На прошлой неделе в моём кабинете сидела четырнадцатилетняя девочка и важно рассуждала о том, что никого любить сама не собирается. Главным доводом служили слова её мамы, которая предупредила дочку о том, что только один в отношениях любит. И он — лох. Надо быть тем, кто позволяет себя любить. Это выгодно и удобно.
Девочка говорила так уверенно и убеждённо, что я чувствовала себя младше её…Мне не хотелось кидаться в спор, и что-то доказывать. Я сидела, слушала и вспоминала прошлую осень…
Прошлой осенью, очень глубокой, на пороге декабря, я оказалась в загородном санатории. Народу почти не было, и меня это радовало: профессия давно приучила считать главным отдыхом тишину и уединённость….
Изредка я встречала в коридоре одинокую пожилую даму, весь характер которой был у неё на лице: капризно поджатые узкие губы, подозрительно глядящие хищные глазки, эмоции в виде вычурных гримас…к счастью, она со мной не заговаривала.
Однажды утром я устроилась на веранде с книгой и термосом кофе. Погода радовала солнцем и слегка студёным прозрачным воздухом.
Но одной побыть не удалось: в соседнее кресло тяжело опустилась моя чопорная соседка. Она не поздоровалась. Укуталась богатой шалью и стала пристально смотреть на молодого мужчину, который чинил старый автомобиль под
навесом у столовой. Делал он это очень красиво: без суеты, отточенными движениями накачанных работой, а не штангой рук….
— Как он похож на Гришу, — услышала я вдруг глухой голос женщины, — очень похож…И как же я его любила! Знаете, бывает так, что встречаешь мужчину и понимаешь, что хочешь с ним всё: жить, спать, рожать, стирать ему рубашки, готовить и смотреть, как он ест…Вот с Гришей я всего этого и хотела. Он тоже был слесарем, и я тоже смотрела на него и мечтала о том, чтобы он сгрёб меня в охапку своими руками со въевшейся соляркой, и никуда не отпускал…мы оба были из очень бедных семей: нас у родителей пятеро, и Гриша — седьмой. Первые послевоенные годы были, очень тяжёлые…Мама и слышать про Гришу не хотела, куда нищету плодить? Сами друг на друге в коммунальной квартире…А тут Саша появился, инспектором от райкома партии его направили к нам в посёлок. Большая должность! Отдельную квартиру и персональную машину ему сразу выделили…Уж чем я ему приглянулась, не знаю…Была я похожа на худую собаку:
рёбра торчали, одёжки были все сто раз перешитые с чужого плеча…Но вот углядел и сразу жениться задумал. Мне он не только что не нравился, но и даже приятен не был. Зато мама мне раздумывать не дала: велела идти, пока не передумал! Такое счастье раз в жизни выпадает, да и легче это — когда тебя любят, а не ты стараешься…
Вышла я за Сашу. Всё он для меня сделал: в город перевёз, с работы снял, задаривал всем…двоих ребятишек я родила. Но чем больше он мне давал, тем больше я его отталкивала. Не могла я себя перебороть.
Вот интересно: те, кто говорят, что легко жить, когда тебя любят, а ты — нет, знают, как это — когда к тебе прикасаются
немилые сердцу руки…когда от тебя ждут ответа, а у тебя всё противится…когда ничего не можешь дать в ответ?…
Я перестала быть собой. Из беззаботной хохотушки превратилась в истеричку. Всем стала недовольна.
Срывалась по поводу и без. Нервы мотала и Саше, и себе, и детям…
Однажды на вокзале я увидела Гришу. Он уже стоял на подножке поезда…высокий, возмужавший, нарядный…Я перестала владеть собой, закричала, бросилась к нему..вцепилась в ботинок…Скажи он мне хоть слово, всё бы бросила и уехала с ним! Но он промолчал. Вообще ни звука не издал…только посмотрел с таким презрением, что у меня дыхание перехватило..а потом дёрнул ногой, сбрасывая мои руки…Поезд тронулся, я ещё бежала за ним…потом опомнилась, и увидела, как Саша стоит с детьми возле чемоданов…и все они смотрят на меня…что было в их глазах — не передать, да и не надо…
Саша после этого замкнулся, всё книги читал, как Вы…что вы в них такого находите?…в архиве каком-то просиживал сутками…там и умер одной минутой от инсульта…в 47 лет…я потом его бумаги разбирала, и нашла письмо, которое он мне написал…и там были строки: «Если бы ты, Нина, нашла в себе силы отказать мне тогда, я расстроился бы, но жил дальше. Но ты согласилась…и я больше не жил. Только заслуживал то, что в любви даётся просто так…»
После Сашиной смерти жизнь моя рассыпалась. Всё, оказывается, на нём держалось…дети разъехались, со мной почти перестали общаться. И если честно, я не страдала…не каждая женщина сознается, что не смогла и детей полюбить, если рождены они были от нелюбимого…
Я сознаюсь. Мне терять нечего. Я свою жизнь сама порешила….
Знаете что я Вам скажу…уж простите за нежданную исповедь…я скажу, что все мы думаем про то, будто нет ничего дороже сладкого куска, лишней денежки и кучи хлама в виде домов, тряпок да машин…из-за этого и продаём себя…А вот я всю жизнь сладко ела, в деньгах не нуждалась и хлама этого у меня на три жизни хватит…а счастья так и не узнала…не смогла его купить…
И сдохну в бриллиантах, но несчастной….
Когда я очнулась от воспоминаний, девочка в моём кресле всё ещё цинично самоутверждалась чужими истинами. Если бы я стала их опровергать, то это снова были бы чужие истины. А ко своим каждый из нас приходит сам…
Придёт и она…
Автор: Лиля Град
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.