4 июля 1964 года не стало Самуила Маршака. Что большинство из нас знают о нем, кроме того, что он был талантливым детским поэтом, написавшим «Кошкин дом», «Рассеянного» и другие стихи для малышей?

Юному Маршаку был запрещен въезд в российскую столицу из–за существовавшей в царскую пору процентной нормы на гимназистов–евреев. Помогло знакомство со знаменитым критиком Владимиром Стасовым, который добился перевода Самуила в петербургскую гимназию.
Он же познакомил парня с закадычными друзьями — Горьким и Шаляпиным. Во время Первой мировой войны Маршак занимался делами детей беженцев–переселенцев, при советской власти ему пришлось заведовать детскими домами и колониями.
Не будь Маршака, не была бы издана «Республика ШКиД».
Когда–то он защищал Корнея Чуковского, стихи которого для детей пытались запретить, потом они вместе заступались за Иосифа Бродского. «Двенадцать месяцев» Маршака хотел поставить Уолт Дисней.
Самуил Яковлевич обратился за содействием к руководителю советского кинематографа Ивану Большакову, но тот на назначенную встречу не явился.
Поэт оставил на дверях его кабинета записку: «У Вас, товарищ Большаков, не так уж много Маршаков».
Знаменит Маршак и как переводчик.
Ему доводилось браться даже за стихи Мао Цзэдуна.
С немецкого им переведен Генрих Гейне, но более всего известны его переводы с английского: «Дом, который построил Джек», сонеты Шекспира и баллады Бернса.
Поэт Александр Твардовский как-то сказал, что Маршак «сделал Бернса русским, оставив его шотландцем».
В Шотландии кончину Маршака сопроводили словами «конец старинной песни», которые впервые были произнесены, когда страна лишилась независимости

4 июля 1964 года ушел из жизни один из самых любимых несколькими поколениями детей поэт, драматург, сказочник Самуил Яковлевич Маршак. Имя его вошло в нашу жизнь с детства. Своим детям, а затем внукам мы читали его стихи, одновременно формируя вкус к настоящей литературе.

Гениальный советский поэт, писатель, драматург, переводчик Самуил Яковлевич Маршак родился 3 ноября 1887 года в Воронеже, в слободе Чижовка. Его отец был мастером на различных заводах, хорошо разбирался в химии, и в поисках лучшего применения своих умений постоянно переезжал вместе с семьей.

Самуил с раннего возраста писал презабавные стихотворения, которые приходили послушать в дом Маршаков все соседские дети.

Это были любимые всей округой вечера: старший брат Моисей рассказывал смешные истории, а Самуил, дурачась, декламировал свои стихи. В будущем работы Маршака будут не только читать в каждом доме, но и знать наизусть.

10 цитат Самуила Яковлевича Маршака

• Стихи умеют быть лаконичными, как пословица, и подобно пословице глубоко врезаться в память.

• Как лишний груз мешает кораблю,
Так лишние слова вредят герою.
Слова «я Вас люблю» звучат порою
Сильнее слов «я очень Вас люблю».

• Нет, у него не лживый взгляд.
Его глаза не лгут.
Они правдиво говорят,
Что их владелец — плут!

• У которых есть, что есть, — те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, —
Значит, нам благодарить остается небо!

• Всё то, чего коснется человек,
Приобретает нечто человечье.
Вот этот дом, нам прослуживший век,
Почти умеет пользоваться речью.

• Ты старомоден. Вот расплата
За то, что в моде был когда-то.

• Все умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рожден.

• Господь во всем, конечно, прав.
Но кажется непостижимым,
Зачем он создал прочный шкаф
С таким убогим содержимым!

• Литература без критики подобна улице без фонарей.

• Дорого вовремя время,
Времени много и мало.
Долгое время — не время,
Если оно миновало.

Из сети

Пожелания друзьям

Желаю вам цвести, расти,
Копить, крепить здоровье.
Оно для дальнего пути —
Главнейшее условье.


Пусть каждый день и каждый час
Вам новое добудет.
Пусть добрым будет ум у вас,
А сердце умным будет.


Вам от души желаю я,
Друзья, всего хорошего.
А всё хорошее, друзья,
Дается нам недешево!

Самуил Маршак

А еще Маршак был автором серьезных стихов и эпиграмм.

Старайтесь сохранить тепло стыда.
Всё, что вы в мире любите и чтите,
Нуждается всегда в его защите
Или исчезнуть может без следа.

 

Свиньи, склонные к бесчинству,
на земле, конечно, есть.
Но уверен я, что свинству
Человечества не съесть.

О дураках

Жму руки дуракам обеими руками:
Как многим, в сущности, обязаны мы им!
Ведь если б не были другие дураками,
То дураками быть пришлось бы нам самим.

***

Дорого вовремя время,
Времени много и мало.
Долгое время — не время,
Если оно миновало.

***

Ты старомоден. Вот расплата
За то, что в моде был когда-то.

Заздравный тост

У которых есть, что есть, — те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, —
Значит, нам благодарить остается небо!

***

Существовала некогда пословица,
Что дети не живут, а жить готовятся.
Но вряд ли в жизни пригодится тот,
Кто, жить готовясь, в детстве не живет.

О пьянстве

Для пьянства есть такие поводы:
Поминки, праздник, встреча, проводы,
Крестины, свадьба и развод,
Мороз, охота, Новый год,
Выздоровленье, новоселье,
Печаль, раскаянье, веселье,
Успех, награда, новый чин
И просто пьянство — без причин!

Человек ходил на четырех,
Но его понятливые внуки
Отказались от передних ног,
Постепенно превратив их в руки.

Ни один из нас бы не взлетел,
Покидая землю, в поднебесье,
Если б отказаться не хотел
От запасов лишних равновесья.

***

Старайтесь сохранить тепло стыда.
Всё, что вы в мире любите и чтите,
Нуждается всегда в его защите
Или исчезнуть может без следа.

***

Как вежлив ты в покое и в тепле.
Но будешь ли таким во время давки
На поврежденном бурей корабле
Или в толпе у керосинной лавки?

Простая истина

Мятеж не может кончиться удачей,
В противном случае его зовут иначе.

Эпитафия самому себе

Жил на свете Маршак Самуил.
Он курил, и курил, и курил.
Всё курил и курил он табак.
Так и умер писатель Маршак.

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.

48 лет назад, 2 октября 1974 года, ушел из жизни Василий Макарович Шукшин. 

Личность своеобразная, выламывающаяся из всех стандартов. Человек, сделавший себя сам, пробившийся сквозь Алтай, тяжелое детство…

Евгений Евтушенко писал: «Галстук-бабочка на мне, сапоги — на Шукшине. Первое знакомство, мы сейчас схлестнемся». Над ним посмеивались, а когда очнулись — он, не дожив даже до 50, стал чуть ли не прижизненным классиком. Василий Макарович упорно сочинял талантливые рассказы, заносил их в толстую тетрадь, а когда дома не было условий, запирался в туалете, клал на колени доску и снова доставал заветную тетрадочку — сочинял. Постепенно его стали печатать все больше и больше. Вслед за журнальными публикациями вышел и первый сборник — «Сельские жители».

Писать надо так, чтобы слова рвались, как патроны в костре.

Василий Шукшин. Калина красная.

47 лет назад не стало писателя, артиста и режиссера Василия Шукшина. Простой паренек из Сибири, гениальнейший актер, сценарист и режиссер, а также писатель. Человек, обладающий даром от Бога. Его легендарные «Печки-лавочки» с улыбкой на лице смотрят все.  Василий Макарович Шукшин – это гордость нашей страны, целая легенда.    

«Все ценное и прекрасное на земле создал умный, талантливый, трудолюбивый человек. Никогда еще в истории человеческой ни один паразит не сделал ничего стоящего»

«Родина…Что-то остаётся в нас от Родины такое, что живёт в нас на всю жизнь, то радуя, то мучая, и всегда кажется, что мы её, Родину, когда-нибудь ещё увидим. А живёт в нас от всей Родины или косогор какой-нибудь, или дом, или отсыревшее бревно у крыльца, где сидел когда-то глухой весенней ночью и слушал ночь…»

«Бывает летом пора: полынь пахнет так, что сдуреть можно. Особенно почему-то ночами. Луна светит, тихо. Неспокойно на душе, томительно. И думается в такие огромные, светлые, ядовитые ночи вольно, дерзко, сладко. Это даже – не думается, что-то другое: чудится, ждётся, что ли. Притаишься где — нибудь на задах огородов, в лопухах, сердце замирает от необъяснимой, тайной радости. Жалко, мало у нас в жизни таких ночей…»

«Нам бы про душу не забыть, нам бы чуть добрее быть, нам бы, с нашими скоростями, не забыть, что люди мы…»

«Все-таки ужасно приятно иметь еще на земле уголок, куда можно приехать, сесть и слушать, как тикают ходики, и ни о чем почти не думать…»

Когда нам плохо, мы думаем: «А где-то кому-то хорошо.» Когда нам хорошо, мы редко думаем: «Где-то кому-то плохо.» Василий Шукшин                                                                                                             

Он сражался за Родину.
46 лет назад, 2 октября 1974 года, ушел из жизни Василий Макарович Шукшин.
===================================
Он умер во время съёмок фильма «Они сражались за Родину» на теплоходе «Дунай», где жила группа… На рассвете… Во сне…
На самой вершине горы Пикет, что близ алтайского села Сростки, сидел обычный деревенский мальчишка лет 12. Василий любил бывать здесь. Любил смотреть на гладь реки Катунь, на березы за рекой, на зарю. Вот так обнимет худыми ручонками коленки и смотрит куда-то в даль. Лишь иногда смахнет рукавом горячую слезу со щеки и вновь, слегка прищурив глаза, молчит и смотрит, как будто пытается что-то разглядеть, изведать, угадать, что готовит ему грядущее…

А за его спиной, где-то далеко-далеко на западе, уже второй год грохочет война. Там, за его спиной, в 36-м по злому навету арестован ОГПУ и расстрелян 19-летний Макар Шукшин, его отец. И молодая мама осталась с двумя детьми на руках. Он, четырехлетний, и годовалая сестренка Натаха. Не помнил он тех горьких минут, когда мама в порыве отчаяния втиснулась с ними в печь и закрыла заслонку, чтобы покончить с собой. Не дали! Заметила соседка и спасла. Но помнил маленький хозяин, как вез на санках ведерко картошки, которое выменял в городе на нитки мулине. Вез для своей голодной семьи. Зимой! За десятки верст! А что делать? Голод не тетка. Трудное было время.

«Мне шел семнадцатый год, когда я ранним утром, по весне уходил из дома. Мне еще хотелось разбежаться и прокатиться на ногах по гладкому, светлому, как стеклышко, ледку, а надо было уходить в огромную неведомую жизнь, где ни одного человека родного или просто знакомого. Было грустно и немножко страшно. Мать проводила меня за село… села на землю и заплакала. Я понимал, ей больно и тоже страшно, но еще больней, видно, смотреть… на голодных детей. Еще там оставалась сестра, она маленькая. А я мог уйти. И ушел» (из воспоминаний).

Начались скитания русского Мартина Идена по городам и весям, хождения за тридевять земель, постижение тайны жизни, «философии мужества» и труда. Ему предстояло «расти самому и глазами, еще залепленными грязью, ловить первые проблески красоты; видеть, как из слабости, порочности, ничтожества и скотской грубости рождается сила, и правда, и благородство духа». Нет, не в теории, не в тиши кабинетов и студенческих аудиторий вырабатывал Василий Шукшин свою сильную, стойкую душу. Ох, какую стойкую, какую чуткую душу!

С юных лет он впитывал в свое сердце «горести и печали человеческие». Сколько загадочного, сокровенного, невыявленного в душе каждого человека!.. Тут не разложишь по полкам. Тут не до точек зрения и ярлыков. Тут пальцем не ткнешь — что «в соответствии…», а что нет!

Эти «живые, трепетные нити» он протянул сквозь всю свою судьбу, вышивал этими золотыми нитями все свое творчество, «пером вытаскивал из бумаги живые голоса людей».

«Я же, как сумею, хочу рассказать, какие у них хорошие, надежные души» («Живет такой парень»).

И он рассказывал! Все время ходил с тетрадью и писал. В общежитиях, гостиницах, больницах, на кухне. Иногда выпивал банку кофе за ночь. Много курил и писал. Всего 125 рассказов и два романа. И каждый — «рассказ-судьба», «рассказ-характер», «рассказ-исповедь», в крайнем случае — «рассказ-анекдот». Нет, он не просто писал об этом. Он всем этим жил! Жил с первой же строки…

«В каждом рассказе должно быть что-то настоящее. Пусть будет брань, пусть будет пьянка, пусть будет наносная ложь, но где-то, в чем-то — в черте характера, в поступке, в чувстве — проговорилось настоящее. И тогда, к концу своей писательской жизни, написав 1000 рассказов, я расскажу наконец о настоящем человеке. А если даже в каком-то рассказе нет ничего от настоящего, то там есть — тоска по нему, по настоящему» (из рабочих записей).
Судьба привела его во ВГИК в 1954 году. Известный мастер Михаил Иванович Ромм разглядел яркий талант, индивидуальность и внутреннюю силу в этом «дремучем и неотесанном» юноше в кирзовых сапогах. У Василия Шукшина начался особый период ученичества и творчества. В середине 60-х Шукшина уже знала вся страна. Знала как писателя, актера, режиссера. Он был скромен и молчалив, а если говорил, то резал правду-матку в глаза.

«Нравственность есть Правда. Не просто правда, а — Правда! Смелее постигать глубину жизни, не бояться, например, ее мрачноватых подвалов. Тогда это будет — борьба за человека. А как же иначе? Иначе будет, как парадный подъезд главного здания Мосфильма: огромный, прекрасный и… И вечно закрыт».

Вот так же он снял и свою «Калину красную» — бросил эту правду-матку нам в глаза, и Россия, потрясенная, плакала.

«Мне жаль Егора из „Калины красной", жаль до боли, до содрогания за эту судьбу. Сложись обстоятельства иначе, он мог бы стать незаурядным человеком. Какой гордый, сильный характер, какой крепкий, надежный человек! Даже будучи вором, он сохранил в себе многое. И как хочется помочь Егору, полюбить его. Но как?.. Я хотел сказать об ответственности… За все, что происходит сейчас на земле, придется отвечать всем. И за хорошее, и за плохое. За ложь, за бессовестность, за паразитический образ жизни, за трусость и измену — за все придется платить. Платить сполна» (из интервью).

Жаль только, что не успел Василий Макарович воплотить свою заветную мечту — снять фильм о Стеньке Разине. Лопнула перетянутая струна! Не выдержало сердце в самом конце съемок фильма «Они сражались за Родину». С таким девизом «доводить себя до гения» долго не живут! Он жил и умер как настоящий солдат России.

«…И уходят. И тихим медленным звоном, как звенят теплые удила усталых коней, отдают шаги уходящих. Хорошо, мучительно хорошо было жить. Не уходил бы!» («Земляки»).

На самой вершине горы Пикет сидит Василий Шукшин и, как тогда, в детстве, пристально смотрит вдаль, обняв худощавыми руками бронзовые колени. И видна с этой высоты вся Матушка-Россия, что «раскисла, опухла от сна». Видны все мы! Все, о чем-то рассуждаем… Правильные слова говорим… Законы принимаем, но забываем главное шукшинское: «Нам бы про душу не забыть!» Не понимает она, Душа… для чего мы ее таскаем… и болит, тоскует!
И вот какая штука — нам ведь все время некогда! Все в заботах да в заработках! Некогда заглянуть друг другу в глаза! Некогда откликнуться на боль ближнего! Некогда читать хорошие, настоящие книги! Некогда спросить с себя Правду: на что ты тратишь мгновения жизни? есть ли в этих мгновениях что-то стоящее, достойное? «Что с нами происходит?..»
«Не теперь, нет. Важно прорваться в будущую Россию» (посмертно опубликованная запись в дневнике).
И когда же оно настанет, это будущее?
А может, оно начинается уже сегодня? Прямо сейчас?..

Михаил Савочкин
Человек без границ

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Дачная культура: фермер Толстой, садовод Чехов и огородник Пастернак

Антон Чехов мог вырастить дерево из палки, Лев Толстой снабжал яблоками Москву, а Борис Пастернак любил копать картошку: рассказываем о писателях, которые занимались садоводством, ухаживали за огородом и просто любили бывать на даче.

Фермер Толстой Лев Толстой не был дачником в современном смысле: он вместе со своей большой семьей жил в имении Ясная Поляна в Тульской области и занимался хозяйством ежедневно. Знаменитый яснополянский сад посадил дед Толстого — Николай Волконский.

В 1847 году, когда 19-летний Лев Толстой стал хозяином поместья, участок был размером в 10 гектаров. На территории росло около сотни плодовых деревьев. Со временем Толстой расширил сад и высадил несколько тысяч яблонь.

В хозяйстве ему всегда помогала жена, которая однажды хвасталась сестре: «Посадила разных деревьев 6400 штук!» На своем участке писатель строил теплицы, оранжереи, выращивал парк, обзавелся огородом.

Толстой с охотой работал в поле наравне с крестьянами и разводил пчел. Он любил свои владения и в автобиографической повести «Юность» писал, что «одно из главных удовольствий» — ходить «в огород или сад есть все те овощи и фрукты, которые поспевали».

Дневники сохранили мысли и тревоги Толстого о саде. Он переживал, что «мыши объели штук 300 прекрасных яблонь», и раздумывал, где хранить зимой урожай: «…подвалы есть, но они сопрели и завалились. Я велел починить, но сделать попроще — для кореньев и капусты».

Хозяйство не было для семейства просто хобби: продажа фруктов и древесины давала доход. Например, в 1892 году урожай в яблоневых садах принес Толстым 1700 рублей серебром — годовая зарплата инженера в то время была около 1000 рублей.

Садоводство занимало писателя и с педагогической точки зрения. В своей школе он преподавал естествознание, ботанику, землемерство, ходил вместе с детьми за грибами, ягодами, знакомился с лесом, изучал деревья.

В начале XX века яблоневый сад в Ясной Поляне насчитывал восемь тысяч деревьев, еще росли персики, груши, сливы.

Держал Толстой и домашний скот: в поместье разводили лошадей, овец, свиней и кур. Жена писателя растила свой аптекарский огород с лечебными травами; отварами из них лечились не только Толстые, но и прислуга.

Садовод Чехов

Одна из самых известных дач Антона Чехова находилась в селе Мелихово Московской области, там писатель жил со своей семьей. Современники вспоминали, что Чеховы обладали талантом к садоводству.

Переводчица и драматург Татьяна Щепкина-Куперник побывав в гостях в Мелихово, писала, что на этой даче работали все: «…кто занялся садом, кто огородом, кто посевами, при помощи двух работников не покладая рук чистили, сажали, сеяли». Она же говорила, что у Чеховых есть одно свойство — «их, как говорится, „слушаются" растения и цветы».

И сам писатель шутил о своем садоводческом таланте: «хоть палку воткни, вырастет». Когда у писателя обострился туберкулез, он переехал в Крым и купил дачу в деревне Аутка.

Это был участок, заросший чертополохом, с пустырем и оврагами. Чехов шутливо сообщал о своих планах: «Сад будет необыкновенный. Сажаю я сам собственноручно. Одних роз посадил сто — и все самые благородные».

По просьбе писателя, московский архитектор Лев Шаповалов построил «белую дачу» — двухэтажный дом с мезонином. Озеленением участка в 3700 квадратных метра Чехов занялся сам.

Он писал сестре: «Вчера посадил 12 черешен, 4 пирамидальных шелковицы, два миндаля и еще кое-что. Деревья хорошие, скоро дадут плоды.

И старые деревья начинают распускаться, груша цветет, миндаль тоже цветет розовыми цветами. Птицы, по дороге на север, ночуют здесь в садах и поутру кричат, например дрозды. Вообще очень хорошо, и если бы мамаша была здесь, то она не пожалела бы».

Жена писателя Ольга Книппер-Чехова говорила, что Чехов настолько любил все, что связано с садоводством, что даже вид срезанных цветов наводил уныние: …случалось, дамы приносили ему цветы, он через несколько минут после их ухода молча выносил их в другую комнату«.

Чехов записывал названия всех растений, которые посадил на ялтинской даче, — всего 159 наименований. Среди них — кипарисы, тополя, кедр, сирень, яблони, шелковицы.

Писатель шутил: «Если бы я теперь бросил литературу и сделался садовником, то это было бы очень хорошо, это прибавило бы мне лет десять жизни».

Куприн: на даче по призванию

Дачу в Гатчине Куприн приобрел в 1911 году, он писал: «Домик купил, покрасил в зеленый цвет — цвет надежды. Семья в полном благополучии, и я очень много пишу».

В «зеленом домике» Александр Куприн поселился с женой и дочерью Ксенией. Писатель любил жить на природе и радовался, что в Гатчине смог создать себе полную иллюзию деревни: только в таких условиях он мог ощутить необходимый душевный покой.

Дочь писателя вспоминала, что, купив дом, отец «с жадностью человека, соскучившегося по любимому делу, начал копать, сажать, благоустраивать свой маленький участок».

На даче Куприн выращивал картофель, репу, свеклу, сельдерей, лук, морковь, чеснок, проводил опыты по скрещиванию цветов, разводил гусей, кур, бойцовых петухов и держал лошадей.

Куприн говорил, что садоводство — его второе после писательства призвание. В Гражданскую войну Куприну пришлось уехать из России и покинуть дачу. В эмиграции он с грустью вспоминал о том, что оставил: «Мне не жаль собственности, но мой малый огородишко, мои яблони, мой крошечный благоуханный цветник, моя клубника „Виктория" и парниковые дыни-канталупы „Женни Линд" — вспоминаю о них, и в сердце у меня острая горечь».

Волошин: главный из «обормотов»

Поэт Максимилиан Волошин был не из тех дачников, что любят возиться с землей. Но он с большим удовольствием проводил время и принимал гостей на своей даче в Крыму.

В коктебельском доме собиралась вся литературная богема. За год в нем могли побывать сотни гостей, в середине 1920-х к Волошину приехали более 400 писателей, художников, композиторов со всей страны.

Здесь гостили Марина Цветаева и Валерий Брюсов, Михаил Булгаков и Викентий Вересаев, Максим Горький, Петр Кончаловский и многие другие творческие люди.

Дачу поэт спроектировал сам. В доме было 22 комнаты, 15 из которых Волошин сдавал. Андрей Белый так отзывался о даче: «Совсем не курорт. Свободное дружеское сожитие».

Он же советовал гостям привезти с собой обеденный прибор, тарелку и таз. Плату Волошин брал только за обеды, а комнаты сдавал бесплатно.

Своим гостям Волошин придумал имя — «обормоты», всех новых участников посвящали в одноименный орден. Было к проживающим и требование: обязательная «любовь к людям и внесение доли в интеллектуальную жизнь дома».

Обустройством быта, разведением сада и огорода Волошин не занимался. Одна из гостей — поэтесса Евгения Герцык вспоминала холостяцкое хозяйство: «…на террасе с земляным полом, пристроенной к скромной даче, нас потчуют обедом — водянистый, ничем не приправленный навар капусты запиваем чаем, заваренным на солончаковой коктебельской воде. Оловянные ложки, без скатерти». Волошины «были неприхотливы в еде, равнодушны к удобствам, свободны от бытовых пут».

В годы Гражданской войны писатель занял позицию «над схваткой» и принимал у себя как красных, так и белых. После революции его дача стала домом творчества, а после смерти, по завещанию, перешла Союзу советских писателей.

Пастернак: гениальный дачник

Пастернак был городским жителем, но с юных лет знал, что такое работа в огороде. В годы Гражданской войны вместе с сестрой он жил на даче у дяди Осипа Кауфмана в Касимове. Там они ухаживали за картошкой и другими овощами, помогали с засолкой на зиму.

Своей дачей Пастернак обзавелся в 1936 году: его семье выделили дом в подмосковном поселке Переделкино. Поэт сразу начал обустраивать там хозяйство.

До обеда — писал и трудился над своими произведениями. В час дня спускался из кабинета в сад: возиться в огороде, окучивать картофель. Он срезал с яблонь сухие ветви, сжигал листья, привозил навоз и удобрял землю.

Огород спас Пастернака во время войны: он жил на даче и питался картошкой, которую сам вырастил. За любовь работать в огороде и саду современник Бориса Пастернака литератор Корнелий Зелинский называл его «гениальный дачник».

Об увлечении Пастернака знали все соседи по Переделкину. Писатель Александр Фадеев в знак дружбы велел своему садовнику высадить на даче Пастернака несколько яблонь.

Пастернак был очень тронут. Невестка Пастернака рассказывала, что особенно хорошо на даче у него росли кабачки. Сам писатель их не любил, но раздавал урожай знакомым.

Чаще всего Бориса Пастернака можно было увидеть с лопатой в руках: он сам перекапывал весь участок. В стихотворении «Летний день» поэт писал:

Я за работой земляной
С себя рубашку скину,
И в спину мне ударит зной
И обожжет, как глину.
Я стану где сильней припек,
И там, глаза зажмуря,
Покроюсь с головы до ног
Горшечною глазурью.

Мария Соловьева

художник Виктория Лёвина
Из сети

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.

22 мая 1859 года родился Артур Конан ДОЙЛ, писатель, который придумал знаменитого сыщика Шерлока Холмса

Он гордился родственными связями с Вальтером Скоттом, а его духовным кумиром был Эдгар По, чей «Золотой жук» «сразил» юного Артура в студенческие годы, пробудив интерес к детективному жанру.

Артур Конан Дойл родился в столице Шотландии Эдинбурге 22 мая 1859 года. Его отец был художником. В семье Дойлов существовал невероятный культ предков — дворян с древней родословной, насчитывающей шесть столетий. Среди них — короли Генрих ІІІ и Эдуард ІІІ.

Первое произведение, принесшее ему успех, «Этюд в багровых тонах», было опубликовано в 1887 году. Конан Дойл был очень наблюдательным человеком, и многие черты великого английского сыщика позаимствовал у своего университетского профессора Джозефа Белла, умевшего ставить диагноз по внешнему виду пациента.

В 1893 году, когда писатель вместе с женой отправляется на отдых в Швейцарию и посещает Райхенбахский водопад, он принимает решение покончить со своим надоедливым героем. «Подумываю убить Холмса наконец и завязать с этим. Он отвлекает мои мысли от лучших вещей». К тому же его обуревали амбиции написать великий исторический роман, ему хотелось писать в стиле Вальтера Скотта и создать великое произведение литературы.

В результате, двадцать тысяч подписчиков отказались от подписки на журнал «Стрэнд». Более того — огромные толпы народа с лозунгами «Верните нам Холмса!» ежедневно собирались вокруг офиса редакции.

Дойлу стали звонить неизвестные с прямыми угрозами: если Шерлок Холмс не будет воскрешен из мертвых, его бессердечный создатель в ближайшее же время отправится вслед за ним. А все клерки Лондона по случаю смерти сыщика демонстративно оделись в траур.

Однако последней каплей для автора стало письмо королевы (по другой версии — короля). По неподтвержденным слухам, она написала Конан Дойлу, что смерть Шерлока Холмса — лишь хитрый ход сыщика. В итоге писателю пришлось «воскресить» персонажа. И уже в 1900-м вышла «Собака Баскервилей».

В 1902 году Конан Дойл был посвящен в рыцари, но не из-за его романов о Шерлоке Холмсе. На самом деле это случилось из-за его работы, защищающей участие Великобритании в англо-бурской войне. Его книги — «Война в Южной Африке: ее причина и проведения» и «Великая бурская война» — впечатлили короля Эдуарда VII настолько, что тот жаловал автору титул «сэра».

Перу Дойла принадлежат 60 рассказов и две литературные композиции о Шерлоке Холмсе, самом знаменитом герое английской литературы. Конан Дойл был первым писателем, наделившим сыщика живым человеческим характером.

Умер Конан Дойл 7 июля 1930 года. На надгробии было начертано: «Stee true, blade straight» — «Верен как сталь, прям как клинок».

Архив писателя — двадцать огромных ящиков — до сих пор почти не опубликован. И можно только гадать, о чем писали сэру Артуру Уинстон Черчилль, Теодор и Франклин Рузвельты, английский король Эдуард VII. А вдруг и они просили Дойла начать какое-нибудь расследование?

Из сети

Любовь читателей к Шерлоку Холмсу для его создателя была и подарком судьбы, и необъяснимой загадкой, и еще – источником постоянного раздражения. Когда его новые знакомые первым делом начинали говорить о его Холмсе, Дойль делал кислую мину и ворчливо заявлял, что он написал и другие книги, куда более художественные, чем те, которыми они восхищаются. Дойль был прав, однако, как известно, любовь выбирает не тех, кто совершеннее, а тех, кто душе милее.

С легким сердцем взявшись однажды за создание серии рассказов о Шерлоке Холмсе, писатель надеялся, что эта «безделка» немного укрепит семейный бюджет и даст возможность засесть за сочинение исторического романа. Но читатели, отдав должное его романам «Мик Кларк» и «Белый отряд», требовали только одного – Шерлока Холмса. И чем больше, тем лучше!

Писателя забрасывали письмами и телеграммами так, что почтальоны возили его корреспонденцию не в сумках, а в мешках. В дни наивысшей славы Дойль получал по два-три мешка писем в день (для своевременной доставки почта даже наняла отдельный кеб), и их едва успевали прочитывать пять человек: секретарь, жена, двое детей и сам создатель Холмса. В конце концов, писателю это надоело. Какой-то сыщик-консультант отрывает его от сочинения серьезных книг! «Хватит!» – решил однажды Дойль и, чтобы навсегда избавиться от знаменитого сыщика, утопил его в Рейхенбахском водопаде.

Лучше бы писатель этого не делал! Стол Дойля очень скоро оказался погребен под грудами писем и телеграмм со всех концов света, в которых читатели умоляли автора воскресить Холмса. Все клерки Лондона по случаю смерти сыщика демонстративно оделись в траур. Некоторые его знакомые даже пригрозили разорвать с ним всякие отношения, если он не вернет им любимого героя живым и невредимым. И Дойль был вынужден уступить столь мощному напору.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.