«Драгоценные насекомые» Давида Шамбона

«ДРАГОЦЕННЫЕ НАСКОМЫЕ» ДАВИДА ШАМБОНА
***
Фотограф-любитель Давид Шамбон (David Chambon) уже более 10 лет занимается макро-съемкой, стремясь, как он сам говорит, захватить волшебные мгновения и увековечить великолепие природы.

Недавно он перешел на принципиально другой уровень, и его хобби стало приносить первые денежные доходы. Главными объектами снимков Давида Шамбона являются всевозможные птицы и, конечно же, насекомые.

В течение целого года Давид Шамбон работал над красивейшим циклом фотографий, представляющих различных насекомых, сплошь покрытых капельками утренней росы. В таком состоянии даже самая обычная несносная комнатная муха, которая в других ситуациях никогда не вызовет ни малейшей симпатии, выглядит, подобно настоящему произведению ювелирного искусства.

Самому насекомому это драгоценное, сияющее убранство, которое дарует ему природа каждым погожим летним утром, доставляет в основном одни мучения. Ведь в таком виде насекомому очень трудно дышать, оно почти ничего не видит, а намокшие крылышки не позволяют летать. Остается только сидеть, затаившись, и ждать, когда наконец спасительное солнце высушит всю росу.
Вот в этом прекрасном, но почти абсолютно беспомощном состоянии их и настигают любители насекомых всех мастей и видов, испытывающие к ним эстетический или чисто гастрономический интерес.

Инет

Рейтинг
5 из 5 звезд. 1 голосов.
Поделиться с друзьями:

Все этапы производства чая. Фотограф Т. Энами (T. Enami)

В начале 1900-х годов фотограф Т. Энами (T. Enami), в японской префектуре Сидзуока, подробнейшим образом задокументировал все этапы производства чая, которые требовалось совершить для создания этого ароматного зеленого напитка.

Благодаря этим раскрашенным изображениям можно представить себе, какой долгий и трудный путь от сбора чайных листьев на плантациях до отправки покупателям в магазины готовой продукции, приходится проделать, прежде чем чай окажется в заварочном чайнике.
 

Производство зеленого чая начиналось со сбора чайных листьев в большие соломенные корзины, которые женщины носили в руках и на спине. На фото сбор и сдача собранного чая приемщику.

Рейтинг
5 из 5 звезд. 2 голосов.
Поделиться с друзьями:

Т. Энами (Enami Nobukuni) – передовой японский фотограф эпохи Мэйдзи

Т. Энами (Enami Nobukuni) – передовой японский фотограф эпохи Мэйдзи. Он оставил большое наследство черно-белых фото и цветных слайдов. В работах изображалась жизнь Японии на рубеже эпох Мэйдзи и Тайсе. 

Эпоха Мэйдзи отличилась промышленными преобразованиями и притоком иностранцев. Наступает время железной дороги, телеграфа и фотографии.

Т. Энами был единственным фотографом своего времени, который работал во всех известных тогда техниках.  Достоверно неизвестно, что означает буква «Т» в имени Энами.

По одной версии, иероглиф в слове «Нобукуни» может читаться как «Тоши». По другой – Энами стал использовать заглавную букву имени старшего сына, планируя передать ему свое дело, избежав волокиты с переименованием.

Ритуальная встреча гостьи у ворот. 1890-е годы
Катание на лодках по реке Эдогава в старом Токио.
Лодка и гора Фудзи.
Три мальчика смотрят с обрыва в парке в Иокогаме.
Ступени старого храма.
Проселочная дорога.
Сборщики чая.
Бродячий торговец табачными трубками.
Синтоистские священники танцуют.
Каменная статуя Дзидзо.
Узорчатые фонари храма.
Торговец фруктами.
Резчик по слоновой кости.
Мастер, делающий деревянную обувь.
Канаты из человеческих волос в храме.
Уборка снега.
Рейтинг
0 из 5 звезд. 0 голосов.
Поделиться с друзьями:

Владимир Лагранж. Интервью с классиком советской фотографии

«Его можно отнести к поколению шестидесятников-романтиков, к тем людям, которые показали другое лицо страны. Все его работы были пропитаны любовью и добротой к героям, к людям. Он был прежде всего человеком, потом уже профессионалом. Очень тепло относился к тому, что он снимал.

Его фотографии никогда не были » причёсанными » — это слова друга и коллеги Сергея Карпухина «

«Володя снимал эпоху с человеческим взглядом на людей. Его фотографии отзываются в сердце. Немногим профессионалам это удается, а ему удавалось. Это ведь дар от Бога — передавать людям собственное ощущение доброты», — добавил он.

Владимир Руфинович Лагранж — советский и российский фотограф и фотожурналист. Фотокорреспондент ТАСС, классик отечественной фотографии. Почётный член Союза фотохудожников России. Википедия
Родился: 4 мая 1939 г., Москва, СССР
Умер: 22 января 2022 г. (82 года), Москва, Россия

— Вы помните момент, когда впервые взяли в руки фотоаппарат?

— Примерно в 1949 году, мне было 10 лет. Я фотоаппаратом не пользовался, еще не умел снимать. Меня покоряло, что у меня в руках не игрушка — а настоящий прибор, техника. Я просто носил его с собой, открывал, закрывал — в общем, наслаждался. Понимание фотографии у меня было с самого детства, я часто слышал какие-то термины, поскольку семья была творческая: моя мама работала фоторедактором, отец в свое время окончил ВГИК, работал корреспондентом в газете «Правда», предки по линии отца были художниками.

Фотографировать я начал в последних классах школы — своих товарищей, ребят во дворе. Но это было эпизодически. Регулярно снимать я начал уже позже, когда мне было восемнадцать. Причем не жанровые сценки, не людей на улицах, а что-то для меня интересное. Например, ездил в Серебряный бор, фотографировал сугробы, главное для меня здесь были тени, освещение, пейзаж. В 1957 году был опубликован буклет «Остров Крым» — первая моя работа.

— Как началась ваша работа в Фотохронике ТАСС?

— После окончания школы мама практически за руку привела меня в Фотохронику. Она попросила спецкора агентства Василия Егорова, к которому руководство относилось с большим уважением, чтобы он переговорил о возможности взять меня на работу. И вот летом 1959 года я пришел в редакцию. Там мои фотографии посмотрели и говорят: «Здесь же нет людей. А в нашем агентстве в основном снимают людей». Я тогда понятия не имел, что такое ТАСС, сказал: «Хорошо, буду снимать людей». Мне поверили на слово — и взяли учеником.
— А ко
.гда вам дали первое задание?

— Я никого еще не знал в Фотохронике. Егоров и Кулешов, с которыми я был знаком, появлялись в редакции достаточно редко. И вот в один из дней ко мне подходит, как я потом выяснил, старший редактор иностранного отдела — Петр Семенович Клячко. И произносит такую сакраментальную фразу: «А что вы здесь сидите? Под сидячую **** вода не течет! Пошли со мной». Мы зашли в его отдел, и он говорит: «Знаете, я хочу вас попросить…» Меня, мальчишку, на «вы», мне было так необычно. «В Политехническом музее сейчас отмечают юбилейную дату Кулибина. Там выставлен какой-то станок. Поезжайте и снимите».
Я собрал все, что у меня было: несколько потрепанных камер советского производства, вспышку с огромным аккумулятором, приехал в Политехнический, нашел этот станок. Что-то я снял, вернулся в Фотохронику, лаборант проявил мне пленку, я вырезал негатив, который мне показался более-менее приемлемым, получил наряд, понес в печать. Готовые снимки отнес Клячко. Он посмотрел и произнес только протяжное: «Да-а-а…»

— А дальше вы сами выбирали сюжеты или получали задания в редакции?

— Дальше, надо сказать, процесс пошел достаточно быстро. Я уже знал, где что и к кому можно обратиться. А вот заданий мне никто не давал. И я, по-иному не скажешь, поперся снимать на электроламповый завод. Мне показалось, что там лампы, стекло, какие-то блики — все это будет интереснее снимать в отличие от жердочек. Об этом узнал фотограф Валентин Кунов, стал отчитывать меня за то, что я пошел снимать на завод, мол, это его вотчина. Так я узнал, что за корреспондентами были тематически закреплены разные объекты. За мной, понятное дело, ничего закреплено не было, и я понял, что нужно выходить на улицу и снимать там. Я приезжал на работу, чтобы отметиться, потом шел гулять по знакомому центру Москвы и старался что-то снять. Кого можно было снимать? Детей, конечно.

Эскимо 1970
В ожидании парада 1972 г 
— Фотографировать детей проще или, наоборот, сложнее?
 
— Не могу сказать, что их снимать проще. Вообще все снимать сложно, если снимать хорошо. Я стал ходить по улицам, снимал, проявлял, печатал, относил Клячко. Как раз в этот период сделал свои уже, можно сказать, брендовые фотографии: «Бабуля», «Хоккеист» и другие.
 
Бабуля 1965 г 
Хоккеист
Однажды где-то прочитал, что открывается школа-интернат. Предложил тему, получил одобрение Клячко. Сам себе, выходит, придумал задание. Приезжал в интернат каждый день и проявлять отдал уже не одну пленку, а несколько кассет.
Сидел, разбирал негативы, выбирал, что печатать. Мимо проходил Марк Степанович Редькин, бывший военный корреспондент. Он знал еще моего отца. Остановился, взял один негатив и говорит: «Так это выставочный кадр!» Я его потом назвал «Снежная баталия».
 

— Чем выставочный кадр отличается от просто хорошего репортажного снимка?

— Выставочный кадр — это кадр, который не стыдно представить на выставке. Много факторов, которые определяют, что снимок получился хороший. Динамика, композиция, свет и сама идея. Он должен привлекать внимание.

— Вы упомянули уже несколько названий фотографий. Они приходят в голову сразу, или приходится поразмыслить?

— Если название пришло в первую секунду, с одного взгляда на фото — это большое везение. Когда я начал делать альбомы, я пришел к Юре Апенченко, журналисту, с которым мы вместе ездили в командировки. И он сказал: «Ты просто говоришь о том, что на снимке. А это зритель и без тебя видит. Название должно быть какое-то отстраненное». Например, «Снежная баталия» могла называться просто «Игра в снежки». Но ведь это и так понятно. Там же не дрова пилят. Можно обратить внимание на какую-то деталь, например. А потом, все зависит от твоего настроя.

Это сложно и очень интересно. Так же, как скомпоновать альбом. От первой фотографии до последней. Я всегда придерживался принципа величайшего французского фотографа Анри Картье-Брессона. Он считал, что фотография должна быть одна на полосе. Современные дизайнеры меня порой убивают. Получается буклет, и чаще плохой.

У меня до сих пор за шкафом стоит большой лист оргалита, я его использую вместо плоскости стола и на нем выкладываю фотографии. Смотрю, что-то откидываю. И так неделю. Вроде бы все сделал сегодня, а утром встаешь, заходишь в комнату, смотришь — думаешь: «это не то». Что-то снова заменяешь.

Однажды я получил молчаливую, но очень важную оценку этой кропотливой работе от друга Картье-Брессона — Марка Рибу. Он, Брессон и еще несколько человек организовали до сих пор работающее и знаковое — я не люблю слово «престижное» — агентство Magnum. Я был в Париже и договорился с Рибу о встрече, привез в подарок свой альбом. Он его очень внимательно разглядывал, а потом спросил, кто составлял. Я ответил: «Я». Он посмотрел на меня очень добрыми глазами и кивнул. Оценка была получена. Значит, все сделал правильно.
Я нигде не учился фотографировать, но я работал с очень хорошими фотографами. Я очень внимательно, если была возможность, смотрел, когда они показывали свои работы. Обращал внимание на какие-то детали, которые «делали» эти кадры. И это была школа. Это была блистательная плеяда людей, прошедших войну. Например, Эммануил Евзерихин. Мы вместе работали в Фотохронике. До момента, пока я не взял в руки его альбом, я не мог представить, что он настолько талантлив. Через стенку от меня сидел гений фотографии, а я даже не понимал этого. В журнале «Советский Союз» тоже работали прекрасные люди. Я во многих был просто влюблен. Это были удивительные по своему интеллекту, по своим человеческим качествам люди, сейчас таких трудно найти. Они и зарабатывали-то мало, не были бизнесменами. Там была фотография, было искусство. Я считаю, что фотограф — это художник.

Голуби мира 1962 г 
Твист 1964 г 
Пришли в театр 
Сольфеджио 1968 г 
 Новая модель » Волги » 1969 г
Восприятие фотографии зависит от взгляда смотрящего, от его жизненной позиции, от его понимания грубости и радости, счастья и несчастья. Очень много всяких оттенков. Это же сама жизнь.
 
А репортер, в свою очередь, делает снимок, исходя из своих взглядов. Взять, например, Дмитрия Бальтерманца. У него есть кадр, называется «Горе». Там женщина идет по изуродованному после боя полю в поисках, может быть, мужа, может быть, сына, мы не знаем. Здесь главное, что мы чувствуем. Вот это кадр.
 
Проходной двор 1987 г 
Без надежды 1981 г 
Б. Н. Ельцин 1990 г
Драматургия 1992 г 

— Как вы считаете, современные возможности — камера в каждом телефоне, программы для обработки фото — убили фотографию как искусство? Или, может быть, наоборот, дали толчок к новому развитию?

— Неважно, на что ты снимаешь. Кадр идет от идеи. Думаешь, что-то отвергаешь, что-то, наоборот, добавляешь. И надо эту идею воплотить любым способом. Надо работать. Все идет от головы: сначала придумываешь, затем приближаешься к реалиям жизни. Лучше всего, когда жизнь сама подсказывает тебе какие-то сюжеты, которые восторгают тебя и как автора, и как зрителя. Но такое редко бывает.

— Хороший фотограф — это кто?

— Главное, как говорится, чтобы человек был хороший. Вот у такого человека получаются хорошие фотографии. Вот странно даже. А с другой стороны, ничего странного нет. Хороший человек — он должен быть во всем хороший. Мне так кажется. Ну и, конечно, культура важна. Это человек, который читает, а если смотрит что-то — то серьезные фильмы. И который любит свое дело.
Беседовала Полина Пендина

Рейтинг
0 из 5 звезд. 0 голосов.
Поделиться с друзьями: