Чужие дети. Автор: Айгуль Шарипова

— Вадим, ты ничего странного за Мотей не замечаешь? — Арина нанесла крем на лицо, и похлопывая по нему кончиками пальцев, села рядом с мужем.

—М-м-м? — он даже не отложил телефон.

— У нас с ним договорённость: он ходит за водой, а сдачу оставляет себе. С пятидесяти рублей десятка его, со ста двадцатка. Уже месяца три, наверное. А на днях мне мелочь понадобилась, попросила у него, ответил, что у него нет, всё истратил.

— Ну, может, действительно потратил?

— Взгляд какой-то странный стал, глазки забегали.

— Твои предположения? Думаешь, всякую дрянь типа чипсов покупает?

— Нет, если бы ел, то у него тут же аллергия высыпала.

— Курить начал?

— Тоже маловероятно, я всю одежду обнюхала. А вдруг его пацаны заставляют приносить? Сам же знаешь, как это бывает в подростковом возрасте…

— Знаю, — нахмурился Вадим, вспомнив не самые приятные моменты юности. — Я поговорю с ним.

— Хорошо.

Но разговор с Матвеем, тринадцатилетним подростком, ничего не прояснил. Вадим про деньги ничего и не спрашивал, он больше говорил, что помощи у родителей просить не стрëмно, особенно если старшие пацаны требуют денег или ещё чего. Но сын заверил, что ничего такого в его жизни не происходит. И родители успокоились, ну действительно, значит, просто всё потратил на жвачки-шоколадки.

После того разговора прошло две недели.

— Слушайте, семья, я тут решил фильтр на кухню поставить. Это выгоднее, чем покупать воду. Что думаете? — за ужином объявил Вадим.

— Хм, неплохая мысль. И эти бутыли на полу не будут портить вид. И Матвейке не ходить каждый день.

— Ну мне несложно и мышцы заодно качаю, — возразил мальчик, и излишне суетливо вскочил из-за стола. Родители переглянулись.

— Сынуль, тебе карманных денег не хватает?

— Всë мне хватает, — буркнул Матвей.

— А что ты так против фильтра тогда?

— Просто мне нравится ходить за водой. Сами же ворчите, что я всё время дома, на воздух не выхожу. А так я каждый день «гуляю».

— Моть, давай собаку заведём, будешь с ней гулять. Помнишь, ты в детстве просил? Мы боялись, что у тебя аллергия начнётся, но ты у Никоноровых играешь с Диком и вроде всё норм.

— Не хочу собаку! И фильтр не хочу! Спасибо, — мальчик поставил тарелку в раковину и ушёл в свою комнату.

Даже если дети еще очень маленькие, им нельзя мешать говорить то, о чем они думают. (Анна Франк)

Вечером Арина рассказала мужу всё, что узнала. Вадим хмурился, мерил шагами комнату, переспрашивал сына.

— Слушайте даже не знаю, что сказать. Писать заявление вроде как нет оснований, нам могут не поверить. Вообще, может статься, что у него все документы оформлены как опекунство ну или ещё как-то. Давайте подумаем немного, через несколько дней решим. Сын, ты уверен, что она говорит правду?

— Да. Она показала мне синяки на запястьях, он наказал её за что-то.

— Господи! Неужели прямо под носом у нас такое творится? — воскликнула Арина.

— Мы-то здесь при чём? — буркнул Вадим.

— Вроде ни при чём, но каждый живёт для себя, не замечаем ничего вокруг. Это же не глухая деревня, неужели соседи ничего не замечают и не слышат?

— Если мы завтра украдём ребёнка и спрячем в Мотькиной комнате, думаешь, кто-то заметит? К нам же гости редко приходят.

— Вот я и говорю, все обособились.

— Философствовать потом будем, сейчас надо решить, что делать.

Через несколько дней Арина вернулась с работы пораньше, и пошла к тому дому. К подъезду подходить не стала, спряталась за кустами сирени, стала ждать сына. Вот и он идёт с пятилитровыми бутылями. Остановился возле скамьи, из кармана вытащил маленький камешек и бросил незаметно в стекло.

Стоит, будто в телефоне смотрит что-то, а сам косится на окно. Арина заметила, как шевельнулись занавески и показалась голова ребёнка. Сразу и не разберёшь мальчик или девочка — волосы короткие. Она всматривалась в лицо, но, конечно, ничего разглядеть не удалось. Просто факты, что девочка существует, и она не русская, подтвердились.

Матвей постоял у окна минут десять, потом подхватил бутыли и пошёл в направлении дома. Арина вышла из укрытия, подошла к подъезду, стала ждать, когда кто-нибудь выйдет.

Наконец ей повезло: бабушка возвращалась с покупками и подошла к соседнему подъезду. Арина подскочила к ней.

— Здравствуйте, вы здесь живёте?

— Здрасьте, да, тута.

— Мне говорили, здесь квартира продаётся. Вы не знаете которая?

— Нет, милая, не слышала.

— Говорили вроде шестнадцатая, в том подъезде. Я звоню в дверь — не открывают.

— Шестнадцатая… Так там Аркаша живёт. Ба, он переехать решил, что ли?

— Вы его знаете?

— Как не знать. Они с матерью здеся всю жизнь прожили, мы с Верой дружили. Она померла лет семь назад, Аркаша один остался, так и живёт.

— Не женат? Мужчина-то взрослый.

— Не женат, говорит, насмотрелси на мать, не хочу.

— А мать-то что?

— Аркашин папаша бросил её, вот она всю жизнь ему отца искала. Нет, вы не подумайте, она не гулящая была, но разные романы у ней бывали. Поживут годик, а потом она его выгоняет, мол, нахлебник-бездельник.

— Ясно. Он один получается, живёт?

— Один, один, я и с женщиной-то его никогда не видела. Может она в другом городе у него, и он к ней решил переехать? — у бабули включилась фантазия.

— А это какой адрес?

— Берёзовая 14.

— Вот я балда! Мне же Берёзовая 24 сказали. Извините, что побеспокоила…

— Да ничего страшного, дочка.

Через сорок минут они заходили в квартиру к Михаилу. Он встретил их, проводил в комнату и плотно закрыл дверь:

— Меньше знают, крепче спят, — пояснил он, — Знакомьтесь это Валентин. Он участковый по вашему участку, я вкратце рассказал ему всё, что знаю. Это Вадим и его наблюдательный сын Матвей. Расскажи ещë раз, что ты видел.

Матвей сбивчиво рассказал о знакомстве с Нари, о том, как девочка боится высовываться в окно, о том, как они договорились, что он будет приходить всегда в одно и то же время. И Матвею пришлось нарисовать ей на бумаге часы со стрелкой, тогда она поняла его. О том, что в выходные он не приходит, потому что боится что она выглянет в окно и хозяин обо всём догадается. О том, что она очень смышлëная и быстро учит русский язык хотя они общаются всего 10-15 минут, но она уже знает некоторые слова. Сколько ей лет он не знает. Он пытается узнать, но она не понимает его. Но на вид очень худенькая и мелкая.

Валентин слушал внимательно. Вадиму казалось будто он не просто слушает, а как будто прощупывает Матвея, просвечивает «ментовским взором» как рентген.

— Завтра я пойду с тобой, вернее, буду в машине сидеть с биноклем. Мне надо разглядеть девочку.

— Завтра суббота, её хозяин будет дома.

При слове «хозяин» Валентин поморщился:

— Не говори так, звучит неприятно.

Матвей кивнул. Валентин добавил:

— Я тогда наведу справки об этом Аркаше, раз он там всю жизнь живёт, то вся информация в нашем районе. В понедельник иди за водой как обычно, по сторонам не глазей, меня не ищи, не привлекай внимания. Я минут за двадцать приеду, но буду далеко стоять.

— Хорошо, я понял.

Валентин наблюдал за Матвеем и девочкой несколько дней. Смуглая кожа, раскосые глаза, действительно похожа на тайку, хотя вполне можно спутать с вьетнамкой или китаянкой. Навëл справки: Аркадию 43, работает в отделе снабжения на заводе, приводов в полицию нет, не женат и не был. Фамилия показалась Валентину знакомой, поискал, нахмурился. Двоюродный брат Аркадия — депутат районного Совета. Знать бы насколько тесно они общаются, дружат ли. Навëл справки и о депутате, решил действовать быстро.

В воскресенье он постучался в дверь квартиры номер 16 в доме номер 14 по улице Берëзовой. Стучать пришлось дважды, прежде чем послышался шум за дверью. Кружок дверного глаза потемнел: в него смотрели.

— Да? — наконец спросил низкий мужской голос.

— Здравствуйте. Валентин Устюгов — участковый, — он раскрыл удостоверение. — Ваш дом готовится под снос, провожу анкетирование жильцов по данной теме. У меня несколько вопросов, гражданин Решетников. Ответьте, пожалуйста.

Снос жилого дома вопрос серьёзный, тем более когда это дом, в котором ты живёшь. Аркадию Решетникову изменила осторожность и критическое мышление. Ни на секунду не усомнившись в словах участкового, он открыл дверь и шагнул в подъезд. Позже думал: полиция вопросами сноса жилых помещений не занимается, как я так просто «повëлся»?

Он шагнул в подъезд, но ответить на вопросы участкового не успел — получил мощный удар в лицо, от которого повалился обратно в квартиру.

Валентин быстро перевернул Аркадия на живот и щёлкнул наручниками.

— Ты чё творишь, с@ка? Сейчас же отпустил меня, козёл! — рычал Аркадий, впрочем, бесполезно, потому что Валентин уже прошёл в квартиру.

Обычная двухкомнатная хрущёвка. Заглянул сперва в кухню — пусто. Бегло осмотрел зал — никого. В три шага дошёл до спальни и дёрнул дверь. С первого взгляда стало ясно, что пришёл не зря. На окнах плотные шторы, не пропускающие ни одного луча дневного света. На стенах постеры с характерными изображениями. На некоторых фото обнажённых детей. Валентин дёрнул ящик комода и застыл: детская одежда, бельё, товары из магазина интимных товаров.

Но где сама девочка? Мужчина заглянул под кровать, в шкаф, стал звать её по имени. Нари не отзывалась. Он продолжил поиски и очутился перед запертой дверью в ванну. Подёргал ручку — закрыто. Но дверь старая, вероятно, стояла здесь всегда и шпингалет соответствующий. Немного усилий и Валентин рывком распахнул её. Осторожно открыл задёрнутую шторку, и присел на корточки перед маленькой обнажённой девочкой, сжавшейся в комочек на дне холодной ванны.

— Милая, иди сюда, — как можно мягче сказал он. Но та только подняла голову и залопотала что-то на языке, которого участковый не знал.

Тогда он прошёл в комнату, сдёрнул с дивана покрывало и укутал её.

Вышел в коридор: Аркадий стоит. Взгляд — смесь бешенства и испуга.

— Какое право имел врываться ко мне? Я на тебя в суд подам! Ты вообще кто такой?

— Я же сказал — участковый. Своего участкового надо знать в лицо, гражданин Решетников.

— Я тебе…

— Не ори. Мне оперов вызвать надо и понятых.

Он вышел из подъезда мимо проходил мужчина с пятилитровыми бутылями воды.

— Участковый Валентин Устюгов, — представился он. — Мне требуется ваша помощь, гражданин. Сможете быть понятым?

— Да, — ответил Вадим, ведь это он «случайно» проходил мимо.

— Спасибо. Пройдёмте со мной, сейчас ещё одного среди соседей найдём и приступим.

Ещё до того как приехали оперативники и детский психолог Валентин приступил к описи квартиры, начал со спальни. В это время в дверь позвонили. Мужчины насторожились. Валентин не успел дойти до двери, как она распахнулась сама и в квартиру ввалились репортёры с камерами. Он как мог, пытался вытолкать их из квартиры, но Вадим заметил, что это игра на публику. Участковому нужно, чтобы кто-то успел заснять спальню, а кто-то испуганную девочку и хозяина квартиры. Вскоре подоспела опергруппа, и уже она выдворила невесть откуда появившихся журналистов.

Скоро под окном собралась толпа зевак и сонный двор встрепенулся. Казалось, со дня развала СССР это самое знаменательное событие двора. Женщины сокрушённо качали головами, мужчины воинственно обсуждали, что надо делать с подобными людьми. Спустя время вывели Аркадия, и чуть позже психолог вынесла на руках маленькую девчушку с азиатской внешностью.

— В двадцать часов у Михаила, Матвея возьмите — шепнул Валентин Вадиму, когда они на минутку остались одни. Вадим моргнул.

Вечером они встретились в той же комнате, что и неделю назад. Уставший Валентин пожал руку Матвею.

— Ты молодец. Без тебя эту девочку не спасли бы.

— Что бы он с ней сделал?

— Избавился бы когда подросла, но я не знаю каким способом. Может, просто вывез бы в другой город и оставил там.

— Её можно увидеть?

— Нет, поэтому я и позвал тебя. Я хочу, чтобы ты пообещал, что не будешь искать с ней встреч. Это опасно.

— Почему?

— Родственник этого мужчины — большой начальник, ему не нужна огласка — это вредит карьере. Поэтому я не стал впутывать вас, а представил так, что сосед сверху написал жалобу на постоянный детский плач, я пришёл с проверкой, а он оказал сопротивление, пришлось задержать и пройти в квартиру.

— А сосед подтвердит? — спросил Вадим.

— Этот да, подтвердит, — ответил участковый, тоном, не дающим повода для сомнений.

— А репортёры зачем? — любопытствовал Вадим, он впервые участвовал в подобном мероприятии, в нём проснулся мальчишеский азарт.

— Чтобы не отвертелся, и у родственника было меньше шансов отмыть его.

— Думаете, попытается?

— Его сейчас нет в России, он в отпуске с семьёй. И чтобы вернуться сюда нужны минимум сутки. А сутки в СИЗО, многое могут изменить. И после репортажей не факт, что он захочет подтверждать родство, скорее, наоборот, будет отнекиваться. Я честно не знаю в каких отношениях он с насильником.

— А как журналисты узнали?

— Неважно, — ответил Валентин, не рассказав, что нескольким репортёрам одновременно поступили сообщения с незнакомого номера. Те, кому журналистское чутьё подсказало, что дело верное, тут же сорвались с места и приехали на место событий. Знать информатора им ни к чему, так же как и знакомому айтишнику не нужно знать, кому Валентин отправлял сообщения.

— Ребят, вам действительно лучше не знать подробностей. Пусть всё выглядит как случайность. Мне поступила жалоба, я, как участковый обязан прореагировать. Так будет лучше для вас и Матвея не будут таскать на допросы. Если вдруг родственник за него впишется, вас не коснутся.

— Но он не выйдет на свободу? — с тревогой спросил мальчик.

— Не знаю, Матвей, честно не знаю. Может случиться всё, но я, надеюсь, что по ТВ успеют показать репортаж, и благодаря широкой огласке из СИЗО его не выпустят, хотя бы несколько дней. А камера не самое приятное место, скажу я тебе. В общем, следите за новостями в СМИ. Я буду держать на контроле, но мне лучше не звонить, в случае чего приду сам, я же ваш участковый.

Матвей пошёл обуваться, Вадим задал вопрос, который давно его мучил:

— Валентин, вам-то это зачем? Я чувствую, что не ради звёзд. Если вдруг там никого не оказалось бы, то у вас были бы крупные неприятности. Да и сейчас они могут начаться. Михаил, объяснял, что не всё просто с «иностранным бизнесом», там серьёзные люди завязаны.

Участковый молчал, только желваки ходили под кожей. Наконец он тихо сказал:

— У меня была девочка, моя первая любовь. Ей было 13, мне 14. Я дотронуться до неё боялся, еле за кончики пальцев держал, портфель носил и уже этим был счастлив. А когда впервые она поцеловала меня в щёку, я неделю не умывался. Такая светлая и чистая любовь, детская. Однажды она возвращалась домой из музыкалки и её взрослый пьяный мужик… В общем, вы поняли. Больше я её никогда не видел. Сколько бы ни стоял под окном, она не вышла. Её отец прогонял меня, а я, всё равно приходил, но бесполезно. Потому что они переехали. Когда была встреча одноклассников, она не приехала. Наши активисты искали её. Кто-то сказал, что она попала в психушку. Я не уверен, что это так, но проверять не хочу.

— А тот мужик?

— Что ему станет? Его даже в СИЗО не закрыли, папаша отмазал. Поэтому я и не хотел, чтобы вы писали заявление: это могло бы затянуться. И узнай следователи кто его родственник, вполне могли бы замять. Я не знаю, потянет ли он кого-то за собой, выдаст ли тех, у кого купил девочку. Но очень надеюсь, что мы спасли не одного ребёнка. Не бывает чужих детей. Сегодня ты на одного глаза закрыл, завтра на твоего закроют. Что станет с этим миром, если вдруг всем станет по фиг?

Вадим молчал. Потом протянул руку:

— Спасибо вам. Вы не только девочку спасли, вы и сына моего спасли. Не дали ему разочароваться в людях, в полиции.

Через месяц Валентин устроил плановый обход в доме, где жил Матвей. Обошёл все квартиры, расспрашивал о жалобах. В одной квартире задержался. Рассказал членам семьи, что Нари оказалась дочкой владельцев небольшого отеля в Таиланде, поэтому изначально немного знала русский.Её искали два года, и родители уже отчаялись найти живой. Они прилетели за ней, и буквально на днях вернулись в Самуи. На сегодняшний день ей десять лет. Родственник Решетникова не стал вступаться за него, и теперь его ожидает большой срок сразу по нескольким статьям. Помимо Решетникова, следствие нашло несколько ниточек, ведущих к организаторам продажи детей. Неизвестно насколько это затянется и кого удастся найти, но Валентин, надеется, что на тормозах не спустят, тем более Решетников активно сотрудничает со следствием.

— Вот так, Матвей, видишь как здорово, что ты остался неравнодушным. Если бы не ты, пострадала бы не одна девочка! Эти нелюди просто так не останавливается, поверь мне. Я смог встретиться с Нари, правда, всего один раз, я ведь не следователь, ну и девочку старались оберегать от новых стрессов. Держи, это она передала тебе, — участковый достал конверт и протянул мальчику.

Матвей раскрыл его и вытащил фотографию улыбающейся Нари. В руках у неё был плюшевый заяц, а лицо глаза светились счастьем. Матвей перевернул фотографию, на обороте красным фломастером неровное сердечко.

— Говорят, память человека уникальна и может заблокировать отдельные моменты жизни. Я надеюсь, Нари забудет всё, что с ней происходило и сможет нормально жить, — добавил Валентин.

В повседневной суете, в бесконечных стрессах мы забываем, что не бывает чужих детей. Так же как не бывает чужой беды. Все мы дети одной матери — Земли. И как здорово, что не перевелись открытые сердца, готовые помочь, невзирая ни на что и не жалея себя.

~~~~~~
Спасибо за то, что были со мной в этой истории. За ваше терпение и искренний интерес.

Важно! История полностью выдумана мной. О том, как действует полиция в аналогичных случаях я не знаю. Могу опираться только на фильмы, книги. Любая неточность считается художественным вымыслом автора

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.