Молитва ( стихотворение Николая Доризо)
Не знаю, сколько жить осталось.
Но заверяю вас друзья:
Усталость можно отложить на старость,
Любовь на старость отложить нельзя.
(Любимый стих Анатолия Папанова)
Исключительным человеком был Анатолий Дмитриевич Папанов— редким среди коллег-артистов: всю жизнь прослужил в одном театре, всю жизнь прожил с одной женщиной.
На фронт ушел добровольцем — 19-летним мальчишкой записался, прямо в день начала войны 22 июня. Воевал в звании старшего сержанта, был артиллеристом-зенитчиком, командовал взводом.
В 1942 году, в боях под Харьковом выжил чудом, но получил тяжелое ранение в ногу. После госпиталя был комиссован — инвалидом 3-й группы, со срезанной пяткой и двумя ампутированными пальцами…
Конфуз с Гоголем Артисты театра Сатиры любят вспоминать одну сценическую оговорку Анатолия Дмитриевича. В спектакле «Ревизор» он играл Городничего, со слов которого, как известно, начинается гоголевская пьеса.
Фраза в оригинале звучит так: «Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие: к нам едет ревизор!.. Ревизор из Петербурга. Инкогнито!»
Однако в тот раз Папанов неожиданно произнес: «… к нам едет Хлестаков!» — рассекретив таким образом всю интригу комедии и по сути лишая смысла знаменитую финальную «немую сцену».
Все замерли в недоумении. «Городничий», смекнув, как оплошал, немного помолчал в задумчивости, после чего сказал: «Да-а, едет… Но как?! Инкогнито!.»
«Ну, погоди!» как спасение Театр Сатиры прибыл на гастроли в еще советский город Кишинев — столицу Молдавской ССР. Анатолия Дмитриевича встречали его товарищи-фронтовики. С презентом — солдатским чайником, литров на 15-20, наполненным яблочным самогоном.
Предложили довезти с почетом — на черной «Волге». Папанов от почетной возможности отказался, сказав, что поедет «с народом» на автобусе. В «Икарусе» щедро угостил всех коллег- пассажиров горячительным напитком и на славу угостился сам…
На центральной площади города была запланирована торжественная встреча гостей из Москвы. Кому-то следовало выступить с приветственной речью. «Я скажу!» — вдруг заявил о своей готовности Папанов. Вышли из автобуса, Анатолий Дмитриевич подошел к микрофону, оглядел толпу горожан и лаконично провозгласил: «Ну, заяц, погоди!»
Политическое уединение
Популярный советский актер Георгий Менглет рассказывал такую историю. Во время гастролей театра Сатиры в Севастополе, все члены труппы свободное от работы время проводили на пляже. Объединяясь в компании.
«Мы ходили поваляться под крымским солнцем с Папановым, Плучеком и Весником. Я плавать не умел, поэтому коротал время на берегу. А они уплывали далеко — за буйки, и оттуда еще дальше — за какой-то утес».
Однажды Георгий Павлович поинтересовался, зачем они заплывают в такую даль? И Анатолий Дмитриевич со всей серьезностью ответил: «А это единственное место, где мы можем спокойно поговорить о политике».
Козырь социализма
Из воспоминаний жены Анатолия Дмитриевича. «Я с 1952 года являлась членом КПСС, — рассказывала Надежда Юрьевна, — а Толя был беспартийным.
В райкоме партии мне сделали выгодное предложение: если сумею уговорить мужа вступить в ряды партийцев, тут же получу звание заслуженной артистки РСФСР».
Увы, звание артистка Каратаева была удостоена много лет спустя и безотносительно к этому поводу. «Толя был очень принципиален. Считал, что все награды должны доставаться только за заслуги творческие, и никак не иначе. В итоге он так и не согласился на получение партбилета».
Стеснительный и некрасивый
Как рассказывала Надежда Юрьевна, в ГИТИС Папанов пришел поступать с палочкой, хромой, в вылинявшей гимнастерке, худющий. На свою будущую супругу обратил внимание довольно быстро и моментально начал ухаживать, но «признаться в любви он никак не мог, потому что был очень стеснительный».
Когда студентка познакомила полюбившегося однокурсника со своей мамой, та, по словам дочери, шепнула ей: «Паренек, видно, славный, если влюблены друг в друга — женитесь, конечно, но неужели ты не могла найти кого-нибудь покрасивее?..»
Однако Надю мамино предостережение не смутило. «Я знала, что Толя необыкновенно талантливый, на его показы прибегали смотреть студенты со всех курсов, и мне с ним было необыкновенно интересно…»
Свадьбу молодые люди сыграли в мае 1945 года — через 10 дней после Дня Победы. Отметили событие скромно, в кругу родных — под винегрет и водку, купленную по карточкам. И с той поры по словам актрисы: «Мы никогда не расставались — вместе и работали, и на гастроли ездили, и отдыхали, и нам не было друг с другом скучно…»
Проверка на прочность
Одно время Папанов крепко выпивал. Звезда театра Сатиры Вера Васильева вспоминала: «Ко всеобщему ужасу, в жизни Толи появилась очень опасная приятельница — водочка». На то была причина — невостребованность: на протяжении 10 лет артисту приходилось выходить на сцену только в крошечных эпизодах, из тех, что в театре называют «кушать подано». Алкогольная зависимость молодого артиста набирала силу: начались скандалы — как на работе, так и дома. Его супруга Надежда Юрьевна Каратаева, тоже актриса, рассказывала: «Когда Толя пил, наша семья оказывалась на грани развала. Однажды он даже в милицию попал на 15 суток». Тогда артист в пьяном виде уселся на скамейку перед прокуратурой.
А коллеги по кино вспоминали, как на съемках одного из первых своих фильмов, изрядно выпившего Папанова вместе с другим аналогичного состояния актером закрыли в гостиничном номере — специально изолировали от внешнего мира, чтобы не допустить дополнительных возлияний. Оценив бедственность положения Анатолий Дмитриевич связал простыни, прикрепил к ним деньги и, спустив в окно, прокричал: «Помогите, братцы! Двум артистам водочки очень надо!..»
В сложившейся за ним в то время репутации алкоголика, актер усматривал и положительную сторону. Например, когда его уговаривали вступить в партию, он выдвигал контраргумент: «Это невозможно. А вдруг я напьюсь и партбилет потеряю…»
На самом деле Папанов хотел покончить с выпивкой, но дальше желания дело не продвигалось. Спартак Мишулин как-то рассказывал: «Однажды они вместе со своим закадычным другом Весником написали клятву бросить пить и, скрепив ее кровью, отдали мне. Я забрал и пошел к себе в номер спать. В пять утра слышу стук в дверь, сопровождаемый их криками: «Верни расписку! Слышишь?! Немедленно!» На следующий день они сочинили новую клятву…»
Победа силы воли
«Бросить пить Толя обещал много раз, — признавалась жена артиста. — Ненадолго останавливался, но потом опять начинал. Но вдруг взял и завязал — окончательно. Раз и навсегда». Это произошло в 1973 году — знаковом для Анатолия Дмитриевича. В этот год ему было присвоено звание народного артиста СССР, и в этом же году умерла его мама. Потом Папанов говорил: «Никому не верьте в том, что со спиртным покончить невозможно. Однозначно можно — нужно только большое желание и сила воли».
В отличие от многих, «завязавших» со спиртным, актер выпивающих людей не чурался, наоборот, с наслаждением наблюдал за процессом, охотно подливал гостям. Драматург Виктор Мережко с удовольствием вспоминает, как Анатолий Дмитриевич его угощал: «Он наливал из бутылочки и приговаривал, подкладывая закусочку: «Ты, Витюх, когда первая пойдет, не икорку бери, не-е-ет, а возьми-ка вот это — огурчик малосольный! Надюша за ними специально бегала на базарчик…» А после того, как я опрокидывал стопку, говорил любовно: «Когда ты пьешь, я хмялею…»
Лошадиное лицо
Анатолий Папанов стал известным благодаря фильму «Живые и мертвые». Парадоксально, но сниматься в нем артист категорически отказывался. Знаменитый писатель Константин Симонов, по одноименному роману которого должна была сниматься картина, заметил Анатолия Дмитриевича в спектакле «Дамоклов меч» и, впечатленный его игрой, предложил режиссеру Александру Столперу рассмотреть его кандидатуру на роль генерала Серпилина.
«В общежитие, где мы с Толей тогда жили позвонили с «Мосфильма» — позвали его на пробы, — рассказывала Надежда Юрьевна, — но сразу же получили отказ.
«Что вы, я ведь на фронте сержантом был, как я могу сыграть генерала?! Неудобно это», — смущенно говорил он. Потом было еще несколько звонков с приглашениями прийти на студию, но столь же безрезультатных, с ответом: «Перестаньте меня уговаривать, я не стану даже пробовать!..»
Но Симонов в своем желании видеть в роли именно этого артиста оказался еще более упрямым. Он убедил Столпера лично пригласить Папанова. Только тогда Анатолий Дмитриевич согласился. А после утверждения на роль, сказал супруге: «Я понял, почему он позвал именно меня. В книге написано, что у генерала Федора Серпилина лошадиное лицо и умные глаза…»
«Фирменная» неисправность.
В ГИТИСе Папанову больше всего доставалось за его самобытную, «фирменную», манеру речи. Звучание его голоса называли «неправильным». Педагог по сценической речи строго требовала у студента избавиться, наконец, «от этого вашего шипящего».
«А он не мог — из-за неправильного прикуса. Хотя старался, изо всех сил работал над исправлением, — говорила Надежда Каратаева.
— Хорошо, что так и не сумел исправить, ведь потом Толиным голосом восхищались все».
А сам Анатолий Дмитриевич недоумевал: «Для меня абсолютная загадка: каким образом с таким лицом и произношением я умудрился стать актером. Очевидно, это режиссеры ошиблись…»
Ругань во благо
«Подводный» эпизод из «Бриллиантовой руки», где герой Папанова Лелик нанизывает на крючок рыбу для Никулинского Семен Семеныча Горбункова, снимали в очень холодной воде.
А переснимать пришлось несколько раз — из-за того, что технические службы что-то напортачили. На очередном дубле разъяренный Папанов, вынырнув, гневно взревел на ассистента: «Идиот!!!» Гайдай был в восторге, и в итоге именно эту сцену оставил в картине…
В 1980 годы Папанов практически не снимался, но продолжал много работать в театре. А в 1986 году режиссер Александр Прошкин пригласил Анатолия Папанова на одну из главных ролей в фильме «Холодное лето 53-го». Роль Копалыча оказалась последней в жизни прекрасного артиста…
Герой Папанова погибал в фильме, спасая деревню от бандитов. И перед смертью произносил слова: «Об одном жалею. Годы. Так хочется пожить по-человечески. И работать».
Премьера фильма состоялась в Доме кино спустя год после смерти Папанова. Голос Анатолия Дмитриевича доносился до зрителей из небытия, и воспринимался, как завещание. Картина заканчивается стоп-кадром, последним кадром Папанова.
За кадром Анатолий Папанов был очень замкнутым, скромным, мягким, чутким и даже сентиментальным человеком. Только своей жене Надежде Юрьевне Анатолий Дмитриевич мог признаться в том, что в душе он – лирик.
Никто не знал о том, что актер очень любил стихи и даже сам писал поэмы.
Папанов Анатолий Дмитриевмч ушел из жизни 5 августа 1987 года на 65-м году, в своей квартире от сердечного приступа, принимая холодный душ (в это время в доме была отключена горячая вода). Анатолий Дмитриевич похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище…
Виктор Павлов был блистательным актером, королем маленьких ролей.
Что двоечник Дуб из «Операции Ы», что бандит Левченко из «Место встречи изменить нельзя».
А еще он был отличным мужем, замечательным отцом и человеком с необыкновенным увлечением: Павлов разводил голубей под крышей Малого театра и верил, что в птицах живут души ушедших актеров…
Виктор рос хулиганистым пацаном, интеллигентные родители-москвичи изо всех сил старались отвлечь его от улицы. Но в войну отец Виктора ушел на фронт, мать изо всех сил работала, чтобы прокормить семью, и мальчик целыми днями бегал по крышам, гонял голубей. Он занимался самбо и был не дурак подраться. Однажды в потасовке ему травмировали ухо, поэтому оно у него так комически оттопырено.
Павлову повезло – его отец вернулся с войны живым. Он быстро продвигался по карьерной лестнице, на сына оставалось не так много времени, и тот продолжал свои уличные похождения. В старших классах его даже обвинили в соучастии в краже, но дело удалось замять. Правда, из школы Виктора исключили и он пошел на завод.
Как часто бывает, юношеские приключения стали хорошей прививкой – Виктор довольно быстро взялся за ум. Он все-таки получил среднее образование, поступил в «Щепку» и попал в труппу «Современника», а потом перешел в театр Ермоловой, где и встретил свою любовь.
Актриса Татьяна Говорова запомнила свою первую эмоцию от Павлова: это было раздражение. На читке пьесы он волновался, путался…
Хотелось подойти и как-то его встряхнуть: соберись! Потом все пошли в гости к коллеге. Павлов взял гитару и спел проникновенный романс, отложил гитару, поправил подушку под спиной Тани, чтобы ей было удобнее. И вот это все: неловкое чтение пьесы, романс, подушка сложилось в голове Татьяны в какой-то странный пазл. «Павлов, Павлов», — крутилось у нее в голове. Был такой момент – большой компанией актеры проходили мимо цветочного базарчика. Таня подумала: подарит мне розу – выйду за него замуж!
Павлов купил розу, вежливо отдал – и снова никакого внимания в ее сторону. Когда приехали на гастроли в Кисловодск, выяснилось: для Павлова забыли снять квартиру. Татьяна бросилась к хозяйке своей квартиры и уговорила ее поселить Виктора за ширмой. Они гуляли, разговаривали.
Ночью Татьяна подскакивала, разбуженная богатырским храпом из-за ширмы, но думала, что ради любви можно и потерпеть. А утром Павлов приносил трехлитровую банку минералки. «Заботится», — думала Таня. Но вот любит или нет? Как-то они бродили по Кисловодску, пили кофе, глазели по сторонам и Виктор вдруг заговорил о любви. Он волновался еще больше, чем тогда, когда читал пьесу, снова путал слова… на глазах выступили слезы. Таня смотрела на него и понимала – вот он, ее мужчина, навсегда ее.
Потом был невероятно счастливый год в Москве. Они встречались, обнимались, ходили по концертам и выставкам. Виктор постоянно что-то придумывал так, что они везде проходили без билетов. И вроде все было, как она хотела – любовь, счастье, но непонятно было, что дальше.
Однажды она не выдержала и сама заговорила на тему «давай поженимся» и вдруг разревелась. Слишком много было всего внутри: любви, близости, страха все это потерять. Виктор сказал: конечно, давай поженимся.
Но видно было, что его терзали сомнения. И когда они подходили к ЗАГСу, он вдруг потянул Таню за руку к скамейке, усадил и попросил еще раз все обдумать: у нас нет ни денег, ни квартиры… что у нас вообще есть, профессия актера? Так себе капитал…
Но Таня ни в чем не сомневалась – с Виктором она была готова на самый скромный рай в самом маленьком шалаше. И как же она была с ним счастлива!
Однажды – Таня уже была беременной – она целый час выносила мужу мозг из-за того, что чувства прошли, он уже не очарован ей, как раньше, например, раньше он делал ей шашлык, а теперь что? Павлов терпеливо все выслушал, а потом встал и ушел. Таня сто раз прокляла себя за несдержанность, волновалась, смотрела в окошко.
Оказалось, что Виктор в это время покупал у знакомого мясника вырезку. Шашлык он жарил во дворе. И, однако, два раза они хотели развестись. Первый «развод» проходил так: Виктор обиделся, ушел из дома, походил, посидел на лавочке и вернулся. Была еще одна ссора, после которой уйти навсегда решила Татьяна. Она шла, шла и увидела – продают дубленки, Виктор как раз такие хотел. Кинулась ему звонить: приходи скорее…
— Ирина Александровна, вы оставили большой спорт, когда ваш будущий муж Дмитрий Громов в 1982 году получил серьезную травму. Что с ним случилось?
— Да, я занималась лыжными гонками, была в составе молодежной сборной СССР. Дима — прыжки на лыжах с трамплина. Однажды на сборах в день отдыха они с товарищами решили поплавать. Дима нырнул — и головой ударился о дно реки, сломал четвертый шейный позвонок. В результате тетрапарез: паралич рук и ног. Он оказался в инвалидном кресле.
Мы, еще до травмы, собирались расписаться. Да, случилась беда, но мы не изменили своих планов — расписались в 1984-м.
— Но наверняка же были доброжелатели, которые говорили: «Ира, не порть себе жизнь, найдешь другого, молодая еще»?
— Наверное, были. Сейчас уже не помню. Но ведь мы никого не слушали. Тем более что, когда Дима сломался, мы сразу отовсюду ушли. Все остались заниматься своими делами, тренировались дальше, а мы были в больнице. Просто исчезли из поля зрения, и все. Мобильных телефонов не было, интернета тоже. Недавно вот только выяснилось, что некоторые девчонки, с кем я на лыжах бегала, даже не знали, что тогда со мной случилось, куда я пропала.
Первый год мы провели в больнице, все было очень сложно, Дима похудел до 40 килограммов. Следующий год сидели дома, никуда не выходили. Потом в первый раз поехали в санаторий, через четыре месяца еще раз, и там все очень Диме удивлялись, думали, он не жилец. После этого уже начали выходить в коляске, не постеснялись. Потихонечку стали спортом заниматься, авторалли. Тогда, конечно, жизнь забила ключом, мы стали выезжать. Дима никогда не был таким тяжелобольным, который вообще ничего не может. Его голова и наши руки заменяют вообще все. Одно время он даже на канадских палочках мог ходить.
— То есть он встал?! Я достаточно много общалась с людьми именно с такой травмой, и ни разу не слышала, чтобы кто-то смог встать.
— В общем, да. Хотя мы очень много времени упустили. Когда Дима сломался, это было в Кременце на Украине, он три дня пролежал в сырых плавках. Его там просто бросили, решили, что все равно не выкарабкается. Потом во Львове в нейрогоспитале нам очень повезло: в палате с нами оказался молодой парень, который занимался иглоукалыванием. И вот он Диме иголочки ставил. Очень хорошо помог.
Не так давно, в 2014 году, мы все-таки сделали операцию, потому что у Димы пошло ухудшение. Сейчас он менее мобильным стал, конечно. Все-таки сорок лет в коляске. Раньше и одевался, и обувался, и еду готовил сам. Сейчас тоже все это может, но ему уже гораздо тяжелее.
— А тренеры уговаривали вас остаться в спорте? У вас же были очень хорошие результаты.
— Результаты, конечно, были неплохие, но я не могу сказать, что кто-то меня в тот момент поддержал. То есть передо мной встал выбор: или бросаю Диму, или заканчиваю со спортом. Я приняла решение.
— Как, на ваш взгляд, изменилось отношение к людям с инвалидностью в России за эти 40 лет?
— Вот смотрите, Дима сломался в 1982 году, а за 2 года до этого была московская Олимпиада.
И Паралимпийские игры не проводили, потому что высокое руководство сказало: у нас в стране нет инвалидов. Поэтому как могли относиться к инвалидам, когда их не было? Их никто никогда не видел. Инвалиды, конечно, были, и их было много, но они сидели по домам. Выйти было нереально, дома пятиэтажные, без лифтов.
Как жили? Так и жили. И сегодня многие ругают, мол, все у нас не так, все у нас не эдак. Конечно, есть какие-то просчеты, но то, что сделан огромный шаг вперед в плане доступности, это очевидно.
В 2002 году, когда у нас родился сын, и я начала гулять с детской коляской, до меня дошло: не только инвалиды — у нас мамы с колясками никуда не могут зайти! А посмотрите, что сейчас. Конечно, не повсеместно. Но знаете, все ведь зависит от начальников на местах. Я когда в 2007 году первый раз приехала в Ханты-Мансийск, просто обалдела. Там было все. Там были пандусы во всех магазинах, в аптеках, везде. Когда мы только начинали говорить о том, что в Сочи будет Олимпиада и нужно сделать город доступным, в Ханты-Мансийске все это уже было.
— Вы начали заниматься со спортсменами с инвалидностью сначала в автоклубе. У вас был талант и к этому тоже? Все-таки лыжи и автогонки — это далекие друг от друга виды.
— Ну надо же было как-то двигаться, чем-то заниматься. Не водку же пить (смеется). Авторалли было в те годы самым доступным видом спорта. Ездили ведь на своих машинах. Есть машина — можешь участвовать.
Я познакомилась с Александром Ломакиным, он многие годы был председателем Всероссийского общества инвалидов, а тогда возглавлял автомобильный клуб. Кстати, сначала я ездила не с мужем, а штурманом в другом экипаже.
В авторалли было такое правило: водит машину инвалид, а штурман может быть здоровым человеком. У моего Димы сначала не было прав, потом уже я у него была штурманом. А дальше Ломакин предложил мне занять его место главы автоклуба.
И вот мы проводили международные соревнования, пригласили немцев. А они привезли с собой и другие виды: большой теннис, волейбол, лыжи. Показали, что люди с инвалидностью могут всем этим тоже заниматься.
Для нас это был шок. А они мне говорят: давай, у тебя много энергии, ты должна развивать паралимпийский спорт в Союзе. Хотя он тогда еще даже паралимпийским не назывался, не было такого слова.
В 1990 году немцы пригласили нас к себе. Дима тогда три недели провел в реабилитационном центре, а я моталась по Германии и Австрии, они мне показывали все свои занятия. Я оттуда вернулась с кучей идей, голова просто пухла, все хотелось делать здесь и сейчас. Мы начали в автоклубе все эти виды спорта развивать, и постепенно я, конечно, ушла в лыжи, потому что мне это было ближе.
— Это правда, что вы фактически были безработной с конца 1980-х аж до 2005 года? А на что же вы жили все это время?
— Дима на момент травмы служил в армии, солдат-срочник ЦСКА, и поэтому приравнивался к инвалиду войны.
Мы получали пенсию. Потом перестройка началась — стали подрабатывать. По великому блату нам дали хорошую надомную работу. Мы вязали вещи на японской машинке. Шапки, юбки, платья, свитера, жилетки.
Потом, когда уже больше в спорт пошли, вязанием стало некогда заниматься. Стали на соревнования ездить, пытались в призы попасть. Иногда впроголодь жили. Но главное было: собрать деньги и поехать на соревнования. Искали спонсоров. Бывало, что и находили.
Ездили на своей машине, Дима сам все время за рулем. Ночевали на стоянках, в спортзалах. Экономили на всем. Я старший тренер паралимпийской сборной России по лыжным гонкам и биатлону с 1992 года, хотя тогда еще ни федерации не было, ни паларалимпийского комитета. И зарплаты у меня, соответственно, тоже.
Но в 2002 году отношение к паралимпийскому спорту в стране стало меняться, а в 2005 году меня официально взяли на ставку старшего тренера, появилась зарплата. А когда мы на официальные соревнования выезжали, на чемпионат мира, например, то давали еще и суточные. Сейчас уже лет десять как нет никаких суточных, а тогда они были.
— Комментаторы на Олимпийских играх рассказывают, что у спортсменов по несколько личных массажистов, и психолог, и помощники. А у ваших спортсменов как? Понятно же, что людям с инвалидностью часто нужна даже просто физическая помощь.
— У нас с этим, безусловно, не так. Мы, например, свои лыжи катаем сами. У нас 20 спортсменов в команде, и всего три человека занимаются смазкой и обкаткой.
— А у здоровых?
— На каждого спортсмена по два смазчика и по два обкатчика. То есть сам спортсмен занимается только подготовкой: настраивается на гонку, разминается. А у нас спортсмены сначала сами себе лыжи обкатывают.
— Как к вам ученики попадают? Всех ли берете?
— Берем практически всех, а вот остаются не все. У нас спорт специфический. Возьмем, допустим, большой теннис. Вы же не можете круглый год играть на улице, у вас должен быть зал. Вы его арендуете и говорите: у нас тренировки будут три раза в неделю, приходите в такое-то время.
А у нас все не так, потому что, во-первых, нет зала, мы тренируемся то в лесу, то на трассе, то еще где-нибудь. Назначили, например, на 10 утра тренировку — пошел сильный ливень.
Значит, кто-то тренируется дома, кто-то идет в силовой зал. Во-вторых, у нас нет помещения, чтобы переодеться, вещи оставить. Приехали, в машине переоделись, поехали на лыжах дальше. Далеко не всем такой режим подходит. К тому же это Москва. Мы же не где-нибудь в Сибири, у нас и со снегом все по-другому.
— Некоторые спортсмены в вашу команду пришли из детских домов.
— Да, из двадцати спортсменов — пятеро. Было бы желание. У кого есть желание — тот ищет возможность. Кто хочет, кому, видимо, суждено, тот нас находит, и из детских домов к нам приходит.
— А это детские дома Москвы и Подмосковья?
— Нет, из Москвы у нас никого, все ребята из регионов.
— Бывает ли такое, что вы жалеете своих учеников? Вообще уместно ли чувство жалости? Потому что спорт — это же достаточно жестко, а тут у человека ноги не работают.
— Мне, конечно, бывает жалко. Надо просто знать, когда жалеть — это приходит с опытом. Потому что иногда, да, надо пожалеть, а иногда, наоборот, надавить. Чтобы потом на важном старте это не аукнулось, что я когда-то на тренировке спортсмена пожалела.
— Насколько я поняла, люди к вам чаще всего приходят после каких-то несчастных случаев, травм уже достаточно взрослыми?
— Нет, почему, всякое бывает. А год назад у нас появилась и детская команда. Теперь у нас есть и 5–6-летние спортсмены. Детей много. Ну, то есть как много, я не могу сто детей набрать, мы не потянем. Но и десять детей — это уже много, это просто ужас как много!
— Ваши самые титулованные ученики: 6-кратные паралимпийские чемпионы Сергей Шилов и Роман Петушков, Михаил Терентьев (4 серебра и 2 бронзы), — чем они сейчас занимаются?
— Михаил Борисович Терентьев — председатель Всероссийского общества инвалидов, депутат Госдумы и достаточно известный человек. Поэтому про него рассказывать мне даже немножко неудобно. Сергей Шилов — тренер по легкой атлетике, недавно вернулся из Токио, где его спортсмен завоевал на Паралимпиаде бронзовую медаль. Это первая наша медаль на коляске в легкой атлетике. Роман Петушков сейчас помогает китайцам готовиться к зимним Паралимпийским играм.
— В СССР инвалидов как бы не существовало. Сегодня много говорят об инклюзии, о том, что должны быть равные возможности. Что, на ваш взгляд, нужно сделать для того, чтобы люди с инвалидностью и без нее в России стали действительно равными?
— Да во всем мире нельзя сказать, что они сильно уж равные. Где-то лучше, где-то хуже, но в любом случае какие-то места остаются, где будет не очень комфортно. В самолет же, например, человек в инвалидной коляске все равно не может сесть сам, ему нужна помощь. И можно ведь придраться и сказать, что это неравные условия.
Просто нам всем тоже надо меняться. Не надо вставать машиной на инвалидных парковках; не надо занимать места, на которых написано «для колясочников».
Друг друга надо больше уважать и понимать. Дверь придержать в метро. Самим показывать правильный пример. Разве можно это понимание спустить сверху? Вот давайте к вам сейчас придет Путин и скажет: уважай Громову! А ты эту Громову не знаешь, с чего ты должен ее уважать? А вот должен же. Уважать, понимать, проявлять сострадание, взаимопомощь.
У нас люди привыкли ждать, чтобы им кто-то сказал, как правильно. Но мы сами должны чувствовать. Вот должен же мужчина уступить беременной женщине место в автобусе? Это надо как-то специально объяснять?
— Видела на соревнованиях по плаванию среди паралимпийцев: в одном заплыве участвовали спортсмен с одной рукой и спортсмен без рук вообще. Понятно, что возможности в таком случае совсем не равные. В лыжах это неравенство тоже присутствует?
— Я думаю, что, в принципе, нельзя ни в одном паралимпийском виде спорта сделать справедливые соревнования. У нас так же бегают на лыжах без одной руки, без обеих рук, без одной ноги, а у кого-то нет только пальцев; и у каждого класса есть свой процент, по которому идет пересчет времени, показанного спортсменом.
Когда-то это справедливо, когда-то не очень; многое зависит от погоды, от дистанции, от рельефа и так далее. Но нельзя же сделать соревнования только среди спортсменов, у кого, например, нет рук до локтей. Это же будет тоже не совсем правильно, если мы проведем Паралимпийские игры среди двух или трех таких «равных» спортсменов.
Поэтому всех объединили, сделали проценты. Скорее всего, они не совсем справедливые. Эти проценты еще и меняются постоянно: сегодня одни, завтра совсем другие. Это сложный вопрос, над ним работают. Ну а мы просто выходим на старт и боремся до последнего, чего языком-то молоть?
автор Дарья Максимович/фото ТАСС, архив героини
Это проект журнала «Нация» — «Соль земли. Второй сезон»: о современниках, чьи дела и поступки вызывают у нас уважение и восхищение.