Испытание не прошёл

Права народная мудрость, которая утверждает, что муж любит жену здоровую. Мужу нравится, когда жена о нём заботится, а не наоборот.

Арина сидела с маленькой дочерью Анечкой в декретном отпуске. До декрета после института она не успела устроиться на работу.

Любимый муж Илья трудился в пожарном отряде МЧС. И всё у них было просто замечательно. Были, конечно, материальные проблемы, а у кого их нет? Особенно, когда муж работает один.

Анечке было два года, когда Арина заболела, Ничего серьёзного. Она простыла, поднялась температура, кашель. После выздоровления врач порекомендовал сделать маммографию. Он сказал, что это стандартное обследование. После рождения ребенка и наступления лактации молочная железа испытывает огромную нагрузку, необходимо посмотреть всё ли в порядке.

Маммография врачу не понравилась, и ей дали направление в краевую онкологию. Там уже окончательно подтвердили страшный диагноз. Арина была в шоке! Плакала. Не понимала, почему именно её выбрала коварная болезнь в самый неподходящий момент, когда ребёнок ещё совсем маленький.

После операции приехала мама. Муж не приехал, остался с дочерью. Арина обиделась. До города на машине полтора часа езды, а дочку можно было оставить со свекровью. Она так хотела, чтобы Илья появился, взял за руку, успокоил и сказал, что всё будет хорошо!

После выписки Арина медленно восстанавливалась, сила куда-то ушла и не спешила возвращаться.

Дома стало плохо. Илья хотел внимания, приготовленного ужина и порядка в доме. Он обижался, не находя всего этого.

Арина с трудом возвращалась к привычным домашним делам. Стирка, готовка, уборка, и самое большое счастье — доченька. Забота о дочери придавала силы. Казалось, жизнь входит в привычное русло, но было одно но…

Арина чувствовала, что Илья стал отдаляться. Он даже стал, как бы, брезговать, что живёт рядом с такой больной женой. Потребовал для себя и для дочери отдельную посуду, и сам её мыл. Арина объясняла ему, что её болезнь не заразная, но он упорно стоял на своём, и она отступилась.

Арина сильно набрала вес, побочка от лекарств, но Илья не хотел в это верить. Он настоятельно ей предлагал заняться бегом и худеть. Он никогда не упускал случая уколоть её по поводу лишнего веса.

Арина захочет обнять мужа, прильнуть к нему, а он с недовольной гримасой отворачивается, — Не лезь, мне некогда, и потом ты же знаешь,что я никогда не любил толстых. —

У него не находилось времени на неё. Всё ему не так, всё не нравится. Он стал реже находиться дома, то к маме уедет, то где-то с друзьями, то на работе задерживается.

— Ты бы мне нервы не трепал по пустякам, мне скоро на проверку ехать, попросила Арина.

Илья сорвался, — Это ты мне все нервы вымотала. Носишься со своей болезнью, как курица с яйцом! Смотри, как бы одной не остаться, и кому ты будешь нужна кроме меня? Скажи спасибо, что я такой терпеливый. —

Арина проплакала всю ночь. Мысленно она пыталась оправдать мужа, его можно понять, болезнь близкого человека всегда портит жизнь родственникам. Илье тоже тяжело. Он невольно втянут в её болезнь, в её проблемы, вот и сорвался.

Арина старалась быть спокойной, не раздражать лишний раз мужа, но он всё равно раздражался. Он мог целыми днями не разговаривать с ней, а когда она спрашивала, — Что не так? —

Илья отвечал, — Для меня всё так, если тебя что-то не устраивает, подавай на развод, я тебя не держу.-

Мать советовала потерпеть, говорила, что она одна не потянет ребёнка.

Арина возвращалась из города после проверки, окрылённая результатами. У неё было всё хорошо! Она спешила поделиться своей радостью с мужем.

Она попала на приём к врачу раньше, и домой возвращалась раньше намеченного срока. Приехала вечером. Илья должен быть дома с Анечкой, но света в окнах не было.

— Неужели дочь так рано уснула? — думала Арина.

Она открыла дверь своим ключом и тихо зашла в квартиру. Ночник горел в спальне, оттуда же слышались голоса мужа и незнакомый женский. Дочери в квартире не было, видимо, папочка сплавил её бабушке.

У Арины время от времени возникали подозрения в неверности мужа, но она гнала от себя эти мысли. Она и в страшном сне представить не могла, что Илья может, вот так, привести домой чужую женщину.

— Ты говорил, что её дни сочтены, надо лишь немного подождать. Так вот, дорогой, я не могу и не хочу ждать. Я почитала в интернете, с таким диагнозом можно жить очень долго. Тебе решать! —

— Подождём ещё немного. Знаешь, я буду выглядеть подлецом, если брошу больную жену. Я уверен, что моя долго не протянет. У неё всё плохо, она вся на нервах, — пытался успокоить женщину Илья.

Арина не выдержала.Она включила свет и сказала ошалевшим от её появления любовникам, — Слухи о моей смерти сильно преувеличены. У меня всё хорошо, и я собираюсь жить долго и счастливо! —

Что было дальше?

Арина ушла от мужа и съехала из его квартиры. С родителями она прожила месяц, потом сняла однушку в соседнем доме. Устроилась на работу оператором в таксопарк. Работала сутки через трое. Мать не одобряла её развод, но за внучкой присматривала, такой график был необременителен для неё.

С Ильёй они встретились только в суде. Он приехал с той самой женщиной. Алименты на дочь Илья выплачивает, общаться же с ней у него нет желания. Никто и не настаивает.

Арина не пожалела, что ушла от мужа. Она выстояла и выкарабкалась из такой страшной болезни, и просто не имела права растрачивать оставшуюся жизнь на недостойного человека, который, как оказалось, желал её смерти.

Прошло пять лет.

Подросла дочь. Арина нашла работу по специальности. Она купила в ипотеку квартиру, следит за своим здоровьем. С благодарностью вспоминает бдительного врача, который отправил её на маммографию.

Находились и претенденты на руку и сердце, только замуж она больше не вышла.

В любовь тоже больше не верит. Вдруг снова появятся проблемы со здоровьем? Мужья редко любят больных жён, в этом она однажды убедилась. Установка «И в горе, и в радости» работает плохо. Её бывший муж испытание горем не прошёл. Одной спокойнее.

Как живёт Илья Арина не знает.

Автор: Наталья Сергеевна

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Манюня или почему все люди разные

После окончания училища Нину направили на работу поваром в детский сад. Заведующая Раиса Семёновна, проработавшая в детских учреждениях много лет, была женщиной строгой, она зорко следила за новой подчинённой, присматриваясь к ней, и по каждому поводу, а порой и без такового любила читать нотации. Наставления всегда начинались с фразы:

— А у нас положено так!
Внимательная исполнительная девушка боялась дотошной начальницы как огня, во всём стараясь угодить ей и побольше помалкивать, соглашаясь с любыми претензиями, доходящими порой до абсурда.

Помощник повару был не положен по штатному расписанию. Рабочий день начинался в пять часов утра.

Всё было бы хорошо, если бы не крысы и мыши, появлявшиеся с завидной регулярностью на складе, несмотря на визиты СЭС и раскладываемую её работниками отраву, к которой грызуны изрядно привыкли.

Серым разбойникам больше пришлись по душе крупы, печенье, конфеты и другие продукты, добываемые ими из мешков и коробок.

Раиса Семёновна без конца составляла акты на списание, если угол большой коробки был хоть немного нарушен грызунами, то абсолютно нетронутые шоколад, конфеты "Белочка", вафли "Артек", печенье "Юбилейное" и другие дорогостоящие продукты тут же списывались и десятками килограммов перекочевывали в больших сумках домой к заведующей, всегда уходившей с работы последней.

Нина видела это, но, разумеется, молчала, подписывая акты — так здесь было заведено, и не ей, только начинающей свою трудовую деятельность работнице, указывать ветерану с педагогическим стажем, значительно превышающим её собственный возраст.

Небольшая кирпичная кухня и склад стояли отдельно, огороженные штакетником, в окружении больших старых лип. В конце лета, когда заведующая ушла в отпуск и наконец-то можно было вздохнуть спокойно, Нина, вынося отходы в контейнер во дворике, услышала какие-то хриплые звуки, напоминающие мучительные стоны.

Прислушавшись, поняв откуда исходят крики, увидела кошку, распластавшуюся у стены на старых мешках. Длинная шерсть бедняги вероятно когда-то была белой, сейчас же она торчала на худом теле грязными клочьями, свалявшись на боках, превратилась в панцирь с колючками репейника.

Бродяга, жалуясь на жизнь, протягивала к девушке свои воспалённые лапы. Самым удивительным в этой кошке были её разные глаза — один янтарно жёлтый, другой серо-голубой, они оба молили о пощаде и помощи.

Сердце Нины дрогнуло от этой картины, она побежала на кухню и вынесла визитерше миску супа, покрошив в него куриную котлету.

— Ешь, моя хорошая, ешь.
Присев на корточки, девушка смотрела, как жадно, давясь в спешке, кошка заглатывала пищу, не веря до конца своему неожиданному счастью, боясь, как бы не отнял кто-нибудь этот необычайно вкусный дар.

Когда нянечки забрали ужин, Нина быстро перемыла инвентарь и пошла проверить кошку, но её на месте не оказалось — ушла.

Ложась спать в своей маленькой комнате городского общежития, она думала о сегодняшней визитерше, вспоминая её взгляд, и всё внутри сжималось от жалости и тоски — как она, что с ней.

В детстве у неё была кошка Глаша — её самый верный друг, с такими же разноцветными глазами. С её помощью она легче переносила все домашние неурядицы — пьянки, устраиваемые дома матерью с вечно недовольным всем на свете отчимом.

С ней она выросла, но кошки не вечны, и самая преданная, пушистая, состарившаяся подруга однажды тихо ушла. Эта кошка была похожа на её Глашу.

От нахлынувших детских воспоминаний и жалости Нина заплакала. Встав, она положила в сумочку противовоспалительную мазь, снова легла и уснула.

Ранним утром прямо на крыльце кухни лежала большая крыса. У стены сидела вчерашняя кошка и тихонько пела:

— Маа-няя, маа-няя.
— Так ты у нас Маня, оказывается. Молодец, Манюня! — улыбнулась повариха, — А лапы помажем?
Нина быстренько обработала кошачьи лапы тёплой водой и наложила мазь. Процедура бедолаге была не по нраву, но она терпела, чувствуя прикосновение добрых рук.

Накормив кошку, девушка попросила сторожа-дворника Александра Тимофеевича убрать крысу. Тимофеич удивился, увидев тщедушную кошку.

— Ай, молодец! И как она только справилась с такой матерой крысой, ай, да кошка! Но ты смотри, Нина, придёт из отпуска заведующая, как бы беды не было, она ведь всю эту живность на дух не переносит, уж я её знаю, — предупредил он молодую повариху.
— Как же так может быть, дядя Саша? Она же пользу приносит — крыс вот ловит, чтобы продукты не портили! — всплеснула руками Нина.
— А вот так, дочка, смотри, потом греха не оберешься.
Пожилой сторож был прав, так и получилось. Вернувшаяся из отпуска Раиса Семёновна с новыми силами принялась "наводить порядки". Заглянув в гарманжу, она увидела Манюню, которая к тому времени практически истребила всех крыс и продолжала неутомимо стеречь продукты. Кошка зашипела и бросилась вон. Сколько было крику!

Не слушая никаких объяснений, заведующая приказала Тимофеичу при следующем появлении бродяги прибить её лопатой и пообещала принять самые строгие меры к провинившейся Нине.

— А знаешь, что, Раиса Семёновна, я сторож и дворник, но не душегуб! — не вытерпел Тимофеич, — Как эта кошка появилась, так и списывать стало нечего, все продукты целёхонькие!
Лицо заведующей пошло от злости пятнами.

— Ты на что это намекаешь или забыл с кем разговариваешь?
— Да я не забыл, не грозись, а вот ты… Смотри, Семёновна, а то мы ведь с Ниной и в ГОРОНО пойти можем, если что, вон оно, рядышком!
Блюстительница порядка, мстительно посматривая, ушла.

Нина понимала, что жизни Манюне теперь не будет, и оставаться здесь ей опасно. Она приняла решение — забрать её, и будь что будет. Едва дождавшись конца рабочего дня, она сбегала в общежитие, взяла дорожную сумку и вернулась к кухне.

Проживание животных в общежитии было запрещено, и она, таясь, принесла кошку в комнату. У Манюни были блохи. Дождавшись, когда все улягутся спать, Нина, завернув свою жилицу в полотенце, понесла в душевую. Лишь бы не увидела комендант Людмила Афанасьевна, которая проживала здесь же, на втором этаже.

Опасения были не напрасны — в самый разгар помывки она пришла. Глядя на Нину и намыленную Манюню на её руках, Людмила Афанасьевна от удивления молчала. Нина заговорила первой, рассказывая историю бедной кошки и, не выдержав, расплакалась.

— Нина, ну ты ведь знаешь, что нельзя по правилам. Вот что мне с вами делать?
Девушка умоляюще смотрела на пожилую женщину, прижимая к себе испуганную, мокрую, худую кошку.

— Ладно, возьму грех на душу при условии, что мышей ловить будет и не пакостничать.
— Людмила Афанасьевна, миленькая, да она даже крыс здоровущих ловит, она очень-очень умная!
— Посмотрим. Давайте, быстренько закругляйтесь, чтобы никто не увидел, — улыбнулась женщина и ушла.
Манюня умела быть благодарной, она приносила к комнате коменданта мышей пачками, пока в корень не истребила вредных грызунов на всех трёх этажах, не давая заявиться новым.

Кошка быстро продвигалась по карьерной лестнице и буквально через месяц стала заместителем начальницы общежития, как её в шутку окрестили жильцы.

Днём, пока хозяйка была на работе, поправившаяся, с белоснежной шерстью, уверенная в себе кошка неизменно сопровождала Людмилу Афанасьевну, проверяющую порядки в доверенном ей беспокойном большом хозяйстве.

Нина любовалась своей похорошевшей Манюней. Глядя на ласково гладящую кошку Людмилу Афанасьевну, Нина вспоминала заведующую Раису Семёновну, сторожа Александра Тимофеевича, которые родились в одной стране, были близки по возрасту и жизненному опыту, невольно сравнивала их, задаваясь вопросом, на который никак не могла найти ответ: ну почему все люди такие разные?

Автор НАТАЛИЯ С.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Ты, это, Людка, не ори. Забирай Машку к себе. Ну не могу я больше, понимаешь? И с детьми управляться и с ней. Она же лежнем лежит. Кто виноват? Я? Ты там головой не тронулась? Не? А меня скоро такая участь ждёт. За детьми посмотри, хозяйство управь, да ещё за Машкой ходи. Ну и что она же справлялась, а мне уже невмоготу. Да не бросаю я ее, просто пусть у тебя какое-нибудь время поживет. Нет у меня бабы и не было. Да заколебала ты уже, на своего посмотри. Не заберёшь, ей Богу, в больницу сдам или сам туда отправлюсь — говорил Павел в трубку и злился.

Когда после долгого разговора Людка наконец дала согласие, чтобы сестра пожила у нее, Павел перекрестился. Он любил свою жену, но эти полгода после ее инсульта, показались ему вечностью. Дочке семь, Косте четыре, маленькие ещё. Какая с них помощь? Ещё и Маша. Говорить не может, только мычит неразборчиво. И плачет. Постоянно. Когда дети к ней подходят или когда он ее кормит. Он даже пошутил однажды — Зачем соль переводить, вон она у тебя со слезами выходит — Маша шутки не поняла, ещё больше растроила́сь.

Отвернула голову и есть не стала. Он тогда со злости тарелку с кашей в стену запулил и ушел.

После разговора с Людкой в душе образовалась какая-то тягучая, противная пробка. К ней прибалялся ещё и стыд. Павлу казалось, что он с каждым словом все больше предавал жену. Но он уже не мог иначе. Был на грани.

Вечером, когда дети уже спали, а Маша лежала с закрытыми глазами, он вышел из дома. Покрутил головой, темно. В селе рано спать ложатся, ведь утром спозаранок вставать. Только у соседа , дяди Бори горел свет. Павел прислушался, в доме было тихо. И он решительно пошел к соседу.

-Вот так, дядь Борь. Отправлю Машку к сестре и хоть выдохну малость. С детьми как-нибудь справлюсь. Оля в школу пойдет в этом году, ну а Костю в детский сад. Утром увел, вечером привел. Там хоть кормят весь день , мне только ужин приготовить — крутил он в руках стопку. Но спиртное не лезло в горло. Эта пробка проблем, казалось застряла в горле.

-Пашка, молодой ты ещё, много не понимаешь. Вот сейчас вернись моя Нюра с того света. Больная, хромая, незрячая. Да я бы на руках ее носил, пылинки сдувал. Тоскую по ней очень. Как ни крути, а пятьдесят с лишним лет вместе были. И ругались бывало и даже расходится хотели. Но была промеж нас любовь, она и не давала нам разъехаться. А ты? Машка заболела и ты сразу застонал. Ой не могу, ой, мне трудно. А случись с тобой такое? Машка тебя бы никогда не бросила и не передавала родственникам в качестве посылки —

Дядя Боря замолчал и с шумом отодвинул от себя рюмку.

-А ты вспомни, когда ты с крыши упал и у тебя две ноги в гипсе были. Она тебя к мамке твоей, Царствие ей небесное, отправила? Нет. Горшки из под тебя таскала, прихоти твои исполняла. Теперь твоя очередь. Ты же мужик, елы палы, чего раскис? Это же не приговор. Любить, помогать будешь и встанет она сердешная. Вот тебе весь мой сказ. Отправишь жену из дома, потом не обижайся. Руки не подам, так и знай — и шумно высморкался в огромный носовой платок.

Павел подошёл к дому и присел на завалинку. Слова соседа жгли его калёным железом. Он вспомнил Машу молоденькой ещё девушкой. Улыбчивая, с забавными веснушками на курносом носу и глаза защипало от слез.

Наверное он виноват в том, что у его жены это случилось. Ведь все было на ней. И дети и дом. А он? Он работал. Домой не торопился, любил с мужиками то в картишки, то в домино перекинуться. Вот она и надорвалась. Нет, как ни крути, виноват он.

С такими мыслями он зашёл в дом. Бесшумно зашёл к Маше в комнату. Она не спала, смотрела в потолок. Услышав его, она забеспокоилась. Зашевелила губами, закрутила головой.

Он подошёл ближе и наклонился к ней — Что-то сказать хочешь, Машенька? — Она кивнула и ещё старательней замычала.

Павел с трудом, но различил слова — Не разлучай меня с детьми — Он погладил ее по голове — Не буду, Маш, не бойся. Я тебя никуда не отдам — и заплакал.

Впервые за долгое время, его прорвало. Он уткнулся в плечо жены и зарыдал. А когда поток слез иссяк, поднял голову. Ему, как ни странно, стало легче.

Маша смотрела на него уже по другому. Мягче что-ли, нежнее. Он поцеловал ее и прошептал — Ты обязательно поправишься. Я тебе обещаю —

Прошел год. Павел во дворе чинил сети. Дети играли в школу. Первоклассница Оля старательно втолковывала брату алфавит.

— Какой ты невнимательный, Костя. Я тебе сказала букву С писать, чего ты ее задом наперед рисуешь? — «взрослым» голосом, говорила она.

Павел улыбнулся и посмотрел на Машу. Жена сидела в кресле зажмурив глаза. Грелась на солнышке. Ходить она пока ещё не могла, только вставать. Говорила, но пока ещё плохо.

Но ничего, все ещё будет. И ходить и говорить сможет, думал Павел, любуясь женой. Маша открыла глаза и нежно посмотрела на него. Самое трудное время они уже пережили и им уже ничего не страшно. У них семья, дети, а главное любовь друг к другу.

Автор неизвестен

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.

Танцующая девочка
Аня кружилась, забыв обо всем на свете. Тяпка была ее партнером по танцам, кусты смородины, которые росли вдоль грядок — другими танцующими парами. Аня и ее партнер виртуозно обходили эти пары, даже не задевая их.
— Вы только посмотрите на это, люди добрые! Я ее полоть отправила, а она на работу наплевала и танцы свои танцует!
Аня от неожиданности оступилась, наступив на здоровенный капустный кочан. Тот хрустнул и развалился на две половинки. Казалось, что тут такого ужасного? Но хруст просто свел мачеху Ани с ума.
— Гадина! Вредительница! Я сутками в огороде горбачусь, а она мне тут вредит!
Тамара подскочила к Ане и несколько раз хлестнула ее ладонью по лицу.
Аня закрылась руками и заплакала.
— А ну пошла коровник чистить! Я посмотрю, как ты в навозе плясать будешь! Пошла, я тебе говорю!
Мачеха замахнулась на нее тяпкой, и Аня бегом бросилась с огорода. Девочка рыдала и никак не могла успокоиться. В коровнике она пробыла до вечера — попробуй все убрать, у девочки в одиннадцать лет сил не слишком много.
На улице уже стемнело, когда Аня ополоснулась в холодной бане и пошла домой. Все семейство ужинало. Мачеха, отец, и два брата. Отец, как обычно, был навеселе. Аня подошла к столу, села и потянулась к тарелке, но мачеха звонко шлепнула ее по руке.
— Э, нет. У тебя сегодня другой ужин.
Она положила перед Аней половину того самого кочана.
— Вот, пока не съешь, другой еды не получишь.
Аня полными слез глазами посмотрела на отца, но он испуганно отвел взгляд.
Девочка встала и вышла из комнаты. Она поднялась на чердак — летом только там жила — упала на свой матрас и дала волю слезам.
Она уже почти засыпала, когда услышала, что кто-то лезет к ней по лестнице. Она подняла голову, это был отец.
— Ну, как ты тут? На вот, я тебе колбасы принес и хлеба.
Аня села на матрасе, стала жевать. Жевала и плакала.
— Пап, ну скажи, зачем она нам? Зачем? Нам без нее лучше будет! Она злая, не любит никого.
— Ну, что ты говоришь… Никак нам без Тамары. Она и так подвиг совершила, замуж за меня пошла, хоть вас у меня трое. А не будет Тамары, так вас всех в детский дом заберут. Ты же знаешь, я это… выпиваю… а люди-то какие, лишь бы назло сделать.
— Папа, так ты не пей!
— Не могу я, дочка, не пить. Как не пью, так все время маму вижу, а как напьюсь, так и живу вроде… да и как Тамара с тобой обращается, уже не таким страшным кажется… Ты что думаешь, я не замечаю ничего? Вижу все, а от того, что вижу — еще больше напиться хочется.
***
Мамы Ани не было всего три года. Она тоже любила танцевать. Они с мамой могли кружиться часами, а папа только улыбался, глядя на них. Мама говорила, что всегда хотела стать если не балериной, то хотя бы танцовщицей.
Аня, замерев, с восторгом спрашивала:
— А почему не стала?
— Потому что я встретила вашего папу и решила, что буду танцевать ему!
Они смеялись и снова кружились, и братья близнецы, еще на слабеньких ножках, тоже пытались кружиться.
А потом мамы не стало. Вот разве бывает такое? Человек пришел с работы, сел на диван, сказал, что как-то нехорошо, и умер. Оказывается, бывает. Врачи сказали, тромб.
А уже через год папа привел Тамару. Когда-то Тамара и мама дружили. Но так получилось, что папа уже встречался с Тамарой, когда полюбил маму. Они все долго не общались, а тут вот встретились. Папа уже тогда сильно пить стал. Правда, пытался это делать вечером, когда дети уже спят. Но Аня все равно все видела.
Тамара сразу установила свои порядки. Да, теперь у них снова были ужины, обеды. В школу все куплено, наглажено, напарено, мальчишки ухоженные, но вот человеком Тамара была… мягко сказать — злым. И больше всех она ненавидела именно Аню, а все потому, что девочка была очень похожа на мать.
Аня всегда танцевала на всех школьных праздниках и даже ездила в район на смотр. Ее хвалили учителя, говорили, что она самородок, гордость их местной школы, и поэтому Тамара не могла запретить ей заниматься танцами.
Хотя заниматься — это громко сказано. При школе был кружок, где они вместе с преподавателем разучивали танцы, записанные на видео. Только там Аня чувствовала себя настоящей, такой, какой она хотела быть. Она прикрывала глаза и танцевала. Танцевала каждый раз так, как будто в последний раз.
***
Через пять лет у отца отказали ноги. Столько пить — не выдержал бы даже самый молодой организм. Доктора ничего толком не говорили, только то, что нужно лечиться, нужно хорошо питаться. Денег стало катастрофически не хватать.
Аня безропотно сносила все тычки мачехи, делала самую тяжелую работу и стояла на рынке, продавала овощи, молоко. И однажды там, на рынке, она увидела объявление о конкурсе танцев. Приз был денежный, а им так нужны были деньги!
Она знала, что мачеха ничем ей не поможет, но все-таки решила попробовать. Вечером, за ужином, она заговорила:
— Тамара Петровна, я сегодня в городе видела объявление. Будет конкурс танцев, приз деньги. Хорошие деньги.
— И что?
— Давайте я поеду.
Тамара пожала плечами.
— Ну, съезди. Это же недолго? В огороде работы много.
— Недолго, только…
— Ну?
— Мне платье нужно. Ну, такое, для выступления.
Тамара подняла на нее глаза. Она медленно становилась багровой:
— Ты хочешь сказать, чтобы я тебе платье купила? А не сплохеет тебе? Сели всем семейством ко мне на шею и ноги свесили. Кормилец от пьянки инвалидом стал, а еще троих мне вместо хомута! Ни копейки не получишь! Еще мне всю жизнь отдавать будешь!
— Вы… на нас пенсию получаете! Так что мы за свои едим!
Аня никак не могла унять слезы. Лучше бы она этого не говорила.
— Вон! Пошла вон на улицу жить, неблагодарная!
Тамара привычно отвесила ей пощёчину, и девушка опрометью выскочила на улицу.
Домой ее, конечно, пустили. Но больше Аня не заводила разговора о конкурсе.
Дня через три, когда она на рынке пустыми глазами смотрела перед собой, ее кто-то позвал. Аня подняла голову.
— Девушка, мне молочка и сметанки.
Перед Аней стояла пожилая женщина необыкновенной красоты. Аня никогда таких не видела. Одно девушка понимала четко — эта женщина была нерусской, очень смуглой, очень чернявой. Дорого одета. И вообще, дама производила впечатление человека из прошлого века, как будто ей скоро на бал.
— Что-то у вас глаза совсем грустные, у вас случилось что-то?
Женщина внимательно смотрела на нее. Аня отрицательно помотала головой и расплакалась.
— Ну, вот что. Я покупаю, что тут осталось, и… пойдем вон, в кафе, выпьем чаю.
Как из-под земли появился молодой человек, отдал опешившей Ане деньги и сгреб все с прилавка.
Женщина оказалась цыганкой. Но только по корням. Много лет назад она сбежала из табора с русским парнем, с которым и прожила душа в душу почти 50 лет. А в прошлом году овдовела. Выслушав историю Ани, она улыбнулась.
— Как хорошо, когда можешь помочь хоть одному человеку на свете. Поехали ко мне!
Дальше все было, как в тумане. Цыганские платья настолько красивые, что Аня таких и по телевизору не видела.
— Выбирай. В этом я танцевала в театре, в этом я выступала на конкурсе, в этом…
— Подождите… Я вас узнала! Вы Сара! Моя мама вас обожала! Она всегда мечтала посмотреть на вас, на ваше выступление! Но что вы делаете в нашем городке?
— Живу, детка. Мой муж отсюда родом, и мы решили вернуться, когда совсем состарились…
С этого момента Аня репетировала каждую свободную минутку. И дома, и в школе, и даже, когда приезжала торговать.
***
Настал тот самый конкурс. Аня ужасно волновалась. Ее волосы были подняты вверх, зачесаны, закручены. Сбоку красовалась большая красная роза из камешков. Платье шуршало и развевалось так, что казалось, Анна утопает в красно-черных облаках.
Она вышла на сцену и на секунду оробела, растерялась. Оказывается, это так страшно, когда на тебя смотрит столько народа. Но тут, в самом первом ряду она увидела Сару. Рядом с ней сидел мужчина лет пятидесяти и улыбался Ане. Сара подняла вверх большой палец, и Аня выпрямила плечи. Она пришла сюда танцевать, а не трястись от страха!
Она танцевала, как всегда, будто в последний раз. Сегодня она ощущала себя по-другому. Она не одна, за нее переживают, а главное, мама бы гордилась ей…
Танец закончен — Аня распласталась на полу. Почему никто не хлопает? Она так плохо станцевала? Девушка встала, зал выдохнул и разразился аплодисментами. Аня видела, что Сара плачет. Аня ветром спустилась вниз и расцеловала пожилую женщину.
***
Она приехала домой уже вечером. Мачеха с порога накинулась на нее:
— Ты что себе позволяешь? Где шляешься? Я что, одна все должна на себе тянуть?
Аня молча положила перед ней деньги и ушла в комнату. Тамара несколько раз пересчитывала купюры. Да тут целое состояние! В тот день Аня впервые увидела, что Тамара напилась.
Прошло несколько дней, и Тамара принялась допекать Аню с новой силой. Девушка готовилась к выпускным экзаменам ночью, потому что днем мачеха не давала ей даже вздохнуть.
А на выпускном балу Аня снова танцевала. Танцевала и плакала, оттого, что буквально утром мачеха заявила, что учиться Аня никуда не поедет, потому что дома работы хватает. Папа поддержал Тамару, и Аня выскочила из дома в слезах.
Она спускалась по лестнице со сцены, и вдруг кто-то подал ей руку.
— Разрешите?
Аня с удивлением узнала того смуглого, красивого мужчину, который сидел вместе с Сарой на конкурсе.
— Это вы?
— Это я.
— А где Сара? Ой, наверное, я глупость сказала, что ей делать на выпускном…
— Мама умерла месяц назад. Я поэтому, собственно, здесь…
***
Аня сразу ушла с выпускного. Олег, так назвался новый знакомый, рассказал, что у матери прихватило сердце, и за два дня все было кончено.
— Мама хотела, чтобы я помог вам. Деньгами, учебой, в общем, всем, что вы скажете.
— Мне ничего не нужно.
Аня привычно откинула сползающую прядь волос и только потом спохватилась, но было уже поздно.
— Что это у вас?
Олег смотрел на синяк, который скрывала прядь.
— Это…
— Это ваша мачеха? Вас нельзя оставлять в этой семье… Я что-нибудь придумаю.
Он вернулся через несколько дней. А Тамара совсем озверела, и у Ани к этому моменту появилось несколько новых синяков.
— Аня, я вас прошу, не посчитайте меня душевнобольным. Я… я прошу вас выйти за меня замуж. Я понимаю, как нелепо это звучит. Но вот так получилось, что я, мужчина, которому уже пятьдесят, влюбился в девушку, которой нет восемнадцати. Пусть меня закидают камнями, но поделать я ничего не могу. Я хочу вас уверить, если я вам противен, то я ни разу даже не попытаюсь вас обнять. Но у вас будет все. Дом, деньги, вы сможете пойти учиться, вы не будете ни в чем знать отказа.
***
Аня с удовольствием наблюдала за лицом мачехи, когда сообщала ей о том, что выходит замуж.
— Ты не посмеешь! Тебе нет восемнадцати!
— Будет через три месяца. Это же благодаря тебе я просидела год дома со сложным переломом.
— Я не позволю! Тогда и братьев своих забирай!
— С удовольствием!
***
Так все и произошло — она забрала мальчишек, вышла замуж, вскоре поступила в институт культуры. У нее была своя машина, много денег. А Олег ни словом, ни жестом ни разу даже не дал ей понять, что чего-то ждет, или чем-то недоволен. Тогда она решила все сама — она поняла, что влюбилась в своего мужа и хочет стать его настоящей женой.
Через полтора года после свадьбы у них родился сын. Олег огромными глазами смотрел на это чудо и плакал. Это был его третий брак. Предыдущие его жены были просто охотницами за деньгами.
Через некоторое время девушка забрала отца к себе. Домашний врач не только не давал ему пить, но еще и следил за лечением. Так что в школу дед уже водил внуков на своих двоих. Аня организовала свою студию танцев. Она молила лишь об одном — чтобы жизнь разрешила ей побыть вместе с любимым мужем как можно больше лет.
—
Автор рассказа: Ирина Мер

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.