Люськины бусы

Люська проснулась от того, что озорной солнечный лучик прыгал по лицу, щекотал щеки, глаза, нос. Она чихнула и окончательно проснулась.

Надо было вставать, у нее много дел:подмести пол душистым полынным веником, помочь маме начистить картошки, нарвать травы курам — да мало ли…

И самое главное — секрет, тайна, что надо сделать сегодня. Люська вскочила, накинула платьишко — любимое, синее, горошками. Правда, от частой стирки оно стало какое-то никакое, серо — бурое.

У Люськи есть и красивое платье — цветами, тонкое, шёлковое. Мама сшила, из своего. Люська не очень любила его: в нем ни встать, ни сесть.

А в этом, в горошек, хочешь — на забор лезь, хочешь — прыгай с сеновала в кучу соломы. Можно и в речке побродить, половить мальков. А можно даже и подраться с соседским Петькой, когда он ее дразнит:- Рыжая, рыжая.- а какая она рыжая- подумаешь — конопушки на носу.

Потоптавшись на теплых от солнышка половицах крылечка и управившись с курами, Люська побежала в огород. Она полюбовалась пушистой мохнатой ботвой морковки. Здесь были и маленькие беленькие вилочки капусты, да много, чего ещё.

Люська осторожно развернула тряпочку и достала свой секретик, свою тайну: на ладошке лежала красная, блестящая бусинка! Кто ее потерял на дороге — не известно, но нашла ее Люська.

Вчера мама отправила ее в магазин сельпо за мылом, а там — Чудо! Она прилипла своим курносым носом к прилавку и смотрела во все глаза: на прилавке лежали бусы — яркие, голубые, как васильки! Блестели, переливались и дразнили Люську.

-» Что, нравятся?- спросила продавщица.- вот вырастешь, будешь носить такие». Люська вздохнула,  обречённо махнула рукой — когда это ещё будет, а, может, и совсем не вырасту — и поплелась домой  с мылом.

Встретилась соседка тетя Пана: что, Люся, что случилось?- Люська рассказала ей про бусы и показала свою находку — «вот что у меня есть, камушек драгоценный»

-«Ого- удивилась соседка.- а знаешь, Люся, выкопай ямку в огороде , положи туда бусинку. Вдруг у тебя бусы вырастут!»

И вот в огуречной груде Люська выкопала маленькую лунку, положила бусинку, прикрыла листиком, закопала — прихлопнула, полила и трижды сплюнула через плечо, чтобы не сглазить.

Люська каждый день проверяла ямку — ничего не изменилось. И нигде не изменилось: братишки бегали на речку, она кормила кур, отец косил траву в огороде, мама болтала с соседкой тетей Паной.

На третий день , пригорюнившись, Люська сидела на крыльце, по — бабьи ладошкой подперев рукой щеку.

» Нет и чуда- то никакого, обманула соседка»- на ресничках, выгоревших от солнышка, появились слезы.

-» Мать, кто это у нас мокреть разводит»- спросил отец.

Вечером Люська, несчастная и горемычная, пошла спать. А утром решила проверить последний раз свой тайник. Она разгребла лунку — и огород огласился звонким пронзительным криком

» Аааааааа!». Пузатый воробей упал с ветки и полетел, куда глаза глядят . Курица, тайно проникшая в огород погрести в капустной гряде, суматошно носилась по огороду, хлопая крыльями и громко кудахтая.

На Люськины крики прибежали все: мама отец, братья. Даже маленький Алёшка колобком катился за всеми и почему — то тоже истошно орал! Впрочем, он всегда орал, когда ему было непонятно и страшно.

-» Чтооооо?- «Мама , бусы выросли, буууусы!»- подпрыгивала Люська, зажав в ладони синие искорки бус, припорошенные земелькой, выросшие Великим Чудом Родительской Любви!

Они с мамой вымыли бусы, заплели Люськины косички с лентой, надели красивое платье и Люська пошла по гостям — сначала к тете Пане, потом — в магазин, где гордо показывала бусы продавщице.

Все удивлялись и хлопали руками » ну, надо же!» А подружки — Томка и Танька- они были двойняшки — ноги колесом, от зависти чуть не плакали, и сразу побежали искать такую же бусинку, чтобы и себе вырастить такое Чудо.

Люська маленько пофорсила да сняла красивое платье — неудобно в нем. Надев свое любимое платье горохами, сняла и бусы, и спрятала в свою потайную коробку — из-под » ломпасеек», как папа говорил.

Там лежало Люськино богатство: цветные стёклышки, обрывочек золотистой тесемки,серебряный осколочек от новогоднего шарика. Туда отправились и бусы. Носила их Люська по праздникам: на Новый год, на Пасху да 1 Мая! Берегла!

Ирина Бондарева «Душевные истории»

Жизненный рассказ Макса Фрая о сельской школе и трогательном сочинении ученицы про природу. Пять за неожиданный финал и мораль! Не забывайте: лучший урок для ребенка – собственный пример.

«В середине восьмидесятых мне довелось учительствовать в сельской школе. Школа находилась в поселке Таватуй, в Свердловской области.

В поселке жили работники лесничества и железнодорожные рабочие. Там не было бани, магазина, кино и прочей индустрии разврата. Зато были школа-восьмилетка и библиотека.

Однако, не следует думать, будто население поселка Таватуя жило исключительно интеллектуальными радостями. Чего не было, того не было.

Население прекрасно справлялось с отсутствием бани и магазина, катаясь на лыжах, санях, тракторах и электричке в соседний поселок. В свободное от культпоездок время, оное население жизнерадостно пьянствовало.

Местная молодежь в количестве трех незамужних девиц (мальчики, отслужив в армии, домой обычно не возвращались) раз в неделю, на выходные, уезжала в город Свердловск и получала там культурную жизнь по полной программе.

Поэтому в библиотеке до моего появления была всего одна читательница: учительница Таня. Она ждала из армии жениха, и поэтому по вечерам ей было нечем заниматься.

Детей в школе было, понятно, мало. В четвертом классе у меня было пять учеников, в шестом – трое, в седьмом – одиннадцать, в восьмом – шесть.

Первый класс учила заневестившаяся читательница Таня, второй и третий – безымянная тётенька, которая ездила на работу из закрытого города без названия, а в пятом русский язык и литературу вела директор школы Таисия Андреевна, которая тянула на себе все гуманитарные предметы, какие только можно придумать.

Дома она выращивала лимоны и апельсины в кадках. У нее был цветной телевизор, что автоматически делало ее духовным лидером поселка. Слово Таисии Андреевны было законом, почище решений партии и сельсовета.

Еще в школе были математик Александр Григорьевич и его жена, тоже Александра, которые поделили между собой все более-менее точные науки; Александр Григорьевич как-то справлялся еще с географией и физкультурой.

Других педагогических кадров в нашей школе не было.

Дети в поселке Таватуй, надо сказать, были очень хорошие. Добрые, симпатичные, с изрядным воображением. Кроме, разве что, некоторых восьмиклассниц, которые достигли преждевременной зрелости, и были уже вовсе не дети, а маленькие тётки.

С прочими детьми была только одна проблема: почти все они едва читали по слогам. О том, как они писали, лучше не вспоминать даже. Почти никак они не писали, честно говоря. В такой ситуации нужно было что-то срочно придумывать.

Приходилось читать им вслух некоторые программные тексты, маленькими отрывками, потом обсуждать и анализировать прочитанное, объяснять поведение героев с точки зрения детского житейского опыта.

Эти дети, надо сказать, почти всегда меня изумляли свежестью подхода. Например, объяснили мне, что Татьяна осталась со своим стариком потому, что он «наверное, не пьёт и не бьёт ее, а с Онегиным ещё неизвестно, как повернётся».

Поскольку сразу стало ясно, что писать сочинения эти дети не могут, пришлось изобрести жанр «устного сочинения».

Пусть, – думалось мне, – хоть говорить свободно и интересно научатся, это даже полезнее, чем писать.

Поэтому раз в неделю, мы с детьми рассказывали друг другу сказки и истории на разные темы. С маленькими классами это очень легко: каждый успеет выступить, никому не обидно.

Замечательную в своем роде историю рассказала рыжая девочка Наташа, дочка школьной уборщицы.

Она училась в шестом классе, писала огромными младенческими буквами наскальные надписи в тетрадках, читала даже не по слогам, а по буквам и, при всем при том, обладала живым умом и ангельским взором.

Вот её история, почти дословно: очень уж она меня тогда потрясла.

Однажды папка шел со станции и нес мамке чекушку. Сам он выпил еще в магазине, с друзьями, поэтому устал и решил поспать.

Лег, поспал, потом встал и пошел домой. Мамка спрашивает: где чекушка? Посмотрели – нет чекушки! Мамка тогда его чуть-чуть прибила, но не больно.

Мамка вообще добрая, больно не бьется. Потом спрашивает: ты где валялся? Папка говорит: под ёлочкой спал, когда со станции шёл. Они тогда пошли обратно, к станции, искать чекушку.

Смотрели под всеми ёлочками – нет чекушки. Пошли они обратно. Мамка поплакала, папку опять прибила, но не очень больно, потому что она вообще добрая.

Потом стали опять искать чекушку. Поискали, поискали и нашли! Но не под ёлочкой, а под сосенкой!

Я, понятно, хлопаю глазами, поспешно стараюсь придумать добрые слова для ребенка, рассказавшего такую историю. И тут Наташа кладет меня на лопатки. Добавляет назидательно:

Вот как важно любить и знать родную природу! Если бы папка знал, чем отличается ёлочка от сосенки, они бы чекушку сразу нашли! И мамка его второй раз не побила бы!»

© Макс Фрай, «Сказки и истории», 2004

Информация к размышлению. Накануне ЕГЭ

«Мы ругаем их за тройки, а они разрабатывают план самоубийства»

ПЯТЬ ОТКРОВЕННЫХ ПИСЕМ ПОДРОСТКОВ

Идеальные отношения между подростками и родителями – редкость. Родители начинают готовиться к переходному возрасту своих детей заранее: читают статьи с советами психологов и других экспертов, нередко консультируются со школьными учителями, придумывают, чем бы нагрузить ребенка, чтобы у него «не оставалось времени на ерунду». Однако это не помогает.

Почему? Какие ошибки совершают родители? Эти вопросы «Я-родитель» задал старшеклассникам обычной подмосковной школы и предложил им написать предельно откровенные письма своим родителям. Некоторые из них мы приводим в этой статье.

Алина, 16 лет:

«Мама, наверное, я не сдам ЕГЭ по математике. Я точно не сдам. И даже если ты еще сто раз назовешь меня идиоткой и скажешь, что я буду всю жизнь работать уборщицей – тоже не сдам. От того, что ты обзываешь меня и упрекаешь деньгами, которые вы с отцом вложили в меня, я не начинаю разбираться в функциях и интегралах.

Я была бы рада закончить курсы визажистов и парикмахеров. Я могла бы работать на дому – ко мне приходили бы люди, и я бы делала им прически. Мне не нужна математика. Я не считаю, что плохо быть парикмахером. Но я стараюсь избегать тебя, мама, потому что ты можешь говорить со мной только про экзамены. А это далеко не все, что я могла бы с тобой обсудить».

Павел, 15 лет:

«Мама, мои ровесники много курят. Они пьют алкогольные энергетики и подделывают копии паспортов, чтобы пройти в ночной клуб. А мне нравится баскетбол. Я хочу быть первым, хочу больше тренироваться. Я понимаю, что мне 15 и я не буду чемпионом, но и профессия тренера меня устроит. Даже в нашем маленьком городе. Но для этого нужно много играть. Отец говорит, что если я не закончу полугодие отличником, мне запретят ходить на баскетбол. Но чем больше я зубрю, тем меньше сил у меня остается на тренировки. Я мог бы учиться чуть хуже и при этом успевать чуть больше, но вы не оставляете мне выбора. Я очень жду своего совершеннолетия. Надеюсь, я уеду из дома и буду как можно меньше общаться с тобой и с отцом».

Ольга, 15 лет:

«Папа, вы все время говорите, что мне все еще рано делать то и то, что я маленькая. Мама запрещает делать мне эпиляцию, и девочки в школе смеются надо мной. Мне покупают вещи, которые мне не нравятся, и надо мной снова смеются. Мне не разрешают выщипывать брови, а они очень густые и некрасивые. Иногда я прихожу домой и продумываю, как я убью себя, когда у меня не будет сил это терпеть. Наверное, утону в реке. Меня будут хоронить, и тогда вы поймете, что были не правы».

Сережа, 14 лет:

«Мама, у меня не получается сдерживать себя. Я грублю тебе, часто. Слова как будто сами вылетают изо рта. Ты говоришь: «Поешь!» А я хочу есть, но отказываюсь. И так всегда. Мне было бы проще, если бы сейчас со мной как можно меньше разговаривали. Я замечаю, что когда тебе некогда за мной следить и одергивать, у меня появляется настроение самому, первым, поговорить с тобой, что-то рассказать».

Олег, 18 лет:

«Мама, недавно я подрался с ребятами из другой школы. Меня избили, но я ответил. Папа сказал, что я молодец. Ты рыдала и пыталась заставить меня снять побои. Говорила, что рожала меня не для того, чтобы любой мог портить мне лицо. Заперла дверь и отказывалась выпускать меня, пока я не напишу заявление в полицию. Я пытался говорить с тобой спокойно. Ты не понимала и начинала орать. Повторяла одно и то же сотни раз. А потом, когда меня все-таки выпустила и я ушел, нашла мою переписку в соцсетях. Там много было…разного. И когда я пришел, ты начала со мной об этом говорить. Я ненавижу тебя. Я никого так не ненавидел, как тебя».

Некоторые из писем, с разрешения учащихся и без указания имен, были зачитаны на общешкольном родительском собрании.

Реакция была разной. Были родители, которые нашли себя и свою историю в отрывках и просто промолчали, других это разозлило. Кто-то возмущенно пытался спорить с упреками подростков. Одна из присутствующих мам удивленно сказала: «Мы ругаем их за тройки, а они разрабатывают план самоубийства. Кто даст нам гарантию, что они его не осуществят?» В актовом зале стало тихо.

Елена Кононова

Из сети