АНТОШКА

Антошка еле-еле брёл домой, загребая ногами снег. Настроения не было. И снова из- за Кольки Быстрова! Снова из- за его компании! И из- за обиды на отца!

Перед дверью квартиры постоял , мама ведь всё поймёт, как не натягивай улыбку на лицо . Глаза выдадут. Она так и говорит , что по глазам можно всё узнать. Лучше бы чёрные очки носить!

Но как только Антошка открыл дверь, так сразу его нос защекотал аромат запечённой картошки. Картошку мальчик любил настолько, что если бы мама разрешила есть её сырую, Антошка с удовольствием и грыз бы сырую.

Вот от этого и вся проблема…Имя и картошка. Сначала имя…

-Антошка- картошка! — вроде и не так обидно всё начиналось со стороны одноклассников — третьеклассников.

А потом понеслось:

— Антошка, иди копать картошку! — Колька Быстров, лидер класса, отсекал все попытки Антошки присоединиться к игре. А он и не очень — то и хотел. Просто учительница Алла Сергеевна говорила, чтобы новенький не стеснялся, мол, иди с ребятами поиграй.

Когда же Колька спросил, кто его родители, Антошка ответил :

-Мама в больнице медсестрой, папа ,- мальчик замолчал на мгновение и тихо произнёс,- спасатель…

Колька внимательно посмотрел на новенького. Про маму ладно, в посёлке многие мамы работали при больнице. А вот отец…то ли завидно стало Кольке, у него-то отец любитель посиделок с мужиками, то ли не поверил . Оглянулся на компанию одноклассников :

-Вы слышали? У него папа спа-са-тель,- произнёс по слогам, рассмеялся.

— И кого он спасает? Бабушкам картошку с огорода выкапывает?- компания поддержала…недружно. И первый раз , как он пришёл в школу, Колька почувствовал себя неловко. С этой минуты ему хотелось с каждым разом поддевать Антошку всё сильнее, обиднее. Колька понимал, что перегнул палку, и ему нужно было скорее вернуть полное лидерство.

***

Вот и сегодня всё цеплял и цеплял Колька Антошку. А потом и выпалил :

-Да нет у тебя папаши! — тут он вспомнил, как мать с отцом ругались, мол, отец завёл интрижку с Людкой из магазина.

— Твой отец помогает какой- то тётке, а про вас и не думает!

Антошка думал,что сейчас задохнётся, мало кто не увидел, как сжались его кулаки. И уж никто не ожидал, что тихий Антошка кинется на Кольку. Он колотил противника и кричал :

-Мой папа спасатель! Спасатель!

Колька же растерялся и не дал отпора…На шум в коридоре из класса вышла Алла Сергеевна, разняла драку. Антошка сел на пол, уткнулся лицом в колени и заревел. Он не слышал, как учительница сказала Кольке, но так, что слышали все:

-У Антона есть папа. Спасатель. Он пропал.

Колька понимал, что по-хорошему надо попросить прощения, но это же Колька Быстров, лидер класса! Проще не обращать внимания на Антошку.

***

-Мам, я пришёл,- крикнул Антошка, скидывая обувь. Обида на Кольку комом стояла в горле и готова была вырваться слезами в любой момент.

-Иди мой руки,- Нелли выглянула в коридор, поцеловала сына, сразу почувствовала его настроение.

— А что у нас случилось?

-Ничего,- пряча глаза , ответил Антошка.

-Антон?

-Да , мам, честно, ничего, устал…

-Хорошо, пойдём , как раз всё горячее,- Нелли знала, остынет сын и сам всё расскажет.

Ели, в основном, молча. Антошка помыл посуду, присел рядом с мамой. Нелли приобняла сына.

-Мама, давай вернёмся обратно ?

-Антон, ты же знаешь, врач рекомендовал уехать из города…

-Мама, да я готов всю жизнь жить на таблетках!

-Глупенький,- Нелли поцеловала Антошку в лоб.- Если есть возможность жить без таблеток, то почему его не использовать? Ты подумай, как мы в июне сюда переехали, у тебя хоть раз приступ был? Вот то-то же …

-Мама, а если папа… вернётся, он нас найдёт? Мы же так далеко от города…

-Конечно найдёт! Будь мы хоть за тысячу километров от города! Он же твой папа.

Уложив Антона спать, Нелли в который раз просматривала за день , когда выпадала свободная минута, сайты о поиске людей, пропавших, найденных…

Ей обещали, что будут держать в курсе того, как проходят поиски. Но прошло ровно десять месяцев, а от Паши ни весточки. У Нелли не укладывалось в голове, как можно спасать всех вокруг, а самому пропасть…

Вот так обернулся выходной на байдарках. Напарника нашли, очнулся , вызвал помощь…Прочесали всё вдоль и поперёк. Пашу не нашли.

Да у Антошки проблема со здоровьем. Врач так и сказал:

-Хорошо бы к морю вам уехать, в любом случае, за сотню километров от города точно.

Нелли и рада была бы к морю переехать, если бы не Паша. Поэтому она купила квартиру в посёлке. Можно было и дом с участком купить.

Но,как Нелли говорила, она ни в одном месте ни садовод, ни огородник. Чистый воздух есть, свежие овощи у бабулек можно купить, молоко вкуснее городского, недалеко пруд, до озера пару остановок на автобусе. Нелли могла бы не работать, но сидеть дома и ждать вестей невыносимо. Как раз в больницу требовались медсёстры.

***

Пришла весна. Пока по календарю. Всё ещё холодно, но уже улавливаешь в воздухе мартовские нотки. Лёд на пруду становился всё тоньше. Лишь бесстрашные утки разгуливали по холодной поверхности. Ватага ребят с криками повалила из дверей школы.

Антошка направился к дому, когда его внимание привлекла компания Кольки. Не понимая, зачем он это делает, Антошка подошёл к ним. Колька держал за руку свою младшую сестрёнку Катюшу. Увидел Антошку:

-Эй ты! Чего надо?

Антон промолчал. Колька начал хорохориться перед ребятами:

-Да я так миллион раз делал, пойдём , Катюха.

-Коль, может не надо, я боюсь,- испугалась девочка.

-Вот глупая! Я же тебя за руку держать буду и так мы быстрее домой попадём.

Поняв, что задумал Колька, Антошка сказал:

-Нельзя сейчас на лёд выходить.

-Да ты что,- протянул Колька,- и кто это тебе сказал?

-Папа…

Колька хотел съязвить, но промолчал, обернулся к сестре и сквозь зубы бросил:

-Идём!

***

На берегу все затаили дыхание. Антошка сейчас бы позвонил папе, но увы…

Вдруг Катя остановилась , Коля что-то сказал ей , обернулся к ребятам ,помахал рукой, крикнул :

-Всё норм!

И вдруг Катя провалилась…Лед начал трескаться. Колька впал в ступор. Девочка уходила под лёд. Антошка скинул ранец,куртку. Осмотрелся, нигде нет никакой палки. Спустился к пруду, прошёл немного, потом лёг на живот и пополз.

-Что стоишь?- прикрикнул на Кольку, протянул руку, схватил девочку за куртку.

— Помогай!

Колька словно только понял, что произошло, снял ранец и…

-Не кидай!- послушал, тихонько положил.

Но лёд коварен, мальчишки провалились. Колька вылез, потянул сестру на себя, Антошка выталкивал её из воды. Последнее, что помнил мальчик — это звук сирены.

***

Антошка проснулся от собственного кашля, горло болело нещадно.

-Проснулся, герой?- одна из женщин, навещавших своих детей , подошла к нему.

— Сейчас твою маму позову.

Нелли ворвалась в палату, она как раз дежурила, когда сына привезли. Главврач сам успокоительное капал, вернее, наливал, ну и сам принял. Не каждый день к ним герои в больницу поступают.

-Антошка,- Нелли прижала сына к себе,-а если бы я тебя потеряла?

-Мама, я не мог по-другому,- сипло ответил Антошка.

-Конечно, не мог,- Нелли заплакала.

На следующий день в палату заглянул … Колька. Он старался сохранять серьёзность , но почему-то не выходило.

-Привет…Антошка…

-Привет,- прохрипел Антошка.

-Ну, ты как? Не говори, а то горло вон как болит…Антон…спасибо,- протянул руку,- и прости…

-Да ладно, -Антошка улыбнулся.

— А как Катя?

-Катя в соседней палате. Антошка, если бы не ты,- договорить Колька не смог, слёзы не переставая катились по щекам.

-Ладно, я пошёл, ты выздоравливай скорее. Вечером ещё наши родители придут.

-Коль. слушай, а как они?

-Как, как …всыпали мне по первое число…да ладно, не впервой.

***

Все дни, что Антошка провёл в больнице, его навещали Колька, одноклассники, даже Алла Сергеевна и директор школы. Много друзей появилось у Антошки. Дело шло к выписке.

В очередное дежурство, находясь в сестринской на перерыве Нелли пила чай, когда зашла Галина Ивановна, старшая медсестра.

-Господи,что творится в мире…

Нелли улыбнулась. Все знали привычку Галины Ивановны жаловаться на всё вокруг.

Фраза всегда начиналась : » Господи, что творится в мире …» , а дальше следовало … макароны подорожали, сократили рабочих на заводе, там-то наводнение, там землетрясение…

-Что случилось на этот раз?- из вежливости поинтересовалась Нелли, поглядывая на часы.

-Ты что, телевизор совсем не смотришь? Накрыли одну контору, людей содержали хуже , чем скотину. Бедолаги…Ищут работу, их обманывают, документы не отдают…Говорят , что один мужчина без памяти.

Что- то сжало в груди, Нелли привстала:

-Где это произошло?

-Да ты в интернете погляди, вроде в одном из пригородов города N… Вы кажется оттуда приехали? — Нелли не дослушала, выскочила из сестринской . Галина Ивановна покачала головой, никакого уважения к старшим!

Нелли вышла из больницы,нашла в интернете выпуск. После набрала Глеба , того самого, с которым Паша был тогда.

-Глеб, узнай, пожалуйста, в какую больницу отвезли мужчину без памяти.

-Нелли, ты мои мысли читаешь, я уже туда еду…

-Ты тоже думаешь, что это…Паша?- тихо , будто боясь спугнуть надежду, спросила Нелли.

Антошка заметил состояние мамы. А она ничего не говорила. Да и как сказать ребёнку, если она ошибётся, зачем давать надежду? Вечером позвонил Глеб.

Уже утром следующего дня Нелли сидела перед спящим мужчиной и плакала…Мужчина открыл глаза, с удивлением посмотрел на женщину :

-Вам плохо?- спросил он.

Нелли подняла голову. Паша некоторое время недоумённо смотрел на неё, словно силясь вспомнить, где он видел эту женщину, как вдруг заплакал :

-Нелли…девочка моя…

***

Антошка уже как неделю ходил в школу. С Колькой сдружились, и если что, то Колька советовался с Антошкой, как правильно поступить. В пятницу в класс зашёл директор , за ним мужчина в военной форме.

» МЧС,» — сразу определил Антошка и так тоскливо ему стало, что хоть волком вой. Директор что- то говорил, Антошка не слышал, пока соседка по парте не толкнула его :

-Тебя зовут.

Антошка встал, под аплодисменты прошёл к доске.

Военный поблагодарил Антошку за спасение жизни и добавил :

-А наградит тебя другой человек, — и почему-то подмигнул. Дверь в класс открылась… Антошка вдруг подумал, что это самая лучшая награда.

-ПАПА!!!

Класс взорвался бурными аплодисментами. Но Антошка ничего не слышал, он плакал в папину грудь.

-Папа , где ты был? Почему ты такой худой? Папа…

***

Пашу отнесло течением, помнит, что очнулся уже у тех людей… Имени не помнил, лечили недолго, что задарма кормить…

Паша перевёлся служить ближе к семье. Нелли так и осталась работать в больнице. Антошка теперь самый счастливый ребёнок. Надо заметить, что многие семьи в посёлке стали равняться на семью Антошки. Особенно это радовало Кольку Быстрова. Теперь и в его семье покой.

©Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Счастливая
Людмила Колбасова
Февраль. Студёно, ветренно, сыро. Под ногами хлюпает рыхлый снег. Из мрачной массы прохожих в одеждах тёмного цвета редко кто поднимет голову. Спешат, ссутулившись и согнувшись, гонимые непогодой, люди домой с работы, предвкушая долгий пятничный вечер.

Сегодня была зарплата. Сергей заскочил в торговый центр – пиво, креветки, жене – тортик и шёлковый цветастый платок купил – весна скоро. Вышел из магазина и вздрогнул, отмахнувшись, от видения … с высоко поднятой головой, слегка улыбаясь, королевской походкой, в длинном красном пальто и широкополой шляпе, закрывшись от ветра глубоким прозрачным зонтиком, шла на высоких каблуках … Женька. Только она могла противостоять толпе, только она умела так нести себя. И улыбка её – счастливая, загадочная.
— Женька, — выдохнул.

— Женя! – крикнул в толпу, побежал следом, расталкивая прохожих. Показалась, что оглянулась и … словно растворилась.
— Не может быть, — мысли панические, лихорадочные, — показалось … нет, она … все в шапках, закутанные, а она в шляпе … улыбка её – уголками губ … Она же услышала … обернулась … неужели не узнала …
Остановился под аркой большого здания, домой идти расхотелось. Закурил и накрыли бурей чувств воспоминания …

Давно это было. Ещё в те времена, когда страна жила идеями социализма. И одной из них было право на распределение выпускников учебных заведений на обязательное трудоустройство.
Они были молоды, наивны и чисты. Сергей работал мастером на большом военном заводе. Женька пришла туда по распределению, закончив техникум.
В цех вошла уверенно, слегка улыбаясь. Глаза глубокие игристого цвета: от зелёного до тёмного, взгляд смешливый, немного ироничный. Мешковатый синий комбинезон не испортил стройной фигуры, а белая косыночка, под которой прятали волосы, только подчеркнула свежесть, молодость и здоровую красоту лица провинциальной девушки.

— Женя, — протянула ладошку, и поправила, — Евгения.
Засмеялась. Мастер взял её за руку и отпустить не смог. Глаза в глаза смотрели, казалось, вечность. Сердца забились, щёки запылали, взгляды замутились, губы пересохли – это любовь встала между ними и
и радовалась, наслаждаясь своим творением.
Женя, не отводя взволнованных глаз, первая убрала руку: «Работаем, мастер» и опять засмеялась …

Только она умела так смеяться: негромкими чарующими переливами мягкого грудного голоса, и глаза её при этом излучали такой жизнерадостный поток света, что даже самые злые рядом с ней становились добрыми, а самые угрюмые — весёлыми.

Любовь пришла, покорила и расцвела, но Женя не спешила. Характер имела сильный. Умная, самостоятельная, рассудительная, во всём безупречная. А ещё, всегда разная. На работе серьёзная, ответственная, принципиальная. Не побалуешь!
С Сергеем же ласковая, нежная, трепетная и очень заботливая. «Маленькая хозяюшка», — звал её.

Женя жила в общежитии, Сергей — со старшей сестрой, которая вырастила его после трагической гибели родителей, в самом центре города в большой трёхкомнатной квартире.
Сестре избранница брата не нравилась. Почему – объяснить не могла. Не нравилась и всё. Возможно ревновала. А может побаивалась сильной, во многом бескомпромиссной, неуступчивой Жени. Она упорно сватала его за Катю – Женину подругу.
— Обычная девчонка, простая, понятная. Наша – городская. Зачем тебе эта спесивая провинциалка? – напевала брату.

Сергей, слушая, не соглашался, но и решений никаких не принимал. Злился и на Женю: год встречаются, а дальше поцелуев не допускает.
Честная девушка надеялась на предложение замужества, Сергей ждал одобрения сестры, а сестра строила коварные планы с Катей. И в день своего сорокалетия, хорошо подпоив брата, подчёркнуто игнорируя Женю, от души привечала её подругу.
Гордая и вежливая, но никак не спесивая провинциалка, помогла убрать со стола, аккуратно вымыла посуду и молча, не прощаясь, ушла.

Сестра ликовала. Катя ночью юркнула под одеяло к Сергею, а Женя проплакала всю ночь. «Может не права я, что отталкиваю Серёжу? – думала, — мы же любим друг друга».
И вскоре оставила его на ночь и никак не могла понять, почему любимый прячет глаза. Любящее сердце не обманешь. Металась в догадках, покой потеряла. Себя винила, не зная в чём, но ничего не стала выяснять, просто тихо отошла в сторону.

Душа страдала, ноги подкашивалась, когда переступала порог завода, схемы расплывались перед глазами. Хотелось уволиться, чтобы не видеть жалостливых взглядов коллег, не слышать шёпоток за спиной. Реже теперь слышался её задорный смех, но не опустила голову, ни одному человеку не высказала свою боль.

Катя ждала ребёнка, сестра готовила свадьбу, Сергей просил у Жени прощения и объяснялся в любви, а она в ответ лишь горько усмехнулась, погладила его по щеке: «Ты сделал свой выбор, Серёжа, и я не могу поступить подло по отношению к подруге … даже такой».

Жили молодожёны плохо. Катя была ленива, вечно недовольна. Сестра горевала – надо же как брату не повезло. Сергей даже запил, когда жену увезли в роддом. Женя пришла к нему и помогла подготовиться к встрече жены с ребёнком. Уборку в квартире сделала, пелёнки ситцевые и байковые нарезала и обметала, подгузники из марли — те суеверно особо не готовились. Много дел переделала и сразу в общежитие вернулась.
Сестра тогда в больнице лежала. На нервной почве язва открылась.
Вечером, успокаивая нервы, костюмчик малышу связала. Красивым ажуром. Катя ведь не умеет.
Закончив институт, Женя перешла в другой отдел и Сергея видела редко. Пути их разошлись, но в сердце каждого остались раны.

Пришли годы разрухи. Завод закрылся. Женя вернулась домой. Мать переживает за дочь – скоро тридцать, а всё одна.
Нет, она не была одна — роем кружились мужчины вокруг. Не выбирала, ждала. Ждала того, кто замёрзшее сердце растопит, кому душу можно будет доверить.

— Перебирает, — судачили кумушки у подъезда. И, завидуя, провожали её недобрым взглядом.
А как тут не позавидуешь: красивая, видная. Всегда с лёгкой улыбочкой. Причёска, одежда – всё безупречно.
Только мало кто знал, что стригла она себя сама, сама же и обшивала, а улыбочка – уж родилась она такой жизнестойкой. Чем горше жизнь, тем ровнее спина, тем выше подбородок, темвыше подбородок, тем крепче улыбка на её лице.
Болела она – никто не знал. В тот город ездила, где работать начала – там клиника была хорошая. Ни маме, ни подругам – никому не рассказывала, но чувствовала, что здоровье уходит. Врачи посмотрели, руками развели: «Родить бы вам не мешало».

И вдруг любовь нагрянула. Высокий статный молодой майор встретился случайно. И тоже звать его Сергеем. Долго не ухаживал – быстро замуж позвал. На руках носил жену, баловал, лелеял. О детях мечтали. Старались, но … Опять поехала в больницу и опухоль нашли в груди уже с метастазами в лимфоузлы.

Резали жестоко: чуть ли не по кругу, до рёбер выскабливая. Химиотерапия. Искусственный климакс, чтобы рецидива не было. Выпавшие волосы, от гормонов рыхлая полнота, отёчность.
Не плакала, не стенала, не роптала – ответственно, дотошно лечилась. Будильник заводила, чтобы приём лекарств не пропустить. Ни конфетки, ни булочки. Зарядка, диета и … улыбка.
С ней заходила в палату на капельницу химиопрепаратов. Улыбаясь и выходила. Губы красила, кокетливо шарфик повязывала и после четыре дня с рвотой дома лежала. Так выворачивало, что челюсть однажды выпала из сустава.

— Серёжа, — говорила, не лукавя, — уходи. Ты моложе меня, тебе детей надо.
Он не уходил, но подгуливал. Сын на стороне родился, признал его, а остался с Женей. И она мальчонка приняла: муж его домой приводил, она подарки покупала ребёнку. И по-прежнему не жаловалась. Мало, кто понимал, но такой характер у неё был: волевой, независимый и предельно честный. А мужа поняла и жалела: не очень то ему с женой повезло.
Болезнь отступила. Женя похорошела, расцвела.

А годы всё быстрее и быстрее бегут. Работа, новая квартира. Живут неплохо. Сергей хорошим мужем оказался, но, кто знал Женю, рассуждали так: «От добра добро не ищут», «Такой жены днём с огнём не сыскать».
Но жизнь их не баловала и вновь жестоко ударила. Вернулась страшная болезнь, поразив ещё глубже. Оперировать не стали. Интенсивная химиотерапия.

* * *
С неё и возвращалась домой, когда услышала до боли знакомый голос. Обернулась. Тотчас узнала. Сердечко забилось, кровь к лицу прилила.
— А зачем? – подумала, — и решительно пошла вперёд. Там муж ждал в машине. Преданный, заботливый, любимый.
Встреча взволновала и нахлынули воспоминания, но ненадолго.
Успеть бы до тяжелейших побочных действий привести себя в порядок, накормить мужа и приготовить на завтра, ведь впереди опять четыре кошмарных дня.

Устало сбросила модные сапоги и тотчас вытерла их. Аккуратно повесила пальто в шкаф. Сняла шляпу, парик. Отклеила ресницы. Умылась.
Посмотрела в зеркало: ни волос, ни бровей, ни ресниц …
Без тонального крема вокруг глаз тёмно-синие круги.
Долго полоскала рот: дёсна болят и кровоточат – врач предупреждал, что возможно выпадение зубов …
Сняла грудной протез: шов безобразно грубый. «К этому нельзя привыкнуть», — подумала и вздрогнула. Так было каждый раз, когда видела его.

Долго мылась под душем, успокаиваясь, и в красивом халате да кокетливо повязанном платочке, улыбаясь, пошла готовить ужин, думая о том, что через неделю у неё день рождения.
— Сорок пять, сорок пять, баба ягодка опять, — пропела, — слышишь, Серёжа, как мне повезло, что день рождения выпал между капельницей и побочкой.

* * *
— Я сегодня Женю видел, — стараясь казаться равнодушным, как бы между прочим, рассказывал вечером Сергей Кате, — прошла мимо в красном пальто и шляпе. Представляешь?
Она резко повернулась. Волосы растрёпаны, тушь под глазами размазана. Несвежий мятый халат.
— Представляю! — ответила недовольно, — она же не за тебя замуж вышла.
Немного помолчала.
— У неё муж молодой – целый полковник. Живут только для себя – детей, как мы, не нарожали. Чего же не улыбаться. Я её тоже видела с ним. Вся такая из себя! – Катя завистливо покачала головой, — счастливая!

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Колотый сахар
Северным летом я приехал в городок Вознесенье, на Онежском озере.
Пароход пришел в полночь.

Серебряная луна низко висела над озером. Она была ненужной здесь, на севере, потому что уже давно стояли белые ночи, полные бесцветного блеска. Длинные дни почти ничем не отличались от недолгих ночей: и день и ночь весь этот лесной низкорослый край терялся в сумерках.

Неверное лето всегда вызывает тревогу. Оно очень непрочно. Его небогатое тепло может внезапно иссякнуть. Поэтому на севере начинаешь ценить каждую едва ощутимую струю теплого воздуха, ценить скромное солнце, что превращает озера в зеркала, сияющие тихой водой. Солнце на севере не светит, а просвечивает как будто через толстое стекло. Кажется, что зима не ушла, а только спряталась в леса, на дно озер, и все еще дышит оттуда запахом снега.
В садах отцвели березы. Белобрысые босые мальчишки сидели на дощатой пристани и удили корюшку. Все вокруг казалось белым, кроме черных больших поплавков. Мальчишки не спускали с них прищуренных глаз и шепотом просипи друг у друга дать покурить.
Вместе с мальчишками удил рыбу вихрастый веснушчатый милиционер.
– А ну, давай не курить на пристани! Давай не безобразничать!! – покрикивал он изредка, и тотчас же несколько махорочных огоньков падали в белую воду, шипели и гасли.

Я пошел в город искать ночлег. За мной увязался толстый равнодушный человек, стриженный бобриком.
Он ехал на реку Ковжу по лесным делам. Он таскал с собой поседевший портфель со сводками и счетами. Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъемку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава»…
Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека.
Мы шли по дощатым тротуарам, черемуха цвела в холодных ночных садах, за открытыми окнами горели неяркие лампы.
У калитки бревенчатого дома сидела на скамейке тихая светлоглазая девочка и баюкала тряпичную куклу. Я спросил ее, можно ли переночевать в их доме. Она молча кивнула и провела меня по скрипучей крутой лестнице в чистую горницу. Человек, стриженный бобриком, упрямо шел следом.
В горнице вязала за столом старуха в железных очках и сидел прислонившись к стене, худой пыльный старик с закрытыми глазами.
– Бабушка, – сказала девочка и показала на меня куклой, – вот заезжий просится ночевать.
Старуха встала и поклонилась мне в пояс.
– Ночуй, желанный, – сказала она нараспев.

– Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, – придется на полу постелить.
– На низком уровне, значит, жизнь у вас организована, гражданка, – придирчиво сказал человек, стриженный бобриком.
Тогда старик открыл глаза – они были у него почти белые, как у слепого, – и медленно ответил:
– Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи – притерпишься.
– Имей в виду, гражданин, – сказал человек, стриженный бобриком, – с кем разговариваешь! Должно в милиции не сидел!
Старик молчал.
– Ох, батюшка, – жалобно пропела старуха, – не обижайся на странника! Бездомный он, бродячий старик, чего с него спрашивать?
Человек, стриженный бобриком, оживился.! лаза его сделались сверлящими и свинцовыми. Он тяжело хлопнул портфелем по столу.
– Безусловно чуждый старик, – сказал он с торжеством.

– Надо соображать, кого в дом пускаете. Может, он беглец из концлагеря или подпольный монах? Сейчас мы выясним его личность. Как тебя звать? Откуда родом?
Старик усмехнулся. Девочка уронила куклу, и губы у нее задрожали.

– Родом я отовсюду, – ответил спокойно старик.

– Нигде нету для меня чужбины. А зовут меня Александр.
– Чем занимаешься?
– Сеятель я и собиратель, – так же спокойно ответил старик.

– В юности хлеб сеял и хлеб собирал, нынче сею доброе слово и собираю иные чудесные слова. Только неграмотен я, – вот и приходится все на слух принимать, на память сбою полагаться.
Человек, стриженный бобриком, озадаченно помолчал.
– Документы есть?
– Есть то есть, только не для тебя они писаны, милый человек. Документы у меня дорогие.
– Ну, – сказал человек, стриженный бобриком, – мы найдем того, для кого они писаны.
И он ушел, хлопнув дверью.
– Сырой человек, неспелый, – сказал, помолчав, старик.

– От таких бывает в жизни одна суета.
Старуха поставила самовар. Она певуче сокрушалась, что нету у нее в доме ни кусочка сахару: забыла купить. Самовар ей жалобно подпевал. Девочка постелила на стол чистую суровую скатерть. От скатерти пахло ржаным хлебом.
За открытым окном блистала звезда. Она была туманной, очень большой, и странным казалось ее одиночество на громадном зеленеющем небе.
Ночное чаепитие меня не удивило, – давно я заметил, что северным летом люди долго не спят. И сейчас за окном, у калитки соседнего дома, стояли две девушки и, обнявшись, смотрели на тусклое озеро. Как всегда бывает белой ночью, лица девушек казались бледными от волнения, печальными и красивыми.
– Ленинградские это комсомолки, – сказала старуха.

– Дочери капитанов. На лето всегда приезжают.
Старик сидел с закрытыми глазами и молчал, как будто прислушавался. Потом он открыл глаза и вздохнул.
– Ведет! – сказал он горестно. – Прости, бабушка, меня, дурака, за докуку.
Лестница скрипела. По ней тяжело подымались люди. Без стука вошел человек, стриженный бобриком. За ним шел вихрастый озабоченный милиционер – тот, что удил рыбу на пристани. Человек, стриженный бобриком, кивнул на старика.
– А ну, давай, дед, – сурово сказал милиционер, – давай выясняй свою личность! Налаживай документы!
– Личность моя простая, – ответил старик, – только рассказывать долго. Садись, слушай.
– Ты поскорей! – сказал милиционер.

– Сидеть мне некогда, надо тебя в отделение представить.
– В отделение, родимый, мы завсегда с тобой успеем, в отделении разговор короткий, не с кем душу отвести. Мне седьмой десяток пошел, помру я не нынче завтра на чужом дворе. Значит, должен ты меня вытерпеть.
– Ну, давай, – согласился милиционер.

– Только не путай!
– Зачем путать! Жизнь моя чистая, ее не запутаешь. Все мы, Федосьевы, были со стародавних времен ямщики да певуны. Дед мой Прохор был великий певец, по всему тракту от Пскова до Новгорода голос свой пропел, проплакал. Голос беречь надо, он не зря человеку даден, и дед мой берег, да не уберег – сорвался. Может, знаешь иль нет, жил у нас в Псковской губернии знаменитый земляк Александр Сергеевич, поэт Пушкин.
Милиционер усмехнулся:
– Еще бы не знать то!
– Из за него дед голос свой и сорвал. Встретились они на ярмарке, в Святогорском монастыре. Дед пел. Пушкин слушал. Потом пошли они в питейное заведение и просидели до ночи. Об чем гуторили, никому не известно, только дед вернулся веселый, как хмельной, хоть вина почти и не пил.

Говорил потом бабке: «От слов и от смеха его я захмелел, Настюшка, – такой красоты слова – лучше всякой моей песни». Была у деда одна песня, очень ее Пушкин уважал.
Старик молчал и вдруг запел звенящим томительным голосом:
Эх, по белым полям, по широким.
Наши слезы снежком замело!
Девушки подошли к окну и, обнявшись, слушали. Милиционер осторожно сел на скамью.
– Да, – вздохнул старик, – многие времена прошли, умер дед столетним стариком и песню ту велел петь своим сыновьям и внукам. Однако не про то я говорю.

Раз зимой будят деда ночью, стучат в оконце, велят запрягать по спешной казенной надобности. Вышел дед с крыльца, видит – полно жандармов, ходят, звенят тесаками. Ну, думает, опять везти каторжан. Однако нет никаких арестантов, а на санях черный гроб лежит, веревками увязан. Кого же это, думает, и в могилу, страдальца, в оковах везут, кого ж это царь и после смерти боится? Подошел к гробу, смахнул рукавицей снег с черной крышки и спрашивает жандарма: «Кого повезем?»

– «Пушкина, – говорит жандарм. – Убили его в Петербурге». Дед отступил на шаг, скинул шапку и поклонился гробу в пояс. «Ты, что ж, знаком ему, что ли?» – спрашивает жандарм. «Песни я ему пел». – «Ну, так теперь петь не будешь!»

Ночь была тяжкая, крепкая, дыхание в груди замерзало. Подвязал дед бубенцы, чтобы не гремели, сел на облучок, поехал. Тихо кругом, только полозья свистят да слышно, тесаки стучат и стучат о гроб глухим стуком. Накипело у деда на сердце, от слез заболели глаза, собрал он весь свой голос и запел:
Эх, по белым полям, по широким…
Жандарм его бьет ножнами в спину, а дед не слышит, поет. Вернулся домой, лег, молчит: голос на морозе застудил. С той поры до самой смерти говорил сипло, одним шепотом.
– От сердца, значит, пел, – пробормотал, сокрушаясь, милиционер.
– Все, родимый, надо от сердца делать, – сказал старик.

– А ты ко мне пристаешь, кто я да что. Песни я ною. Такое мое занятие. Хожу промеж людей и пою. Где какую новую песню услышу – запоминаю.

К примеру, слово ты сказал – это одно, а слово это самое ты пропел – выходит, сердешный мой, другое, – оно долго в сердце дрожит. Песенную силу беречь надо. Какой народ петь не любит – плевый тот народ, нету у него правильного жизненного понятия. А об документе ты не тревожься, документ я тебе покажу.
Старик вытащил трясущимися руками из за пазухи серую ладанку и достал оттуда бумажку.
– На, читай!
– Зачем мне читать! – обиделся милиционер.

– Мне ее читать нет теперь надобности. Я тебя и так вижу. Сиди, дедушка, отдыхай. А вы, гражданин, – милиционер обернулся к человеку, стриженному бобриком, – лучше шли бы ночевать в дом колхозника, там вам способнее. Идемте, я вас доведу.

Они вышли. Я взял бумажку у старика и прочел:
«Дано это удостоверение Александру Федосьеву в том, что он является собирателем народных песен и сказок и получает за это пенсию от правительства Карельской республики. Всем местным властям предлагается оказывать ему всяческую помощь».
– Эх, горе! – сказал старик.

– Нету хуже, когда у человека душа сухая. Вянет от таких жизнь, как трава от осенней росы.
Мы пили чай. Девушки, обнявшись ушли к озеру, и в легком ночном сумраке белели их простые ситцевые платья. Тусклая луна опускалась в воду, и в саду среди берез печально крикнула ночная птица.

Светлоглазая девочка вышла на улицу и снова сидела у калитки и баюкала тряпичную куклу. Я видел ее из окна. К ней подошел вихрастый милиционер и сунул ей в руку сверток с сахаром и баранки.
– Давай отнеси дедушке, – сказал он и густо покраснел.

– Скажи, гостинец. Мне самому некогда, надо на пост становиться.
Он быстро ушел. Девочка принесла сверток с колотым сахаром и баранки. Старик засмеялся.
– Жил бы я, – сказал он, вытирая слезящиеся глаза, – еще долгое время. Жалко помирать, уходить от ласковости людской, и и и как жалко! Как гляну на леса, на светлую воду, на ребят да на травы – пряно силы нет помирать.
– А ты живи, желанный, – сказала старуха.

– У тебя легкая жизнь, простая, таким только и жить.
Днем я уехал из Вознесенья в Вытегру. Маленький пароход «Свирь» шел по каналу, задевая бортами за плакун траву, разросшуюся по берегам.
Городок уходил в солнечный тусклый туман, в тишину и даль летнего дня, и низкорослые леса уже охватывали нас темным кругом. Северное лето стояло вокруг – неяркое, застенчивое, как светлоглазые здешние дети.
К.Г. Паустовский

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Дана

«Как можно жить в двухкомнатной квартире с таким волкодавом?» — возмущенно думала Юля, глядя, как сосед, живущий со своей бабушкой над Юлиной квартирой, спускается с большой собакой на поводке. Собака, явно помесь овчарки с дворянином, смотрела на Юлю добрыми глазами и прихрамывала на переднюю лапу.
— Почему Ваша собака опять без намордника? – свердничала Юля.
Она, в принципе, не была против этого пса, собака не гавкала, не выла, никого не трогала., кроме… В общем, именно из-за этого, «кроме» и злилась Юля на собаку и на ее хозяина.
Молодой человек появился в их подъезде всего с месяц назад. Он переехал жить к своей прабабушке. Бабе Тане было уже почти девяносто лет, и до последнего времени она совершенно спокойно справлялась сама. Готовила, ходила в магазин, даже подметала на своей лестничной площадке. Но недавно она простудилась, слегла и больше уже не встала. Все ее родственники жили своей жизнью и приезжали к ней только, чтоб посмотреть, скоро ли придется читать завещание. Соседка Юли, Роза Львовна, которая все про всех знает, по секрету нашептала ей, что Игорь даже не родной, а какой-то племянчатый внук, или наоборот, и он совершенно не претендует на ее жилплощадь. Просто ему стало ее жалко, да и работу он рядом подыскал, вот и живет пока с ней. А собака у них какая-то особенная, но чем? Роза Львовна, с сожалением вздохнув, призналась, что этой информацией она, пока, не владеет.
Юле стало интересно и, когда однажды утром она выходила из квартиры с Темкой, своим двухлетним сыном, и увидела, что сосед спускается с собакой тоже вниз, присела и сделала вид, что поправляет малышу сапожки. А сама пристально рассматривала собаку, чем же она особенная такая. Собака, хромая, спокойно проходила мимо, но тут Тема потянулся к ней и чуть не упал. Собака резко развернулась и схватила ребенка за воротник курточки. Темка захохотал и, что удивительно, не испугался и не упал. А Юля почему-то разозлилась:
— Вы почему собаке намордник не одеваете? – резко спросила она у парня.
Молодой человек удивился и спокойно ответил:
— Она же добрая. И малыша Вашего удержала, упал бы ведь.
— Я сама за своим ребенком присмотрю, а Ваша овчарка может его напугать!
Игорь тяжело вздохнул, с сожалением посмотрел на Юлю и тихо сказал собаке:
— Пойдем, Дана, видишь какие бывают девушки, красивые, но злые.
Они ушли, а Юля покраснела. И чего она взъелась на эту Дану? Ведь собака, действительно, помогла Тёме, если б она его не удержала, он мог и со ступеньки упасть. Юля недавно развелась с мужем, вот и срывалась на всех подряд, но собака то не виновата. Тогда Юля решила при случае извиниться, но, почему-то, каждый раз встретившись с соседом, наоборот, опять вредничала. Причиной этому было еще и то, как на нее смотрел Игорь. Он все время улыбался, как будто на Юле был шутовской колпак. Она даже украдкой осматривала одежду, все ли в порядке. Стала делать по утрам макияж и тщательно укладывать волосы. А он еще больше веселился. А эта Дана прицепилась к Теме. Никого не трогала, а мимо малыша пройти никак не могла, обязательно лизнет его или носом подденет, играясь. Темка так ее полюбил, что не хотел в садик идти, пока ее не погладит. Игорь, глядя на них, насмешливо улыбается, а Юля злится.
Все изменилось в один морозный зимний день. Юле нужно было прийти пораньше на работу, она одела Тему, взяла санки и они вышли на улицу. Санки были старенькие, без спинки. Юля постелила на них одеялко, посадила Темку, наказала ему крепко держаться и помчалась по улице.
Подбежав к перекрестку, она остановилась. На светофоре горел красный свет. Юля чуть не подпрыгивала, мысленно умоляя зеленый загораться побыстрее, и вдруг увидела подошедшего Игоря со своей собакой. Игорь широко заулыбался, а Юля скрипнула зубами, отвернулась и, едва дождавшись зеленого света, побежала через дорогу. Вдруг она услышала нестерпимо громкий визг тормозов и боль от вырвавшейся из руки веревки, которая была привязана к санкам. Юля почувствовала ледяной холод, окутавшей все ее тело, и резко обернулась. Она, как в замедленном кино, видела темную легковую машину, проехавшую на красный свет и еще катившуюся на тормозах по скользкой дороге. Видела, как санки летели через нее, размахивая съехавшим одеялком, и страшно боялась увидеть Темку. Юля зажмурилась.
Она стояла посреди дороги, боясь открыть глаза, но вдруг почувствовала, как кто-то легонько гладит ее по щеке.
— Все хорошо, смотри, все хорошо, — услышала она тихий голос Игоря, не могла понять, почему и как «все» может быть хорошо, но глаза медленно открыла. На руках у Игоря сидел целый и невредимый Тема! Юля схватила сына и так неистово начала его целовать, что Темка испугался и заплакал.
Только через несколько минут, Юля смогла выслушать Игоря, который рассказал ей, как Дана еще перед перекрестком начала опять лизать мальчика, он потянулся к ней и упал бы, но собака его схватила за завязанный сзади шарф и так и держала малыша, в то время, как Юля рванула через дорогу. Санки уехали, а Темка слетел с них и остался с собакой и Игорем. Поэтому машина, поехавшая на красный свет, врезалась в уже пустые санки. Нарушитель даже не затормозил, видно тоже очень испугался, и уехал. Правда, без лобового стекла.
Юля в тот день все же опоздала на работу. Она и Игорь медленно дошли до детского сада, причем Тёмка всю дорогу ехал то на плечах у Игоря, то на спине у Даны, которая терпеливо и аккуратно везла мальчика на себе. Юля больше не злилась на соседа, она была ему и его собаке безмерно благодарна. Уже у самого садика Юля не выдержала:
— Игорь, а почему твоя Дана особенная? Говорят, она необычная собака.
— Она просто умная и добрая. Мне было двенадцать лет, когда я забрал ее у пьяных мужиков, они избивали щенка, который уже не мог визжать от боли. Я вырвал ее у них, а они от злости отшвырнули меня и ушли. Они не видели даже, что я ударился о камень и потерял сознание. Я, может и умер бы, ведь меня не было видно другим людям, но Дана стала так громко выть и визжать, сидя у меня на груди, что кто-то обратил на это внимание и меня спасли. Я попал в больницу, а мои родители забрали Дану домой. Когда Дана подросла, она однажды увидела этих мужиков у нас во дворе и узнала их. Она загнала их в угол и держала, пока не приехала милиция. Они так испугались, что во всем сразу сознались. Один сотрудник милиции хотел даже взять ее на службу, но из-за поврежденной лапы передумал. И хорошо, я уже не мог с ней расстаться. Мы вместе почти тринадцать лет, старушка она уже. А сегодня вот тебе с Тёмой помогла. Как же не любить ее?
Юля потрепала собаку по голове и сказала Игорю:
— Приходите вечером, я вас жареной курочкой угощу. И бабу Таню угостим, ты же, наверно, такое не готовишь.
Через год у Игоря и Юли родится дочка Дашенька. Старенькая Дана будет помогать ее нянчить и очень внимательно следить, чтобы малышка не ударялась и не падала. Баба Таня проживет еще четыре года и очень удивит всех своим завещанием. Она завещает свою квартиру хорошему человеку, пусть и не родному правнуку Игорю.
Пройдет несколько лет и десятилетний Тема принесет домой грязного щенка, с мольбою посмотрит в глаза родителей и облегченно вздохнет, когда папочка Игорь, улыбнувшись, разрешит его оставить.
Автор: Мария Скиба

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.