Лысая Инна. Автор: Татьяна Пахоменко

Лысая Инна
Татьяна Пахоменко

— Смотри, у нее же проплешины на голове. И волосы клочками растут. Лучше бы парик носила, что ли. Еще на такую кто-то позарился, вон, дети рядом. Ничего себе! Тут за собой следишь, одежда там, прически, вид ухоженный, найти никого не можешь. А вот такие швабры всегда при мужиках! Или они чем страшнее, тем спокойнее? По этому принципу ищут? Чтобы сидеть дома таким спокойным, потому что такая-то точно никуда не денется и не позарится на нее никто! Нет, ну реально лысая девушка!», — говорила одна женщина другой.

Это было год назад на лодочной станции. Я стояла за ними и невольно стала свидетельницей разговора. Тут уши не заткнешь, рядом беседуют. Посмотрела в ту сторону, куда они руками все махали.

Там стояла очень худенькая девушка, прямо вся воздушная. И двое детей. По виду — лет пяти. Две девочки. Действительно, волосы на голове у незнакомки росли… да никак не росли в общем-то. Немного их было. Только это еще не значит, что на нее надо пальцем показывать и орать как из громкоговорителя. О чем я им и сказала. Закусились немного. Но в следующий раз, может, подумают, прежде чем ярлыки развешивать.

А когда моя очередь подошла, выяснилось, что лодки-то все разобрали, день стоял хороший. Дала по телефону отбой всей честной компании, с которыми, собственно, и планировалась прогулка. И когда пошла мимо, обратила еще раз внимание на ту девушку. Встретились с ней глазами и тут она ко мне обратилась:

— Извини, а ты одна? Или сейчас кто-то подойдет?

— Одна. Мы прокатиться хотели, но лодки заняты. А что? — ответила я.

— Мы тоже хотели. И я взяла лодку. Только у меня муж не смог, у них заказ срочный и он был вынужден остаться на работе. А дети так хотели проехать по воде! Я думала, что… Что кого-нибудь из мужчин попросим, чтоб нас немного прокатили. Только все парами. Вот и я подумала, если к тебе подойдет пара, не могли бы вы нас с собой взять? — спросила она.

Мы собирались провести этот выходной с одногруппниками. И они уже, раз лодка отменяется, отправились все на шашлыки.

— Давайте с вами поеду. Я, правда, ни разу не гребла, но думаю, это не так сложно. Заодно научусь, — сказала я.

Она долго отнекивалась, зато дети радостно запрыгали, увидев, что поездка не отменяется. Гребла я, конечно, так себе. Руки смозолила, но все ерунда.

Так мы познакомились с Инной. И пока Вика и Ника (им по четыре оказалось, ее дочки) радостно высматривали в воде рыбок, немного разговорились. Я вопросов не задавала. Просто разговор сам перешел в это русло.

Все началось с безобидной на первый взгляд темы о моей подруге. Она как раз переусердствовала с загаром и теперь на пляж вообще не ходила. Тогда-то Инна и подметила, что вредно под палящим солнцем, как Светка, по пять часов валяться. А потом замолчала. И вдруг произнесла:

— Хотя… Никогда не знаешь, где вредно, где полезно. Ты заметила, что у меня с головой? Заметила, конечно. Только молчишь и даже внимания не обращаешь. А так выйду, все пальцем тычут. Я уже и платочек надеваю, и шляпки. Но хочется, чтобы кожа немного дышала. Сегодня ветерок такой хороший. Смотрю по сторонам: Господи, какие люди все счастливые! Они могут бегать, прыгать, дышать. И при этом еще постоянно причитают. Прости, но так ведь? То денег нет, то муж гуляет, то, наоборот, замуж выйти не могут, то дети плохо себя ведут. Если бы им, как мне… Хотя… Что там, раньше и я такая же была. Нет, не злобная где-то к другим, просто зацикленная на какой-то ерунде. Только потом, когда узнала, что жить-то всего ничего, если чуда не произойдет, вот тогда и торкнуло! Это как? Солнце будет, дождик будет, а меня — нет? Не увижу, как Викуся и Никочка в школу пойдут. Не услышу их «Мамочка!». Они ночью засыпают, а я у кроваток сижу. Все их целую, держу их ручки в своей. И наглядеться не могу. Какие деньги? Какие заботы? Да вот оно, счастье. Простое, доступное. Здесь и сейчас! Какая дура была… Думаешь, я не слышала, что там те двое говорили? Что я лысая. Хоть какая! Пусть лысая. Пусть косая, кривая. Лишь бы живая! Еще бы одно лето увидеть. Нырнуть вот в эту самую воду. Или босиком по траве пробежаться. Я ж раньше как вот эти две была… То волосы не так нарастили. То фигуру бы подкачать. Многое упускала. Все мы упускаем. Часто говорим «Люблю?». Отцу, матери, мужу, жене, детям? Бытовуха просто заглатывает и крутимся, бежим. А когда ждет поцелуй от вечности, все, пошли мысли о высоком. Как у меня сейчас. А раньше бы все это пришло, глядишь, многих бы ошибок не совершила.

Инна обхватила плечи руками. Вокруг доносились радостные крики купающихся. Беззаботно плавали на лодках парочки. И наперебой рассказывали что-то своей маме Вика и Ника.

А я сидела с этими самыми веслами (грести перестала даже) и думала о том, как же так… Ей даже 30 нет! Молчали мы где-то минут 20. Поймала себя на мысли, что находимся каждая на своей волне. И волны, настоящие, тоже плескались за лодкой. Инна еще говорила, говорила. Она казалась очень храброй. И вроде бы даже делала вид, что все хорошо, что жалеть ее на надо. А потом заплакала. Тихо так.

Дочки к ней прижались с двух сторон. Маленькие руки теребили мамину кофточку, гладили по щеке.

— Мам… Ты чего плачешь? Тебе жалко, что те рыбки уплывают? — спросила Вика.

— Нет! Потому что папы нету с нами! Да, мамочка? — заглянув Инне в глаза, прошептала Ника.

Она все их гладила. С собой у Инны был термос с чаем из трав. Попили. Мы не были знакомы до этого. По сути, просто случайно встретившиеся люди. Но люди же! И чужая беда всегда трогает! У нее было то, от чего до сих пор нет спасения. И сколько людей уходит…. Молодых, пожилых, совсем юных… И все-таки Инна спросила:

— А как ты думаешь, что сейчас еще можно сделать? Я езжу в больницы, конечно. Но что еще?

— Бороться. Ради вот них. До последнего вздоха. Пока есть силы. Тут сложно давать советы. Но я бы все заключила именно в это слово «бороться». И тогда шанс будет. И верить надо. Чудо может произойти, — так сказала.

Да, его не произошло в жизни одной женщины из нашего двора. Она была спортсменкой, обожавшей свою семью и здоровый образ жизни. Ушла на небеса весной. Но даже шатаясь, чувствуя себя хуже некуда, она гуляла, тихонько, уже с палочкой, ходила. И всегда улыбалась. И глазки сияли на исхудавшем лице. И сколько было времени, все говорила мужу и сыну: «Родные мои, я вас так люблю. И буду очень скучать там, за облаками!».

Но она боролась. И есть тут некая доля чего-то необычного. В ту ночь, как она ушла, родилась ее внучка. И со временем все члены семьи стали замечать, что малышка во-первых, копия бабушки, во-вторых, унаследовала ее характер. Также смотрит, улыбается. Муж даже предположил, что это его Люсенька таким образом переродилась. В общем, как бы то ни было, им от этого легче…

Только не сдаваться и можно тут пожелать. Что еще? Потом, на берегу мы расстались. Обнявшись. Не стали обмениваться телефонами. Ей было не до того, к тому же к лодочной станции тут же подбежал высокий темноволосый мужчина — муж Инны. И они как-то все разом заговорили, он извинялся, что не смог приехать, дочки щебетали про рыбок, Инна тоже что-то говорила. Вот я и улизнула под шумок.

И поскольку водоворот жизни действительно не стоит на месте, немного подзабыла эту историю.

И вдруг однажды случайно вышла на причал. Редкие рыбаки только там были. Стояла у края воды. Иногда надо побыть в тишине и одиночестве, чтобы подумать и поискать какие-то ответы.

Словно из ниоткуда появилась лодка. Она плыла мимо со мной. Коротко стриженая девушка. Мужчина. Она поднимает руку и машет. Инна… Я сразу узнала. Немного поправилась, как хорошо-то! И… год прошел!

С ней все хорошо, значит, шанс есть! Лодка уплывала все дальше. И вдруг она крикнула. Всего три слова: «Привет! Я борюсь!»

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.