Просьба с того света
*
Разное люди бают, одни говорят, что после смерти ничего нет, одна темнота только, вечный сон. Мол, похоронят тебя и дело с концом. А другие верят в то, что жизнь наша не заканчивается со смертью тела и усопшие не только продолжают существовать, но и видят и слышат нас, оставшихся жить, и даже помогают нам.
Верить или нет, дело ваше, а я поведаю вам сегодня вот какую историю.

В деревне одной жила-была семья — мать, отец да трое дочерей. Старшей десять годочков было, средней восемь, младшей пять, да ещё четвёртого мать под сердцем носила.

В старые-то времена так оно было заведено, детишек много в семьях нарождалось, а там уж как Бог даст. Болезни лютовали. Люди тогда так и приговаривали «Бог дал, Бог взял», кто покрепче были, те и оставались жить.

Отец охотой промышлял, мать по хозяйству управлялась. И вот в один из дней не вернулся отец из леса. День нет, другой. Побежала жена по деревне, мужиков созывать, мужа идти искать. Пошли те в лес, да вскорости и обратно вернулись. Нашли под елями лишь кафтан разодранный, да косточки.
— Медведь лютовал, видать — понурив головы, принесли страшную весть в деревню мужики.
От того горя слегла жена. Лежит в горячке и всё твердит одно:
— Найдите Тасюшку… Найдите Тасюшку…
— Что за Тасюшка, маменька? — спрашивают девочки.
Да только ничего не добились.
А вскоре, родив крохотную слабенькую девочку, мать померла.

Остались девчоночки одни. Как жить? У всех свои заботы да горести. Тётка у них неподалёку жила бездетная, да уж больно злая она была баба, пакостная. Позвала она сироток к себе сквозь зубы, лишь бы только люди в деревне плохого не сказали о ней. Так пригласила, что будто в лицо плюнула.

Задумались девчоночки. Избёнка хоть и махонькая да своя. Никто слова худого не скажет, не попрекнёт. Старшенькая уже давно матери помогала по хозяйству справляться, и похлёбку сварить умела, и коровку подоить, единственную их кормилицу теперь.
— Останемся, сестрицы? Али к тётке пойдём? — спрашивает она младшеньких. А те головой мотают, не хотим, мол, к злой тётке идти жить.

А та и рада-радёхонька! При всём народе девки отказались к ней идти, чиста её совесть теперь, сами так порешили, а она-то уж звала, все тому свидетели. Самую махонькую только из люльки схватила да и к себе убежала. Буркнула только, что эту девочку как родную воспитает.
Заплакали сестрицы, жалко им маленькой, да что поделать, понимают они, что права тётка. Где им выкормить младенчика, самим бы с голоду не сгинуть.

Так и жить стали. Мужики им дров из лесу привезли, нарубили. Бабы съестного несли помаленьку, кто яиц, кто сала, кто крупы. Соседка их, бабка Авдотья, сердобольная была, жалостливая. Сильно помочь не могла она сиротам, сама в бедности жила, да ведь не всё на земле можно рублём измерить.

Дарила она девчонкам то, чего на базаре не купишь, на ярмарке не продашь — ласку да заботу, слово доброе, приветливое, согревала теплом своей кроткой и чистой души, приголубит девчоночек, обнимет, вроде и жить-то легче.
Полетели денёчки. Тяжело сироткам да ничего, потихоньку втянулись, стали хозяйство вести. Где соседки забегут, подсобят, где бабка Авдотья приковыляет.
— Зато вместе, — утешают они друг друга, бывало.
А младенчик-то у тётки долго не прижился, не сумела она выходить малую, оно может и к лучшему, чем с такой мачехой расти.
Подросли девчоночки. И тут стали им сны снится всем разом, как матушка их покойная приходит, да всё умоляет их Тасюшку найти. Стали девки думать, что делать? Всех в уме перебрали — одну Таисью всего и припомнили из их деревни. Да чего её искать? Она всю жизнь тут жила.

Значит не о ней матушка сказывала.
И решили девушки в соседнее село идти, где храм стоял, у батюшки совета испросить. Пришли они в храм, службу отстояли, а опосля подошли к старенькому священнику да всё и рассказали. И поведал им батюшка вот какую историю:
— Знаю я какую Тасюшку ищет матушка ваша. Вот какое дело тогда приключилось — когда была она молоденькой девушкой, понесла она. Как прознали про то родители, так отправили её к дальней родне в село Никольское, что отсюда за двести вёрст находится. Там родила ваша мать девочку, назвала её Таисией.

Приехала бабка забирать её, да велела Таисью оставить в том селе, у родни, чтобы никто ничего не прознал. Не хотела матушка ваша оставлять дитё, да тут уж её не спрашивали, позор на всю семью и так, мол, принесла. Вернулись в деревню, а вскоре выдали матушку вашу замуж за тятеньку вашего. После и вы народились. Тятя ваш и не знал про то дитё. Смолчали про это.
— Что же нам делать? — спрашивают девушки.
— Поезжайте в Никольское да там отыщите Таисью. Просите её на могилку к матушке приехать. Отслужите на могилке заупокойную литию да как живой матушке поклонитесь, и скажите, что вот, мол, нашли мы Таисью. Тогда душа её и успокоится.

Так и сделали девушки. Нашли они Таисью да только та с ними ехать не захотела. Крепкая обида у неё всю жизнь на мать была, что оставила её. Так и уехали девки ни с чем.
И вдруг, спустя неделю, Таисья сама к ним пожаловала.
— Не могу, — говорит, — Я больше. Сниться мне стала мать, да будто в огне она мучается, плачет, мол, пока не простишь ты меня, страдать мне тут.

Так вот я и приехала, не могу больше на мать зла держать, и вы, сестрицы, меня простите, коль груба была с вами, коль позволите, дак я с вами тут останусь, станем дружно жить, ведь родные мы.

Обрадовались девушки, обнялись да расплакались. А после на погост пошли, к матери. Честь по чести литию отслужили, псалмы спели. Да и говорят, как батюшка велел:
— Нашли мы Тасюшку, как ты просила, маменька. Простила она тебя. И ты нас прости. Покойся с миром.
И тут диво дивное случилось. Сзади откуда-то услышали они голос матушки своей:
— Живите, мои девоньки, дружно. Господь с вами.
Обернулись девушки, а там нет никого. Тут младшенькая самая как закричит:
— Глядите, глядите!
Да рукой наверх показывает.
Смотрят девушки, а над их головами голубица белая кружит. Круг сделала, второй, третий, будто благословила, да и пропала с глаз, как не было её!
* * *
Стали сёстры все вместе жить в родительской избе. А вскоре и замуж повыходили. Девки они были гожие да работящие. Давно уж их деревенские бабы своим сыновьям в жёны приглядели. И Таисьюшка за местного вышла. Хорошо их семьи жили, дружно, на радость себе и всем людям.
~~~~~~~~~~~~~~~~
Елена Воздвиженская
Художник В.А. Кузнецов

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.

Святочница (Мистика)
*
— Чего удумали-то, девки? — дед Семён воззрился на Катю с подружками, перешёптывающихся в сенцах.

— Да так, деда, иди уж, — отмахнулась Катюшка`.

Но дед Семён, направившийся было с охапкой дров в избу, застыл на пороге:

— Ишь ты, секреты у неё от деда появились, выросла.

— Деда, — рассмеялась Катюшка, приобняв старика и, звонко чмокнув его в колючую щёку, — Да нет никаких секретов! Просто забавляемся с девчонками.

— Долго ль стоять-то будешь`? — послышался из избы крик бабы Ули, — Встал на пороге и стоит, избу мне выстужает!

— Да иду я, иду, — проворчал дед, скидывая валенки.

— Что это там Катюшка-то делать собрались? — спросил дед, усаживаясь за стол, где его ждала дымящаяся плошка наваристых щей.

— А тебе старому всё дело, — усмехнулась баба Уля, — Святки ведь нынче, вот и забавляются молодёжь.

— Али ворожить собрались?

— То и собрались, девкам уже по шестнадцать лет, можно уж и о женихах думать.

— Чего о них думать? Куды они денутся`?

— Куды-куды, — передразнила баба Уля, — Растуды. Сам-то давно ли молодой был, колядовать бегал, наряжался в тулуп наизнанку да рожу золой малевал, забыл что ли?

— Так то так, развлеченья.

— Дык и у них развлеченья, не в самделишно же гадают`. А повеселиться не грех.

Тут в избу вбежали подружки — Катя, Надя и Люба — и, хихикая, уселись за стол.

— Вот, давайте-ка, чаю с оладушками попьём, а опосля и ворожите, — позвала баба Уля.

— Дак, чего ворожить, я вам так всё скажу, — хитро усмехнулся дед Семён.

— Как это, деда? — удивлённо уставились на него девчонки.

Дед, довольный общим вниманием, отхлебнул чаю из своей кружки, не спеша с ответом.

— А вот так. У Надюхи Колька Макаров женихом будет, у Любаньки Мишка Сырцов, а у Катюшки Димка, Стешкин внук.

Девчонки вмиг раскраснелись и перестали хихикать, опустив глаза.

— У, старый болтун, загнал девок в краску! — махнула на деда полотенцем баба Уля, — Да вы не слушайте его, пейте чай.

— А вот увидите, так оно и будет, помянете мои слова лет через пяток, — не преминул оставить последнее слово за собой дед Семён.

— А вы, девоньки, как ворожить-то собираетесь? — перевела разговор баба Уля.

— Да так, с поленом там, с валенками, — протянули девчонки.

— А можно и я с вами`? — попросилась бабушка.

— Бат-тюшки, — выпучил глаза дед, — Ты ещё куды собралась?

— А стариной тряхнуть!

— Конечно идём, бабуля, — затараторили девчонки, — Так веселее будет, ты столько всего знаешь! И нас научишь!

— Ну тогда и я с вами, — собрался дед.

— Нет, тебе нельзя, нечего там мужикам делать, где это видано, чтоб парни ворожили`! — отрезала баба Уля.

— Эх, — обиделся дед, — Ну вас, ступайте, коли, а я вон с Васькой прилягу лучше, бока на печи прогрею.

Девчонки наскоро допили чай и оделись. Баба Уля накинула шаль и старую фуфайку и все вышли во двор. Вечер выдался морозным. Тёмное небо расписано было нитями звёздных рек по чёрному бархату`. Остророгий месяц наблюдал за всем свысока. Застыла природа в безмолвном, волшебном сне. Только где-то далеко, в лесу, слышалось уханье филина.

— Ну что, давайте валенки бросать, — сказала баба Уля, — Снимайте с правой ноги валенок, становитесь спиной к воротам, да кидайте через левое плечо, а потом побежим глядеть.

Катя, Надюша и Любанька размахнулись и со всей силы закинули обувку за ворота, а после со смехом поскакали на одной ножке искать свои валеночки`. Надюшкин указывал куда-то в поле, Любанькин угодил на берёзу и зацепился за скворечник, полезли его снимать, кое-как достали, а Катюшкин всё не могли найти. В конце концов, когда нога у неё уже совсем замёрзла, несмотря на надетую сверху дедову рукавицу, из ворот бабы Стеши показался внук её Дима.

Он поприветствовал соседей, а после озабоченно глянул в палисадник:

— Вы что ли стучали?

— Ничего мы не стучали, — ответили девчонки.

— В окно стук был какой-то, будто запустили чем.

Девчонки переглянулись и захихикали.

Дима наклонился и поднял из снега валенок:

— Ну вот же. Кто тут валенками разбрасывается из вас?

— Это мой, — смущённо ответила Катюшка.

Димка подошёл к ней и протянул обувку с улыбкой:

— Ну держи. И чем вы тут только занимаетесь?

Покачав головой, Димка ушёл в дом.

— Ой, ну всё, Катюха, тебе можно дальше и не гадать! — заверещали подружки, — Это уж не знак, а целое знамение — сам Димка валенок нашёл! Ну точно жених!

— Да ну вас, — отмахнулась Катя, — Давайте лучше продолжим. Бабуль, что будем делать`?

— А пойдёмте-ка на перекрёсток, слушать станем, кто что услышит, тому и быть. Только погодите, я за кочергой в избу схожу.

— А на что она`?

— Кочергой нужно круг очертить вокруг себя, чтобы нечисть не напала.

Вскоре баба Уля вернулась с кочергой и все тронулись за деревню, на перекрёсток трёх дорог. За деревней было ещё холоднее, воздух звенел и искрился`. Невдалеке стеной стоял лес. С другой стороны река. Девчонки встали в круг вместе с бабушкой, и баба Уля очертила вокруг всех линию.

— А теперь тихо стойте, да слушайте.

Прошло минут десять, и вдруг Надя заверещала не своим голосом и, выпрыгнув из круга, побежала в сторону деревни`. Девчонки испугались и бросились вслед за подругой. Баба Уля поспешила за ними.

Надя бежала до тех пор, пока не показался крайний дом. Только тут она остановилась, чтобы перевести дух.

— Ох, еле поспела за вами, — выдохнула баба Уля, — Ты куда же это побежала-то? Нельзя так просто из круга выходить, беда может быть. Хорошо, что я слова особые прочитала. Не забыла ещё их.

— Там из леса смотрел кто-то на нас, — вымолвила Надя, — Как будто женщина что ли, вся в лохмотьях, тёмная, а глаза большие, жёлтые.

— Да как же ты разглядела её так далёко? — удивилась бабушка.

— А она впереди деревьев стояла, не в самом лесу. Ох, и страх`! Я сначала слушала, как и вы, поначалу-то ничего не услышала, а после вроде как шорох раздался, потрескивание. И голос такой скрипучий, как дерево сухое трещит — Иди сюда, иди ближе! Я глаза подняла, а там она стоит и рукой меня манит.

— Ну идёмте в избу, — сказала баба Уля, — Там и побаем.

В избе, обогревшись и успокоившись, уселись все за стол.

— Кто же это был, бабуля? — спросила Катя.

— Святочница, — ответила баба Уля, — Любят они людей попугать, на земле их можно встретить только на святках, после Крещения исчезают они до следующего года. Обычно в банях они обитают, но, сказывают, что и в других безлюдных местах можно их повстречать. Хорошо, что мы вместе были, а иначе беда бы могла быть. Как вон с Груней приключилось однажды.

— Ой, бабуль, расскажи нам`! — запросили девчонки.

— Давно это было, мы тогда молоденькие были, вот как вы сейчас. Ну и собрались раз на святках, ворожить на женихов. Груня и говорит, мол, идёмте ко мне, у меня-то родители в гости уехали к тётке, в соседнюю деревню. Мы и рады, вся изба в нашем распоряжении, никто не следит, никто не заругает. Отпросились у домашних с ночевой и к Груне. Вся ночь наша — вот приволье`!

А время святочное оно двоякое. С одной стороны святое, а с другой — нечисть тоже в эти дни не дремлет, и нечисть-то особая, святочная, которая только в это время на земле и бродит — шуликуны, святочницы, вештицы. Ни мёртвое ни живое время нынче.

Границы стираются, вот и вылазят через те ворота всякие. Люди, конечно, бдят, кресты над дверьми рисуют мелом, солью вокруг дома обсыпают, веточки рябиновые втыкают в матицу, да и нечисть не спит, старается обмануть, охмурить человека.

Вот мы с девчонками, значит, и так и сяк поворожили — и воск лили, и полена щупали, и карты раскладывали, и к соседям даже под окна сбегали, послушали, с зеркалами только ворожить не стали, страшное это дело. Ну и тут вдруг видим, а Груни-то нет среди нас.

Что такое`? Где она может быть`? Ну наверное по малому делу отошла. Дальше веселимся. Только время прошло, глядим, а Груни-то так и нет. Тут уже пошли мы её искать, и то — думаем нарочно это она от нас спряталась, напугать хочет, небось.

Всю избу обошли, за печь заглянули и на печь, под кровати, в шкаф, в сенцы вышли, на чердак даже слазили. Нет Груни! Оделись, во двор вышли. Туда-сюда, нет нигде. Хотели было уже за взрослыми идти, как вдруг видим, в бане будто свет такой махонький, туда-сюда колышется, ровно как свеча там горит.

— Ага, — думаем мы, — Попалась! И ведь какая храбрая, не побоялась одна ночью в баню пойти! Хочет над нами подшутить, небось.

Ну и пошли мы по тропке к бане. Отворили дверь в предбанник, а из бани шум слыхать, как возится кто-то`. Мы туда. Поначалу-то ничего не поняли, а после и разглядели.

На полкЕ свеча горит тускло, на полу осколки зеркальные блестят, а на лавке Груня наша лежит и склонилась над нею то ли старуха, то ли существо какое. Страшное, волосатое, горбатое, волосы длинные свисают, в рваньё чёрное наряжена.

Мы ещё сначала и не подумали даже плохого, так нам тогда весело было, что решили, будто Груня нарочно нас разыграла, ряженых подговорила. Тут чудище это к нам обернулось, а лицо у него, что у покойника, тёмное, зубы выглядывают изо рта, нос провалился, а глаза жёлтым горят. Вот тогда только и дошло до нас, что никакой это не розыгрыш, всё веселье наше, как ветром сдуло.

Закричали мы, попятились. А дверь за нашей спиной как захлопнется с силой. Принялись мы, было, её толкать, а она ни в какую. Закричали мы, кто куда полез, как с ума посходили.

А старуха эта всё ближе. Ухватила Параню за руку и тянет в угол. И тут только мы заметили, что там, в тёмном углу есть ещё кто-то или что-то, большое, тёмное.

Такой нас страх обуял. Не знаю, чем бы дело кончилось, только вдруг дверь распахнулась, выкатились мы в предбанник с криками, да бросились бежать в избу.

А в баню, как оказалось, пришла бабушка Паранькина, которая за нами решила проследить, зная, что мы ворожить станем, она-то нас и спасла! Особые слова прочитала, дверь открыла, да Святочницу окатила водой крещенской, та и скукожилась, съёжилась, и в щель под пол укатилась. И то, тёмное в углу, тоже сгинуло.

Бабушка Груню домой привела, а та как в бреду. Выяснили, что решила она погадать в бане и никому не сказалась, чтобы не спугнуть. Сначала-то всё нормально шло, а после вышла из угла, прямо из стены, эта Святочница и напала на Груньку. Если бы не Паранькина бабушка, то всем бы нам там, пожалуй, конец пришёл в той бане.

Бабушка после того долго Груню лечила, вроде помаленьку отошла девка. Только вот детей у неё так никогда и не было, хотя замуж вышла, то ли тот испуг сильный так сказался, то ли ещё чего. А у Параньки, которую Святочница за руку схватила, так и осталось на всю жизнь пятно на этом месте, вроде как три длинных пальца. Так-то, девки, всяко оно бывает на святках…
~~~~~~~~~~~~~~~~
Елена' Воздвиженская

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Два цветка беды

Мои родители переехали в село Чарушки всего полгода назад. Я осталась жить в нашей городской квартире, не готова я еще в грядках копаться, да козу доить. Мне еще замуж нужно выйти, не в деревне же жениха искать. Но в гости к маме с папой часто езжу, хорошо, не далеко, да и машина у меня своя. Вот и на майские праздники денек для них выкроила.
С мамой поговорила, папины наставления выслушала и пошла прогуляться по селу. Вышла из калитки, смотрю соседка, тетя Тамара, цветы в клумбу высаживает.
Я подошла, засмотрелась, как у нее ловко получается и похвалила:
— Красиво у Вас, у меня, наверно, никогда столько терпения не будет, чтоб так с цветами возится. Я их люблю, конечно, но не настолько, мы, городские, к этому непривычные. А у Вас, видно, руки волшебные, цветы, вон, какие крепенькие стоят! Скажите, тетя Полина, а правду говорят, что одни цветы счастье приносят, а другие беду?
Тетя Тамара устало вздохнула:
— Спасибо на добром слове, Верочка. А на счет счастья и беды, это как человек распорядится. Сами цветы – это радость и красота. Но можно и беду через них послать, пришлось с этим столкнуться. Хочешь расскажу?
Я никуда не торопилась, поэтому с удовольствием приготовилась слушать.
— В двадцать лет я вышла замуж за Петра, — присев на лавочку и пригласив меня, начала соседка рассказ, — Красивый он был у меня, статный. За ним много девок бегало, а он меня выбрал.

Я целый год согласия не давала, проверяла его, боялась, что уведет кто-нибудь. Думала, лучше уж сейчас, чем потом брошенной женой остаться. Он же упрямо ходил за мной, ни на кого больше не смотрел. Я и сдалась, ведь любила его очень, хоть и старалась виду не подавать.

Сыграли мы свадьбу, жить стали со старенькой бабушкой Нюрой, дальней родственницей Пети. Одинокая она была, вот и пустила нас, пообещав дом свой нам в наследство оставить, за то, что мы ее досматривать будем.

Баба Нюра хорошая была, добрая, нам с ней очень легко было. Она все время сидела у себя на кровати и молилась. У нее в углу всего одна иконка была, маленькая и очень старая, я даже не знаю, кто на ней был изображен, такая она стертая была. Вот она на нее смотрела и шептала свои молитвы.

Однажды зашла ко мне Зоя, мы с ней вместе на складе работали. Зоя постарше меня года на четыре была, замкнутая в себе, но очень красивая девушка с черными волосами и родинкой на щеке. Я даже удивилась, почему она со мной общаться стала, женщины постарше шептали мне, чтобы гнала я ее от себя, а я только отмахивалась, жалко мне ее было.

Зоя уже замужем успела побывать и вдовой остаться с дочкой маленькой. Утонул ее муж, через год после свадьбы. Пошел ночью купаться и не вернулся. Никто так и не понял, зачем он ночью на речку пошел? Когда его нашли, все удивились, что веревочка на нем была, а крестик исчез. Загадка. Зоя тогда, мне люди рассказывали, год почти из дома не выходила, чем жила с ребенком, неизвестно.

Так вот зашла она зачем-то ко мне раз, другой и повадилась каждый день ходить, да не просто зайдет и сидит, а все норовила к мужу моему прикоснуться, заговорить с ним. Я сначала терпела, видела, что он никак на нее не реагирует, потом решила высказать ей все, но она больше не пришла.

Я и успокоилась. А через неделю приносит она мне два кустика цветов. Красивых, я давно такие хотела, но никак они у меня не приживались, уж очень нежные были, прихотливые. Я обрадовалась, посадила их на видном месте, стала поливать, от ветра беречь.

Цветочки и принялись, бутончики выкинули, вот-вот распустятся. Я наглядеться на них не могла, Пете каждый день хвасталась. И вот, рано утром вышла во двор, а цветы мои расцвели.

Я бегом обратно в дом, к мужу подбежала, он спал еще, и тормошу его, хочу радостью поделиться. А он не просыпается. Уж я его будила-будила, никак, лежит, словно мертвый. Я испугалась, к бабе Нюре побежала, рассказала про Петю, а она сразу спросила;
— Что чужое в доме? Кто тебе горе подарил? Да не одно, а два.
Я сначала ничего не поняла, смотрю на бабушку, слезы у меня бегут, какие, думаю, подарки, когда с мужем плохо? Надо «Скорую» вызывать. А баба Нюра свое:
— Думай, девка, быстрее, пока мужа еще спасти можно. Не помогут тебе врачи, тут черная магия, это нельзя вылечить, — а сама в угол на свою иконку смотрит и молитвы шепчет.

Я собралась и стала вспоминать, кто мне и Пете чего на дни рождения дарил, ну или на Новый год. А потом меня, как током ударило.
— Бабушка, -говорю, — мне Зоя недавно два цветка принесла, они сегодня расцвели. Красивые такие!
— Срочно вырви их! – закричала баба Нюра, — И в костер брось! Они беду принесли, вижу, они!

Я растерялась, жалко цветочки, столько я с ними провозилась, но вспомнила о муже и бегом во двор. Вырвала, в руках держу, ищу где бы костер разжечь. Выронила один кустик, он на асфальт упал, я не заметила, костер развела, бросаю цветы в него, вижу – нет второго.

Пошла искать, нашла, хочу с асфальта поднять, не могу, врос кустик, уже корни пустил. Кое-как я его выдрала, в огонь бросила. Только догорел костер, смотрю, муж мой из дому выходит, за голову держится.

Я к нему, целую его, обнимаю, а он рассказывает, что снилось ему, словно Зоя его связала, крепко, так, что пошевелиться не мог.

И сказала ему, что больше не увидит он свою жену, в наказание за то, что отверг любовь Зоину. Уж потом он мне рассказал, что зазывала она его к себе, любовь безумную обещала, но он ей твердо ответил, что никто ему, кроме меня не нужен, к тому же мы уже ребеночка ждали, сыночка нашего первого.

Зоя обозлилась тогда и прокляла его.
Я к бабе Нюре побежала, в ноги к ней кинулась, благодарила ее, а она строго мне ответила:
— Потом радоваться будешь, не ушла еще вся беда. Скоро придет к тебе Зоя, будет просить что-то, не давай своими руками ничего, даже не выходи к ней. И в косяк двери воткни ножик, тогда она зайти в дом не сможет.

Только мы с ней поговорили, слышу зовет меня кто-то. В окно посмотрела – Зоя у калитки стоит. Я быстро ножик в косяк входной двери воткнула и кричу ей в окошко, что, мол, надо?

А она мне – дай семян цветов каких-нибудь, на следующий год. Я ей отвечаю, зайди, собери с цветов сама. Зоя во двор вошла, по цветнику моему походила, вижу, цветы свои высматривает.

Не нашла, разозлилась и в дом ко мне кинулась. За ручку двери схватилась, взвыла, как будто обожглась и бежать вон со двора!
Я весь день дома просидела и Петю никуда не пустила. Страшно мне было. Хорошо, выходной был, на работу идти не надо было.

А на следующий день мы узнали, что увезли Зою в больницу, она с ума сошла. Повырывала дома все цветы и дом подожгла, дом потушили, девочку соседи к себе забрали, а она из психушки так и не вернулась. Говорили люди, что через три года померла Зоя там.
Соседка замолчала, а у меня мурашки по спине побежали.
— Но я не перестала любить цветы, — улыбнулась тетя Тамара, — да и мужа. У нас трое сыновей родилось, все красавцы. А вот и младший, Никита, он у нас институт заканчивает.

Я оглянулась, увидела высокого стройного парня со спортивной сумкой через плечо и подумала, что, если его отец был в молодости так же красив, как он, то не удивительно, что та ведьма пошла на такое опасное колдовство.
— — Мама, ты где такую красавица нашла? Я весь город обошел, такую искал, а она вот, дома меня поджидает… — Никита широко улыбался и уверенно смотрел мне в глаза.
Я покраснела, опустила взгляд и с ужасом поняла, что вся моя гордость и уверенность улетели в неизвестном направлении.
— Никитка, не смущай девочку, — с веселым укором в голосе сказала тетя Тамара, — Пойди, лучше покажи, какой у нас водопад есть.
Я с интересом вскинула голову:
— Правда, водопад?
А Никита отдал матери сумку, крепко взял меня за руку и куда-то повел. Я покорно пошла, чувствуя, что это только начало нашего пути, счастливого и долгого.

Только не видели мы, как в стороне стояла красивая черноволосая девушка с родинкой на щеке. Она держала в руках удивительно красивые цветы и, странно прищурившись, смотрела нам вслед…

Автор: Мария Скиба

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.

В тот день, когда Ульяна-Устрица устала от жизни и решила уйти, баба Мира рассыпала на тропинке апельсины.
*
— Так не бывает, когда у одного человека вдруг совсем все плохо. Или бывает? А за что тогда? Если не делаешь никому ничего плохого, а на тебя просто сыплется чемодан проблем и несчастий? И как с этим жить? Да никак.

Потому что сил нет. Желания нет. Бороться не хочется. Силы закончились. Не можешь сопротивляться, улыбаться, перешагивать в завтра. Потому что оно кажется вязким, тягучим, как смола. Таким же, как грустное и скучное сегодня, — думала про себя Ульяна Устрица, шагая к лесу.

Со стороны она была похожа на инопланетных гостей. Серебристые дутыши, такой же пуховик и пепельные волосы (свои, натуральные). Еще у нее были необычные глаза. Не серые, а словно бело-серые.

Тем, кто не привык, подобная расцветка казалось не такой. Как у всех. Одни подшучивали. Другие спрашивали про линзы. А на работе, когда она вещи забирала, экс-коллега и такая же экс-подруга решила добить на прощание словами, что глаза-то у Ульяны на самом деле жуткие. Мол, увидишь — испугаешься.

Ульяна ничего не сказала. Просто вышла с коробкой вещей и заплакала.

Если по порядку, то вначале ее бросил любимый человек. Причем подло так, за спиной. Закрутил роман, переписывался с новой дамой сердца, ей говорил, что по работе. Задерживался, юлил. А когда она поняла, что-то не то — обвинил во всем ее. Дескать, и жилья-то своего у Ульяны в ее 30 с лишним лет нет, и на работе у нее проблемы, и зарплата маленькая.

Да и вообще, фигура подкачала. Не вписывается в сегодняшний формат. Роста невысокого, при формах. Подытожил словами, что встретил девушку-мечту — ростом под 1,80, худую и с жилплощадью. Ушел. Оставив Ульяну с копилкой комплексов. Она из-за глаз все переживала. А тут, оказывается, еще и фигурой не вышла. Хотя… вроде ж нормальная.

На следующий день пришла хозяйка квартиры и сообщила, что приезжает внучка с учебы и будет сюда заселяться. Попросила освободить, у них пунктик был такой в договоре.

Дальше — больше. С работы пришлось уйти. Выживали Ульяну методично. Странно, но именно за то, что способности-то у нее как раз и были. И талант. Только окружающим это совсем не нравилось. Она была не как все. И поэтому, по их мнению, была достойна наказания.

— Выскочка! Вечно шеф ее в пример приводит`! Ничего, на место-то поставим! Ишь, умеет она все. Скромней надо быть, а не выпячивать свои таланты, — так решили коллеги.

Это Ульяна уже потом от уборщицы тети Вали узнала. Ее почему-то считали за часть мебели и разговоры вели тоже при ней, даже не стесняясь. Травля Ульяны была организована по высшему разряду. Что-то из холодильника общего пропадет — находились те, которые говорили, что видели — она взяла.

Если бегала на две минуту до аптеки — тут же стучали руководству. А сами могли чаи в кабинетах пить по два часа. Если Ульяне назначали встречу, ей сообщали, что она в 15.00. А на самом деле встреча была часом раньше.

О себе Ульяна никому не рассказывала — только хорошей девушке Ане, с которой в кабинете вместе сидели. Анечка слушала, кивала. И разносила сплетни со скоростью света. Приукрашая в 10 раз.

Ульяна от работы начала болеть. Вот натурально — стоит подходить к дверям, виски ломило, воздуха не хватало. Как приходила домой, просто падала. Даже сил встать не было.

И любимые устрицы не помогали. Ульяну так знакомые прозвали — Устрица. За любовь к данному продукту. Устрицы поглощать могла в любом количестве.

— Выглядят противно. Будто в воду плюнули. Как ты их ешь`? — качала головой подруга Светка.

А Ульяне нравилось. Кстати, со Светкой тоже было все плохо — она одолжила у Ульяны 40 тысяч, которые та скопила на поездку. Сказала, что срочно надо на лечение. А по факту — сама на них в отпуск уехала. И Ульяну кормила завтраками, телефон отключала и канючила, что отдавать долг пока нечем.

Итак, Ульяну бросили. С нелюбимой работы она ушла, когда почувствовала — еще немного и паралитиком станет. Доведут. С квартиры надо было завтра съезжать. Денег не было. И Ульяна решила уйти. Совсем.

— Я не борец. И силы характера у меня нет. Ничего нет. Я страшная, слабая, ничего не добилась. У других уже семьи и дети. А меня выкинули, как обглоданную куриную ножку. Блин, я даже не могу красиво выражаться. Нет чтобы сказать: выкинули как засохший цветочек. А мне куриная ножка в голову лезет. Наверное потому, что есть хочу! — думала Ульяна, ковыляя по сугробам.

Она решила, как в сказке — пойдет куда глаза глядят в леса, далеко`. И уснет там. И никто по ней плакать не будет. А на улице зима.

Чтобы выйти именно к лесу, Ульяне следовало пройти по тропинке через его начало. В тот день именно там рассыпала свои апельсины баба Мира.

Идет Ульяна — а ей под ноги оранжевые шарики катятся сверху. И бабушка бежит. Маленькая, как гном. В большом пальто. Лицо морщинистое, а глаза большие-пребольшие и прозрачные, словно льдинки`. А на ногах ботиночки. И белые носочки. Ботиночки переливаются, со снежинками.

— Ой, бабуля! Одеться толком забыла. В летней обуви по снегу топает! — Ульяна остановилась, стала ловить апельсины, разглядывать бабушкины ноги и даже забыла на время, что ей вообще-то в чащу надо.

Наконец апельсины были пойманы. Бабушка сказала, что ее Мира зовут. И улыбнулась.

— Мне бы зубы, как у нее! А то вечно пломбы летят. Последнюю вместе с ириской отодрала, — подумала Ульяна.

Улыбка у бабушки была хорошая. Даже странно как-то. Белозубая, красивая.

— Торопишься куда, дочка? Вон как бежишь`! — спросила баба Мира.

— Ага. На тот свет! — подумала Ульяна.

Но промолчала.

Бабуля продолжала улыбаться.

— И чего она все смеется? Обычно старики вроде хмурые. То пенсии маленькие, то здоровья нет. А у этой такой вид, будто миллион только что дали. Вот бы мне миллион! Это ж какое счастье! Можно бы квартирку маленькую купить! И неспеша найти работу.

Или нет, не так. Вот бы мне кто-то позвонил и сказал: «Ульяна, вы такой хороший специалист`! Приходите к нам!». А еще бы встретился мне молодой человек. Только неожиданно. Вот буквально бы из елки на меня выпрыгнул! — подумала в эти секунды Ульяна.

И сама себя внутри одернула. Не будет этого. Она неудачница. И все с ней кончено в этом мире.

— А я уже никуда не спешу. Смотри, как в лесу красиво! Словно сказка! Люди живя в красоте перестали красоту замечать. Шагнешь из города сюда — «Берендеево царство» — царство любви, добра и справедливости`! Разучились в сказки верить. Плохо, очень плохо.

Без веры помощи сверху не будет. Не привлечете вы ангелов, не подадите им знак. Потому что мысли все о плохом, душу держите за веревочку. Засыпаете с мыслями о плохом и просыпаетесь с такими же. Вокруг вас россыпь алмазов раскидай и то закричите: «Ненастоящие! Не верим!», — покачала головой баба Мира.

— Бабуля! Вы что о жизни знаете? Вы молодая когда еще были? Сейчас у вас там пенсия, льготы, жилье свое. Хорошо рассуждать! А у меня вот ничего нет, вообще! — вспылила Ульяна.

— А хоть один есть? — спросила бабушка.

— Кто один? — ответила Ульяна.

— Есть ли у тебя, милая, хоть одна живая душа, которую ты любишь и которая любит тебя?

— Ну… Мама и папа, наверное. Да нет, они точно меня любят. И я их тоже. А еще два кота. Пончик и Котлеткин. Это их зовут так. Ой, коты. Я же их дома оставила. Одних. Надо бы маме позвонить, чтоб потом забрали. Вещи-то я собрала в коробки. И записку оставила, — всплеснула руками Ульяна.

И продолжила.

— Еще есть Костя. Это мой старший брат. А у него сын. Мой племянник, Глеб. Такой золотой ребенок! Жаль, видимся не так часто. Он меня любит. И я его. Вот, на Новый год посылку собрать хотела, с конфетами, — шмыгнула носом Ульяна.

В своем горе и самокопании она почему-то и правда забыла о близких. Плохо это. И вот сейчас твердое решение стало таять, словно мороженка на солнце.

Она вдруг подумала про родителей. Немолодые же уже. И как они будут? Без нее? А Пончик и Котлеткин? А Глеб? Она же обещала летом с ним змея запускать. А по весне кораблик. Они уже и модель почти доделали.

Ульяна решила что-то у бабушки тоже спросить. Из вежливости.

— А у вас где близкие? Давайте, я вас домой провожу. А то у вас такие ботиночки легкие. Как вы вообще в лесу в таких ходите и снега не начерпали`? — выдохнула она.

— Нет у меня никого. Раньше были. Муж, Колюшка. Дочки Верочка и Наденька. Трое внуков, — баба Мира достала фотографию.

Счастливые, улыбающиеся лица. Ульяна тоже улыбнулась. Приятно смотреть на чужое счастье. Только баба Мира на снимке какая-то… другая. Не похожа на себя сегодняшнюю.

— А где они сейчас? — поинтересовалась Ульяна.

Бабушка показала рукой в небо.

— Улетели в отпуск. И не вернулись. Все. Я ж тоже с ними собиралась. Да вот, попала в больницу. Им наказала, поездку не отменять. Не долетел самолет, — вздохнула старушка.

— А … вы как? — Ульяна закрыла рот ладошкой.

Работу она потеряла? Коллектив пакостный? Бросили? Из квартиры выехать? Какая мелочь. По сравнению с этим. Нет больше красивых и счастливых людей с фото. Бедная баба Мира!

— А я как ты, в лес решила пойти! Ты все еще хочешь сделать то, что задумала`? — вдруг строго спросила бабушка.

Ульяна заплакала. И стала трясти головой. Нет, конечно. Это просто была слабость. И глупость. И она никогда так не сделает. Потому что есть родители, брат, племянник и два кота. Есть жизнь.

— Обещаешь`? — донесся голос бабы Миры.

Сквозь пелену слез Ульяна кивнула.

Снег пошел. Хлопьями. Глаза открыла — бабушки нет.

— Куда она? В своих ботинках-то? Надо найти! — и Ульяна побежала по тропинке к лесу.

И тут из-за соседней елки на нее вылетел мужчина. Ульяна только вскрикнула. Испугалась.

— Девушка! Все хорошо! Вы тут собаку не видели? Бежит бегом, я только на белок отвлекся! Ой, да вот он, ко мне, Фелька! — проговорил незнакомец.

Он был в зеленой аляске. А собачка — кудрявая, смешная — в вязаном зеленом комбинезоне. Ульяна сбивчиво рассказала про бабушку. Искать принялись втроем. Не нашли.

— Я еще собаку отведу, прочешу тут местность. Можно снегоход взять! Давайте ваш телефон, отзвонюсь! — ответил незнакомец.

И представился Володей.

Ульяна побежала к родителям. Долго их обнимала и целовала. Отец сказал, что поможет вещи перевезти. И котов. Жить пока Ульяна у них будет.

А вечером позвонил бывший шеф. И предложил Ульяне место в филиале фирмы`. С повышением. Попросил прощения за закулисные игры других. Отметил, что как специалиста ее ценит очень.

Володя еще позвонил. Сообщил, что бабушку не нашел. Даже следов не было.

Ульяна лоб потрогала. Вроде, негорячий.

На следующий день соседи тетки отзвонилась. Домик на юге она Ульяне оставила. Родители удивились. Ульяна — нет. Она начинала верить. Во все.

Конечно, климат ей жаркий не по душе, но дом можно всегда продать. И купить квартиру здесь. И вообще, ей пора на свидание собираться. Володя позвал. А что? Она, между прочим, симпатичная.

И помахав рукой родителям в окне, Ульяна прошептала наказ бабы Миры:

— Надо жить. Пока есть те, кто тебя любят. И не смогут без тебя. Пока есть те, кого любишь ты`! Просто надо жить, всегда!
~~~~~~~~~~~~~
Татьяна` Пахоменко

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.