Мои мама и папа. Рассказ Олега Букача

Мои мама и папа

Мама у меня красивая была.
А «была» потому, что полгода назад она умерла, пережив папу на две недели. И хотя им обоим было далеко за восемьдесят, всё равно у меня такое чувство, что пожили они мало. Потому что они же м о и п а п а и м а м а.

Так вот, значит… мама была красавицей. Это я и сам видел, потому что хоть и сын, но всё же мужчина. И папа мне не уставал об этом напоминать всю жизнь.

И даже когда мама на меня гневалась за школьные неудачи или ещё за что-либо, он приходил ко мне в комнату, скорбно вздыхал, садясь рядом и так же как я зажимая ладони между колен, опять вздыхал, потом долго молчал. И заканчивал наш с ним молчаливый разговор так:
— Ладно, сынок, ты на маму нашу не обижайся… Ну, накричала, ну, обругала, так ведь и мы с тобою не подарок, а она у нас же… девочка. И обоим нам с тобою нужна как воздух. Ты бы пошёл, попросил у неё прощения.

А я-то, я! Набирал полную грудь воздуха, чтобы закричать и гневно сверкал очами в сторону папы. Он же, предвидя эту вспышку, вытягивал вперёд руку, развёрнутую ладонью ко мне, будто зажимая мне рот, и говорил сдержанно, но сурово:
— И не вздумай ничего плохого говорить мне о моей жене!..

И я сдувался и не смел. Потому что очень любил папу. И маму тоже любил. И тоже – очень.
А это потому, что знал, как они стали мужем и женою. Мне папа рассказывал, по секрету от мамы. И мама – и тоже «по секрету», но только от папы.

Мама училась тогда в университете. На первом курсе. И собиралась замуж за какого-то там Эдика. Однажды Эдик пришёл на свидание со своим другом Борей, потому что тот только приехал в наш большой город и не знал, что ему, одному, тут целый вечер делать.

Вот Эдик и пригласил его на свидание… Ну, то есть, чтобы вместе сходить на свидание с Эдикиной девушкой. То есть, уже, практически, невестой.
Эдик познакомил Борю с моей пока ещё будущей мамой. Боря, как вы, наверное, уже догадались, был моим, пока ещё будущим, папой.
Они втроём прогуляли весь вечер. Были в парке, с крыши беседки, чтобы не платить за билеты, смотрели какой-то ужасно смешной фильм, который демонстрировали в открытом летнем кинотеатре.

Про крышу это мой папа придумал (Эдик один ни в жись бы не догадался!). И маму папа мой на ту крышу затащил, потому что был уже тогда сильным и широкоплечим. Не то что этот Эдик, которого я никогда не видел, но почему-то чувствовал, что он, как сейчас говорят, — «дрыщ», не то, что мой папа.

Эдик весь вечер острил, читал стихи, что-то рассказывал о том, как они с мамой будут жить, когда закончат университет.

А папа молчал всё время, слушал и сопел (мама так говорила). А когда уже расставались, то мой папа сказал, держа в своих больших и жарких руках мамину маленькую тёплую ручку:
— Вика! Не нужен он тебе. Выходи лучше за меня.
Мама перепугалась и от неожиданности спросила:
— А когда?..
Папа был предельно сконцентрирован (я так думаю), а потому немедленно ответил:
— Завтра…
И, чтобы окончательно добить маму (и Эдика, заодно!), добавил:
— У нас с тобою родится сын. И мы любить его будем оба сильно-пресильно. А от этого друг друга станем любить ещё больше. И назовём его Игорь. Как древнерусского князя…
— Ладно, — тут же согласилась мама, и они с папой поженились.
Эдик был на свадьбе дружкой со стороны жениха.
А потом папа с мамой окончили университет и вместе уехали в Северную Осетию, потому что у каждого в дипломе, в графе «профессия», значилось «геолог-геодезист».

И там, в горах, они получили первую в своей жизни квартиру, которую начальник рудника приказал оборудовать для долгожданных молодых специалистов из кладовки, которая была при местном клубе завалена всяким ненужным мусором.
Через положенный срок появился на белый свет долгожданный Игорь. Это я и был. И они меня любили «сильно-пресильно» оба, как и обещал маме папа.
Он выпросил на конюшне старую лошадь Александровну, чтобы забрать маму и меня из роддома.

Когда мы втроём подъезжали к нашей кладовке (это папа рассказывал), то увидели, что на пороге клуба стоит Эдик в обнимку с оцинкованной ванночкой для купания младенцев. Он достал её по страшному знакомству.

И эта самая ванночка стала для меня и купательной посудой и, в первое время (это мама рассказывала), — кроваткой. В неё мама укладывала большую пуховую подушку, которую в качестве приданого получила от своей мамы, покрывала её простынкой. Там я и возлежал.

Когда приходило время мыться, подушку временно укладывали на родительскую кровать, а я принимал водные процедуры. Папа торопился с работы, чтобы процесс купания… думаете, скажу «красного коня»? Нет, — сына… не прошёл без его участия. Он поддерживал мою голову (мама рассказывала), а сама родительница производила омовение «княжеского тела».

Ну, скажем так: князя из меня не получилось, но геологом, вслед за родителями, я, кажется, стал неплохим.
Самое любопытное то, что жена моя – тоже геолог. На работе, после университета, мы и познакомились. Таню мою сразу особенно полюбила мама. И папа – тоже особенно.

Когда они к нам или мы к ним приходили в гости, и мы с папой выходили на балкон покурить, он говорил:
— Да-а-а-а… Знаешь, кажется, в жизни мне повезло два раза: в первый раз, когда я нашу маму встретил, а второй раз, когда ты женился на Тане. Ты береги её, она же, как и мама наша, — девочка…

Умер папа неожиданно ночью. Мама сразу поняла, что его уже нет, и проснулась…
После его смерти она как-то уж очень быстро стала стареть и многое забывать. Она, например, забыла, что папы нет больше. А даже когда мы забрали её к себе, она всё сидела у окна, сидела и ждала папу с работы. И до последнего дня своего готовила свои замечательные рубленые котлеты, «как Боренька любит»…

Автор: Олег Букач

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.