Маленькая жизнь. Автор: Людмила Леонидовна Лаврова

Маленькая жизнь
Людмила Леонидовна Лаврова

— А мама как же, Лидочка?
— А что мама? – Лидия Сергеевна повернулась перед трюмо в прихожей родительской квартиры. Новое пальто село как влитое. Она стряхнула невидимую пылинку с воротника и повернулась к сестре. – Мама же с тобой. В чем проблема?
Галина вздохнула и отвернулась, спрятав от сестры досаду. Объясняться сил не было. Да и, если не понимает человек, что другому трудно, как тут объяснишь? Она собрала разбросанные по столику трюмо булавки и спросила:
— Нравится, хоть, пальто-то?
— Да. Все замечательно. – Лида снова повернулась, пристукнув каблучками, и улыбнулась. – Тебе бы в Доме мод работать, а не дома за машинкой сидеть. Конечно, учиться бы пришлось не на том уровне, как ты это сделала. Техникума там не хватит. Но, тогда была бы уже не заштатная портниха по знакомым, а модельер.
— Когда мне учиться, Лидочка? Да и как работать где-то еще, если я из дома выйти не могу лишний раз?
— Это не те трудности, которые невозможно преодолеть. Я же смогла получить достойное образование? Это ты не захотела.

Галина удивленно подняла брови и от неожиданности выпустила из рук коробочку с булавками. Упав на пол, та раскрылась и булавки усыпали пол, поблескивая в неверном свете лампы. Галя охнула и опустилась на колени, пытаясь собрать булавки обратно в коробку.
— И так всегда! – Лида покачала головой и взяла сумочку со столика. – Мне пора. Поезд завтра в два часа. Если будет желание – проводи нас. Увидимся теперь нескоро. Все-таки не ближний свет.

Галина молча кивнула, а, когда за сестрой закрылась дверь, села на пол, забыв про булавки. Слезы накатили, вымывая обиду, но легче почему-то не стало. Слабый зов матери пробился через грустные мысли, и Галина быстро провела по щекам руками. Что реветь-то? От этого ничего не изменится.

Она поднялась, поставила коробку на столик, и поспешила в комнату родителей. Анна Ивановна, мать Гали, лежала на высоко взбитых подушках и требовательно мычала что-то, пытаясь облечь в слова те звуки, что были ей доступны теперь.
— Что, мамочка? Что ты? Пить? – Галина засуетилась, поправляя подушки и пытаясь разобрать, что хочет мать, и Лида тут же ушла на второй план, забытая и ненужная больше.
Устроив маму поудобнее, Галя посидела немного рядом, держа ее за руку, ставшую такой легкой и сухой в последнее время. Она дотянулась до крема, лежавшего на тумбочке и, втирая мягкими движениями его в покрытую пятнышками веснушек кожу, задумалась.

Почему у них все так? Почему она всегда должна, а Лида всегда права? Когда и кто решил, что так правильно? Ответа у Галины не было. Они с сестрой росли вместе, деля горе и радости, но разделенные раз и навсегда родительским: «Лидуша – умница, а Галочка – красавица». Откуда взялось это – сестры не знали. Им можно было не пользоваться зеркалом. Достаточно было взглянуть друг на друга. Они были настолько похожи, что с возрастом их стали принимать за близняшек. Разница в несколько лет со временем стерлась и мало кто уже знал, что Лидия старше сестры.

Рыжие, как и все в их семье по материнской линии, зеленоглазые и стройные, как березки, сестры были первыми красавицами в школе и во дворе. И, если Лида этим активно пользовалась, посмеиваясь над боями мальчишек за привилегию донести ее портфель до школы, то Галя была куда скромнее. Отмахиваясь от подначивающей ее сестры, Галина спешила домой, чтобы помочь матери. Та приходила с работы уставшая, часто совершенно без сил. Шутка ли – отстоять многочасовую операцию на ногах и спасти жизнь человеку? Мама была хирургом от Бога, и Галя с Лидой это прекрасно знали.

Отец неоднократно твердил им, что материнские руки – это главное сокровище семьи, скромно умалчивая о своих. Галина быстро поняла, что отец восхищается матерью, считая ее самой лучшей женщиной на Земле. Поэтому, когда он ушел из семьи, променяв жену на молоденькую медсестру, Галина ничего не поняла. Как так? Ведь любил, боготворил, дышать не мог, а теперь? Уже став гораздо старше она не то чтобы нашла оправдание поступку отца, но хотя бы немного поняла его. Варя, ставшая его второй женой, была очень земной. Хохотушка, никогда не унывающая и всегда находящая чему порадоваться в этой жизни, она жила не собой, а теми, кто был рядом. С приходом в ее жизнь отца Галины, Варвара полностью растворилась в нем, безоговорочно приняв мужа со всеми проблемами и вопросами, что прилагались к любимому человеку.

Мать Галины обиду, казалось, не простила и с мужем не общалась. Она даже перевелась в другую больницу, чтобы не встречаться случайно с ним в коридорах или операционной. Но, детям видеться с отцом не запрещала, напротив, настаивала на общении.
— Это наши дела, вас они не касаются, ясно? Не вам судить. А ваше дело – быть детьми и уважать отца.
— За что, мама? – Лида кипятилась, краснея от злости.
— За все хорошее! – Анна хмурилась и обрывала возражения дочери. – Лидия! Тебе лично отец ничего плохого не сделал. Напротив, любит и тебя, и Галину. Вот и будь любезна, избавь меня от твоего невнятного возмущения. Ваше общение – это теперь ваше дело. Не хочешь – не встречайся. Но, мне об этом знать совершенно необязательно.

Лида с отцом общаться отказывалась, а Галя, еще раз поговорив с матерью, решила, что видеться с ним будет. Они встречались поначалу вне дома, а позже Галина познакомилась с Варварой. И очень удивилась себе, когда эта девушка не вызвала у нее ничего, кроме расположения. Галя пыталась было поначалу демонстрировать обиду, как сделала бы Лида, но со временем поняла, что ей этого вовсе не хочется. А уж когда на свет появился Артем, младший брат Галины, все обиды и вовсе растворились без следа.

К тому времени Анна тоже устроила свою личную жизнь и в доме появился отчим девочек, Александр. Это был немного угрюмый, молчаливый мужчина, который жил каким-то своим мирком, где совершенно не было места никому, кроме него самого и, отчасти, Анны. Как они сошлись и что их держало вместе, Галина, так и не поняла. К тому времени они с сестрой были уже достаточно взрослыми и жили практически сами по себе, изредка встречаясь с мамой в коридорах или на кухне большой пятикомнатной квартиры, которая досталась им от деда. Места здесь было так много, что можно было не встречаться годами, было бы желание.

Как только у Анны случился первый инсульт, Александр собрал свои вещи и словно растворился в пространстве, ни разу больше не напомнив о себе.
Галина тогда растерялась. За здоровье в их семье всегда отвечала мама. А теперь?
Отец, которому она позвонила, тут же откликнулся. Лучшие врачи, бесконечные консультации, дорогостоящие лекарства. В доме появилась подруга Вари – Леночка, которая виртуозно делала уколы и массаж.
Лида наблюдала за всем этим со стороны, не вмешиваясь и не мешая. У нее была своя жизнь и уход за матерью в нее никак не вписывался. Была уже назначена свадьба, писался диплом и времени не было совершенно. Галина заикнулась было о том, что ей нужна помощь, но Лида только отмахнулась:
— Когда мне, Галка? Бросить сейчас все? Ты же знаешь, мне аспирантура светит. Хотя, как тебе это понять? Это же жизнь! Совершенно другая! Я буду ученым, Галь. Как мечтала мама. Неужели это ничего не значит?

Для Гали это значило достаточно, чтобы отложить в сторону свои мечты об институте и пойти в техникум. Ей всегда нравилось возиться с иголкой, а тут появилась реальная возможность заниматься тем, что нравится и быть рядом с мамой. Лида, глядя, как носится по дому сестра, со вздохом откладывала учебники и отбирала у нее половую тряпку.
— Ладно уж, давай я.

На свадьбу к сестре Галина не попала. Анне стало хуже и Галя побоялась оставить ее на сиделку. Лидия обиделась, но в тот момент промолчала. Платье, сшитое сестрой, вызвало такой восторг, что она решила забыть о том, что Гали не было рядом.

Анна постепенно поправлялась, и Галина вздохнула чуть свободнее. У нее, благодаря сестре, которая направо и налево рекламировала Галю подругам, появилась подработка и теперь в старой детской появилась новенькая швейная машинка, подаренная отцом, и два манекена. Галина искала любую возможность, чтобы усовершенствовать свои навыки.

Возможности работать в ателье у нее не было, так как сменившиеся времена усложнили жизнь всем, кто не смог к ним приспособиться. Денег катастрофически не хватало, и Варвара научила Галю делать уколы и массаж, потому, что помощь Леночки была уже им не по карману. Отец никогда не умел «устраиваться» и теперь они с Варей едва сводили концы с концами, живя от зарплаты до зарплаты. Им пришлось разойтись по разным больницам, так как в этом случае было больше шансов, что кто-то из них получит эту самую зарплату вовремя. Галина обшивала Варю и Артема, понимая, что крохи, которые Варвара выкраивала на лекарства Анны, совсем не лишние в семье отца.

Лида на все это фыркала, вспоминая каждый раз известную фразу:
— Высокие отношения!
Но, Галине было все равно. Брата она любила, отца жалела, а Варвара за все это время сделала для нее куда как больше, чем родная сестра.

Второй инсульт застал Анну в парке, где они гуляли с Галиной. К тому времени Анна уже почти оправилась и даже встала на ноги. Стиснув зубы, она разрабатывала руки и заставляла себя ходить. Речь восстанавливалась медленнее, но Анна не унывала, говоря:
— Оперировать не смогу, так хоть консультировать буду. Небольшой толк, а будет.

Галина как могла, старалась осуществить мечту матери вернуться к работе. Радовалась каждому сделанному шагу и сказанному четко слову. Но, при этом, все время боялась. Боялась того, что может случиться снова. Поэтому удивиться она даже не успела и, вызвав, с помощью прохожих, скорую в тот день, она запретила себе плакать. Какой смысл? Это все равно не поможет.

Теперь все стало еще сложнее. Мама лежала, а помочь было совершенно некому. Лида собиралась с мужем в другой город, где ей предложили работу в университете, и оставаться рядом с сестрой и матерью в ее планы не входило.
— Галь, ну что я здесь могу, а? Лучше буду вам как-то финансово помогать. Не знаю пока, насколько это будет весомо, но я очень постараюсь.
Галина подкалывала подол на очередном платье, что готовилось к отъезду Лиды, и хмурилась, думая, как объяснить сестре свои трудности. Но, слушая, как та вдохновленно рассказывает о новой работе и о том, что ее ждет, Галина молчала. Пусть хоть у сестры будет другая жизнь. А она как-нибудь справится. Галя уговаривала себя, а обида все-таки росла, маленькими цепкими корешками схватывая сердце.

Провожать сестру Галина не поехала. Побоялась, что не выдержит и выскажет все, что думает. Ругала себя за то, что молчала раньше, но тут же одергивала. Ведь сама же молчала, так кого теперь винить? Ладно, Лида, не понимала, но и она сама хороша. Отпустила, а теперь за подол держит? Какая же это любовь? А ведь сестру она любит. Несмотря ни на что. И счастья ей желает всем сердцем. Ведь Лида не виновата, что с мамой все сложилось вот так…

Время шло, новые заботы заслоняли старые и Галя скоро позабыла и о сестре, и о том, что она обещала, сосредоточившись на том, чтобы поднять маму на ноги. Ей это не удавалось. Несмотря на то, что подключилась Варя, которая ехала теперь после дежурства не домой, а к Гале. Там она становилась к плите и готовила, а потом старалась что-то убрать, постирать, освобождая Галине такое дефицитное теперь время. У Галины, которая старалась заработать как можно больше, ведь матери нужны были хорошие, дорогие лекарства, времени не было совершенно. Она сутками сидела за машинкой, отвлекаясь лишь на то, чтобы поухаживать за матерью.

Маленький Артем, которого Варя иногда привозила с собой, когда выпадали выходные, садился у ног Галины и осторожно выдергивал наметку так, как показала ему старшая сестра.
— Ничего, пусть тренирует мелкую моторику! – Варвара смеялась, глядя, как пыхтит, пытаясь поддеть непослушную нитку пальчиками, ее румяный, и так странно похожий на Галину, сын. Темноволосый, в отца, он неуловимо, всей повадкой, жестами, интонациями, напоминал Галю.

Анна слышала, конечно, что в квартире кто-то есть, кроме дочери, но не возражала. Варвара следила за тем, чтобы Артем не баловался и не бегал по комнатам, да и сама старалась лишний раз не ходить по квартире, убирая лишь там, где Анна не могла ее видеть.

Анна Ивановна ушла тихо и спокойно в ночь на новый год. Галина, которая поставила в комнате мамы маленькую елочку, нарядив оставшимися еще от деда с бабушкой, игрушками, резала на кухне оливье. Нож, соскочив, совершенно непонятно как, с вареной морковки, полоснул по пальцу, и Галина охнула. Наскоро закрутив палец полотенцем, которое нашлось под рукой, она побежала в комнату мамы за пластырем. Роясь одной рукой в аптечке, она глянула на кровать, и полотенце соскользнуло на пол, а тишина ударила по нервам так, что Галина пошатнулась. Переведя дыхание, она медленно подошла к кровати, тронула маму за руку. Бесконечно долго стояла так, не решаясь отпустить, а потом вздохнула, нашла-таки пластырь, и пошла звонить отцу и сестре.

Лида приезжать отказалась. Но, когда Галя узнала причину, на сердце потеплело. Сестра ждала ребенка. Беременность была непростой, и Галя строго-настрого запретила Лиде нервничать.
— Береги себя! И ни о чем не волнуйся!
— Спасибо тебе…
— За такое не благодарят, Лидочка… До встречи!

Варя помогла сделать все как надо и Галина, глядя на постаревшего, осунувшегося отца, спросила:
— Пап, а почему все-таки вы с мамой разошлись? Ведь не из-за Варвары же?
— Нет, конечно. Это просто все совпало. Мы уже два года к тому времени просто существовали рядом. Развестись некогда было, да и идти мне было некуда. Мы друг другу не мешали. По крайней мере Аня так говорила. А я верил. Глупо, конечно. Не нужно было ее слушать. Она всегда была слишком интеллигентной. И ты на нее похожа в этом. А так нельзя, Галинка. Нужно иногда думать и о себе.

Оставшись одна, Галина потерянно бродила о большой гулкой квартире, не зная, как взять себя в руки. Помог ей, как ни странно, Артем. Последний год в детском саду он без конца болел и Варя взмолилась о помощи:
— Галь, выгонят меня с работы. Я же из больничных не вылезаю. А как мы тогда? Сама знаешь, какие у нас доходы. Отцу уже три месяца зарплату задерживают. Я по уколам бегаю вечерами, а Темка один кукует. Мне стыдно неимоверно, но помощи просить больше не у кого. У подруг дети, им наши сопли тоже не нужны…

Галя согласилась присматривать за братом с радостью. Одиночество пугало ее. Она занималась с Артемом, готовя его к школе, гуляла с ним, а потом они обедали и садились «работать». Она шила, а Артем помогал или сидел рядом, рисуя и распевая песни, чтобы как-то порадовать сестру.
— Громче, громче пой! Соседи не слышат! — Галя смеялась, впервые после ухода матери, глядя, как братишка дерет глотку, старательно выводя «По Дону гуляет». Почему-то эта песня была у мальчика любимой.
Слух был на месте, голоса тоже хватало, и Галина предложила отдать Артема в музыкальную школу.
— Водить буду сама. Это рядом. Пусть попробует. Вдруг что-то путное выйдет?
Как-то само-собой сложилось, что Артем большую часть времени проводил теперь у нее. Рядом была хорошая школа и Галина, посоветовавшись с Варварой, предложила отцу отдать Артема туда.
— Вы столько помогали мне. Теперь моя очередь.

Спустя два года нашелся хороший вариант обмена, и отец с семьей перебрался в соседний с Галиной дом.
— Хорошо как! – Галя ходила по новой, гулкой еще без мебели, квартире. – Теперь вы рядом. Мне спокойнее будет.
Артем носился по комнатам, то и дело вихрем налетая на кого-то из взрослых:
— А где моя комната? А к Гале я смогу ходить теперь после школы? А мы собаку заведем?
Время шло. Варя, глядя на Галину, которая сиднем сидела за машинкой, забеспокоилась.
— Нельзя так! – ставя перед мужем тарелку, она сердито пристукнула ею об стол. – Совсем заездили девку! Сначала мать, теперь мы. Ей свою жизнь устроить надо, а не сидеть вот так, наедине с кружавчиками и тесемочками. Не годится это!
Глядя, как разводит руками муж, она сердито хлопала дверцей холодильника.
— Что ты смотришь на меня? Мало у тебя коллег? Мог бы и познакомить ее с кем-нибудь. Тебе же это и в голову не пришло!
Галина очень удивилась, когда Варя вдруг начала устраивать какие-то бесконечные праздники. Синюшная курица, которая и так была редкостью и доставалась при наличии большой удачи, превращалась в два-три блюда. Резались какие-то немыслимые в своей простоте салаты и варилась неизменная картошка.
— Варь, а зачем это все?
— Как зачем? День рождения же!
— Чей?
— Галка, какая разница, а? Можем мы позволить себе расслабиться или нет? Пообщаться с интересными людьми? У нас так много возможностей для этого?
Галина начала подозревать что-то, но тут случилось то, на что Варвара все это время рассчитывала. Молодой хирург, который работал под началом отца Гали, пришел на один из таких «праздников» и совершенно растерялся, увидев в дверях Галину:
— Вот это солнышко!
Глядя, как заливается румянцем Галя, он усмехнулся:
— Еще и краснеть умеет. Я думал, что такие девушки уже перевелись.

Варвара незаметно засуетилась, турнув уже устроившихся за столом гостей и Алексей оказался вдруг на месте рядом с Галей, а потом весь вечер не сводил с нее глаз.
Роман их получился быстрым и каким-то скомканным. Уже через пару недель Алексей обнял Галину у ее подъезда и спросил:
— Выйдешь за меня?
Глядя, как заблестели в полумраке глаза Гали, он широко улыбнулся:
— Вот и хорошо!

Свадьба была очень скромной. Лидия, которая приехала к сестре, поддавшись на уговоры, поминутно вздыхала, а потом не сдержалась. Глядя, как Галина, сняв свадебное платье, перемывает посуду после гостей, Лида возмутилась:
— Господи, где ты только его нашла? Голый, босый! Даже ресторан себе не мог позволить.
— Лида, а разве это главное? – Галя, не глядя на сестру, протянула ей тарелку, заставив встать рядом и вытирать вымытое. Кухня была далеко от комнаты, где сидели сейчас отец с Варей и родители Алексея, но все же ей не хотелось, чтобы их с сестрой разговор кто-то услышал.
— Не второстепенное. Галка, ты подумала, как вы жить будете? Как отец с Варей? Считая копейки и не представляя, как дальше? Мелко это как-то все. И ты туда же. А ведь с твоими данными могла бы добиться чего-то большего, чем эта маленькая жизнь. Как лягушонка в коробчонке.

— А, может, мне она нравится.
— Кто? – Лида поставила очередную тарелку в стопку и повернулась к сестре.

— Жизнь моя. Вот такая, как есть. Маленькая. Пусть в ней нет каких-то серьезных перемен или свершений. Пусть она не такая великая как у кого-то. Но, она моя. И не всем же дано, Лидочка. Тебе вот – дано. А мне никогда и не было. – Галя улыбнулась и выключила воду. – Только вот, я посмотрю, как стоит перед зеркалом какая-нибудь женщина, у которой, как и у меня, жизнь маленькая, а желаний много. И я смогла одно такое желание исполнить. Так вот, стоит она перед зеркалом в сшитом мною платье или пальто, на которое копила полгода, а то и дольше, и ей хорошо. Так хорошо, как редко в жизни этой самой бывает. Как думаешь, что я тогда чувствую? То-то! Мне тогда тоже хорошо. И в моей маленькой жизни – праздник. Как и у нее. А разве это мало? Или мало радости тому пациенту, которого Леша прооперировал и все прошло как надо? А его семье? Мало? Нет. И я это точно знаю. А ведь у них тоже чаще всего жизнь маленькая. Иди сюда!

Галя взяла за руку сестру и подвела к окну. Вечер уже вступил в свои права и город погружался в темноту, подмигивая фонарями и укрываясь сумерками. Окна зажигались в домах одно за другим, создавая причудливые узоры.
— Смотри!
— Куда?
— На окна. Видишь сколько их?
— И что?

— За каждым из них своя жизнь. Большая ли, маленькая, мы об этом не знаем. Но, мне кажется, что все-таки чаще маленькая. Которая идет мимо всех, иногда слегка касаясь кого-то, а иногда оставляя глубокий след. Но, небольшой такой, незначительный с виду. Такие люди не напишут великих романов, не сделают великих открытий и не перевернут мир. Но, они могут родить ребенка и воспитать его хорошим человеком. Мало это? Много сейчас по-настоящему хороших людей? А могут работать врачами, как папа и Леша, принося облегчение тогда, когда любой человек становится беспомощным, какая бы великая жизнь у него не была. Они могут вообще ничего не делать и это тоже будет помощью кому-то. Ведь не огорчат и не помешают, ничего не испортят и не принесут вреда. Понимаешь?

— Ох, Галка! – Лида обняла за плечи сестру и прижала ее к себе. – Не тем ты все это время занималась. Тебе бы учиться, а потом преподавать. Из тебя получился бы хороший философ.
— Очень надо! – Галина вдруг фыркнула и, не выдержав, в голос рассмеялась. – Я там тебе белье сшила. Такое вот у меня новое увлечение. Ты же жаловалась, что хорошее найти не можешь. Вот ты его примеришь, а потом скажешь мне, нужна я тебе в качестве философа или так сойдет? Это моя философия, Лидка. Я могу сколько угодно умничать и рассказывать кому-то о том, как хорошо, а могу это сделать. Как думаешь, что понравится больше, а?

Галина поманила за собой сестру, и в дверях кухни столкнулась с Артемом. Поцеловав его встрепанную, как всегда, макушку, она спросила:
— Тортик хочешь еще?
— Не! Я объелся! Галь…
— Что?
— А я теперь не смогу к тебе приходить?
— Почему это?
Артем замялся.
— Ну, мама сказала, что у тебя теперь совсем другая жизнь и тебе нужно дать время. Так вот я и хотел спросить… Галь, а сколько тебе времени надо?

Галина удивленно глянула на мальчика, а потом прижала его к себе.
— А нисколько. Завтра после школы и придешь. Леша дежурит, так что я вся твоя. Понял?
Артем прижался к сестре на минуту, радостно засопев, а потом поднял на нее глаза и счастливо выдохнул:
— Понял!

И дальше будет маленькая жизнь. В которой случится еще столько всего. И Галины дети, и еще одна сестра, которую Варя родит после сорока, почти одновременно с Галиной.
— Это надо же! И обе — девки! Хорошо как! Дружить будут! — Варя помогала Галине пеленать дочку. И Галя кивнет, совершенно счастливая в этот момент. И прижмет к себе сестренку, такую же маленькую, как ее дочь. А потом снова удивится, какие странные узоры плетет в своем кружеве жизнь.

А потом будет болезнь Лиды, которая так же, как и мать, будет лежать после инсульта, оставленная своими детьми и мужем. У них найдутся вдруг какие-то очень важные дела в такой непростой и такой занятой «великой» жизни. Муж Лидии улетит в другую страну, читать свои лекции и то, что случится с женой никак его не затронет. Он лишь пожмет плечами на вопросы друзей и знакомых:
— Она же в больнице. Там должен быть уход.
Дочка Лиды будет плакать, заламывая руки:
— Я совершенно не понимаю, что теперь делать! Это ужасно! Мне так плохо, а вы чего-то от меня хотите? Как не стыдно! Мамочка в таком состоянии, а вы мне что-то все говорите и говорите… Нет, это невыносимо!
Сын Лиды лишь буркнет себе под нос, что ему некогда, а потом перестанет брать трубку и отвечать на звонки.

А Галя примчится сразу, как только узнает об этом. И вытерев слезы Лиды, которая будет что-то пытаться сказать, строго прикажет:
— Не реви! Потом все расскажешь. Когда речь вернется. – Лида моргнет и скривится, насколько сможет, но Галя только покачает головой на это. — Нет! Даже не думай! Вернется! А сейчас тебе нельзя волноваться. Сейчас мы будем только радоваться. Каждому дню, поняла меня? Ты живая, а это главное!
Она увезет сестру к себе и поставит-таки ее на ноги.

И, когда Лидия допишет очередную книгу, она молча положит ее перед сестрой, раскрыв на странице, где будет стоять посвящение. И Галя заплачет, легонько касаясь пальцами строк:

«Посвящаю своей сестре. Моему хранителю и учителю. Спасибо за твою маленькую жизнь!».
— Это мне?
— А кому же? Я помню все, что ты мне говорила. Но, знаешь, что?
— Что? – Галя вытрет слезы и осторожно, словно хрустальную, возьмет книгу в руки.

— Ни одна большая жизнь, не была бы возможна без чьей-то маленькой. Кем была бы я сейчас, если бы не ты? Так что… Это твоя жизнь большая. Нет, не так. Она огромная. Ты умудрилась вместить в нее стольких людей! Таких разных и иногда совершенно невозможных с чьей-то точки зрения. Например, Варю и ее детей. И всем нам с тобой хорошо, тепло и спокойно. Куда же больше, Галочка? Куда же больше…