Старший брат. История из сети

Старший брат

Когда мать вышла замуж за этого Петра Константиновича, Антон только хмыкнул недовольно. Выдумала тоже. Не нужен им никто! Ну и что, что отец ушёл. Значит, мать что-то не так делала. Была ему плохой женой.

Антон хотел уехать с отцом. И тот ему пообещал, что заберёт обязательно. Только вот так и не забрал. Более того, совсем исчез. Даже не написал и не позвонил ни разу. Но Антон всё равно был уверен, что это из-за матери всё. Наверное, она запретила отцу с Антоном встречаться.

А мать с новым мужем вскоре и ребёнка себе завели. Дочку. Дашку.

Сестру Антон никак не воспринимал, как и нового материного мужа. Хоть тот и хорошо носился к пасынку. Отказа парень ни в чём не знал. Телефон Антоше новый — пожалуйста. Репетитора по английскому — будьте любезны.

Учился Антон хорошо. Нравилось ему первым быть. Хотя никаких особых достижений мать с отчимом от него и не требовали. Петр Константинович старался найти подход к парнишке. То на рыбалку пригласит, то в гараже помочь попросит. Но на все предложения отчима Антон только кривился.

— Петь, ты попробуй его интересами пожить. — Уговаривала жена. — Может быть, так лучше будет.

Но, как ни пытался мужчина, пасынок лишь иронично улыбался:

— Мне интересно то, чего вам не понять.

Когда Дашке исполнилось семь, Петр Константинович внезапно скончался от инсульта.

Мать как-то сразу поникла. Второй муж, бравший на себя все заботы о семье, стал для неё настоящей опорой. Оставшись в одиночестве, женщина ощутила, как не хватает ей рядом крепкого мужского плеча. Да и финансово стало тяжелее. Её небольшой зарплаты и Дашкиного пособия хватало лишь на повседневные нужды.

— Придётся искать другую работу. — Пожаловалась она старшему сыну.

— Как знаешь. — Буркнул он в ответ.

* * *

К тому времени Антон уже учился в университете и подрабатывал, получая весьма неплохие деньги.

Жил, по-прежнему, с матерью, особо не вникая в её трудности, и лишь недовольно морщился, не обнаруживая в холодильнике чего-нибудь вкусного. Впрочем, проблемой это не было. Антону не составляло труда отправиться ужинать в одно из заведений города или заказать еду в ближайшем ресторане. Чем питаются мать и младшая сестра, его интересовало мало.

Даша никак не могла понять, почему брат не обращает на неё никакого внимания, и с недоумением спрашивала у матери:

— Мама, почему Антоша меня не любит? Он же мой братик.

— Он любит, Дашенька. — Отвечала мать. — Просто Антон уже взрослый и у него свои заботы.

Почти всё, что он зарабатывал, Антон спускал на весёлые студенческие вечеринки, клубы и развлечения. Ему ничего не стоило купить себе очередную модную электронную вещицу и, спустя пару недель, забросить её в ящик стола.

Как-то мать решилась подойти к нему с просьбой.

— Антош, — попросила она — не мог бы ты заплатить за Дашкину изостудию в этом месяце? Мне до зарплаты совсем не хватает.

— Для чего тратить деньги на её каракули? — Возмутился сын. — Если бы хоть рисовала нормально, а то… И изостудия, и бассейн, и танцы.

— А когда её отец, не считая, тратил деньги на твоих репетиторов? — Не выдержала мать.

— Я его не просил! — Крикнул Антон.

— Ты не просил. Но только благодаря его заботе о тебе, ты сейчас получаешь хорошее образование и нашёл достойную работу. И Даша — тебе не чужая. Она твоя сестра!

— Упрекаешь меня? — Антон прищурился. — Ты сама решила, что тебе нужен второй ребёнок. Вот и воспитывай её сама!

— Хорошо. — Матери трудно дались эти слова, но она все же нашла силы их произнести. — Тогда, дорогой мой, взрослый и самостоятельный сын, будь добр участвовать в ведении нашего общего домашнего хозяйства. Плати свою долю за коммунальные услуги, убирай сам свою комнату, участвуй в покупке необходимых вещей для дома и продуктов, за которыми ты регулярно заглядываешь в холодильник.

Антон, хлопнул дверью и бросился вон из дома. Упрекнула всё-таки! Он всегда знал, что не нужен ни матери, ни мужику её. Ну и что из того, что Дашкин отец тратил на него свои деньги. Не заставлял же Антон его в конце концов. Почему он теперь должен что-то делать?

— Я ухожу! — Бросил он матери, вернувшись. — Буду квартиру снимать. Раз мешаю вам. И не лезьте ко мне.

— Антош. Ты сейчас не прав, сын. Я люблю тебя, что бы ни случилось. И всегда буду любить. И на Дашку ты зря злишься. Она ребёнок. И родной тебе человек. Когда-нибудь ты это поймешь.

— Я вижу, как любишь. Аж из дома выгнала, куском попрекаешь. — Внутри у него всё кипело от обиды.

— Ты сам решил уйти. Мне жаль, Антон, что однажды я не заметила, как мой сын становится таким, и не смогла это изменить…

— Ладно. — Оборвал её «причитания» парень. — Счастливо оставаться.

* * * * *

Жить самостоятельно оказалось несколько тяжелее, чем он думал. На оплату съёмной квартиры и коммунальных услуг уходила приличная часть его средств. Содержать жильё в чистоте тоже оказалось непросто. Особенно после вечеринок, на которые охотно являлись не только его приятели, но и их многочисленные знакомые.

Хозяйка квартиры уже предупредила парня, что если от соседей поступит ещё хоть одна жалоба, она попросит его освободить жильё. И пару замечаний в университете он тоже уже получил. Хорошо ещё, что хоть с работой пока всё было более менее стабильно.

Телефонный звонок раздался, когда Антон выходил из аудитории. Номер оказался незнакомым.

— Антон? Извините…

Вслушиваясь в глухой негромкий голос, он пытался сообразить. Мать в больнице, состояние тяжёлое. Девочка одна. Надо приехать. Какая девочка? Куда приезжать? Ах, да. Сестра.

Дашка сидела в обнимку с облезлой плюшевой собакой и ревела. Антон смотрел на неё с удивлением. Надо же. А она похожа на него, маленького. И как только он раньше не замечал. И собака это его. Он в детстве не засыпал без неё. Потом вырос. И был уверен, что игрушку эту выбросили давно.

— Это твоя собака, да? — Девочка всхлипнула. — Мне мама сказала. Когда ты ушёл, мы её наверху в шкафу нашли. Мама хотела выбросить, а я не дала.

— Это Тобик. — Хрипло сказал Антон. — А почему не дала?

— Она хорошая. — Просто сказала Дашка. — Мне её жалко стало.

— Слушай, Даш, а как вы с мамой жили, когда она дома была? Ну, школа там или что…

— Я на продлёнку хожу. Потом мама меня забирает. В среду и пятницу изостудия. Антон, а мама умрёт, да? — И она снова заплакала.

— Да что ты, нет. — Не очень уверенно ответил он. — Мама поправится. Может, только не очень скоро. А в бассейн и на танцы ты что, не ходишь больше?

— Нет. Я маме сказала, что не надо. А меня в детский дом не заберут? Тётя Оля сказала, что детей, у которых родителей нет, забирают в детский дом.

— Но у тебя же мама есть.

— А если не будет. Я боюсь. Папа ведь умер. Вдруг, и мама тоже…

— Не выдумывай, — буркнул он — иди лучше спать.

На следующий день позвонил хозяйке и предупредил, что съезжает.

— Ваше дело. — Ответила та. — деньги не верну. И квартиру проверю, учтите!

— Себе оставьте. И проверяйте сколько угодно.

***

Утром проснулся от запаха чего-то горелого. Бросился в кухню.

— Я омлет пожарила. — Сообщила сестра, отковыривая вилкой со сковороды пригоревшие остатки. — Тебе не горелое положила. Антон, а мне в школу сегодня идти?

— Идти. — Морщась, сообщил он. — Мне в универ, и на работу.

— А к маме пойдём?

— Не знаю. — Есть не хотелось, и он подвинул тарелку Дашке. — Не ешь горелое, возьми это.

— А ты не будешь? — Огорчилась сестра.

— Не голодный.

Она расстроенно моргнула, но не заплакала. Принесла портфель, послушно встала на пороге.

Отвёл Дашку в школу. На лекции совершенно не слушал преподавателя. Что будет, если мать вдруг умрёт? Он никогда не думал. Зачем? Антон давно в ней не нуждается. А Дашка? С ней как? Она плакала, что в детский дом заберут. Ну и заберут. Там тоже люди живут.

Внезапно Антон вспомнил, как маленьким попал в больницу. Маме не разрешили с ним. Так страшно и одиноко было ему тогда, что он целую ночь проревел. А утром его, опухшего от слёз, отдали матери под расписку. И только потом он узнал, что она всю ночь просидела в приёмном покое, не решаясь оставить его одного.

Под ложечкой засосало. От того, что голодный или от чего-то ещё, Антон не знал. Еле дождался окончания пары и поехал в больницу.

— Не буду скрывать, лекарства нужны. — Врач черкнул пару названий на белом квадратике. — И с сестрами договоритесь, чтобы присмотр за вашей мамой организовали. Антон договорился. Сунул несколько бумажек молоденькой сестричке. Та пообещала, что всё хорошо будет.

— Ты зря все деньги одной отдал. — Девушка, по виду его ровесница, смотрела серьёзно и сочувственно.

— Почему?

— Они меняются. — Объяснила девушка. — Приходится договариваться с каждой отдельно.

— А ты откуда знаешь?

— У меня мама давно лежит. Скоро, наверное, уже на выписку. А у тебя кто?

— Тоже мать. Только вчера положили. Говорят, состояние тяжёлое.

Девчонка присвистнула, но тут же осеклась и смущённо оглянулась по сторонам, не слышал ли кто.

— Ничего, здесь врачи хорошие. — Успокоила она Антона. — Меня, кстати, Кира зовут. Если что, обращайся. Я здесь каждый день.

— Антон. — Смутился парень. — Спасибо.

* * * * *

Съездил на работу. Забрал с продлёнки Дашку. Она с расспросами не приставала. Шла рядом, держась за его руку, и смотрела под ноги. Он посмотрел сверху вниз на её понурую фигурку и вдруг понял, что кроме вот этой вот притихшей нахохлившейся птахи, да матери, лежащей сейчас в страшной (это он по детству помнил) больничной палате, у него, Антона, и нет никого. И вдруг опять стало страшно и одиноко, как тогда, в детстве.

Чего он, в самом деле, взъелся на них, на мать, на сестру? Разве слышал когда-то хоть грубое слово в свой адрес? Всё «сынок» да «сынок». Хорош сынок оказался. Других в школе, вон, заставляли с младшими братьями — сестрами нянчиться, а его мать раз лишь попросила часок посидеть, но он так грубо ответил, что больше она к нему с такими вопросами не обращалась.

Он гордился: поставил на место. Отстоял собственную независимость. А толку в такой независимости? Сейчас, например, когда просыпаешься в чужой, загаженной после вчерашней вечеринки, квартире, и голова гудит. И будит тебя утром не запах блинчиков, а вонь от не вынесенного накануне мусорного ведра. Здравствуй, взрослая жизнь!

Хорошо, что до дома от Дашкиной школы не так далеко. А то бы Антон себя сгрыз изнутри. Во дворе неказистый мужичонка продавал ёлки. Озирался опасливо, видно, что без разрешения. В отличии от самого продавца, ёлки были, чудо как, хороши: пушистые, зелёные.

— Почём?

— Тыщща всего! Бери парень, не пожалеешь. Гляди, какие ёлки!

— Ого! Целая тысяча? — Дашка потянула брата за руку. — Пойдём, Антон.

— Давай за восемьсот. — Неожиданно быстро согласился мужик, покосившись на Дашку.

Пока сестрёнка соображала, насколько предложенная цена меньше предыдущей, Антон достал деньги, и ухватив ёлку за ровный стволик, понес к подъезду.

— У нас в шкафу тоже ёлочка есть. — Любуясь на зелёную красавицу, заметила Дашка.

— Я знаю. Но эта живая. Она лучше.

Последние лет пять он и новый год дома не отмечал. Отговаривался тем, что ребята пригласили. Поэтому, только возвращаясь, бросал взгляд на украшенную ёлку.

— Игрушки есть? — Спросил у сестры.

Она кивнула и, подставив табурет, полезла в шкаф. Достала коробку, протянула ему.

— Сейчас поедим и будем украшать.

— У нас нет ничего. — Дашка открыла холодильник. — Только яйца. Ой, нет, ещё сосиски. А суп прокис.

— Я заказал. — Антон показал глазами на телефон. — Скоро привезут.

— Можно было макароны сварить. Я умею.

— Как омлет?

— Он случайно сгорел.

Дашка втянула голову в плечи и отошла. Антону стало жаль её, он хотел было сказать сестре что-то ободряющее, но в дверь позвонили. Курьер привёз еду.

Глядя на то, как неуверенно она ковыряет кусок мяса, он ловко порезал отбивную на маленькие кусочки.

— Ешь. Может, пиццу хочешь?

Она помотала головой и послушно положила мясо в рот.

— Как тебе?

— Вкусно. — Кивнула Дашка. И виновато добавила. — Только у мамы вкуснее.

 

«Да.» — Мысленно согласился он. — «У мамы вкуснее.» Когда начал есть в разных заведениях, понял, что какой бы изысканной не была кухня, однажды всё равно захочется маминого борща, или голубцов, или самого простого домашнего печенья. Они молча поели.

— Давай ёлку нарядим что ли?

— Антон, а почему ты не спрашиваешь про уроки? Сделала я или нет?

— А надо?

— Ну, мама всегда спрашивает.

— И что? Сделала?

— Да, почти. Только задачку не решила. Ты поможешь?

— А почему у учительницы не спросила?

— Я не успела. — Прошептала Дашка испуганно.

— Ладно, давай посмотрю.

Задачка оказалась ерундовая, и вскоре они уже занимались украшением ёлки. Он уже и забыл, как это. А ведь раньше любил.. Когда-то, давно. Они с мамой всегда делились: мама вешала игрушки на верхние ветки, а он — на нижние, где мог достать.

С мамой… А отец? Антон начал вспоминать. Отец приходил поздно, часто, покачиваясь, иногда совал Антону слипшиеся конфетки или мелкие деньги и шел спать. Он казался мальчику очень добрым. Когда они с матерью ругались, она всегда закрывала дверь, чтобы Антон не слушал взрослые разговоры. Но ему казалось, что мать зря ругает отца, и виноватой в том, что отец ушёл, он считал тоже её.

Сейчас, вспоминая своё детство, парень вдруг понял, что отца почти никогда не было рядом. Ни когда он болел, ни на праздниках в школе. Даже, когда мальчик победил в городском конкурсе, отец так и не пришёл на награждение. На вопрос сына ответил, что по телевизору видел. Антон тогда и матери так сказал. А она не стала его разочаровывать, хотя то событие и не снимал никто, а уж, тем более, нигде не показывали…

— Давай, я на верхние ветки вешать буду, а ты — внизу. — Предложил он Дашке.

Она кивнула и, вдруг, прижав ладошки к глазам, заплакала.

— Даш, ты чего? — Испугался брат.

— Мы так делали с мамой и папой. — Плакала девочка. — Потом папа поднимал меня, и я на ёлку надевала звезду. А в прошлом году мы звезду не надевали, потому что папы уже не было. Я не хочу, чтобы мама тоже умерла.

— Не плачь. — Антон неловко обнял сестру. Она прижалась доверчиво, словно ждала от него этого жеста. — Мама не умрёт. Врачи сказали, что вылечат её обязательно.

— Правда? Ты был в больнице? — Дашка перестала плакать.

— Был.

— И врач так сказал?

Антон утвердительно кивнул, хотя, конечно, ничего подобного никто ему не говорил. Да и сказать не мог. Редко кто может пообещать то, в чем сам не уверен.

Дашка повеселела и начала примерять на зелёные пахучие ветки ёлочную мишуру. Подумав, Антон протянул ей большую серебристую звезду.

— На, держи.

Она взяла недоверчиво, опасаясь подвоха, и стояла, прижимая блестящую ёлочную макушку к груди. Антон подхватил сестру и поднял её повыше.

— Ну, надевай!

Дашка надела звёздочку, и они какое-то время, любуясь, рассматривали ёлку.

— Ты сильный. — Тихо сказала сестрёнка, робко дотронувшись до его руки. — Мама сказала, что ты меня любишь, просто у тебя много своих дел.

— Так и сказала? — Антону стало неловко.

— Да, а ещё мама и папа говорили, что ты умный и способный, и мне надо тоже стараться быть, как ты.

— Не надо, как я, — буркнул он — лучше, как мама.

И торопливо добавил:

— Мама у нас добрая, весёлая, готовит хорошо.

— Я тоже научусь. — Пообещала Дашка.

— Научишься, конечно. А сейчас, давай спать, поздно уже.

***

Прошло несколько дней. Дашку, как и многих младшеклассников, раньше отпустили на каникулы, и Антону приходилось оставлять её дома одну. К матери пока не пускали, но он всё равно приезжал в больницу. И не только затем, чтобы узнать о состоянии мамы, это можно было выяснить по телефону, но и для того, чтобы лишний раз увидеть Киру.

— Мою маму завтра выписывают. — Сообщила она Антону.

— Жаль, не увидимся больше.

— Ну, почему. Мы же в одном городе живём. Запиши мой номер, звони, если что.

Он записал. Но совсем не уверен был, что решится позвонить. Однако пришлось. И раньше, чем он думал. Однажды вечером позвонили из больницы:

— Состояние вашей мамы ухудшилось. Вы не пугайтесь, но лучше бы было вам приехать. У нас сестёр катастрофически не хватает. Сможете побыть с ней сегодня?

Дашке говорить нельзя. И как её на всю ночь одну оставить? Соседку попросить. Придётся объяснять. Он набрал номер Киры.

— Кир, привет. Это Антон. Понимаешь, мне из больницы позвонили, а сестру на ночь оставить не с кем.

— Адрес говори.

Дашка удивлённо рассматривала неожиданную гостью.

— Даша, это Кира. Меня на работу вызвали срочно. Она побудет с тобой до утра. Ты ей покажи всё. И покорми, хорошо?

— Хорошо. — Серьёзно кивнула девочка. — А она твоя невеста?

— Даш!

— Я же просто спросила.

Кира улыбнулась девочке и повернулась к Антону.

— Иди, не волнуйся, всё будет хорошо.

Он понял, о чём она и благодарно кивнул.

* * * * *

Мать была в сознании. Бледная, сильно похудевшая за последнее время, смотрела на Антона и слабо улыбалась.

— Сынок. Приехал.

— Да, мам. — Острое чувство жалости захлестнуло его. — Как ты?

— Лучше скажи, как вы? Справляетесь?

— Справляемся. Хорошо всё. Дашку на каникулы отпустили. Она ждёт тебя. Ты поправляйся.

— Я стараюсь. Ты, Антоша, прости меня, если обидела. — Говорила она с трудом, а он смотрел и не понимал, за что мать просит у него прощения. Это ведь он обижал её, психовал, хамил.

— Мам, ты не волнуйся за нас. И, знаешь, это ты меня прости. За то, что я так с тобой…

Почувствовал, как слёзы покатились по щекам, уткнулся головой в её руку. А она слабо гладила его по растрепавшимся волосам и шептала:

— Не плачь, хороший мой, сильный мой сынок, мы справимся, всё будет хорошо.

Он так и заснул под утро головой на её постели.

— Молодой человек, — медсестра тронула его за плечо — проснитесь.

Он дёрнулся и испуганно посмотрел на мать.

— Всё в порядке. — Успокоила его девушка. — Она просто спит. Ей сил набираться надо. Чуть погодя, переведем в общую палату. А вы можете ехать домой.

* * * * *

Кира встретила его тревожным вопросительным взглядом. Он ободряюще кивнул, и она улыбнулась ему в ответ.

— Как вы? — Спросил он у Дашки.

— Хорошо. — Сестрёнка не отходила от Киры. — Сегодня омлет не подгорел. И Кира показала мне, как правильно рисовать собак. А то у меня не получалось.

— Для своего возраста твоя сестра хорошо рисует. — Похвалила Кира. — Она способная девочка.

Дашка улыбнулась смущённо. А Антон, вспомнив, как он обозвал Дашкины рисунки каракулями, опустил глаза.

— Спасибо тебе, Кира. — Он подвинул к себе тарелку с завтраком. — Маме стало лучше. Если так пойдет дальше, переведут в общую палату.

— Это хорошо, значит, дело пошло на лад. В общую переводят, когда человек начинает выздоравливать.

— И мы сможем её навестить? — Подпрыгнула Дашка.

— Конечно.

— Кирочка, а ты ещё к нам придёшь? — Даша с надеждой смотрела на собирающуюся домой Киру.

— Если пригласите, обязательно приду.

— Я тебя приглашаю! — Обрадовалась Дашка.

— А ты? — Кира лукаво взглянула на Антона.

— И я приглашаю. Даш, ты побудь дома. Я Киру провожу и вернусь.

Они шли по заснеженной предновогодней улице. Кругом суетились люди, готовясь к Новому году.

— Зайдём на минутку! — Кира толкнула дверь небольшого магазинчика.

«Всё для художников» — Прочитал Антон. Кира выбрала краски в симпатичном футляре, попросила завернуть.

— Положи это под ёлку для Даши.

— Для Даши? Надо же, а я и не купил ничего. Не подумал.

— Ну, ещё бы, когда с мамой такая беда, — не до подарков.

Антон покраснел. Ему стыдно было признаться, что дело совсем не в этом. За все эти годы он ни разу не сделал матери и сестрёнке ни одного подарка.

— Не расстраивайся, время ещё есть. — Успокоила его девушка

«Время ещё есть» — Подумал он. — «Главное, успеть, пока не стало поздно»

* * * * *

Проводив Киру, вернулся домой. Сунул сверточек на верхнюю полку шкафа. Дашка сидела в обнимку с облезлым Тобиком и смотрела мультфильмы.

— Проводил? — Спросила она.

— Проводил.

— Антон, Кира — очень хорошая.

— Я знаю.

— Она мне понравилась.

— Ты ей тоже.

— Правда? Антон, а мы когда к маме пойдём? Я очень соскучилась.

— Пойдём. — Вздохнул он и машинально повертел в пальцах белую коробочку, стоявшую у зеркала.

— Любимые мамины духи. — Сказала Дашка.

— Что?

— Ты держишь. — Сестрёнка бережно взяла у него коробочку и поставила на место. — Это любимые мамины духи. Только они уже закончились. Папа раньше дарил, теперь вот. Только коробка осталась.

— Даш, а ты какой подарок попросила бы у Деда Мороза?

— Я бы попросила, чтобы мама не болела больше. — Вздохнула Дашка. — Только ведь Деда Мороза не бывает. А подарки под ёлкой всегда оставлял папа. И чего ты, Антон, хитришь, как маленький? Ты тоже сам всегда приносил мне подарок.

— Я? — Антон поперхнулся от неожиданности.

— Ну да! — Хитро усмехнулась сестра. — Думал, я не догадаюсь? Ну, вот скажи, кто ещё, кроме папы и мамы мог дарить мне подарки, если Деда Мороза нет? Только ты. Я это сразу поняла. А когда спросила у мамы, она только улыбнулась.

— Даш, я… — Антон не знал, как сказать сестре правду, а, главное, нужна ли ей сейчас эта правда. — Прости, что я с тобой никогда не играл, не гулял…

— Да ладно. — Дашка пожала плечами. — Мне мама говорила, что ты очень занят. Я сначала не верила, а потом поняла, что это правда. Я когда ходила и на плавание, и на танцы и в художку, тоже была всё время занята.

— А сейчас хотела бы опять всем этим заниматься?

— Не очень. Мне рисовать больше нравится. Антон, а ты можешь научить меня кататься на коньках? Мама говорила, что ты умеешь.

— Умею. Хочешь, сходим на каток вместе: ты, я и Кира?

— Очень хочу! — Обрадовалась Дашка.

* * * * *

— Мама! — Дашка бросилась к матери. Длинный, наброшенный на плечи, халат путался у неё в ногах. — Мамочка, как же я скучала!

— И я скучала, малышка.

— Мама, Антон водил меня на каток. Мне очень понравилось!

— Здорово!

— Мама, а ты скоро вернёшься домой?

— Если вы обещаете ухаживать за своей мамой и не огорчать её, то на Старый Новый Год я отпущу её домой. — Заглянувший в палату врач, подмигнул Дашке.

— Мы обещаем! Правда же, Антон, обещаем?

— Конечно, обещаем. — Антон пожал врачу руку. — Спасибо, доктор.

* * * * *

— А почему бывает Новый новый год и Старый новый год? — Спросила Дашка.

— Потому что… — Начал было Антон, но она перебила его.

— Подожди! Я кажется сама знаю. Потому что в этот день окончательно уходит всё старое и плохое, да? А остаётся только новое и хорошее! Мама, Кира, я правильно угадала?

Они сидели, любуясь на искрящиеся среди зелёных иголок огни.

— Вот уже скоро и ёлку разбирать надо. — Задумчиво сказала мать.

— Ну, а пока есть ёлка, то, наверное, есть что-то и под ёлкой? — Антон посмотрел на сестру. — Ну что ж ты, Даш?

Девочка опустилась на четвереньки и заглянула под ёлку.

— Здесь подарки! Для всех! Смотрите! Маме, и Кире, и мне! Ещё мне! Девочка поочередно доставала пакеты из-под ёлки.

— Мои любимые духи! — Мама держала в руках скромную белую коробочку.

— Кира! Смотри! Это настоящие коньки! Твои — побольше, а поменьше — мои! И краски! Ой, а это кто? — Дашка вытащила забавную игрушечную собаку.

— Антон, это мне?

— Наверное, Дед Мороз решил, что у каждого ребенка должен быть свой Тобик.

— А разве Дед Мороз тебе ничего не принёс? — Спросила у брата Дашка.

— Принёс, Даш. Он принёс мне очень дорогой подарок. Такой большой… — Антон обвёл взглядом всех троих.

— Что он просто не поместился под ёлкой.

— И всё же, ты хорошо смотрел? — Сестрёнка хитро прищурилась.

— Ну, Антон, посмотри ещё, пожалуйста!

С большого листа улыбались ему четыре старательно нарисованных человечка: все они вместе. Он — самый высокий, Дашка — самая маленькая. Внизу старательно выведено:

«Моему любимому брату!»

Из инета.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.