А жить-то когда? Рассказ Ларисы Порхун

А жить-то когда?!

Галя хорошо помнит, что почти сразу обратила внимание на характер Ивана, на его трудолюбие и серьёзность. Он был другом парня, с которым она тогда встречалась. Господи, дай бог памяти, как же его звали? Витя, кажется… Точно, Виктор.

Хотя какая теперь разница… Просто получилось так, что с Иваном, который в то время ухаживал за её подругой, они иногда встречались. Уже тогда бросалась в глаза его молчаливость и сдержанность.

Но это было не застенчивое смущение робкого юноши, а уверенное и спокойное поведение человека хорошо знающего себе цену. Только после того, как Галина отметила эти качества, она обратила внимание на самого Ивана.

И в этом нет ничего удивительного. Для неё во всяком случае. Она всегда ценила внутреннее содержание, а не внешнюю картинку. И если первое её устраивало, второе почти не имело значения.

Но в случае с Иваном, всё было не только лучше, но и гораздо проще. Обе стороны почти совпали. По крайней мере, в Галином мировоззрении. Присматриваясь к нему повнимательнее, она довольно быстро смогла убедиться, что Иван делает тоже самое, но только в отношении неё.

Вскоре они поженились. Сейчас можно долго рассуждать о превратностях жизни, головокружительных виражах человеческих судеб и хитросплетении пути, который проходят за свой век люди, но только какой в этом смысл?

Да и кому это нужно? Уж точно не ей, не Галине. Да, получилось так, что она вполне определённо собиралась замуж за парня, имя которого сейчас даже не сразу вспомнила. Но вышла в конечном итоге, за Ивана.

Хотя Виктор ей тогда нравился куда больше. Обаятельный, голубоглазый и очень весёлый. Душа любой компании, остряк и балагур. Как он пел под гитару, на которой сам же и играл! Как, прищурившись, смотрел на неё лазурными глазами, в каждом из которых сидело, по меньшей мере, с десяток озорных бесенят…

Но мать сказала: — Нет, Галка! Нам такой не нужен! Он всю свою жизнь пропоёт да пропляшет…

А заодно и твою. Ну какой с него муж и отец? И работник он так себе, сама что ль не видишь?! Ходить да глазами стрелять в девок, большого ума не нужно…

А с лица воды не пить, как говорится, …

— Мам, да я и не думала… — начала тогда Галка, даже не удивляясь уже очередной материнской прозорливости.

— Ну конечно, — усмехнулась та, — будто я не вижу ничего… Слава богу, не ослепла ещё… Удивительно, но вопреки всякой логике и довольно легко просчитываемому сценарию, мать оказалась совершенно права.

Симпатяга Витька довольно быстро и уверенно не то, чтобы пошёл, а скорей даже помчался вприпрыжку по весьма кривой и скользкой дорожке. Женился раз, затем второй, стал сильно пить, однажды в пьяном угаре ранил ножом человека, отсидел три года, а после того, как вышел, уехал куда-то на север, где и сгинул без всякого следа.

Галя злилась, когда мать ни один раз, крестясь, повторяла, что от Витьки её дочку сам бог отвёл, но про себя снова с ней соглашалась, потому что придерживалась точно такого же мнения. Даже, несмотря на то, что прекрасно понимала, что под богом, мать скромно имела в виду никакого иного, как себя.

Галя прощала ей некоторые слабости, хотя бы потому, что они с матерью были очень похожи. Обе практичные, целеустремлённые, настойчивые и властные. Хозяйственные, рачительные реалистки, крепко стоящие обеими ногами на земле.

Спустя совсем короткое время, Галина уже твёрдо была уверена, что и без подсказок матери не пошла бы за Витька. Ни за что не сделала бы подобной глупости. Самыми страшными грехами её мать, а вслед за ней и обе её дочери считали пьянство и лень.

— Главное, чтобы муж не пил, — внушала мать своим подрастающим девочкам. И, наверное, имела на это право, так как с их отцом она разошлась ещё в молодости именно по этой причине.

— Только бы не выйти за алкоголика, — повторяла вслед за матерью Вера, сестра Гали. И вспоминала жуткие материнские истории из их короткой и показательно-несчастливой жизни с отцом. Кроме того, она, в отличие от младшей Гали, и сама кое-что из этого времени помнила.

Осторожная и пугливая, Вера перебирала до тех пор, пока выбирать было уже особенно-то и не из кого. Она вышла замуж, когда ей было почти тридцать за тихого, но увы, безнадёжно запойного вдовца.

В это время дочка Гали и Ивана уже собиралась в школу, и у них вот-вот должен был родиться их сын. А семья сестры жила трудно и бедно, не вылезая из долгов.

Регулярно, примерно два или три раза в год, сестра собиралась разводиться. Не в пример зятю Григорию, Иван всегда был трезвый, надёжный и работящий.

Вот так и получилось, что Галина сначала увидела, какой Иван, а уже потом полюбила. Даже не так, в её голове с ранней юности было сформировано чёткое и лаконичное представление, каковы роли мужчины и женщины в семье.

Мужчина зарабатывает на благо семьи, трудится до седьмого пота, а вечером усталый возвращается домой, уют которого обеспечивает жена. Эта картинка так давно и настолько прочно вошла в сознание Гали, что она слабо представляла себе, как бы дальше развивались их отношения, если бы муж её мнения по этому поводу не разделял.

Но к счастью или нет, но Иван с ней не спорил и не возражал. Он был солидарен со своей женой практически всегда. Но не в том смысле, как может соглашаться и молча кивать головой подкаблучник.

А как сильный, волевой мужчина, который не чувствует себя уязвлённым от того, что в каких-то вопросах его жена разбирается лучше и разрешает возникающие трудности быстрее и успешнее.

Его Галка, его Галчонок, его Галинка… Так он называл её. Иван не сомневался в том, что она была куда ловчее и смышленее его. Практически во всём.

Так почему он должен во что бы то ни стало гнуть свою линию? На том лишь основании, что он мужчина? И мстить ей за то, что «правильная мысля» первому пришла в голову ей, а не ему.

Он иногда смотрел на неё и не понимал, как они умудрились встретиться вообще. Ведь они такие разные. Лёд и пламенный жар; высокая скорость и неспешная размеренность; бешеный натиск и опережающее согласие; громкая, темпераментная речь и чуть насмешливое, умиротворённое молчание…

Иногда Галку это выводило из себя: — Ваня, — кричала она ему через две комнаты, — ну чего ты такой замороженный? Сколько всего нужно успеть сделать!! А от тебя ни слова, неужели трудно ответить? Он, всё так же молча улыбался ей навстречу, когда она, выпрыгивающей из собственной кожи фурией возникала в дверном проёме.

— А чего языком молоть? — отзывался неохотно, — надо, значит, сделаем. И она, чуть помедлив, постепенно выдыхала и успокаивалась. Они оба много работали. Всегда. Но особенно доставалось Ивану.

Когда из квартиры они переехали в недостроенный дом, работы только прибавилось. В основном из-за того, что фактически, трудоспособный мужик в их семье был только он один.

И помимо своей основной работы в строительной компании и своей семьи, помогать приходилось и своим родителям, и тёще с её престарелой матерью и семье Веры, у которой помимо мужа-алкоголика, рос ребёнок-инвалид.

— Нужно постараться, Вань, — говорила ему Галя, — ну а кто бедной бабе с больным дитём ещё поможет? Не это же вечно пьяное, беспомощное чудо в перьях по имени Григорий?

— В субботу к маме поехать надо, — сообщала жена ему в следующий раз, — у неё котёл полетел, а зима на носу …

-Да, кстати, и бабушку в понедельник отвезти к врачу нужно, ты сможешь?

— Мать моя звонила, я думал в субботу в деревню поехать, отцу помочь крышу перебрать, — отвечал Иван, хотя в глубине души понимал, что будет именно так, как говорит Галка.

— В воскресенье поедем к твоим, только в огороде убрать нужно, и картошку в подвал опустить, и от матери банки привезти, и закрутить ещё аджику и с пяток лечо… — умаявшаяся за день Галина засыпала на полуслове.

Иван смотрел на неё несколько секунд с грустной нежностью, а затем прикрыв глаза, думал, что нужно, наконец, вплотную заняться отоплением в пристройке, потому что если появится плесень, то пиши пропало, а ещё закончить полы в оставшихся двух комнатах и да, не забыть позвонить завтра матери, что приедут они в воскресенье…

Так, они, собственно и жили. Незаметно, в постоянном стремлении что-то непременно успеть: закончить, привезти, вскопать, собрать, отвезти, пристроить, отремонтировать, переделать — прошло ещё несколько лет.

Свой дом Иван и Галина давно отстроили. Теперь работать нужно было ещё больше, чтобы купить жильё детям. Так сказала Галя. И Иван с ней был полностью согласен. Поэтому помимо основной работы и нескончаемой домашней работы, он занимался частным ремонтом.

После смерти бабушки решено было, что тёща переезжает к ним, а Иван занимается предпродажной реконструкцией её дома.

В последнее время стали слабеть его родители и всё больше нуждались в уходе и внимании. Переезд в город поближе к детям, как один из вариантов, категорически ими отметался.

Поэтому каждую неделю нужно было ездить в деревню: привезти лекарства, убрать, что-то поправить, приготовить, помочь с большим хозяйством. Свободных промежутков, практически не было. Работа не заканчивалась никогда.

Иногда Иван с грустной усмешкой произносил: — А жить-то когда мы начнём, а, Галка? Галина, которая почти не уступала ему в работоспособности и сноровке, в зависимости от периода, в который происходил разговор, неизменно отвечала:

— Потерпи, Ваня… Ещё немного, миленький… Вот закончим пристройку… Вот Иришку выдадим замуж… Вот накопим на учёбу Илюшке… Вот достроим второй этаж… После чего Галина, звонко и увлекательно рассказывала, как великолепно заживут они тогда… Иван слушал и согласно кивал головой…

— Давай, мой хороший, — подводила она итог этому разговору, с тревогой вглядываясь в его лицо, — сейчас трудно, потом будет легче, нужно потерпеть совсем чуть-чуть…

Но легче почему-то не становилось. Работы было всё так же много. За намеченными и выполненными задачами тут же множественным, неумолимым частоколом возникали другие, которых недавно ещё не было и в помине.

Он сам себе напоминал однажды заведённого на безостановочное действие робота-человека. Он регулярно возил Галкину сестру с ребёнком на лечение в Москву, пристраивал к дому второй этаж, дополнительно устраивался по найму в бригаду и работал в третью смену.

Иван как-то незаметно даже для себя освоил ремонт и изготовление мебели, стал брать заказы и частенько работал допоздна в мастерской.

Только с течением времени он стал заметно уставать. И делать небольшие перерывы, когда работал дома. Хотя отдыхать, так же, как и Галя не умел, и не любил. Он просто вытягивался на кровати и прикрывал глаза. И лежал, не шевелясь, час или полтора.

Галина за нахмуренными бровями скрывала своё беспокойство. Она совершенно не знала, как реагировать на это. У неё не было опыта. Зато знала её мать.

— Чего он лежит средь бела дня? — интересовалась она у Гали,

— Что это у вас за мода такая в последнее время появилась? Что, значит устал? После чего это? Вон у Зинки муж дальнобойщик вообще, а вернётся с рейса, ни одного дня не лежит…

Тут же за работу… Сам навес сделал, сейчас летнюю кухню строит, ещё, говорит, бассейн будет… Да не этот резиновый из магазина, поняла? А настоящий! Вот мужик, так мужик! Повезло же Зинке…

Однажды весной, когда сын оканчивал школу, Иван после сдачи большого объекта получил хорошую премию. Сыну нужен был костюм на выпускной. С подачи Галины, решено было помимо этого и всем остальным обновить свой гардероб. Поехали на огромный вещевой рынок. Ходили и выбирали полдня, купили много.

Всем, кроме главы семьи. Как-то так получилось, что Ивану ничего не подошло. Или он отказывался примерить. Или не нравился цвет. Или фасон. Галя ничего не понимала: — Да ты больше всех нас обносился! — кипятилась она, — Примерь вот эту дублёнку!

— Нет, — упрямо отвечал обычно покладистый Иван, — потом, может быть… Не трать все деньги, прошу… После этой семейной поездки прошло два с половиной месяца.

Августовский, полуденный воздух был раскалённым и вязким, как крыша его собственного дома, на которой находился Иван, проверяя кровельное крепление. Второй этаж был окончен.

Мужчина был очень доволен, и в глубине души признавался, что вышло даже лучше, чем ожидалось.

— Вот только эта жара, — он вытер рукой сбегающий струйкой горячий пот и глубоко вдохнул горячего воздуха. Легче не становилось. Он посмотрел на идущую внизу Галку и понял, что не может сфокусировать взгляд.

Галина, словно что-то почувствовав, подняла голову:

— Ваня? — неуверенно произнесла она, скорее чувствуя, чем осознавая, что происходит что-то ужасное.

— Помоги мне спуститься, — пересохшими губами, с видимым усилием попросил он. Это были его последние слова. После того, как жена уложила его в их красивом, совсем недавно оконченном Иваном каминном зале, он только посмотрел на неё, пытаясь что-то сказать, да слабо сжимал её руку. Когда, вызвав скорую, она повернулась к нему, Иван был уже мёртв…

Галина задохнулась от собственного крика. Но почему-то совсем не слышала его. Она вообще не помнила, не чувствовала, не узнавала себя.

Только её душу жестоким, въедливым зверьком, с беспощадным и мучительным повтором грызла одна-единственная мысль, что пожить Иван, так и не успел. Точно так же, как и она. В этом теперь уже не оставалось сомнения…

Автор: Лариса Порхун

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.