НЕ ПО-ЛЮДСКИ Татьяна Хохрина Переулки памяти. Цикл рассказов
— Коль, не видел, Соня пришла уже?
— Я думал, уволили ее. Говорили же, что очистят от этих, ну, это, органы все. Ну после врачей-то.
— Да нет, про нее не слышал пока. Вообще жалко, если попрут. Они с матерью вдвоем, а работает вообще одна Сонька. Хорошая девка. И красивая такая! Прям не скажешь, что евреечка.
— Да ладно, сразу видно, ты что?! Но девка неплохая, все улыбается. А может, и притворяется. Они же хитрожопые такие. И все с вывертом, не как у людей. И не волнуйся, не пропадут. У них всегда деньги прижоплены. Ты о себе лучше беспокойся! А что ты ее ищешь-то? Соскучился?
— Да ладно тебе! Степаныч велел к нему прислать. Небось, как раз увольнять и будет.
Соня вошла в кабинет прокурора района, улыбаясь и не ожидая ничего плохого, как любая ее жизнерадостная восемнадцатилетняя ровесница. К тому же она знала, что Василий Степаныч к ней точно хорошо относится, всегда конфетку на стол кладет или яблоко, а иногда даже шутя за косу дергает. Называет «лучшая коса московской прокуратуры». И на занятия в институт всегда отпускает, хотя часто сам по вечерам задерживается. А в праздник Советской армии, когда весь вечер Соня играла на пианино и пела, даже сам под ее аккомпанемент исполнил «Ничь яка мисячна» и поцеловал Соню в лоб. Ну, он, правда, выпивший был.
— Садись. Как дела твои? Справляешься? А в институте? Курс какой у тебя, все забываю? Не обижают наши-то? А то фронтовики — народ простой!
Соня поняла, что это — запев, что можно и не отвечать. Он позвал ее за чем-то другим, только пока неясно зачем.
— Я что тебя позвал-то. Я, ты знаешь, крутить не люблю! Ты — девушка грамотная, ситуация в стране тебе известна. И то, какую неблаговидную роль в ней играют твои, эти, ну как сказать, такие же, как вы, ты то есть… Ну, евреи короче, ты уж извини. Но из песни слов не выкинешь! Я сам не ожидал, даже дружил в школе с некоторыми. Но не об этом речь. В общем, нехорошо, можно сказать, не по-людски, даже по-вражески, как теперь выясняется, повели очень даже многие граждане еврейской национальности, хотя мы их заслонили собой от фашистской гадины. А они, вы то есть, все на заграницу заглядывались. Я уж не говорю об этих выродках, что под маской врачей травили и фактически убивали лучших наших товарищей.
Ну этим мы по следственной линии занимаемся, а я сейчас о тебе. К тебе конкретно претензий нет, работаешь хорошо, грамотная, учишься опять же и на рояле тоже… Но должна понимать. Именно из доброго к тебе отношения я с тобой так говорю. Судьба ваших всех практически ясна. Это уже детали, где вам жить определят — в Забайкалье там или еще где на Севере или в Азии, но вопрос о высылке почти решен. И я обращаюсь к тебе как к комсомолке и, несмотря ни на что, хорошему человеку. Ты ведь встречаешься с парнем, Валентин, кажется. Хороший русский парень. Фронтовик. Всю войну — без единой царапины и живой вернулся, матери на радость. Так неужели у тебя хватит совести жизнь ему изгадить?! Разве заслужил он это?! Если ты, как мы всегда считали, достойный человек, ты должна его от себя отодвинуть! Не по-людски это — его за собой в яму тянуть. Подумай об этом. Увольнять тебя мы не будем, работай, все равно это ненадолго. А парня отпусти. Ну иди. К тебе лично, как уже сказано, претензий нет. Любе скажи, чтоб чаю мне принесла.
Соня вышла из приемной, не помнила, как дождалась окончания рабочего дня, и поспешила домой. За весь день она больше не проронила ни слова, только внутри что-то дрожало мелко-мелко и руки были такие ледяные, словно не июль, а февраль. И печатать не могла совсем. Ну неважно. Теперь вообще все уже неважно.
Когда она ехала в метро, вдруг поймала на себе несколько удивленных взглядов. Было безразлично, но автоматически она провела рукой по волосам, потом по лицу. Ладонь была мокрая. А когда она опустила глаза, то увидела, что от слез расплывается темное пятно на выцветшем старом платье. Как неловко! Нельзя реветь при людях. Стыдно, все смотрят. А может, они смотрят, потому что гадают, не преступница ли она? Не преступники ли ее мама, тетка, двоюродные братья и баба Гута? Ведь точно известно, что не преступники, только про маминых и папиных родных, которых немцы расстреляли. А остальные под сомнением. Как она.
На платформе ее ждал Валька, издалека улыбаясь во все лицо. Надо сказать, чтоб он уходил. Василий Степаныч прав, нельзя портить жизнь человеку, который тебя так любит. Только как ему сказать? Может, он не знает про все это. Или не понимает, какая опасность ему грозит.
Когда Валька увидел Сонино лицо, он ужаснулся. Что случилось?? Мама?? Ей не удалось ничего придумать, она вообще не умела врать. Она вытащила его в тамбур электрички и, не вытирая слез, пересказала весь сегодняшний разговор. И замолчала. И ей казалось, что колеса вагона так грохочут на стыках, что страшный железный звук колотит ее по голове, вбивая в пол.
Но потом она услышала другой звук. Валька смеялся! Как же он смеялся! Его хохот заглушил и стук колес, и паровозные гудки, и голос в репродукторе, и болтовню пассажиров.
«Повезло тебе, Софка, что я — крестьянский сын. А то кто там на Севере тебе дом построит и землю вспашет?! Хорошо бы в тайгу сослали, там охота прямо от порога, не то что сейчас я за сто километров на попутках езжу! Вытирай сопли, а то я маме своей говорил, что ты — красавица, а приведу сейчас зареванную и гундосую! Ты уж меня не позорь!»
Они прожили вместе пятьдесят два года. Это были мои родители.
— Девочки, чья очередь была порядок наводить в комнате отдыха? – Марина поставила на стол чашку с кофе и повернулась к коллегам. – Сколько можно, а? Я только вчера все убрала, а сегодня там опять бардак полный! Неужели так сложно помыть за собой чашку и поставить ее на место? — Дел много было. – Катя пискнула в ответ и снова спряталась за своим монитором. – Илья Сергеевич заходил как раз, когда мы перерыв устроили. Попросил последние отчеты. Вот мы и не успели убрать за собой. — А потом что? – Марина все еще кипятилась. – На свидание опаздывали все хором? Или решили, что я прислуга вам? Лидия Алексеевна молча встала и пошла к дверям. — Не трудись, Лида. Я уже все убрала. – Марина дождалась, пока коллега дойдет до двери и только тогда сказала это. – На будущее – не стоит так делать. Пили чай – уберите за собой. Лидия так же молча вернулась на свое место и достала новую папку с документами, переглянувшись с Катей. Марину они побаивались. Жесткая, бескомпромиссная, она была прекрасным профессионалом и поэтому не боялась остаться без работы, в отличие от молоденькой Кати или пожилой Лидии Алексеевны. Ей не нужно было считаться с чужим мнением или оглядываться на кого-то. Она всегда четко знала, чего хочет, когда и как. Катя смотрела на нее почти как на божество, пытаясь подражать, а Лида держала строгий нейтралитет, понимая, как много зависит от Марины, которая совсем недавно стала начальником отдела.
На какое-то время в кабинете воцарилась тишина. Все погрузились в работу, пытаясь сосредоточиться. Не удавалось это ни одной из женщин.
У Лидии болела голова с самого утра. Она всегда была зависима от капризов погоды, но в последнее время эта зависимость стала почти катастрофой. Дней, в которые она чувствовала себя более-менее сносно, становилось все меньше. К врачу она идти боялась, понимая, что ничего хорошего там не услышит. Да и некогда было. Младший сын опять чудил и из школы звонили так часто, что Лидия уже подумывала начать отвечать на эти звонки через раз. Старшая дочь была в процессе нового романа, но продолжала выяснять отношения с бывшим мужем. В итоге пока взрослые ругались, страдал только маленький внук, который жил пока у Лидии. А это значило, что его нужно забирать из садика, заниматься с ним по вечерам, ведь на следующий год Кирюше исполнится уже семь и пора готовиться к школе, но все об этом дружно забыли, занятые своими делами. Лида учила внука читать, писать, считать, а сама мечтала о том, чтобы провести хотя бы один вечер в тишине и спокойствии, отложив все дела и заботы, и уделив время только себе. Она уже не помнила, когда могла просто посидеть на кухне с новой книгой или сериалом, не оглядываясь на дверь, ожидая, что вот-вот придет кто-то со своими новыми проблемами. Лида ждала приезда бывшего мужа, который заканчивал дела в очередной длительной командировке. Вот тогда можно будет отправить к нему сына на пару дней, позвонить дочери, чтобы забрала хотя бы на день Кирилла, и отдохнуть. С Павлом они развелись несколько лет назад почти без склок и скандалов. Он и не прочь был повыяснять отношения, но Лидия твердо пресекла эти попытки. — Паша! Мы с тобой почти двадцать лет прожили вместе. Хорошо прожили. Мне не на что жаловаться. Так давай не будем портить все напоследок? Жили в любви, пока она не превратилась в привычку, так давай и расходиться полюбовно. Дети никуда не денутся, нам родителями им так и быть. Как думаешь, справимся мы, если сейчас начнем грызню? То-то! Я все знаю, Паша. И про новую твою пассию, и про то, что она ребенка ждет. — Откуда? — Сама мне рассказала. Позвонила и в известность меня поставила. И знаешь, что? — Что? – Павел настороженно глянул на жену. — А ты – молодец! — Чего это? – Павел насупился, не понимая, к чему клонил Лида. — Не стал тянуть кота за все подробности. Отвечаешь за свои поступки. Не могу сказать, что я от этого обстоятельства счастливее стала, но уважения к тебе чуть прибавилось. Раз на развод подаешь, значит там решил все узаконить, так? — Ну, так. — Вот и правильно! – Лида свернула разговор, потому, что сил держаться уже не было. Самолюбие и женскую гордость никто не отменял и ей было, безусловно, очень обидно от того, что жизнь ее семейная окончилась вот так, на излете. Когда новую начинать вроде уже и поздно, да и ни к чему. Надо, наверное, довести до ума детей и тихо доживать то, что отмерено. А у Павла будет новая семья, маленький ребенок и его жизнь делает сейчас новый виток, разом подарив и вторую молодость, и смысл. Обида душила, но Лида гнала ее от себя. Какой смысл погрязнуть в ней сейчас,отравив себе все напоследок? Не лучше ли оставить в памяти то, что было хорошего, а все остальное принять как есть, ведь изменить она все равно ничего уже не сможет. Рождение внука отвлекло Лидию от непрошенной грусти и плохих мыслей. Этот мальчишка наполнил ее жизнь новым смыслом, несмотря на усталость и бесконечные хлопоты, ведь дочь оказалась совершенно не готова заботиться о ребенке самостоятельно. — Мама! Он же твой внук! Ты должна мне помогать! Если не ты, то кто? И Лидия глотала лишнюю таблетку от головной боли, а потом спешила после работы к дочери, чтобы побыть с Кириллом. Был, конечно, еще младший сын, но он жил своей жизнью пятнадцатилетнего подростка и маму туда пускать не хотел совершенно. Сейчас Лидия понимала, что мало занималась в свое время детьми, не сумев выстроить с ними правильных отношений, и теперь придется пожинать плоды своей мнимой свободы, которой она так бравировала в свое время. — Дети? А что дети? Садик, школа, продленка. Не могу же я жизнь на них положить? Я еще молодая. Хочу работать, заниматься своими делами, а не сходить с ума от того, что у кого-то трояк по-русскому, уроки не сделаны или завтра нужна поделка в садик.
Постепенно и дочь, и сын привыкли, что Лидия доступна им только в качестве кошелька и редких «разговоров по душам», которых было так мало, что можно было пересчитать по пальцам. Их это устраивало, а Лида в один прекрасный момент поняла, что всем вокруг только должна и нужна поскольку постольку. Менять что-то сил у нее уже не было, и она смирилась с этим раскладом, не пытаясь больше протестовать и стараясь хоть сейчас дать детям помощь и поддержку, несмотря на то, что они ее об этом уже и не просили особо.
У Кати все было гораздо проще. Мамина и папина девочка, поздний и очень долгожданный ребенок, она росла в заботе и любви. Розовые пони и волшебство были в ее жизни такой же нормой, как у других заботы и печали. Отец Катерины был не последним чиновником в городе и благодаря его заботе у девочки было все, что мог желать ребенок ее возраста. Катюша занималась бальными танцами, пела, играла на гитаре, ходила в художественную школу и прекрасно говорила по-английски. Ей прочили спокойную счастливую жизнь, но папа ушел в пятьдесят с небольшим от инфаркта и Кате пришлось дальше решать свои проблемы самой, ведь мама решила снова устроить свою личную жизнь и, спустя всего полгода после ухода первого мужа, снова вышла замуж и уехала в другой город, оставив дочери квартиру в центре города, приличный счет в банке на учебу и напутствие: — Будь счастливой! И не забывай, что все теперь в твоих руках. Ты большая девочка! Надо отдать должное Кате, она не стала паниковать. Она всегда была хоть и балованной, но умненькой девочкой. Понимая, что осталась теперь совершенно одна, она позвонила другу отца, который работал адвокатом, проконсультировалась с ним и поняла, что денег, оставленных матерью, надолго не хватит, а квартира и так принадлежит ей, так как оформлена была на нее еще до смерти отца. Не понимая пока, с какого края браться за свою новую жизнь, Катя первым делом сходила к соседке и попросила объяснить ей, как платить за коммунальные услуги, где оформлять справки и прочие мелочи, без которых невозможно представить себе повседневную жизнь. Потом она просидела два дня в сети и выбрала два вуза, что, по ее мнению, могли дать ей такое образование, в процессе получения которого, можно было бы подрабатывать. Рассчитав сколько будет стоить обучение, ведь на свои способности поступить «на бюждет», Катя не слишком рассчитывала, девушка прикинула, что оставленных ей мамой денег хватит как раз на несколько лет, пока она не встанет на ноги. Облегченно выдохнув, Катя взялась за реализацию своего плана. Она работала в фирме уже больше года, доучиваясь в университете, и в данный момент раздумывала, стоит ли ей выходить замуж за своего парня, который горел желанием съехать от родителей, или дать себе паузу и подождать еще, ведь в чувствах своего избранника до конца Катя уверена пока не была.
Марина же о своих подчиненных почти ничего не знала и знать особо не хотела. У нее были свои проблемы и свои трудности. Поставив крест на возможности иметь детей по медицинским показаниям, Марина решила усыновить ребенка и уже больше года шла к своей цели. Опасалась она только одного – отсутствия штампа в паспорте о регистрации брака. Марина была не замужем, а это могло стать серьезным препятствием на пути к исполнению ее мечты. Она подумывала было оформить отношения с кем-то из своих поклонников, но потом решила, что это глупая затея. Ведь ребенку потом придется объяснять, куда делся временный папа, а ей вовсе не хотелось эти заниматься. Поэтому, она решила оставить все как есть, надеясь на то, что опека не откажет ей, учитывая наличие прекрасного дома, оставшегося от родителей, хорошей зарплаты и прочего. Она вечерами сидела в сети, просматривая сайты с данными детей, которые ждали усыновления, но пока не видела «своего» ребенка. О своей мечте она никому не рассказывала, будучи твердо уверенной в том, что счастье любит не просто тишину, а полное безмолвие.
За окном темнело, мелкий противный дождь выбивал дробь по стеклам, и каждая из женщин думала сейчас о том, что вот-вот придется выйти из теплого кабинета, окунуться в промозглый, холодный осенний вечер и спешить домой, где ждут еще какие-то дела, заботы и, конечно, не будет даже минутки покоя, которого так хотелось именно сейчас, когда настроения и так не было, благодаря тому, что осень уже полноправно властвовала, сменяя сильные дожди на слабые, отпуская гулять холодные ветры, которые срывали с деревьев жалкие остатки листьев и изредка выдавая погожий день, словно издеваясь. Ведь воспользоваться им все равно времени не хватало, так как надо было снова куда-то спешить, куда-то бежать, что-то делать и так по кругу, без передышки.
Катя, отложив в сторону законченный отчет, сладко потянулась, да так и застыла, открыв от удивления рот, когда дверь открылась и на пороге появилось нечто такое, что в кабинете все разом встрепенулись, разглядывая непонятное явление. Девушка была очень странной. Мало того, что на ней была совершенно немыслимая шапка в яркую, так, что резало глаз, полоску, так еще и в руках она держала аквариум с золотой рыбкой. Светлые кудряшки, выбивавшиеся из-под шапки, были такой густоты и обильности, что женщины дружно ахнули, мигом представив, что такое – иметь такую роскошную шевелюру. Голубые, широко распахнутые глаза смотрели спокойно и прямо, словно зная какой-то большой секрет, который вот-вот придется рассказать всем.
— Привет! Я – Аня. Буду работать с вами! А где мой стол? Вот этот? Класс! Прямо у окошка, как я люблю! Девочки, вы такие милые, что оставили мне его! Марина, растерявшая от неожиданности все слова, наконец очнулась, и поинтересовалась: — Милое создание, а откуда вы к нам? — Так, из отдела кадров! Мне сказали идти устраиваться на новом месте, чтобы завтра с утра приступить к работе.
Девушка поставила на стол аквариум, размотала длиннющий шарф, и огляделась. — Хорошо у вас, уютно! Только цветов не хватает. Хотите, я завтра пальму притащу? У меня есть! Поставим вот сюда в угол и будем представлять, что мы в Сочи. Или на Мадагаскаре, или еще где-нибудь, где тепло и солнышко! Не люблю осень! Солнца мало – дождей и грязи много. Будь моя воля, жила бы где-нибудь на пляже и ходила бы круглый год в купальнике. Ой, у меня такой классный есть! В прошлом году купила. Красный! В горох! Красота страшная! Выходишь на пляж и королева! Не пойму, почему женщины, у которых не совсем элегантная фигура, предпочитают ее прятать, да еще и в темные цвета. Черный купальник! Бррр! Ужас!
Марина, у которой оба купальника были как раз черными, невольно фыркнула, и прервала поток веселья. Катя уже не скрываясь хохотала, уткнув личико в ладошки, и даже суровая и неулыбчивая Лидия, смеялась, вытирая невольно выступившие слезы.
— Анна, подождите! Вы нас совсем заболтали! Откуда вы появились, мы уже поняли, а кем работать вы будете в нашем отделе? У нас штат укомплектован. — Так, программистом. И я не совсем к вашему отделу буду относиться. Просто места, где меня посадить, больше не нашлось. Но, это очень хорошо! Мне здесь нравится! И вы все нравитесь! Так что – я остаюсь! Ой, кстати, знакомьтесь! Это – Гораций! – Аня махнула в сторону аквариума. – Золотой рыб! — Почему, рыб? – Катя уже стонала от смеха. — Как почему? Рыба или рыбка – это же женский пол, так? А Гораций – мужчина! Да еще какой! Девочки, раз мы теперь коллеги, то в качестве жеста доброй воли, готова поделиться с вами секретом. — Каким? – Лида, наконец, взяла себя в руки, с удивлением понимая, что голова стала болеть чуть меньше. — Ну, он же золотой рыб, понимаете? Он желания исполняет! Честно! Что вы смеетесь! Я не вру! Попробуйте! Только имейте в виду, что исполняет только тогда, когда верят в то, что он на это способен. Иначе – обижается! Ну, чего вы стесняетесь? Давайте! – Аня подвинула аквариум чуть ближе к краю стола. Катя глянула на остальных и поднялась с места: — А как? — Пальцем его нос поймай! Вот так! – Аня приложила Катин палец к стенке аквариума, когда рыбка зависла на мгновение, повернувшись к девушкам. – Теперь загадывай быстро, пока не уплыл! — Вслух? — Зачем? Это же твое желание! Если не мир во всем мире пожелать хочешь, то можно и про себя.
Катя на секунду задумалась, а потом зажмурилась и прошептала: — Пусть все решится к лучшему… Открыв глаза, она увидела, что рыбка застыла на месте, медленно шевеля плавниками. — Услышал? — Конечно! – Аня улыбнулась. Повернувшись к остальным, она скомандовала: — Следующий!
И Лида выбралась из-за своего стола, сама не понимая, зачем это делает. Она шагнула к столу, прикоснулась пальцем к аквариуму и закрыла глаза. Пожелать хотелось всего и много, но в голове крутилось только одно. Она произнесла про себя то, о чем давно думала и облегченно выдохнула. — Пусть дети будут счастливы…
Аня как-то очень серьезно глянула на нее, а потом поманила к себе Марину: — А вы? Пользуйтесь моментом, пока Гораций не решил, что ему спать пора. Марина хотела было возмутиться, что все это глупости, но передумала. Так же, как и все, приложила палец к стеклу и замерла. Желание было только одно, но озвучить его она боялась даже себе. — Пусть он найдется…
Аня хлопнула в ладоши и засмеялась так заразительно, что остальные тоже невольно улыбнулись в ответ. — Все! Готовьтесь! Процесс пошел! Она покрутилась вокруг себя, что-то ища. — А где мой стул? Стоя работать, конечно, можно, но КПД будет сильно ниже. — Что будет? – Катя удивленно глянула на новую Анну. — Коэффициент полезного действия. Толку, короче, от меня будет немного. И стульчик мне нужен удобный. Я иногда вздремнуть люблю. А так как диванчика у вас тут нет, то спать придется на стуле. — Вздремнуть? На работе? – Катя изумилась такой простоте. — Ага! Не высыпаюсь страшно по ночам. Приходится днем добирать. Хорошо еще, что природа наделила способностью восстанавливаться за считанные минуты. Четверть часа и я опять огурцом. И наработаю столько, сколько все за месяц. Проверено Гораций подтвердит! – Аня еще раз оглядела кабинет и пошла к выходу. – Пойду, познакомлюсь с другими коллегами. Заодно стульчик себе присмотрю.
Она вышла, а женщины переглянулись: — Что это было? – Катя отмерла первой. — Кажется, что-то потрясающее… — Лидия глянула на часы и заторопилась. Ей нужно было забрать из садика внука.
Марина молча выключила компьютер и тоже засобиралась. Спешить ей особо было некуда, но и оставаться на работе дольше обычного причин сегодня не было.
Аня объявилась, притащив стул для себя, и тут же убежала, распрощавшись со всеми и натянув свою смешную шапку.
В этот вечер все трое ехали домой и ловили себя на том, что дождь уже не так раздражает, вечер вовсе не так уж и плох, а у них в кабинете теперь есть настоящий золотой рыб, который исполняет желания. И почему-то никто из женщин не нахмурился ни разу, думая о своем, а напротив, улыбки не сходили с их лиц, ведь завтрашний день обещал быть не таким скучным. В нем появилось кроме работы и хлопот что-то еще.
Ожидания их не обманули. Утро началось с того, что Аня притащила-таки кадку с пальмой, командуя Илье Сергеевичу, который вызвался помочь ее донести, куда ставить тяжеленную ношу. — Вот сюда! В уголок! Чтоб никто не уволок! А то знаю я! Всем охота в отпуск и на пляж! Да? Начальник, избавившись, наконец, от кадки, облегченно вздохнул и кивнул: — Не то слово! — Ладно! Так уж и быть! За вашу неоценимую помощь и поддержку Гораций еще разок поработает! — Кто? – Илья Сергеевич огляделся, но кроме женщин никого в кабинете не увидел. — Он! – Аня показала на аквариум. – Настоящий, вы не думайте! Загадывайте желание, только не продешевите. Пока одно можно. Он маленький еще.
Илья Сергеевич ошарашенно посмотрел на Марину, но выполнил все рекомендации Ани и, загадав желание, вышел из кабинета. — Аня, вот ты даешь! Как так можно с начальством? – Катя скинула мокрый плащ и пристроила в угол, где уже стояли остальные, раскрытый зонтик. — А начальство что? Не люди? Или желаний у них нет? Куда там! – Аня порылась в рюкзаке и достала оттуда кружку ярко-розового цветаи турку. – Кому кофе? Хорошо, что у вас на кухне плитка есть, а то на прошлой работе я с ума сходила от кофемашины.
Дождавшись, пока коллеги кивнут, она достала пакет с кофе и убежала на кухню. Через десять минут вся бухгалтерия балдела, отпивая мелкими глоточками совершенно невероятный на вкус кофе. — Потрясающе! Аня, что это за сорт? — Лювак. Сосед привез. Я его маме массаж делаю, а он меня кофе снабжает. Катя медленно отодвинула чашку. — Ой… — Что ты, Катюша? – Лидия недоуменно посмотрела на девушку. — Я как-то читала, как этот кофе получается… — И что? – Аня отпила из своей чашки и снова нырнула под стол, где разбиралась с мешаниной проводов от выданного ей компьютера. — А ты… Знаешь? — Ага! – вихрастая Анина голова на секунду показалась из-под стола. – Подумаешь! Мало ли чего в природе бывает? Вкусно же! Да и обработан он так, что ничегошеньки там уже не осталось, не бойся! Ты же уже половину выпила.
Катя с сомнением посмотрела на чашку, но тут поймала на себе смеющийся взгляд Марины. — Ладно. Если ты так говоришь… — Катя сделала еще глоток и все-таки кивнула. – Вкусно!
С появлением Ани жизнь маленького кабинета полностью изменилась. Теперь тут то и дело раздавался смех, а отчеты стали делаться быстрее и спокойнее. Все, кто заходил теперь в кабинет с претензиями, попадали в цепкие ручки Ани, которая сначала тащила людей к Горацию, а потом предлагала угоститься конфеткой из не пустеющей никогда вазочки, заведенной ею на своем столе. Где она брала эти крошечные леденцы с различными вкусами, Аня держала в строгом секрете: — Где взяла – там уже нету! Обалдевший от такого приема посетитель чаще всего забывал, зачем вообще приходил и удалялся, чтобы вспомнить о своем деле в коридоре. И, если все-таки потом возвращался, то говорил уже спокойно и вопрос решался без претензий и скандала.
Первой об исполнении загаданного желания узнала Катя. Возвращаясь домой с работы раньше обычного, так как в офис-центре отключили в тот день свет, она увидела возле своего подъезда парня, с которым собиралась уже идти в ЗАГС. Высокая, симпатичная девушка, стоявшая, тесно прижавшись к нему, вряд ли годилась на роль родственницы. И Катя, поразмыслив, достала смартфон, отсняла несколько кадров, а потом двинулась к подъезду медленно и не спеша отстукивая каблучками по тротуару. Она подошла почти вплотную, когда была, наконец, замечена. — Катюша… — Я за нее. – Катя спокойно посмотрела на своего, бывшего уже, парня и протянула руку. – Ключи! Тот попытался было что-то сказать, объясниться, но Катя только покачала головой: — А, ладно! Не надо. Все равно замки менять. Всего хорошего! Поднявшись в квартиру, она подумала, а не пореветь ли, но решила, что оно того не стоит. Плюнув в тот день на диету, она испекла себе шарлотку и от души повеселилась, смотря любимые комедии и думая о том, что Гораций все-таки умный рыб. Утром она подошла к аквариуму, провела пальцами по стеклу и сказала: — Спасибо! Аня молча глянула на нее и впервые за все время ничего не сказала, просто кивнув.
Следующей стала Лида. Через несколько месяцев после того, как было загадано ее желание, она пришла как-то вечером домой и обнаружила там своего бывшего мужа, который помогал сыну разбирать какие-то документы. — Мама! Ты вовремя! Мне нужны справки. Вот эти! Здесь все написано! Что-то должно у тебя быть, как мне сказали, а остальные нужно будет сделать. Хорошо? И нужно еще мое свидетельство о рождении. — Зачем? – Лидия покрутила в руках листок бумаги, который отдал ей сын. – У тебя же давно паспорт есть. — Надо, мам. Они сказали, что нужно и свидетельство тоже. — Кто они? Сын переглянулся с отцом и кивнул на листок в руках Лидии: — Там все написано. Колледж в Москве. Я хочу там учиться. Если все пойдет как надо, я смогу поступить потом в университет и стать физиком. Как я мечтал, мам. Лидия внимательнее прочла все, что было написано на листочке и опустилась на стул, растерянно глядя на сына. — А как же… Тут написано, что общежитие и подкурсы… Сынок… — Мам, давай ты успокоишься? Это же шанс, понимаешь? Я мечтал об этом, но не думал, что меня возьмут. Ведь я учился в простой школе, без всяких уклонов. Папа мне помог с Олимпиадой и вступительными испытаниями, и меня пригласили. Мы не хотели тебе говорить, пока не будет все понятно. Мам… Ты отпустишь меня? Лидия задумалась. Конечно, сын уже на две головы выше нее и давно уже живет какой-то своей, отдельной от нее жизнью, но она знала, что физика для него – это не сиюминутный каприз. И если для того, чтобы мечта его осуществилась, нужно отпустить его в другой город, значит так и надо сделать. Кто она такая, чтобы обрезать крылья мечте своего ребенка? Лида решительно поднялась и кивнула: — Хорошо. Весь вечер ушел на то, чтобы разобраться с документами и ворохом заявлений, которые нужно было заполнить. А, когда сын ушел спать, Лидии позвонила дочь. — Мама, ты возьмешь Кирилла завтра? Пусть останется у тебя на выходные, хорошо? — Дочь, вообще-то я хотела отдохнуть немного… — Мамочка, пожалуйста. Понимаешь… — голос дочери вдруг стал странно хриплым. – Мы помирились. С отцом Кирюши… Он меня опять замуж позвал, мам. Понимаешь? Если мы сейчас снова сойдемся… Дальше Лида слушать не стала. Она всхлипнула, испуганно зажав себе ладонью рот, а потом коротко сказала: — Хорошо! Я заберу Кирюшу. Конечно… На следующий день Горацию досталась еще одна порция благодарности, а Аня горделиво выдала: — А вы не верили!
Марина стала последней, чье желание исполнилось. Правда, здесь Горацию понадобилась помощь Ани, которая пришла как-то на работу чуть раньше, посидела немного за своим компьютером, что-то распечатала, а потом вызвала в коридор Марину. — Вот! – Аня протянула ей распечатку. — Что это? — Ты прости, но мне сейчас не до деликатности. Ты же знаешь, что с некоторых пор компания отслеживает, чем вы занимаетесь на рабочем месте? Я, конечно, прикрываю вас, как могу, но мимо этого пройти не могла. На Марину с распечатки смотрели двое малышей. Фотография была сделана явно впопыхах, но лица детей видны были очень хорошо. Что-то дернуло внутри, заныло и Марина испуганно глянула на Аню. — Откуда это? — Я знаю, что ты ищешь ребенка. Ну и вот… Только их двое. Брат и сестра. Живут в моем доме. Соседи. Папа их бросил, а мать пьет так, что не просыхает месяцами. Не справилась с тем, что ее бросили. Детей забрали. Прав мать лишили на днях. Марина, я понимаю, что, возможно, это вообще не твой вариант, но, может быть подумаешь? Они очень домашние, умненькие и здоровые. Просто вот так не повезло им в жизни. Марина разглядывала снимок, не замечая, что пальцы совсем побелели от напряжения, так крепко она его сжимала. — Сколько им? — Три и два. Они погодки. Думай! Если решишь что-то, я дам координаты того, кто ими занимается сейчас. Марина стала мамой через несколько месяцев, после того, как оформила все документы.
А вскоре после этого, Аня вдруг собрала свои вещи, распрощалась с коллегами и, оставив им на память Горация и пальму, уволилась. Катя с Лидой, которые как не старались, не смогли выведать у Ани ничего о ее жизни, расстроенно кормили по очереди рыбку, стараясь не вспоминать лишний раз о ее бывшей хозяйке. А Марина, глядя, как они маются, не выдержала и все-таки рассказала им о причине ухода Ани.
— У нее мама болела. Сильно. Лежала почти десять лет. Аня из-за этого отказывалась уезжать из города, хотя ее давно звали на работу в Петербург. Она очень хороший программист. Талантливая девочка. Вышла замуж, но неудачно. Родила девочку. Теперь воспитывает ее одна. — Она уехала? — Да. Мамы ее не стало, и Аня решила, что нужно двигаться дальше. Сказала, что здесь она все, что нужно, выполнила.
Катя подошла к аквариуму, посмотрела на Горация, и спросила: — Как думаете? Откуда она брала столько сил, чтобы справляться? Ведь и мама, и ребенок, и столько проблем… А она всегда улыбается, всегда старается увидеть что-то хорошее даже в самом плохом дне. Помните, как она купальник притащила? А потом заставила нас принести свои? И как мы «загорали» под пальмой в пятницу, дегустируя ее коктейли? Кому вообще такое в голову придет?! А ей регулярно что-то этакое! Откуда это все?
— Не знаю. – Марина покачала головой. – Если бы знала, побежала бы к этому источнику сломя голову. Чтобы научиться вот так любить людей вокруг и все, что тебя окружает. Находить даже в мелочах то, что поможет смотреть на жизнь как-то иначе, не так как мы это делаем.
— А мы уже как-то не так это и делаем, как раньше, а? – Лида вмешалась в разговор и вынула из ящика маленький пакет с кофе. – Цена у него, конечно! И очень жаль, что у нас нет такого соседа, как у Ани. Но, отказать себе в этом удовольствии уже не могу. Кому кофейку, девочки?
Они пили кофе, сидя под Аниной пальмой, чокаясь чашками с аквариумом Горация, и от всего сердца желали счастья этой странной девчонке, которая перевернула их маленький мирок, ворвавшись в него взбалмошным, непредсказуемым ураганом, заставив понять что-то очень важное.
То, что невозможно купить или обменять, а есть шанс только получить в дар от того, кто захочет поделиться этим сокровищем.
А когда решит это сделать, то отсыплет щедро, не скупясь, и веры в людей, и тепла своего сердца, и доброты, которая смоет чопорность, недопонимание и плохое настроение, оставив о себе добрую память и совершенно другой мир.
Тот, в котором, пусть и не изменится все мгновенно только к лучшему, но станет чуть светлее и радостнее, чуть больше появится сил и желания жить. А это уже немало.
Таня спускалась в овражек по еле заметной лесной зелёной тропинке. День был солнечный и тёплый, словно летний, хотя уже минула первая неделя сентября. Женщина расстегнула лёгкую куртку – стало жарко.
«Эх, не взяла воды, а тепло…» — подумала Таня, и присела на ствол упавшей старой берёзы передохнуть. Она с наслаждением стянула резиновые сапоги, чтобы дать ногам передышку. Зажмурив глаза, Таня подставила лицо солнечным лучам, пробивающимся сквозь золотые кроны.
Вдруг ей показалось, что где-то неподалёку хрустнула ветка. «Только встречи с кабаном мне не хватало,» — промелькнула мысль, и Татьяна стала озираться по сторонам. Тут сзади совсем неожиданно подошёл мужчина, одетый в камуфляжную форму. В руках у него было пластмассовое ведро, полное грибов.
— Ух, как вы меня напугали, — выдохнула Таня.
— Прошу извинить, что побеспокоил, -улыбнулся мужчина и тут же представился:
— Игорь, я тут неподалёку живу, местный. А вот вас что-то не видел в наших краях. Из города?
— Да, то есть, уже почти тоже местная. С Орехово, — ответила Таня, — ничего себе сколько грибов у вас. Сразу понятно, что местный, все грибные места знаете. А я вот, болтаюсь по лесу, а толку мало…
Женщина показала свою полупустую корзинку.
— Да я ещё и слепая. Только вот об мухоморы спотыкаюсь. Они яркие, — засмеялась она.
— Где поганки, там и хорошие грибы смотреть надо, — посоветовал Игорь, — а вы на пенсии? Поэтому в деревне теперь?
— Верно, так и есть, — кивнула Татьяна, — у вас воды хоть глоточка не найдётся?
— Найдётся. Сейчас по случаю нашей встречи открываем слёт грибников. По передаче опыта.
Игорь достал из рюкзака небольшой термос и налил Тане чай в крышку-стакан.
— Ох, какое блаженство. Вот не ожидала такого гостеприимства. А чай… Травы? – спросила Таня.
— Точно. И лист малины, и смородины, и даже корень одуванчика…
— раскрывал секрет напитка Игорь.
Пока Таня пила чай, Игорь рассказал где лучше искать грибы. Он указывал Тане направления и приметы грибных мест.
— Возле просеки хорошо пройтись. А ещё вон в той стороне, вдоль лесной дороги, где с обеих сторон мох и высокие сосны… В нём маслята. И лисички, и белые, конечно.
Таня поблагодарила за чай, надела сапоги, встала и зашагала к просеке, помахав на прощание Игорю.
«Надо же… — подумала она, — и в лесу добрых людей встретить можно. Наверное, он немного старше меня. А грибов набрал почти ведро».
Тут только Таня взглянула в свою корзинку, почувствовав, что она стала чуть тяжелее. И действительно, там лежали три больших белых гриба, чистых и красивых.
— Вот это да… — протянула Татьяна, — Игорь… Незаметно подложил, а я и не заметила… Ну, спасибо…Ушёл, я даже не поблагодарила его.
Прошло несколько дней, и Татьяна встретила случайно в деревенском магазине Игоря. Она поздоровалась и сказала:
— Спасибо за белые. Отличный суп получился. Добром вас вспоминала… Так приятно.
Игорь улыбнулся.
— А я не обеднел, люблю угощать, — просто ответил он.
— Тогда и я хочу вас угостить. Я тоже люблю добром за добро платить, — сказала Таня, — вот вам шоколадку к чаю.
Она вынула из сумочки только что купленную шоколадку и ловко положила её в рюкзак Игоря.
— Да что вы. Я же не покупал грибы, а вы деньги за шоколад заплатили. Неудобно…
Он немного помолчал и добавил:
— Вот если бы на чай пригласили… Я бы с удовольствием.
— Верно, вы меня уже чаем напоили в лесу… Теперь моя очередь. Я завтра иду за грибами, надеюсь, что по вашей наводке соберу в этот раз…И свой термос захвачу. Со своим настоем.
Они встретились на том же месте, как сговорились накануне. Теперь Таня угощала Игоря чаем со своими пирожками.
— Извините, что домой вас не пригласила. В деревне всё на виду, начнут говорить всякую ерунду. Тут чай даже вкуснее, верно?
— Меня не скомпрометируешь, я давно живу один. Дети в городе. А вот насчёт вас я ничего не знаю.
— И я давно одна, — ответила Таня, — привыкла к такой жизни. Дочь в столице, семья у неё там, внучка. А меня в деревню потянуло. Тут хорошо, и тихо, и воздух сладкий.
— Но женщине жить в деревне одной не легко. Вы приглашайте меня помогать по хозяйству, если понадобится, — предложил Игорь, — Я от чистого сердца.
Таня кивнула. Они вместе собирали грибы, а потом вышли из леса и каждый пошёл к своей деревне, в разные стороны дороги.
Осень закружила листопадами. Таня складывала дрова в поленницу, она готовилась зимовать свою первую зиму в деревне.
— Не мало ли дров, хозяюшка, — вдруг услышала она знакомый голос. У калитки стоял Игорь, — помощь нужна?
— Это вы? – удивилась Таня, — я думала, что долго вас теперь не увижу…
— Спасибо, что думали обо мне… — улыбнулся Игорь. – Я вот снова в магазин ваш приехал на велосипеде, и решил навестить вас, узнать, как дела.
— Заходите на чай, я мигом, — Таня пошла к крыльцу.
— Нет, нет, сначала дрова сложим, — задержал её Игорь, — да вы посидите, отдохните. А я на смену – поработаю.
Он начал складывать дрова, а Таня невольно любовалась его сильными руками, умением ровно укладывать поленья и делать по краям клетки.
После того, как работа была сделана, они обедали и пили чай на кухне и разговаривали. Вскоре Игорь уехал. На душе у Тани стало тепло от его визита, помощи и добрых глаз.
Так, раз в неделю Игорь приезжал к Тане после закупок в магазине. И всегда дарил ей шоколад.
— Спасибо, у меня уже целый склад шоколадок. Сладкая жизнь, — смеялась Таня и усаживала гостя за стол.
А Игорь никогда не садился за чай, пока не сделает хоть что-то полезное в доме Тани. То замок починит в двери, то лампочку заменит в люстре, то дров принесёт. Так, постепенно, он стал желанным гостем, другом и помощником для Тани.
Но когда выпал большой снег, визиты Игоря прекратились. Это случилось в декабре. Таня стала скучать по своему товарищу, ведь близился Новый год, и она приготовила для Игоря небольшие подарки: связала свитер и варежки.
Но снегопады продолжались, дороги между деревнями заносило, переметало снежными валами. День стал коротким, рано темнело.
Таня знала, что Новый год она будет встречать одна. Дочка приехать к ней не могла – заболела внучка.
Но Таня всё равно напекла своих фирменных пирогов с капустой, приготовила салаты и закуски. Мало ли, может соседка придёт. В деревне всё просто.
Под вечер Таня вышла во двор. Она привычно взяла лопату и стала разгребать снег. В последние дни он почти не прекращался — сыпал и сыпал щедрыми хлопьями на дорогу, дома и сады.
Стало темнеть, Таня включила фонарь у крыльца, и вдруг заметила деда Мороза у своей калитки. В красной шапке и длинной красной шубе с белой оторочкой, он снимал лыжи. Лыжные палки были сверху украшены мишурой и сверкали при свете фонаря. Дед Мороз помахал ей рукой и вошёл во двор.
— Вы, наверное, ошиблись, тут детишек нет, не проживают. Ивановы – они на том краю деревни… — начала было Таня, но дед Мороз знакомым голосом ответил:
— А мне вы нужны, дорогая Танюша, я так соскучился…
Это был Игорь. Таня вскрикнула и расхохоталась.
— Вот это радость! А как похож на настоящего, даже не сразу вас узнала.
— Я с подарками пришёл, — забасил Игорь и обнял Таню, — еле пролез на лыжах, вот что творится. Русская зима!
Он вошёл на крылечко и снял свой рюкзак.
— Там угощения и подарки.
Они вошли в дом. Игорь выставил на стол «Шампанское» и сладости. Таня радовалась, она включила телевизор, и переоделась в соседней комнатке в праздничное платье.
— Красавица, — сказал Игорь-дед Мороз. Он всё сидел в красной шапке и не сводил глаз с Тани, — как же долго мы не виделись… Вот вам подарочек. Он поставил на стол деревянную резную хлебницу.
— Неужто сам такое чудо сотворил? – поразилась Таня.
— Ну, не чудо, а моё увлечение с молодости…Нравится?
— Бесподобно. Мастер! И к тому же у меня нет хлебницы. Спасибо, дедушка Мороз…
Таня подарила Игорю вязаные вещи. И он тут же их примерил.
— Вы меня согрели, Танечка… Рукодельница и умница.
А потом они вместе встречали Новый год, в полночь выходили на улицу, где все соседи поздравляли друг друга, и даже был небольшой фейерверк.
С этой волшебной ночи они стали неразлучной парой. Лишь проверив свои чувства, прожив несколько лет вместе душа в душу в доме Игоря, Таня продала свой домик.
— И твоя деревня не хуже, только магазина нет, но уютно и красота…говорила она.
— Зато родина. Её продать не могу… Тебе нравится? – спрашивал Игорь.
— Да, и ты мне очень нравишься… — улыбалась Таня.
— Поразительна судьба бывает. Столько лет я жил один, и не думал, что в лесу тебя найду. Искал грибы, а нашёл жену, — удивлялся Игорь.
— Напоил меня своим чаем травяным – зельем приворотным, — смеялась Таня, — вот и вскружил голову. А я ведь тоже не собиралась свою судьбу менять. Даже и не представляла, что в нашем возрасте так влюбиться можно. Смешно?
— Нет, не смешно, — Игорь серьёзно посмотрел на Таню, — у нас с тобой всё очень серьёзно и до конца наших дней. Фея моя лесная…
— Ну, Славка, ну, удивил: от своей доли наследства отказался. А мне теперь что с этим делать? – Николай держал в руках сберкнижку и все еще не мог поверить, что вся сумма за дом матери теперь на нем. Это же сколько можно купить, а главное – лодка резиновая, мечта всей жизни…
— Хороший он, — Вера, жена Николая, все еще не могла прийти в себя от поступка младшего брата. — И умный. Выучился, высоко взлетел…
Отца братья потеряли рано, воспитывала мать. Разница в возрасте двенадцать лет; старший стал почти за отца несмышленышу Славке, который ходил за Колькой по пятам. А тот закинет его на горбушку и таскает по деревне. За те два года, что Колька служил, младший брат старательно выводил буквы, пытаясь писать короткие приветы в письмах.
И потом, когда школу окончил, именно Колька сподвигнул брата поступать в институт и дал денег на первое время.
– Сообразист, однако, Славка-то, пусть учится…
А Славка и сам рад, учеба легко давалась. Да еще предпринимательская жилка в нем проснулась, хватким оказался, еще в молодые годы бизнес поставил.
И вот на дворе 2008 год. Николаю через месяц пятьдесят пять стукнет. И как наудачу наконец-то продали домик матери. За миллион продали. Просто повезло. Нашелся предприниматель, которому не столько домик, а само подворье приглянулось: огород большой, земли полно, двор просторный, так что есть, где развернуться. Да и до города отсюда недалеко.
Николай даже обрадовался, что усадьба останется, пусть даже в руках чужих людей. Матери уже сколько лет нет… Славка сначала в Красноярске обосновался, а потом перебрался в Новосибирск. Живет хорошо, крутится, умеет деньгу заколачивать. Сумму за дом по телефону одобрил, а как только до денег дошло — отказался от своей доли. Не с барского плеча, а потому как Николаю нужнее. А у Славки и так все есть, единственная дочка в Москве учится.
— Аленке надо дать, одна с детьми, — Вера первая предложила «отломить от денежного пирога». Алене и впрямь деньги нужны, с мужем развелась, детей одна поднимает.
— А Толик? Давно машину обновить хотел, — как не дать на машину? – Николай даже лицом посветлел, что детям помочь сможет.
Но дети через два дня сами приехали. Алена надумала квартиру обменять, — совсем тесно им в той студии. А Толик задумал машину новую взять, а тут вместо кредита можно добавить деньгами из наследства.
Николай вспомнил про Веру: – Вроде миллион, а начнешь делить, и сразу почти ничего не остается. Пусть мать, наконец, шубу себе купит, давно мечтает.
Вера махнула рукой: – Какая теперь шуба в деревне! До магазина только пройтись.
— Мам, ну, даже если до магазина, раз мечтала, возьми. Поехали вместе в город, купим тебе, уж с миллиона-то можно выкроить шубу норковую.
— Коля, так, а что тут остается? – Вера смотрела на цифры, уменьшающие наследство. – Надо же так… А сначала казалось — много.
— Мам, пап, а вы себе еще что-нибудь купите.
Николай вспомнил про надувную резиновую лодку — хорошую, импортную, с мотором; такая дорого стоит, он видел ее в городе в туристическом магазине и решил, что если и брать, то именно такую. Но как-то все время откладывал на потом, другие траты казались важнее.
— А чего покупать? Вот, крышу надо поменять, давно хочу, и цвет мы с Верой выбрали: зеленый.
— Ну, вот и сделаете новую крышу! – дети обрадовались, а то поначалу даже неловко было, что родителям почти ничего.
На том и решили, что обновят крышу. Николай уже «отчитался» по телефону перед братом, на что потратили деньги. Собственно, отчета не было, так только – поделился, как миллионом распорядились.
На юбилей дети подарили отцу новый телевизор, тонкий такой, показывает так хорошо, что взгляд «прилипает». Много говорили про щедрость отцовской души, про доброту, про то, что младшего брата, считай, вырастил. — Кстати, а где Вячеслав? – поинтересовался сват, тесть Толика.
— Дела у него, — ответила Вера.
— Ну, уж на юбилей к старшему брату мог бы приехать, — подчеркнуто осуждающе сказал тесть Толика.
Николай, к счастью, не слышал этих слов. Душой он рвался на Енисей, на рыбалку, пусть даже на старой деревянной лодке, зато с ветерком, промчаться меж зеленых берегов, почувствовать всю мощь и ширь реки…
Славка все же приехал. Через неделю. Никому ничего не сказал, не предупредил, а взял и приехал. Его джип стоял у ворот, а сам Славка, веселый, немного располневший, одетый просто, в одежду, в которой ему удобно, схватил Николая и обнял так, что тот вскрикнул: — Ну, ты силен! Вот сюрприз!
— Садись! – Славка распахнул дверь машины.
— Куда? Пошли в дом сначала, поешь, отдохнешь с дороги…
— Потом! – он втолкнул Николая в джип, направил машину сразу к реке.
Там, на берегу, в полном снаряжении стояла надувная резиновая лодка с мотором. Она была так хороша, так солидно смотрелась, что Николай застыл, не говоря ни слова. Он подошел и стал разглядывать, обходя вокруг лодку, трогая ее, рассматривая мотор. Он даже не сообразил сразу, чья эта лодка. Рядом стоял Ванька, сын двоюродного брата, и Славка, подмигнув, сказал: — Спасибо, Ваня, что покараулил.
— Да не за что, пусть дядь Коля радуется, может, и покатает меня, лодка-то шестиместная.
— Так это чего? Мне что ли?
— Тебе! – Славка уже не мог сдержаться от смеха. – Уже пенсия скоро, а ты все мечтаешь, пора пользоваться.
Николай не был сентиментальным, но тут вдруг моргнул несколько раз, глядя на подарок. Славка с Ваней спустили лодку на воду; покачиваясь, она звала покататься. Может, кому-то яхта не показалась бы такой желанной, как эта лодка Николаю.
— Ты ж самую дорогу взял, — он посмотрел на младшего брата, боясь спросить, сколько она стоит. Николаю стало неловко, что брат потратил на него десятки тысяч, выбрав самую надежную и удобную.
— Ты лучше прокати нас, — предложил брат, и все трое отплыли от берега.
Вечером Николай уже составлял маршрут, куда отправится в ближайшие выходные, прихватив еще несколько мужиков. Сначала на машине, потом лодку надуют, и в таких местах будут рыбачить, что душа «плясать» будет.
Одно удручало: Славка на другой день уехал, — времени в обрез оказалось. Николай стоял за воротами, глядя вслед машине и сожалея, что брат так мало погостил. И еще детство вспомнил. И Славку маленького. И сердце сжалось. А отчего сжалось, и сам не мог понять.