Лев Ива́нович Я́шин — советский футболист, вратарь, выступавший за московское «Динамо» и сборную СССР. Олимпийский чемпион 1956 года и чемпион Европы 1960 года, 5-кратный чемпион СССР, заслуженный мастер спорта СССР. Герой Социалистического Труда. Полковник. Член КПСС с 1958 года. Википедия Родился: 22 октября 1929 г., Москва, СССР Умер: 20 марта 1990 г. (60 лет), Москва, СССР
ПАМЯТИ ЛЬВА ЯШИНА
Вратарь (посвящается Л. Яшину)
Да, сегодня я в ударе, не иначе — Надрываются в восторге москвичи,- Я спокойно прерываю передачи И вытаскиваю мертвые мячи.
Вот судья противнику пенальти назначает — Репортеры тучею кишат у тех ворот. Лишь один упрямо за моей спиной скучает — Он сегодня славно отдохнет!
Извиняюсь, вот мне бьют головой… Я касаюсь — подают угловой. Бьет десятый — дело в том, Что своим «сухим листом» Размочить он может счет нулевой.
Мяч в моих руках — с ума трибуны сходят,- Хоть десятый его ловко завернул. У меня давно такие не проходят!.. Только сзади кто-то тихо вдруг вздохнул.
Обернулся — слышу голос из-за фотокамер: «Извини, но ты мне, парень, снимок запорол. Что тебе — ну лишний раз потрогать мяч руками,- Ну, а я бы снял красивый гол».
Я хотел его послать — не пришлось: Еле-еле мяч достать удалось. Но едва успел привстать, Слышу снова: «Вот, опять! Все б ловить тебе, хватать — не дал снять!»
«Я, товарищ дорогой, все понимаю, Но культурно вас прошу: пойдите прочь! Да, вам лучше, если хуже я играю, Но поверьте — я не в силах вам помочь».
Вот летит девятый номер с пушечным ударом — Репортер бормочет: «Слушай, дай ему забить! Я бы всю семью твою всю жизнь снимал задаром…» — Чуть не плачет парень. Как мне быть?!
«Это все-таки футбол,- говорю.- Нож по сердцу — каждый гол вратарю». «Да я ж тебе как вратарю Лучший снимок подарю,- Пропусти — а я отблагодарю!»
Гнусь, как ветка, от напора репортера, Неуверенно иду на перехват… Попрошу-ка потихонечку партнеров, Чтоб они ему разбили аппарат.
Ну, а он все ноет: «Это ж, друг, бесчеловечно — Ты, конечно, можешь взять, но только, извини,- Это лишь момент, а фотография — навечно. А ну, не шевелись, потяни!»
Пятый номер в двадцать два — знаменит, Не бежит он, а едва семенит. В правый угол мяч, звеня,- Значит, в левый от меня,- Залетает и нахально лежит.
В этом тайме мы играли против ветра, Так что я не мог поделать ничего… Снимок дома у меня — два на три метра — Как свидетельство позора моего.
Проклинаю миг, когда фотографу потрафил, Ведь теперь я думаю, когда беру мячи: Сколько ж мной испорчено прекрасных фотографий! — Стыд меня терзает, хоть кричи.
Искуситель-змей, палач! Как мне жить?! Так и тянет каждый мяч пропустить. Я весь матч борюсь с собой — Видно, жребий мой такой… Так, спокойно — подают угловой… Владимир Семенович Высоцкий
Владимир Высоцкий «Баллада о борьбе» Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных костров Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастроф.
Детям вечно досаден Их возраст и быт — И дрались мы до ссадин, До смертных обид, Но одежды латали Нам матери в срок, Мы же книги глотали, Пьянея от строк.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы, И сосало под ложечкой сладко от фраз, И кружил наши головы запах борьбы, Со страниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь Мы, не знавшие войн, За воинственный клич Принимавшие вой, — Тайну слова «приказ», Назначенье границ, Смысл атаки и лязг Боевых колесниц.
А в кипящих котлах прежних боен и смут Столько пищи для маленьких наших мозгов! Мы на роли предателей, трусов, иуд В детских играх своих назначали врагов.
И злодея следам Не давали остыть, И прекраснейших дам Обещали любить; И, друзей успокоив И ближних любя, Мы на роли героев Вводили себя.
Только в грёзы нельзя насовсем убежать: Краткий век у забав — столько боли вокруг! Попытайся ладони у мёртвых разжать И оружье принять из натруженных рук.
Испытай, завладев Ещё тёплым мечом И доспехи надев, — Что почём, что почём! Разберись, кто ты: трус Иль избранник судьбы, И попробуй на вкус Настоящей борьбы.
И когда рядом рухнет израненный друг И над первой потерей ты взвоешь, скорбя, И когда ты без кожи останешься вдруг Оттого, что убили его — не тебя, —
Ты поймёшь, что узнал, Отличил, отыскал По оскалу забрал — Это смерти оскал! Ложь и зло — погляди, Как их лица грубы, И всегда позади Вороньё и гробы!
Если мяса с ножа Ты не ел ни куска, Если руки сложа Наблюдал свысока, И в борьбу не вступил С подлецом, с палачом, — Значит, в жизни ты был Ни при чём, ни при чём!
Если путь прорубая отцовским мечом, Ты солёные слёзы на ус намотал, Если в жарком бою испытал что почём, — Значит, нужные книги ты в детстве читал!
Оплавляются свечи На старинный паркет, И стекает на плечи Серебро с эполет. Как в агонии бродит Золотое вино… Все былое уходит, — Что придет — все равно.
И, в предсмертном томленье Озираясь назад, Убегают олени, Озираясь на залп. Кто-то дуло наводит На невинную грудь… Все былое уходит, — Пусть придет что-нибудь.
Кто-то злой и умелый, Веселясь, наугад Мечет острые стрелы В воспаленный закат. Слышно в буре мелодий Повторение нот… Пусть былое уходит, — Пусть придет что придет.
