам.

Она была как фурия, как молния, она ругала всех налево и направо, она была просто неуправляемой. А если выпивала лишнего, то это было вообще стихийное бедствие.

Сейчас, когда я давно перешагнула ее возраст, тот самый, который я хорошо запомнила, я пытаюсь проанализировать, что эта была за женщина. Что за характер и судьба.

Улица Клюквенная. Окраина провинциального городка. Улица на болоте. Здесь построили бараки на два входа. Две комнаты, разделенные общим тамбуром. И двери одна против другой. Я не помню, кто жил с Якшимбаихой.

В моих воспоминаниях она занимает весь барак. У нее две девочки. Сильно старше меня. Первая Надя очень странная. У нее большая голова и маленькое тело. Замедленная речь-мычание и общая заторможенность.

Но она очень добрая. Её можно просить обо всем. Она отдаст последнее. В школе ее жалеют и не поверите, никто над ней не смеется. А в старших классах у нее появляются даже ухажеры.

Вторая Любка. Вся в маму. Оторва. Громкая, шумная, неуправляемая. В школе учится так себе, зато от парней отбоя нет.

Якшимбаиха в общем была тетка хорошая. Но выпивала и сильно любила мужчин. Как говорили соседи, слаба была на передок. Новые женихи у нее появлялись минимум раз в месяц.

На некоторое время она затихала, доставала свои крепдешиновые платья и по вечерам под ручку выходила с кавалером «в кино». Её приподнятые надо лбом волосы, ярко накрашенные губы, туфли — лодочки — все говорило о ее женском счастье.

Она легко и молодо перепрыгивала через грязь, придерживая свою выходную сумочку на животе, чтобы не дай Бог уронить, она становилась просто ангелом.

Девчонки в это время драили барак, стирали шторки и вздыхали спокойно: «Мама успокоилась» Но проходило пара — тройка недель и в бараке напротив начинался ор на всю улицу. Это Якшимбаиха выгоняла очередного «мужа».

Странная Надька все равно защищала мать и никогда ее не ругала. Она хорошая. Только несчастливая. Не поверите, но с Надькой у меня была даже какая-то дружба, хотя она по возрасту была меня сильно старше. Ведь в детстве 6−7 лет — это огромная временная пропасть.

Но Надька никогда мне не казалась старше. Она была вечным ребенком, тем более она навсегда осталась ростом не более 140 сантиметров.

Это сейчас бы мы сказали, что была она ребенком особенным, с синдромом Дауна, но в наше время никто таких детей в отдельную группу не выделял. Странная да и все. Точнее дурочка.

Она дотянула до восьмого класса в обычной школе, а потом ушла в швейное училище. Работать она умела. Нет, сама она придумать модель не могла, а вот обметать швы, подрубить, починить, оверложить — с этим она хорошо справлялась. И, кроме того, была очень дисциплинированной и послушной.

Никогда и ни в чем не могла отказать. Так что вечерние смены, авралы — все это доставалось ей, когда уже на швейной фабрике работала. Она только склонит свою огромную голову, мол, хорошо. Сделаю. И промычит что-то невнятное.

Чтобы вы поняли, какая она, лишь приведу один случай. Я уже сказала, что город наш стоит на болоте, и весной он превращается в огромную грязную лужу. К нашим дальним улицам ведет деревянный дощатый тротуар, от времени превратившийся в редкие и одинокие досточки, по которым нужно очень аккуратно скакать, чтобы не ухнуть в соседнюю канаву.

Я тороплюсь в кино. Я не в сапогах, а в туфлях. Перекресток и кончается тротуар, а впереди только грязь и лужи. Метров десять не менее, которые не обойти никак. И появляется Надька, которая ниже меня на полголовы. Она в сапогах.

-Давай я тебя перенесу? Я бы дала тебе сапоги, но они тебе будут малы. Надька говорит нечленораздельно, но ее можно понять. Да и мы все привыкли к ее мычащей речи. Я стою у лужи и сомневаюсь.

Надька меня ниже. Но на вид крепкая. Она такая как прямоугольник. То есть должна выдержать. Она предлагает мне ухватиться за шею, то есть сесть на закорки, а она будет меня поддерживать. Так и сделали. Первые три метра, Надька кряхтит, но тащит. Ей очень тяжело. Я это чувствую. Еще три метра. Ну еще чуть-чуть.

Надька падает на краю лужи, но меня успевает поставить на сухое место. Я только чуть-чуть замаралась. Надька же упала почти плашмя. Пальто, руки, чулки, даже подбородок — все в грязи.

Но Надька довольна. Она мычит: «Иди, я вымою все. Иди» Я машу ей рукой, оглядываюсь и бегу в кино. Потом мне расскажут, как орала в тот день Якшимбаиха, что Надька испортила одежду. Что, мол, дура она и есть дура.

Я не знаю, где Якшимбаиха сейчас, где ее дочь Любка, а вот про Надьку знаю. Не поверите, но она вышла замуж. За сильно пьющего мужчину с двумя детьми. Сама она не могла иметь детей, потому с радостью приняла чужих.

Когда она вошла в семью, девчонкам уже было 7 и 10 лет. Они росли без матери, но Надьку признавать не хотели. Потому что дура и уродка. Еще и мычит.

Надька, как всегда, не обижалась, а только мыла, стирала, убирала. С получки покупала девчонкам обновки, незаметно подкладывала самое вкусненькое. Никогда и ни за что их не ругала. Научилась заплетать косы, вязать мягкие кофточки и носки.

Через некоторое время, когда муж по привычке поднял на Надьку руку, девчонки встали на ее защиту. Не трогай маму в голос заявили они. Сам можешь уходить, а ее не трогай. Она очень хорошая.

Детские души они быстро понимают, где добро, а где зло. А Надька по-настоящему была доброй. Муж однажды не вернулся домой. Пьяным попал под поезд.

Надька все сделала, как положено. Похоронила с заботой и любовью. И снова мыть, стирать, убирать, вязать. Еще и в ремонт брала вещи. Кому подшить, подштопать — никому Надька не отказывала.

И девчонки всегда при ней. Так незаметно и выросли. Младшая заканчивала школу, старшая училась заочно в институте.

Сама приняла такое решение, чтобы не бросать маму с сестрой. Девчонки выросли по-настоящему хорошими. И в учебе у них не ниже четверки, и дома полный порядок.

Помимо Надькиной зарплаты и подработок, еще держали кур, был и свой огород. Жили не богато, но тепло и уютно.

На следующий год и другая девочка в институт поступила. На очное. Немного погодя старшая замуж засобиралась. И малыш родился.

И снова Надька стирает, убирает, шьет, качает, баюкает. Дочка диплом защищает. И все идет своим чередом, незаметно и легко для девочек.

Стала Надька прихварывать, да все отмахивается. Мол, сразу нездоровая родилась. Чего уже? Сколько Бог даст и на том спасибо. Итак жизнь ее балует.

Умерла неожиданно. Потянулась за чашкой в буфете, ей все несподручно было, маленькая потому что, неожиданно охнула и присела. И больше не поднялась. Потом врачи сказали, что какой-то тромб оторвался. И все.

Про Надьку и ее жизнь я узнала случайно. Я приехала в родной городок, чтобы сходить на могилку папы. Я сидела напротив его портрета и мысленно с ним разговарила. Мне очень многое хотелось ему сказать.

Неожиданно подошла молодая женщина.

-Извините, пожалуйста, у вас нет случайно лопаточки, я вижу у вас свежие цветы посажены, я в спешке свою дома на столе оставила. Я достала лопатку и протянула ей. Я вспоминала папу, детство, улицу Клюквенную. На душе было покойно и светло. Вернулась женщина.

-А я знаю вашего папу. Мне мама рассказывала. Вы на одной улице жили. А кто твоя мама? И она назвала мне имя Надьки.

Видимо, на моем лице было такое удивление, что женщина поторопилась объяснить. Нет, не родная. Приемная. Вы же знаете, что она не могла иметь детей.

А вот мамой быть могла. Отличной мамой. Мне ее очень не хватает. Очень. Вместе с Олей я подошла к могилке Надьки. Дурочки Надьки. С портрета на меня смотрела она. Такая же большеголовая, губастая, только совсем седая.

Смотрела как всегда по-доброму и ласково. И я почему-то заплакала. Неожиданно. Потому что никакая она не дурочка Надька. Она как раз самый настоящий человек, у которого нам всем надо было учиться добру, терпению и приятию.

И она сделала больше, чем все мы с нашими дипломами, наградами и учеными степенями. Спасибо тебе, Надька! И прости.

© Наталья Берязева

Художник: Михаил Сатаров

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.

Оливье на смотрины

Зима в этом году совершенно непутёвая была. В начале – по Пушкину: «… снег выпал только в январе». Затем, словно бы налюбовавшись зрелищем белоснежности, природа через неделю его растопила. Совершенно, до голой, чёрной земли.

И – грянули морозы! Да такие, что ночами слышно было, как мёрзнет всё сущее и земля трескается. Несколько раз всё вновь забеливало, и снова снег таял, не пролежав и суток. Одним словом, середина февраля стала уже настоящей весной с холодком в тени и припекающим солнышком на открытых местах.

Наверное, поэтому хотелось жить и совершать глупости, но чтобы были эти глупости обязательно добрыми и приятными.

И Лиза сделала салат и собиралась понести его на работу. Просто так, ни в честь чего, а чтобы угостить сослуживцев и с пользой потратить вечер накануне.

Наворотила огромную миску «национального нашего достояния» оливье и уже утром щедро приправила его майонезом «Провансаль», чтобы было ещё хоть что-нибудь от Франции.

В самый последний момент перед выходом из дому вдруг подумала, что кто-то это может неправильно понять, решить, что она просто виляет хвостом перед коллективом, в который влилась совсем недавно.

Постановила, что «вилять» не станет, вернулась на кухню, уже обувшись, и засунула эту циклопическую миску назад в холодильник.

На душе наступило ледяное спокойствие, и Лизка, уверенная, что всё правильно сделала, пошла свершать трудовой подвиг.

А на улице – и в самом деле весна, хоть впереди был длинный кусок високосного в этом году февраля. Утро, а на тротуаре уже даже какое-то подобие луж образовалось. И воздух пахнет так, ну так пахнет, как и положено ему пахнуть весной: волнующе, чуть призывно и молодо.

Значит, скоро все влюбляться начнут, потому что ведь когда же и влюбляться, как не весной… Пришла в офис, села на своё место, раскрыла зеркальце и стала поправлять макияж.

И в это маленькое зеркальце увидела, что толстуха Нинка, которая вела статистику железобетонных конструкций на их экспериментальном заводе, вместо того, чтобы приступить к этой самой статистике, «погрузившись в сладостный мир цифр», беззастенчиво плачет, нет, она просто откровенно ревёт, сидя у себя за столом.

Но весной люди плакать не должны, а, как уже было сказано выше, они должны влюбляться и помогать друг другу. Вот Лизка, с недокрашенным глазом, и ринулась к Нинке на помощь.

— Нин, что у тебя случилось? Почему слёзы с самого утра?

— Ой, Лиз,- по-бабьи горестно шмыгнула Нинка носом.

— Вечером Серёжа ведёт меня к своим родителям знакомиться… Нинка ойкнула, одновременно всплеснула обеими руками и ничком упала на стол, чтобы зайтись в приступе своего горя.

— Ну, так чего же ты ревёшь, дурочка? Значит у него серьёзные намерения, коли дошло до знакомства с родственниками.

— Так да, я радуюсь,- растирая слёзы по лицу тыльной стороной ладони, сказала Нинка.- Только его мама сказала, чтобы я… чтобы… оливьеее приготовилааа… Последние слова Нинка прорыдала так, словно текст из какой-нибудь пьесы про войну: «… егооо убилииии…»

— Ну, так и в чём проблема-то?- спросила на самом деле удивлённая Лиза.

— А яяя не умеееююю,- опять почти в эпилептическом припадке зашлась Нинка.

Тогда Лиза продолжила: — Нин! Да хватит тебе истерики тут на пустом месте закатывать!

Послушай… Я вчера как раз огромную миску этого самого оливье сделала. Стоит у меня дома, в холодильнике, словно тебя только и дожидается. После работы забежим ко мне, заберёшь. А потом я научу тебя, как его готовить.

Нинку только что закончившаяся истерика сделала предельно, концентрированно глупой. Она повернула к Лизе своё в конец зарёванное лицо и… снова разрыдалась:

— Так ведь у меня же с собой посуды нет, куда его переложииить!- и снова упала лицом на стол.

— Дурочка! Говорю же тебе, он в миске у меня стоит. Заберёшь прямо с миской,- не поняла сразу Лиза.

Нинка, потрясённая изобретательностью Лизы даже больше, чем её благородством, вытерла платком распухший нос, ещё раз им шмыгнула и изрекла:

— Лиз, если бы не ты, то, вероятно, моя будущая семья рухнула бы, так и не создавшись.

Лиз, ты – человек, настоящий! Надёжный парень ты, Лиз. Спасибо тебе! А ты хорошо готовишь?

А то Серёжа сказал, что будет ещё его старшая сестра. Она старая дева, живёт одна, но готовит умопомрачительно, а потому я должна постараться, чтобы и ей понравиться.

— Не волнуйся. Мои родственники и друзья довольны. Думаю, что и твоим понравится…

Тут зазвонил Лизин телефон, и на дисплее высветилось: «Брат».

— Да, алло, привет, говори, слушаю… А в трубке жизнерадостный голос брата: — Лиз, привет! Ты как всегда меня выручаешь!! Всё как в детстве!!! Сегодня вечером веду свою Нину с вами со всеми знакомить.

А мама сказала, чтобы она приготовила салат оливье и принесла с собою. Но Нина… она же детдомовская, а потому я не очень уверен, что умеет делать салаты.

Утром перед работой заскочил к тебе, чтобы попросить помочь, а там в холодильнике – стоит-красуется целая миска твоего великолепного оливье.

Ты прямо как знала! Так что я его забрал, маме уже отвёз и соврал ей, что Нина накануне его сделала, потому что мы приедем сразу после работы.

Так что ты там, за столом, Нину мою нахваливай, старайся, чтобы она маме понравилась. Ладно?..

Извини, что я на работу тебе звоню. Ты занята, наверное, а я тебя отвлекаю…

— Занята, конечно, сопли твоей Нинке вот вытираю. Хоть я и старая дева, но не совсем же бесчувственная…

(с)Олег Букач

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.

На одном из семейных праздников дядя Сеня спросил девятилетнюю Олечку, кем та хочет быть. Ответ удивил всех, кто был в тот момент рядом: — Мамой! Я хочу быть мамой!

— Ага, хочешь быть как мама учительницей? – понимающе кивнул дядюшка, — Хорошее дело, умничка.

— Да нет же, я хочу быть мамой. Не как мама, а просто, мамой, — невозмутимо пояснила девочка, — Вырасту, выйду замуж и у меня будет семеро детей!

— О-ля-ля! – только и произнёс подвыпивший дядя Сеня. С того дня Олечку в семья так и называли, О-ля-ля, вкладывая в это имя и удивление, и восхищение, и ещё целую гамму чувств.

Сама Олечка росла в многодетной семье, у неё был брат Толик, старше на три года, и две младшие сестры, погодки Таня и Света. Семья была хорошая, жили дружно, за друг дружку всегда горой стояли.

В девятнадцать Оля вышла замуж за Олега, серьезного, подающего надежды сотрудника одного из научных институтов города. У новоиспеченного мужа была квартира, пусть небольшая, зато своя. Там и обосновались молодожены.

Жили поначалу неплохо, но потом начались ссоры, которые неизменно сводились к одному.

— Зачем мне такая жена? – кричал когда-то спокойный Олег, — Бракованная! Пустоцвет! А я детей хочу, поняла?

Заплаканная Ольга мелко кивала головой как болванчик, а потом, немного успокоившись говорила: — Олежек, может, возьмем ребеночка из детского дома?

— Дура! Там неизвестно какие гены у ребенка! Пить начнет, воровать, или еще чего похлеще! – Олег вновь приходил в ярость, — Мне нужен мой ребёнок, мой, плоть от плоти, кровь от крови. Наследник! Через десять лет после свадьбы Ольга положила на стол обручальное кольцо, справку о беременности и вернулась к родителям.

Олег примчался за женой в тот же день: — Вернись! Оля от мужа отворачивалась, разговаривать не хотела, а матери сказала: — Пусть даже не приближается. Он мне не нужен.

Олина беременность была для всех чудом, ведь все давно уже вынесли ей приговор – «бесплодная». В доме все ходили вокруг неё на цыпочках, предугадывая все капризы.

Олег, хоть и переведенный в разряд «бывших», постоянно приезжал, привозил деньги, какие-то экзотические продукты.

Оля к себе его не подпускала, а её мать говорила: — Перебесится, Олежек, всё будет хорошо. Скоро март, родит, гормоны в норму придут, вернется. Но пришел март, потом апрель…

Все мыслимые и немыслимые сроки прошли, а у Оли ни малейших признаков скорых родов. Лежит себе на диване, уплетает бутерброды с икрой, иногда еще и пивом запивает.

На все мамины возмущения отвечает: — Врач сказал, что кружечка пива ребенку не повредит. Наоборот, с пивом в организм попадают полезные бактерии.

В мае, когда уже отпираться было невозможно, Оля призналась: — Ну да, придумала беременность. Знакомая справку сделала. И что? Убить меня за это? Может, это мечта всей моей жизни была, почувствовать себя беременной.

Семья только глазами хлопала, а что, так можно? Олег в ярость пришёл: — Знать эту обманщицу больше не хочу!

И только дядя Сеня смеялся: — О-ля-ля! Ловко ты всех вокруг пальца обвела! И правильно, нечего было в глаза бесплодием тыкать!

В 32 года Оля познакомилась с Игорем, одиноким отцом, воспитывавшим троих детей. Отношения закрутились быстро, дети Игоря Ольгу приняли, уже через месяц стали называть «мамой». Расписались, стали жить-поживать, Оля всех троих усыновила.

Сёстрам она признавалась: — Мужа не люблю, но уважаю и ценю за то, что он дал мне возможность стать матерью, пусть даже таким образом.

Да и он меня особо не любит. Ему больше не жена нужна, а мать детям, так что мы нашли друг друга.

Прожили так три года, а потом случилось непредвиденное, Игорь влюбился, да так, что ему буквально голову снесло. Встал вопрос о разводе.

— Да пусть катится, я его не держу! – Оля была категорична, — Но вот детей я ему не отдам, вот ещё! Новая пассия Игоря на его детей вовсе не претендовала, ей своих хотелось.

Потому и Игорь, потерявший от любви голову, легко согласился оставить детей Ольге. Свою квартиру он продал, отдал часть, причитающуюся детям, и только его и видели.

— О-ля-ля! Ну ты даёшь, племяшка! – дядя Сеня, наш скуповатый дядя Сеня, считающий копеечку к копеечке, принёс Ольге сумму, не достающую для покупки отдельной квартиры.

– Вот, держи, мать-героиня. И никаких «отдам», даже не думай! Оле было уже 36, когда в одном из городских чатов она познакомилась с парнем. Именно парнем, был он младше аж на 12 лет, недавно закончил университет.

Когда Ольга заявила, что выходит замуж, даже её мать сказала: — Зачем? Живите так, не расписываясь. Ведь понятно же, что эти отношения быстротечны, твоему Васе скоро детей захочется, и что делать будешь? Опять беременность изображать?

Но изображать ничего не пришлось. Через месяц после того, как Оля с Васей расписались, женщина заявила, что беременна. Родители смотрели с опаской, опять шутки? Но нет, правда.

Малыш родился в положенный срок, а потом… Потом «бесплодную» Олю понесло, в 2005-м она родила еще одного мальчика, а в 2007-м вообще умудрилась родить дважды, одного в начале февраля, а единственную девочку — в конце декабря.

Дядя Сеня, конечно, был тут как тут: — О-ля-ля! Вот это я понимаю, бесплодность так бесплодность! Молодец, девочка! Не зря я в тебя верил!

Родственники сначала радовались, потом насторожились: — У нашей Оли какая-то перманентная беременность… Не пора ли остановиться? Так ведь и молодой муж сбежит, семеро по лавкам!

Но, несмотря на ворчание, родственники помогали, кто чем может, мужа Олиного на работу хорошую пристроили, помогли купить большую машину – детей возить, кто-то старшим репетиторов оплачивал, кто-то средним — спортивные секции.

Всем на удивление муж Вася оказался человеком ответственным, жену и детей любит, на судьбу не ропщет, по крайней мере вслух. Так и живут.

Старшие, те, кого Оля усыновила, уже взрослые, работают, маму Олю обожают, балуют подарками и её, и младших детей.

Оля иногда нет-нет, да вспоминает благословенные времена свой первой лживой «беременности»: — Жила как принцесса…

Но тут же забывает обо всем, несется одного кормить, второму попу вытирать, третьего с четвертой разнимать.

А когда её спрашиваешь, жалеет ли она о таком количестве детей, отвечает: — Да ни за что на свете! Это же моя мечта была – быть мамой. О чём жалеть, что мечта сбылась? О-ля-ля…

Автор: Хихидна

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.