Знакомый из родного города — Андрей, с детства мечтал про мордастую, наглую, с крепкой грудью собаку. Чтобы размером с теленка… Вошла, взглядом внимательным гостей одарила – все ужаснулись. Кто под стол полез, кто на шкаф. Как-то так.

Хотел взять мастино. Но в итоге семья (жена) с трудом (криками и слезами) уговорили его на тварюшку пониже ростом. Но с пастью тоже полный порядок. И зубищи впечатляют. Ротвейлер, если что.

Джек оказался смышленым щенком. Андрей нашел хорошего кинолога. Честно ходил заниматься. Дома тоже поддерживал систему воспитания. Так что проблем с Джеком не было.

Ну, обуви съел много, когда зубки резались. С кем не бывает.

Жена про свои любимые итальянские сапоги долго кричала, страдала. Пришлось новые купить. Те старые были, кстати. Может все и к лучшему обернулось.

Ну, намордники терпеть не мог, от слова совсем. С большим трудом приучили растущего парня к декоративному, который если что и не удержит – кожаный, широкий. Но по факту на башке болтается, прохожих успокаивает…

Каким кривым путем Андрея занесло на охоту – отдельный вопрос. То ли просто решил свалить подальше от домашних дел, хлопот на выходные, то ли по друзьям, которые помешаны на ружьях и стрельбе – соскучился.

Словом, прибыли вместе с псом. Джек не доставал занятых делом профессионалов. Возле хозяина обретался. Вокруг поглядывал. К выстрелам он давно привык. Андрей довольно часто заезжал в тир.

И все шло своим чередом, пока прямо к машинам охотников не выскочил молодой подраненный заяц.

На него резво среагировало несколько собак. Они стремительно сомкнулись в кольцо, на какую-то секунду помешали друг другу ухватить, разорвать ушастого.

Тут к лающей толпе подбежал мускулистый, с широкой, как лавка, спиной, ротвейлер. Заинтересовался, наверное.

А заяц закричал. Чтоб вы знали, звучит очень похоже на плач ребенка.

Дальнейшее – эпос. Джек ускорился, буквально в воздухе тенью размазался и вбил себя, как танк в ряды велосипедистов, — в лающую огрызающуюся свору.

Началось быстрое избиение тяжеловесом бойцом без правил тощих бегунов.

Что уж там были за собаки… Каких пород? Не ведаю. Одна за другой взлетали в воздух или катились в сторону.

Хозяева хватались за головы, сердца, кошельки, почки/поясницы… Орали матом. Командовали «фу» и все в таком роде…

Андрей смотрел молча, открыв рот, обалдел потому что.

Битва не затянулась. Стремительная схватка и чистая победа. Пять секунд, не больше.

В финале Джек расшвырял клубок собак. Встал гордо над раненым молодым зайцем, широко расставив мощные лапы и показал зубки. Утробное тихое рычание. И короткие вопросительные взгляды в сторону хозяина.

Типа, понимаю, это все вообще не по команде…

— Случайно вышло как-то. Ты не против? Не сердишься? А?

Заяц довольно опасный зверь. Может задними лапами порвать. Но не бился. Не трогал защитника. Съежился у него под пузом и скулил тоненько.

Общество требовало: добить ушастого, оторвать башку ротвейлеру, наказать самого Андрея. Потом мужики успокоились. В конце концов, кто считает на охоте синяки и шишки? А ни одна собака не пострадала слишком сильно. По мелочи только.

Андрей, предупрежденный опытными людьми, что зайчик не персонаж мультика, может подрать, покусать – расстегнул куртку. Вот дурак, да?

Завернул в нее все еще всхлипывающего зайца и пошел к машине. Чувствуя себя идиотом, который не может предать собаку.

Ведь Джек скакал рядом и радовался. Он прав. Он молодец. Он все сделал верно!
Не надо обижать маленьких!

Вдвоем поехали, Андрей, как оплеванный, Джек, ликуя – восвояси. Верней, втроем! Зайца тоже надо посчитать.

Но не в город спешили. Свернули в поселок к дедушке.

Он старый, мудрый, внука любит. Может, поймет? Ветеран покрутил пальцем у виска. Смачно выругался. И сказал:

— Неси в сарай. В пустую клетку.

Он там кроликов держал пушных, бабушке на вязание.

Андрей смотрел на зайца. Тот тихо плакал. Дед тоже присоединился к внуку и зверюшкам. С беломорканалом в крепких белых зубах. Ни одной пломбы между прочим.

Постоял рядом. Похлопал Андрея по плечу. И вздохнул.

— Теперь иди, дурашка, ищи ветеринара…

— Зачем?

— Ты же его привез, если я верно понял, чтобы отпустить? Когда он поправится. А как он самостоятельно с такой бочиной? Вот помню, на переправе меня зацепило осколком. Тоже кровища рекой…

Тетка, которую Андрей привез к дикому зайцу и смеялась, и хмурилась, и на Андрея задумчиво поглядывала, обрабатывая рану. Пообещала заглянуть через несколько дней. А Джек лежал чуть в стороне и глаз с клетки не сводил.

Потом горе-охотнички поехали домой, сдаваться жене Андрея. Она сильно не ругалась. Высказала мнение, немножко поязвила, да и позвала ужинать.

Навещать ушастика ездили еще пару раз. А чуть позже – выпустили.

Он несмело скакнул по полю. До леса метров десять – не расстояние. Джек догнал. Ткнулся мордой. Постояли рядом. Будто мысленно разговаривают.

Андрей подумал, что ушастый зовет пса с собой.

— В натуре, что ты забыл рядом с этим двуногим? Давай жить на свободе… А Джек, оглядывающийся на хозяина, пояснял:

— Ну…. Свобода это хорошо. Но тут у вас в этом диком счастье адски холодно, клык на клык не попадает. Да и люблю я человека своего, привык.

На охоту Андрея и Джека больше никогда не звали. Еще бы.

А жена моего знакомого, когда думала, что он не видит, подкладывала «сладенькому заиньке» в миску кусочки повкусней. Да. Так и стала называть зверюгу «Зайка моя» или
«Зайчик», «Зая».

Джек с хозяйкой не спорил. Дурак он что ли. У кого в руках половник, тот и прав..

Авторы:
Наталья Шумак, Татьяна Чернецкая

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Собака — это не смысл жизни, но благодаря ей, жизнь обретает особый смысл.

Роджер Карас

Если уставший, приходишь с работы,
Если все в мире вдруг стало унылым,
Просто подумай – что ты, для кого-то
Лучше печенья, и косточки милой

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Яшка

Яшку привез домой муж Светы Илья, ездивший на лесное озеро рыбачить. Маленького ягдтерьера он выкупил у пьяного охотника за бутылку водки, пожалев нещадно избиваемого на его глазах молоденького песика.

Хозяин Яшки — человек неуравновешенный, оставшийся без семьи из-за пристрастия к спиртному, возомнивший себя великим охотником, был скор на расправу. Виновником всех своих жизненных бед он почему-то считал свою собаку, срывая на ней зло, ведь она не могла дать ему сдачи. Спасали Яшку только быстрые, пока еще целые лапы.

Забитый молоденький Яшка сразу отозвался на ласку Ильи, хотя к чужим он не подходил, был очень осторожен и недоверчив. Внимательно посмотрев в глаза мужчины, умный пес сам запрыгнул в его машину, благо, что терять ему было нечего — хуже уже не будет.

Маленький тощий, черный песик, тельце которого сотрясала нервная дрожь, сидел, покорно опустив голову, не зная, куда он приехал и что с ним будут делать — таким Света первый раз увидела Яшку и запомнила на всю свою жизнь.

Она первым делом помыла собаку, сняла клещей и накормила. Пес послушно терпел все процедуры, которые были ему в новинку, он позволил даже почистить уши, но, улучив момент, несколько раз быстро убегал и прятался.

Больше всех радовался собаке сын Лёшка. Он сразу принялся показывать Яшке свои игрушки и подарил свой маленький мячик. Песик не знал, что нужно делать с мячиком, но аккуратно держал его в зубах, виляя хвостиком. Вечером Илья привязал песика во дворе, соорудив будку, где тот проспал почти сутки, прижимая к себе мячик, подаренный маленьким другом.

Пока муж был на работе, Света отвязала Яшку и пустила в дом. Когда Илья приехал с работы, сынишка Лёшка встретил его в прихожей вместе с Яшкой. В углу уже лежал матрасик, а на кухне стояли две миски. Хозяин вопросительно посмотрел на жену и засмеялся:

— Вот это новости! Я смотрю, вы уже нашли общий язык?
— Пусть уж в доме живет, он маленький, ему много места не нужно, да и шубка у него не ахти, какая теплая, — Света улыбалась мужу, поглаживая песика.
Так и зажили. По вечерам хозяин учил Яшку всяким собачьим премудростям. Это был чрезвычайно умный и старательный пес, буквально всё схватывал на лету.

Самым главным достоинством этой собаки являлся его острый нюх. Невозможно было спрятать вещь, которую понюхал Яшка своим любопытным носом. Человек, оставивший свой след, как бы он не хитрил, не мог скрыться от внимательного и настырного следопыта. Маленький Яшка обладал несомненным талантом ищейки.

Через несколько месяцев хозяевам казалось, что эта собака жила у них всегда, уж очень по душе им пришелся жизнерадостный умный Яшка.

Спустя год счастливого проживания Яшки у любимых хозяев, в их дом пришла беда. Света ждала ребенка, когда у мужа обнаружили страшное заболевание, не поддающееся лечению врачей всего земного шара. Оно сожрало молодого высокого, сильного мужчину буквально за четыре месяца.

Похороны прошли для Светы, как в страшном сне. Приехавшая из небольшого южного городка её мать с отчимом забрали к себе на время зареванного Лёшку. Свету с собой они не позвали. От нервного перенапряжения Свете стало плохо, и её положили в больницу на сохранение.

Маленький, испуганный всем происходящим и ничего не понимающий Яшка гнался за "скорой", увозившей его хозяйку.

Палата находилась в отдельном крыле старинного деревянного здания на высоком каменном фундаменте — бывшей уездной больницы. Здесь уже лежали четыре женщины. Кровать Светы была в углу, возле окна. Засыпая после уколов, она увидела, как в приоткрытую дверь что-то пролетело черной молнией по полу в её сторону, и провалилась в глубокий сон.

Вечером женщина обнаружила под своей кроватью сидевшего тихонько, как мышка, Яшку.

— Яшка, быстро домой! — приказывала Света песику, но тот только ещё сильнее вжимался в угол, умоляюще глядя на хозяйку.
Женщины в палате смеялись и шутили. Света понимала, что дома Яшку не ждет ничего кроме голода, и разрыдалась. Она рассказала соседкам по палате свою историю. Песика накормили и поздно вечером вывели в больничный двор. Теперь его прятали сообща.

Старая санитарка Федоровна любила чистоту и мыла полы до блеска ровно по часам, перед утренним обходом. На это время Света прятала песика под одеялом, а на время обхода под кроватью. По вечерам Яшка давал "концерты", выдавая благодарным зрителям всё, чему научил его хозяин, но главным развлечением был сыск — женщины прятали предметы, а он находил и приносил владелице, будь это хоть маленькая заколка-невидимка. Так прошла неделя.

Однажды, когда вся больница уже спала, под окнами палаты раздался громкий голос подгулявшего мужа одной из соседок Светы, которую после обеда выписали.

— Зоя!!! А я сегодня зарплату получил и задержался! С премией!! Прости! А что тебе завтра принести? Зоя, ну что ты молчишь?! — надрывался заботливый муж.
Яшка, забыв о своем нелегальном положении, пренебрег конспирацией и громко, грозно залаял, а голос у него был, несмотря на малые размеры, очень солидный.

На шум прибежала постовая медсестра. Яшка, по выработавшейся привычке, нырнул под кровать хозяйки, но было поздно.

— Безобразие! — кричала медичка — Что вы тут развели? Это чья собака? Выкинуть немедленно!!!
На следующий день Света с кучей таблеток и Яшкой брели домой. После обеда, нарезав цветов, отправились на кладбище. Яшка, опустив голову, сидел у свежей могилы, теперь его хозяин живёт здесь и никогда к ним не вернется. Из преданных собачьих глаз текли слезы. Яшка понял всё, ведь он был ищейка…

Когда родился Саша, Яшка добровольно взял на себя роль няньки. Он ни на шаг не отходил от малыша. Как только Саша просыпался, пес сразу же давал знать хозяйке. Вскоре мать привезла старшего сына Лёшку, погостила два дня и уехала, сославшись на срочные дела.

Надо было продолжать жить, и нужда заставила Свету сесть за руль старенького "Москвича" мужа. Когда Илья узнал о своей болезни, он начал учить Свету управлять машиной, но не успел, и она освоила только азы, не веря до конца, что останется одна и это ей пригодится.

Когда без машины было не обойтись, она первое время плакала от страха, но ехала, не зная, как следует, правил, не имея водительского удостоверения, благо, что машин на дорогах в те времена было мало и сотрудников ГАИ тоже.

Если же инспектор и видел едущую Свету с маленькими детьми и собачкой, то подозрений они не вызывали — у такой хозяйственной и уверенной женщины уж явно все в порядке.

В соседнем доме через проулок жил сосед Иван, работавший дальнобойщиком. Семьи у него не было, вернее, была жена, которая несколько лет назад сбежала в поисках приключений с каким-то заезжим молодцем, пока муж был в рейсе. По стоящему рядом камазу всегда можно было узнать, когда Иван дома.

Надо было съездить на рынок, запастись к зиме овощами, пока они были дешевые, а старая машина никак не хотела заводиться. На помощь пришел сосед. Он быстро принес из запасов новые свечи зажигания, поставил их и завел упрямца.

Яшка, после смерти хозяина ненавидящий мужчин, отнесся к помощи соседа очень благосклонно. Хитрый пес решил использовать такое полезное соседство в корыстных целях. Как только хозяйка открывала капот, Яшка со всех лап летел к Ивану под окна и лаял, если тот был дома.

Не обошлось и без происшествий. Пока Иван был в рейсе, у него взломали сарай и украли все ценные инструменты и запчасти. Помогла не милиция, составлявшая протокол, а маленький Яшка, который нашел украденное в гараже у двух братьев — любителей поживиться за чужой счет, живших на соседней улице.

Милиционеры просили отдать им Яшку на службу, но Света и слышать ничего не хотела. Она целую неделю не выпускала своего любимца из дома, боясь, что его потихоньку заберут. Потом успокоилась, и Яшка продолжил гнуть свою линию.

Света удивлялась сообразительности и назойливости Яшки, бегающего к соседу и требующего помощи. Она стыдила и ругала маленького нахалёнка, но все было без толку, с Яшки, как с гуся вода.

Позже Иван стал приезжать из рейса с гостинцами для всего соседского семейства, катать на своей большой и сильной машине.

Сидевшего высоко от земли, в кабине, на коленях у Ивана маленького Яшку распирало от гордости, ведь он точно знал, что через каких-то несколько лет они будут одной семьей, в которой появится ещё и девочка Алёнка.

Всё так и было, ведь такие маленькие Яшки видят гораздо дальше, чем мы, люди. Не верите? Проверьте!

Автор НАТАЛИЯ С.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Лох

Ему бы не стоило вертеться у моих ног. Тогда я был не в духе и сгоряча пнул его. Пнул зло и, по-видимому, больно, – Лох протяжно завизжал и спрятался под вагончик.

Настроение у меня было ни к чёрту, – второй год подряд подваливало счастье провести Новый Год в тайге. Короткая спичка, вытянутая мной при жребии, рушила все планы, и теперь я должен был неделю в гордом одиночестве сторожить наш участок с техникой и заготовленным лесом. Мужики похлопали меня по плечу, – мол, селяви! – и укатили на вахтовке по домам.

Ну, что же, селяви, так селяви, успокаивал я себя, приступая к колке дров для буржуйки. На мгновение из-под вагончика высунулся Лох, но, как только я взмахнул топором, раскалывая чурку, тут же юркнул обратно и снова затих. Обиделся…

Его, беспородного и бесхозного щенка, два года тому назад, уговорила забрать с собой в тайгу молоденькая продавщица деревенского магазина, в который мы заехали по пути на вахту. Так щенок очутился в таёжной глухомани среди разномастной, суровой, прямой, но не очень сердобольной братии. . .

В бригаде у двоих мужиков были охотничьи псины, которых они на время работы привозили с собой. Этот жил постоянно и был абсолютно незлобным и доверчивым кобелём с добрыми и удивительно умными глазами.

Его нескладный вид, непонятный окрас и какая-то постоянная покорность , всё это давало повод для насмешек и глупых шуток, а неумение постоять за себя, приводило к тому, что пёс постоянно был обделённым в еде ушлыми собратьями, за что и получил обидную кличку — Лох.

Никто особо его к себе не приближал, правда, я его из-за жалости всегда подкармливал, делая это незаметно от упитанных охотничьих ловкачей. А ещё порой уводил от мужиков, когда их шутки над ним больше походили на издевательство. Но ситуации, в которой пёс почувствовал бы во мне хозяина, я не допускал..

Лох же, учитывая некоторую дистанцию в отношениях, выражал свою привязанность ко мне по-своему — завидев меня, он с радостным визгом нарезал круги по спирали и неотступно следовал по моему маршруту.

Нарубив дров, я примирительно позвал собаку: «Лох! Лооох!» Ни шороха.

— Ну и сиди там, Лошара несчастный! – я взял ведро и пошёл за водой к проруби. Оглянувшись, увидел семенящего следом Лоха, который тут же остановился и, виновато опустив голову, завилял хвостом.

— Лох ты, и есть Лох. Тряпка бесхребетная. Взял бы и тяпнул меня за тот пинок. И мне легче было бы. Так и будешь всю жизнь виноватым! — вслух сказал я, остановившись у старого матраса, которым укрывали прорубь от замерзания. Прорубь время от времени окалывали под большое ведро, она становилась всё глубже и, порой, достигала глубины более метра.

Речушка промерзала чуть ли не до дна, вода в проруби отдалялась всё дальше и дальше и, наконец, приходило время, когда ведром было уже не зачерпнуть. Тогда обычно к палке привязывалась большая алюминиевая кружка, которой и черпали воду, порой уже с примесью донного ила.

Кружка на этот раз оказалось почему-то без палки, и я, привстав на одно колено, попытался дотянуться до воды рукой. Черпанул кое-как раз, другой, как вдруг вторая рука, которая упиралась о край проруби, соскользнула, и я в один миг ушёл всем туловищем в эту ледяную яму.

Это была смертельная ловушка — кисти рук оказались в воде, а из проруби торчали только мои барсучьи унты. Руки ещё немного погрузились в илистый слой и упёрлись в гальку. Прямо у носа журчала вода. . .

Ужас сковал и мозг, и тело. Кровь яростно била в виски, голова наполнялась расплавленным свинцом. Скоро заложило уши, но несколько раз, когда я делал глотательное движение, то слышал, как журчит вода и скулил Лох, дёргая меня за унты.

«Давай, Лох! Поднатужься, милый…» — умолял я, прекрасно понимая, что никакая, даже самая сильная собака, не сможет вытянуть моё тело, впрессованное в ледяные тиски.

Я не знаю, сколько прошло времени. Но вдруг в глазах поплыли радужные круги, кровь перестала ломить череп, послышалась какая-то приятная музыка, и всё — меня не стало..

— Паря, слышь, паря, давай приходи в себя! – откуда-то издалека я слышу незнакомый голос и чувствую лёгкие похлопывания по щекам. Открываю глаза – лежу на снегу. Незнакомый здоровяк приводит меня в чувство.

— Ну, слава Богу – оклемался… Пошли потихоньку… Сможешь?

Пытаюсь встать, но тут же падаю на колени. Здоровяк приподнимает моё обмякшее тело и, подставив плечо, ведёт в вагончик. Голова ничего не соображает. В вагончике ещё тепло, а такое ощущение, что меня здесь не было несколько суток.

Устало сажусь на лавку и спрашиваю:

— Это ты мой спаситель?

— Как тебе сказать – я, скорее, подручное средство, а спасло тебя чудо! Самое настоящее! Которое сейчас под вагончик убежало. Вот кабы не он – так и торчал бы ты вверх калошами!

Представляешь, еду гружёный лесом, как вдруг выбегает псина навстречу с лаем и чуть не под колёса бросается! Только лай такой не злой, с привыванием. Чую — неспроста собака надрывается. Выхожу из машины, а она за штанину легонько так ухватилась и тащит к своротку. Потом отпустит, скулит и мордой показывает, – туда смотри! Пригляделся – обутки торчат. Сразу догадался, что к чему, — у нас в деревне, давно ещё, баба так замёрзла, — полоскала бельё, да и ушла головою в полынью по самый зад. Тут парень внимательно посмотрел на моё лицо:

— Я когда тебя вытащил, то рожа у тебя как бурак была, думал, готовый. Но вдруг пузыри стал пускать, просветлел. Хорошо ещё воды в проруби совсем было мало и до головы не достала — захлебнулся бы в миг.

Ну, а пёс у тебя — и впрямь, чудо!- ухватился зубами за штаны и волочит меня! Кому сказать — не поверит!

Здоровяк взглянул на часы и заторопился:

— Ну, ладно, паря, добираться мне надо, чтоб к празднику не опоздать.

Я попытался что-то ему сказать, типа, благодарности, но он махнул меховой рукавицей:

— Да, ладно, что я…Собаку свою благодари, ты ей, как ни крути, жизнью обязан…Бывай здоров, паря, погнал я!

Чуть погодя я на ватных ногах вышел из вагончика.

— Ло-ох…

Также виновато скуля и поглядывая на мою ногу, которой получил пинка, он нерешительно подошёл ко мне. Я присел на чурку и взял его морду в ладони. Когда я посмотрел ему в глаза, то в них ничего не было, кроме преданности… Собачьей… Безмерной…

С той поры я смотрел на Лоха совсем другими словами. Мы с ним были неразлучны . Но так случилось, что летом этого же года я менял место работы и прощался с бригадой. Лох чувствовал разлуку — поскуливал и жался к моим ногам. В ту пору я только подыскивал себе жильё и забрать собаку с собой у меня пока не было возможности. Но я не сомневался, что уладив все дела, я непременно вернусь за ним. Я обнял его на прощание и попросил чтобы его на время заперли в пустом вагончике, пока я не уеду на попутном лесовозе.

Дела мои пошли не так скоро, как я планировал, Своим жильём — комнатой в коммуналке — я обзавёлся только года через полтора. К этому времени в моей жизни произошли и другие важные события, тайга с Лохом как-то ушли на второй план, а вскоре я посчитал, что Лох уже и забыл меня.

Да и будет ли ему, выросшему в таёжной вольнице, хорошо в каменном каземате, пусть даже и с прогулкой?

«Пусть остаётся в тайге, там ему привычно уже» — успокоил я сам себя и жизнь потекла в привычном русле. Если бы только я зал…

Прошло года три, и как-то я встретил в районе Пашку, нашего таёжного тракториста. Помню, мы присели в парке на лавочку и, не привлекая внимания, выпивали за встречу. Вспоминали о таёжных друзьях-товарищах, но когда я спросил о Лохе, Пашка с минуту морщил лоб, соображая, о ком это я, а потом буднично так произнёс:

— А-а-а… этот колченогий… так нет его, вроде как…

— Почему колченогий? И как понять твоё «вроде»?

— Так, это ещё в позапрошлом году случилось. Он лёг в тенёк под заднее колесо лесовоза, а шофёр не заметил, да с ручника и снял. Машина на пригорке стояла — ну и покатила. Вот, задние лапы Лоху и… Что-то пристрелить никто не надоумился, патрона что ли пожалели. Так он на передних лапах и ползал, пока мы не сменили место вырубки и не съехали оттуда, — поведал мне Пашка, закусывая мороженым.

— Ну, а потом что с ним? — я почувствовал, как задрожал мой голос и к горлу подкатил комок.

— Не знаю, — честно признался тракторист. — Мы по осени съезжали, я замыкал колонну — полевую кухню тащил на прицепе. Помню, ещё дождь холодный моросил. Оглянусь, а Лох следом по грязи ползёт, лапы волочит задние… Да разве так долго наползаешь — отстал, колченогий…

Я потом уже назад не смотрел — дождь сильнее пошёл, окошко заливало, да и стемнело. По-хорошему, конечно, пристрелить тогда надо было, да ладно, думаю, тигра слопает — заключил захмелевший Пашка, а я отвернулся, чтобы скрыть наворачивающиеся слёзы, но почувствовав, что уже не справлюсь с нахлынувшими чувствами, резко встал и быстро пошёл по аллее парка.

Я слышал обрывки фраз, которые кричал мне вслед таёжный товарищ : «Да погоди! Я бы не оставил его, это же начальник приказал не брать! Ну погоди же!» Но я шёл не оглядываясь, сам не зная куда, а перед глазами стоял Лох, ползущий с перебитыми лапами вслед за уезжающими людьми…

Автор: Таёжник

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.