Все говорили, вот несчастье, сначала муж погиб, а потом из квартиры выгнали. Хоть и по закону, но, всё же, не по-человечески. Бедная-бедная, говорили все, куда она теперь? А она закинула в машину чемодан и уехала в деревню. У неё есть место, куда всегда можно вернуться — старый родительский домик.
Как ты там, доченька, одна-одинешенька, всхлипывали в жаркой Испании родители. А она собаку по дороге нашла. Слепую. Кто-то бросил её умирать и та всё поняла, горемыка. Она везла её домой и всю дорогу приговаривала, как хорошо, что я тебя нашла, какое счастье, и вытирала слёзы. Собаке тоже.
Да что она там будет делать, в этой деревне, недоумевали все, начнёт сейчас оплакивать свою несчастную жизнь? А она смотрела на двор, заросший бурьяном и размышляла, как скоро сможет маленькая слабая женщина превратить его в цветущий сад.
Все решили, что она непременно в город вернётся. А она полы намыла, на стену коврик повесила и чай заварила. На окнах вышитые занавески, из трубы дым идёт, в печке каша готовится, пирог румянится, на крылечке собака лежит, на солнышке греется.
Все были уверены, что в деревне она от тоски помрёт. А она Wi-Fi подключила, нашла работу, стала денежки получать. Потихоньку во дворе порядок навела, яблоньку посадила, розы, морковку, в лес за земляникой бегает. По утрам в озере купается, вечером с чашечкой чая на крылечке сидит, закатами любуется.
Ну, надо же, удивляются все, прижилась в деревне-то, справляется. А она погладит собаку по головушке, почешет за ушком и всплакнет украдкой от жалости к слепой охраннице. Когда денежку скопила, повезла собачку к ветеринарам. А доктор такой прекрасный оказался. Сказал, что хоть операция в этом случае и не поможет, всё же не стоит так переживать и сердце надрывать от жалости, потому как сама собака от своей слепоты не очень страдает, воспринимает всё, как должное и относится к этому спокойно. Для неё это не конец света и не катастрофа. А если она и страдает, то только от предательства хозяев. Просто любите её, ей этого достаточно для того, чтобы чувствовать себя нужной и счастливой и адаптироваться к новой жизни. Кое-какие процедуры он, конечно, прописал, но чисто для укрепления общего здоровья. Душевный всё же, оказался доктор, сказал, что будет рад их снова увидеть и телефончик дал, если что — звоните…
Она и позвонила. Просто так. Рассказала про красивый закат, про озеро, про чай со смородиновым листом, про то, что слепая собака не оставила ей времени на депрессию и жалость к себе, а вернула желание жить и радоваться каждому дню. Оказалось, что доктор тоже хочет радоваться жизни, но только вместе с ними.
Где-то в феврале все только и говорили о её замужестве. А они купили новые обои, светлые шторы и делают ремонт в одной маленькой комнатке, близится необходимость в уютной детской. По вечерам неспешно пьют чай с земляничным вареньем, гуляют с собакой по хрустящим заснеженным дорожкам и любуются зимним лесом.
Друзья, если вам трудно в этом огромном, чужом, равнодушном мире, сделайте свой маленький, повесьте коврик, заварите чай и будьте счастливы.
Бабушка стояла и смотрела вдаль. Морщинистые ручки сжимали палочку. В свете фонаря были видны ее глаза, в надежде смотрящие на дорогу. Она вздрагивала, когда мимо проезжали машины и пыталась заглянуть в салон.
— Вы кого-то ждете? Вам помочь? Может, улицу перейти? — спросила я. — Сыночка, Димочку. Он приехать должен. Я вот тут ему пирожков напекла горяченьких! С луком и яйцом, как он любит! — старушка улыбнулась, доверчиво, как ребенок. — Ой, да не слушайте вы ее! Никто к ней не приедет! Сын-то думать про нее забыл, больше года уже не было! А она все ходит сюда, ждет! Не нужна ты ему, разве не видно! — с раздражением сказала проходившая мимо женщина лет 65-ти в очах и в пуховике.
Бабушка как-то сразу съежилась и заплакала, неловко утирая слезы рукой.
— Ну вы вообще! Вам не стыдно совсем? Вы зачем такое говорите? — возмутилась я.
— А я правду говорю! Если я детей нормальных вырастила, так они ко мне ходят. И относятся хорошо. Иди домой, Ивановна. Не стой тут. Не приедет Димка твой, не позорься! — пробурчала незнакомка и потопала дальше.
— Не год! Слышишь, Валя, его 363 дня нет! Не прошел год еще! — закричала бабушка ей вслед.
Я не знала, что делать и сказать. Семейные дела, это штука такая, не зная ситуация, можно и встрять куда. Опять-таки пожилой человек, вечер, оживленное движение.
— Давайте, я вас до дома провожу. Может, ваш Дима завтра приедет. Сейчас поздно уже. Он, наверное, с работы вернулся, устал и… Вдруг дела у него еще? — пробовала отвлечь я бабушку разговором.
— Да… Да, внученька, ничего, что я тебя так называю? Дела, наверное. Он же у меня бизнесом занимается. Вот и некогда, поди. Завтра же приедет, как ты думаешь? — старушка заглянула мне в лицо прозрачно-голубыми глазами.
И такая в них надежда была, что я только и смогла ответить, что да, завтра приедет этот самый Дима. Пошли. Бабушка все рассказывала, как она сильно скучает.
И что сын у нее заботливый, постоянно ей присылает с курьером то продукты, то деньги. И звонит так-то. Только уже недели три, как тишина. И не было его давно. Она даже специально повесила календарь, где зачеркивает дни и все ждет, когда приедет. И каждый вечер печет пирожки.
— Он когда звонит, все обещает, мол, мам, завтра точно вырвусь. Вот я и пеку помаленьку. Чтобы он сразу поел. Димочка мой всегда говорит, что самые лучшие в мире мои пирожки! И чаек любит с мятой. Он один у меня, сыночек. И внучат двое, только они учатся, звонят, бывает, но редко. Дело-то молодое, не до бабки старой. Я ж все понимаю. Димочку бы увидеть. Я ж его одна воспитывала, муж-то мой погиб рано. Подняла на ноги, выучила. Высшее образование дала. А Валька это, не слушай ее. У нее дети-то, не больно такие, как расписывает. За пенсией только и приходят. Это ж тоже не дело, — бабушка шла, опираясь на палочку и постоянно оглядывалась.
Наверное, думала, что там может догонять ее Дима. Проводила до квартиры. Она пригласила войти, отнекивалась, но уговорила.
Дома хорошо, большая плазма, уютная современная мягкая мебель чередовалась с вязанными половичками и салфеточками. Новый чайник на кухне, микроволновка, блендер. А старушка вдруг села на стул и заплакала:
— Вот, Димочка все присылает. А мне не надо ничего этого! Лишь бы сам приехал, не надо мне подарков, сыночка бы увидеть, как он там?
— Давайте телефон, позвоним вашему сыну! — решилась я.
Раздалось: «Абонент недоступен». Ну вот. А бабушка все смотрела с надеждой. И я решилась.
— Ваш сын где живет? — спросила.
Оказалось, на машине час от нас.
— А знаете, мне по делам надо. Ну, тоже туда. Хотите, я к нему заеду? — спросила я.
— Ой, правда? Так, я сейчас. Вот, пирожки эти, носочки я ему связала теплые, он на рыбалку любит ездить. И шарфик! Ой, а меня Марья Ивановна зовут, уж прости, старуху, даже представиться забыла! — заметалась по квартире старушка, собирая вещи.
— И скажи, что мама его ждет! Даже если некогда совсем, я и еще 363 дня подожду, только пусть обязательно приезжает! — махала мне рукой Марья Ивановна с балкона.
Подруга Люся оказалась не столь оптимистична.
— Вот тебе это надо? Может, у бабули маразм? И сын этот постоянно ездит? Вот зачем мы попремся в чужой город? А если там, ну проблемы в семье? Мы же крайние останемся! Нет, ну оно тебе надо? — пыталась отговорить меня от поездки Люська.
— Вот именно. Если. А вдруг что случилось? Нет, ну представь, твоя бы бабушка ждала вот так. Ну она и завтра пойдет на эту дорогу! Поехали, ты ж давно говорила, что хочешь по магазинам пройтись! — уговаривала я.
— Ага. Всю жизнь мечтала тащиться в другой город по магазинам. У нас будто своих нет. Ладно, поехали! -поворчав, Люська согласилась.
Однако назавтра по указанному адресу в чужом городе никто не открывал. Люська смотрела с немым укором. Мол, я же предупреждала. И тут распахнулась соседняя дверь.
— Чего долбитесь? На работе он! Где-то в шесть уехал, я как раз с собакой пошла, — проговорила женщина в полотенце на голове и длинном махровом халате.
— Нам очень срочно надо. Мы от мамы его, — объяснила я.
В общем, удалось разжиться адресом магазинов. Тот самый Дмитрий, как выяснилось, их парочку держал. Нашли. Продукты.
— Слышь, а у него тут свое производство по ходу. Колбаски там, хлеб, мясное, рыба фаршированная. Ну круто! Пошли, купим домой! — Люська уже приготовилась взять корзинку.
— Какие колбаски? Пошли поговорим вначале! — я потянула ее за рукав.
Спросили хозяина, нам показали дорогу к кабинету. Если честно, воображение рисовала отморозка полного. Чья мама мучается, а он тут живет припеваючи. Постучались. Уставший мужчина. С такими же красивыми, прозрачно-голубыми глазами, как у матери. Часто моргает. Я подошла и молча выложила пирожки, носки и шарф.
— Это от Марьи Ивановны. Вашей мамы, — только и смогла сказать.
А вот Люську понесло…
— Совести совсем нет, а? Она же каждый день вас ждет! Вы вот тут… Процветаете, а она… А она же может под машину угодить. И в любую погоду идет. Пироги эти печет. Да такому сыну вообще ничего печь не надо. Сердца у вас нет! — проорала подруга на одной ноте.
Он встал, отошел к окну. Взъерошил волосы, провел по лицу. Повернулся. Слезы в глазах. Ну, не все потеряно, значит. Мужчины обычно не плачут.
— Эх, мама, мама. Как же так… Да, я виноват. Сам виноват. Каждый день ей обещал, что вырвусь и все никак. Проблем много. Малому бизнесу тяжело выживать. А у меня же люди, я за них тоже в ответе. Это ж рабочие места, у всех семьи. Все посылал ей… Но… Эх, неужели год почти пролетел, — прошептал Дмитрий.
— Мужчина! Тут езды час! Какой бизнес? Какие поставщики? Вы в уме вообще? У меня мама умерла, я бы к ней сейчас пешком пошла, в тундру, в космос, хоть куда! Но ее нету! Я себе каждый день простить не могу, что бегала то к друзьям, то на дискотеки, а она меня все ждала, волновалась, у окошка допоздна сидела. Чай ставила. Теперь хоть куда могу пойти, да не хочу! Потому что мамы нет! Жизни нет! У меня будто ноги, руки оторвали и сердце вырвали! Рай у ног матери, не слышали такого? А вы… Дурак вы! — прокричала Люська и упав на стул, зарыдала.
В общем, Дмитрий пообещал приехать. По магазинам мы не пошли, не то настроение. Вернулись в город. Пробурчав: «Обманет, гад. Ну ничего, я тогда к нему еще съезжу!», — подруга отбыла домой, где ее ждали старенькая бабушка и отец.
А я пошла с собакой. И снова увидела Марью Ивановну. Сбоку к ней подходила та самая Валентина с какой-то подругой.
Я поняла, что тетеньки готовятся опять сказать старушке пакость и хотела пойти к ним.
И тут… Огромный черный джип резко затормозил. Замерли Валентина с подругой. Оттуда выбежал Дмитрий, неловко вытаскивая букет роз. Подбежал к матери и… упал на колени. В грязь и слякоть, прямо в своем деловом костюме.
— Мама… Мамочка, прости меня. Мама, я так… Я так тебя люблю, прости мама. Никогда, никогда больше это не повторится, я буду приезжать часто, я тебя с собой заберу, прости, мама! — он обнимал колени Марьи Ивановны, не обращая внимания на недоуменные взгляды прохожих.
— Сыночек, миленький, встань, ну чего ты! Я же знала, что ты приедешь, ждала, встань, родной, я на тебя погляжу. Похудел как! Вот, я тебе пирожков настряпала! — приговаривала Марья Ивановна, когда они обнявшись, шли к машине.
Дмитрий действительно забрал маму к себе. Правда, она привыкла жить в небольшом городке и часто приезжает сюда. Мы иногда видимся в парке, она гуляет с маленькой собачкой, подарок сына. Все у них хорошо.
Если у вас есть родители, никогда не забывайте их навещать. Звоните, пишите, а еще лучше — всегда приезжайте.
Могут быть новые мужья и жены. Могут встретиться новые друзья. Но никогда и никто не заменит мать и отца.
Это самые дорогие сердца, что есть в этом мире. Это те самые дорогие старики, которые каждый день ждут своих взрослых и вечно занятых детей.
Не бросайте их. Жизнь крутится и никуда не уйдут дела и проблемы. Но главное, чтобы никогда не перестали биться сердца мамы и папы. Потому что без них мы никто.
Пока живы родители, мы — дети! А не сироты с грузом боли и проблем. Только их руки и сердца — наш рай на земле… Татьяна Пахоменко
Сидели мы с подругами как-то вечерком и предавались ностальгическим воспоминаниям о прошедших временах.
И так-то хорошо стали вспоминаться родные словечки из нашего далёкого прошлого, что взялась я за карандаш. Спешим поделиться этими словами с теми из вас, кому тоже не безразлична наша родная русская речь, наши исконно местные слова и словосочетания. Иставлёхонек. Сломок или осломок (?) Растопча. Кулёма. Уши сквозь. Лико чо. Издержать деньги. Хайло. Хезнуть. Ухайдакаться. Срядиться. Само дельно. Халда. Перевод кому-то нужен?
Ольга Кокорина (Бобнева) Бабушка называла все белье, которое сушится после стирки РУБАХИ. Мама вспоминала случай, когда она только вышла замуж и по просьбе свекрови пошла во двор снять рубахи, действительно вернулась только с рубашками, а остальное белье оставила…
Марина Старцева (Шадрина) в своё время я занималась русскими диалектами , в том числе и Курганской области. Большой и бесценный материал мне поставляла моя БАУШКА, которая в детстве нас, РОБЯТИШЕК, за то, что мы РАЗБОЛОКШИСЬ, бегали по ЛЫВАМ, называла НЕВОСТРЫМИ. А когда прибегали домой, велела ЛОПОТИНУ вешать НА СПИЧКУ, садиться за стол и кормила нас такой вкусной ПОМАКУХОЙ.
Ольга Кокорина (Бобнева) ответила Марине Да, все знакомо, Марина.
Только вот помакуху не знаю, но, что-то, наверно, очень вкусное, во что можно макать хлебушек…ПОМАКУХА — молотая на мясорубке чёрная черёмуха с сахаром, а сейчас так делают со свежими ягодами чёрной смородины — А я подумала от слова макать..
Ольга Кокорина (Бобнева) А еще вспомнилось слово ГОРШЕВИК. Знаете? — конечно, а ещё был ВЕХОТЬ
Марина Старцева (Шадрина) ответила Ольге моя бабушка тоже такие СТРЯПЧИКИ с черёмухой пекла… А моя говорила ПОСТРЯПУШКИ! -моя любила красивые ЗАПОНЫ — Ой. моя очень любила наряжаться! И меняла запоны в течение дня. — верно, был чистый, в котором могла ходить даже в гости, а был такой, в котором УПРАВЛЯЛАСЬ в КУТИ.- Да, да, в кути! Там еще ГОЛБЧИК был ! — не только! у всех был ШОСТОК, а мы любили лежать на ПОЛАТЯХ и смотреть на всех сверху. Ольга Кокорина (Бобнева) Мы с двоюродной сестрой с полатей пускали мыльные пузыри через ТЮРИЧОК или ТЮРЮЧОК..
Любовь Мякшина (Бахарева) А моя говорила: Добудь огонь! Еще говорила, когда много одежды на себя одевали: Всю сдвигу одела., одеваться — оболокаться, докуда — докале, почему-пошто и т.д. Например: Достань из голбца хрушкой картошки, нижняя юбка-станок, смеяться — гыгать
Ольга Кокорина (Бобнева) Поклон землякам! Вспомнилось еще бабушкино слово — обыдёнкой. она говорила: Ездили в гости обыдёнкой и уточняла — без ночевы! Сейчас, наверно, так еще говорят?
Ольга Кокорина (Бобнева) Знаете, какое еще слово вспомнила — морговать, т.е. брезговать и даже чуть немного другой оттенок…Пожилые и сейчас говорят, да?!
