Не разрешите ли присесть подле вас? Автор: Кружево Слов

размещено в: На закате дней | 0

Не разрешите ли присесть подле вас?

Зовут его Анатолий Иванович, вернее звали в прошлой жизни. Сейчас он просто Толик.

Всегда ходит в замызганной, неопрятной одежде и растоптанных, будто с чужой ноги, башмаках. Сальные волосы выбиваются из-под видавшей виды кепки, а на носу очки, одна дужка которых обмотана изолентой.

Я каждое утро наблюдал за ним с балкона, пока пил кофе перед работой. Толик катил впереди себя тележку набитую всяким хламом: бутылки, жестяные банки, картон, железки. В общем, всё то, что можно сдать в обмен на гроши.

Но однажды я сломал ногу и был вынужден несколько месяцев сидеть дома. Находиться в четырёх стенах двадцать четыре часа в сутки невыносимо, поэтому я кое-как спускался с лестницы и примерял на себя роль бабулек, сидящих на лавочке у подъезда. Роль эта, надо сказать, не очень-то и завидная, но раз случилась такая беда, то и посидеть на лавочке хоть какое-то развлечение. Зато я узнал всех соседей в лицо, а с некоторыми даже познакомился.

Познакомился я и с Толиком, когда тот катил свою тележку, на которой лежал ржавый холодильник. Он поравнялся с лавочкой и, виновато улыбнувшись, спросил:

— Не разрешите ли присесть подле вас, уважаемый? Его манера говорить меня удивила. Такой контраст между внешним видом и речью вызывал приятное недоумение.

— Конечно разрешу. Лавка-то вон какая большая, двоим места с лихвой хватит, — ответил я, убирая свои костыли в сторону.

Толик приладил свою тележку подальше от дороги и, вытерев пот со лба грязным носовым платком, присел на краешек лавки. Он сидел прямо, так, как учила меня бабушка, каждый раз хлопая ладонью между лопаток, когда я, делая уроки, сгибался в три погибели.

— Где холодильник-то добыл? — спросил я, чтобы нарушить неловкое молчание.

Толик тут же оживился и, поправив на носу очки, ответил:

— Да через три дома отсюда. Наверно, новый купили, а этот выбросили. Вот радость-то у людей. Новый холодильник, это хорошо. Еда не портится, да и вообще, когда в доме всё новое, это хорошо. Мой-то давно сломался. Плохо. Особенно летом плохо. Вот, забрал этот, привезу домой, посмотрю, может какая запчасть пригодится. А железо сдам, все же какая никакая, а копейка.

— А ты что, в холодильниках разбираешься?

— Да как же в них не разбираться, если я всю жизнь на заводе по их изготовлению проработал. Как после училища пришёл, так до конца и работал, пока завод не обанкротился.

— А где же ты сейчас работаешь?

— Да так, где придётся. Да и кто такого, как я на работу возьмёт. Инвалид я. Пенсия по инвалидности маленькая, да хоть столько, и то хорошо. А так, иногда дворником меня берут, да вот тару, макулатуру, железо сдаю. На хлеб, да на еду Мурзику хватает. Иногда люди книжки выбрасывают. Странные люди. Ведь это же книги, с ними нельзя так. Но мне хорошо. Я их забираю домой. У меня уже целая библиотека.

— Любишь читать?

— Страсть как люблю. Когда работал, то часто в библиотеку ходил. Книги мои лучшие друзья. А сейчас кто меня туда пустит. Говорят, что я людей пугаю. Да я не в обиде, понимаю всё.

И он поднялся. Не глядя мне в глаза поблагодарил за беседу и, шаркая растоптанными башмаками, покатил тележку дальше. А я смотрел ему в след и думал, как же тесен мир. Мне на том заводе как-то тоже приходилось работать несколько лет. И, вполне вероятно, я сталкивался с Толиком, но не придавал этому значения.

На следующий день я сидел на лавочке, а рядом лежала стопка книг, которые жена как раз хотела выбросить. А я, вспомнив слова Толика, не позволил.

— Как ты можешь, это же книги, с ними нельзя так, — сказал я ей, забирая стопку.

Ответом мне был недоуменный взгляд и палец у виска. Да я не в обиде, жены они такие.

Пока ждал Толика разгадывал кроссворды.

— Здравствуйте! — раздался знакомый голос.

— Привет!- ответил я обрадовавшись.

— Не разрешите ли присесть подле вас? — спросил Толик в своей вежливой манере.

Я засмеялся, очень уж это было неестественно комично и мило одновременно.

Он присел и, заметив у меня журнал с кроссвордами, проявил интерес. И в течении сорока минут мы с увлечением начали их разгадывать. Меня поразило каким Толик был умным. Он знал ответ на каждый вопрос, мне даже было как-то неловко выказывать перед ним свое тугодумство.

А когда пришло время прощаться, то я вручил ему стопку книг, за которую он благодарил меня, широко улыбаясь, как ребёнок.

Мы стали часто с Толиком встречаться. И это неизменное: Не разрешите ли присесть подле вас? стало его визитной карточкой.

Как-то раз я его очень оскорбил. Было это уже после того, как у меня сняли гипс и я вышел на работу. Садясь в машину я заметил Толика с тележкой и поздоровался с ним. Мне очень захотелось помочь этому человеку. А как помочь, если не деньгами, я не знал.

— Вот, купи себе и Мурзику чего-нибудь, — сказал я, протягивая Толику купюру.

Ох, как же он тогда оскорбился, покраснел, руки затряслись и он, заикаясь сказал:

— Зачем ты так? Мы не нищие.

Долго я потом Толика не видел. Видимо от обиды ходил другими дворами.

А сейчас заметил его тележку на той стороне улицы и даже обрадовался. Добрый он и с чувством собственного достоинства.

Надо книжек купить и подойти с повинной головой. Книжки он возьмёт, они его лучшие друзья.

Автор: Кружево Слов

Рейтинг
5 из 5 звезд. 2 голосов.
Поделиться с друзьями:

Случилось невероятное… Автор: Лиля Град

размещено в: На закате дней | 0

Штрихи жизни.

Случилось невероятное…

По словам соседки моей бывшей, Нины Васильевны: «стыдоба стыдобущая»…

Восьмидесятилетний Олег Иванович ушёл с зубной щёткой к восьмидесятитрёхлетней Светлане Борисовне, соседке из четвёртого подъезда…

Ушёл, оставив в полном недоумении жену свою, Ираиду Аркадьевну, которая ещё и до семидесяти двух своих не добралась…

Почитай, молодуха, супротив соперницы своей нежданной…

И вид другой совсем…

Ираида Аркадьевна сдаваться не собиралась, и огненно-хинные её волосы тщательно взбивались в причёску Софи Лорен из «Брака по-итальянски», губы рдели алым маком, внучка кофточки поставляла модные бесперебойно…

И продвинутая была женщина — Интернет с ходу освоила, из Одноклассников не вылезала, ежедневно рассылая подругам-товаркам то рецепты улётной курочки со шпинатом (талию держала, как Гурченко!), то аляпистые открытки, то самопальные фотошопы, в которых рыжая её голова вылезала или из бутона драматичной розы, или кокетливо мелькала среди пальм тропических, или с бокалом шампанского в красивую жизнь играла…

Огонь, в общем, а не пенсионерка!…

А Светлана Борисовна?…

Да смех один, а не роковая женщина, мужей чужих из одного подъезда в другой уводящая!
Седину свою не закрашивает, до ёжика сантиметрового сбрила к чертям былую косу…
Джинсы носит безвылазно, да один свитер, как с мужского плеча, почитай, на все случаи жизни у неё…

Ну, что это???
Чем тут завлекать???

А вот, поди ж ты, ушёл, подлец!
За год до золотой свадьбы ноги сделал, да какие ноги — еле двигает, пень старый!…

Ираиду крутило так, что хоть в мексиканских сериалах её снимай — переиграла бы любую сеньору…

С тем и полетела к соседке — космы бы повыдергать хотелось, да не уцепишь, наверное, ёжик этот седой…

Укараулила…кинулась наперерез:

— Ты мне одно скажи — тебе куда дурак этот нужен??? Старбан, рукожоп, рохля! Нормально никогда зарабатывать не мог, и с пенсией копеечной…Куда????

Светлана Борисовна посмотрела Ираиде Аркадьевне прямо в глаза и просто ответила:

— А мне, старой дуре, рукожопой рохле, с копеечной пенсией такой и нужен…
ДВЕ СОБАКИ ТОГДА УЖИВАЮТСЯ, КОГДА ОНИ СХОЖИ…
НЕ ЦВЕТОМ ШКУРЫ, А ОБЩИМ НЮХОМ…
Спасибо тебе, Ираида…
И прости…

Я стала невольной свидетельницей этого разговора, несколько лет назад случившегося…
И зацепил он меня не страстями вовсе, которыми не только юность полна, а вот этими двумя собаками…

Сколько вокруг живущих вместе годами и десятилетиями, но так и не ужившихся…лающих и облаянных…осатаневших друг от друга, но безысходно мыкающихся…
И сколько тех, кто нос к носу…в любви и согласии…потому что жизнь чуют одинаково, и любят в ней одно и то же…
А красота «шкурки» — дело, оказывается, даже не десятое, а тысяча первое…

Олега Ивановича, с которым знакома лично, я всё-таки спросила — как отважился он на такую революцию в свои НЕреволюционные годы…

Он взглянул на меня ласковыми и счастливыми, как июльское море, глазами, и с улыбкой ответил:

— Хотел в тепле дожить, Лиля…
А то обидно как-то — из одной мерзлоты в другую…

И видно было, что он отогрелся за все свои холодные годы…
А уж поздно, или не поздно, не имеет значения…

Всё лучше, чем никогда…

Любви всем…в любом возрасте…

Лиля Град

Рейтинг
5 из 5 звезд. 3 голосов.
Поделиться с друзьями:

Взрослые отношения. Автор: Сысойкина Наталья

размещено в: На закате дней | 0

Взрослые отношения

«Восмидесяточка моя», — ласково называл жену Юрий Васильевич, когда она начинала причитать, что с кровати тяжело вставать. Жена смеялась, кряхтела, забавно качалась на кровати, как неваляшка, а потом вставала:

— Юморист, а как сто перешагну, соточкой назовёшь?

— Почему соточкой? Стольняшкой. Сейчас модно у молодёжи… всякие там няшки…

— Тельняшки что ли? — опередила его она.

— Какие тельняшки, Валя, ты телевизор не смотришь?

— Я его слушаю, Юра, с моим то зрением.

— Вот! Там же говорят пняшки, стройняшки, а ты стольняшка будешь.

Посмеются, подурачатся и день веселее и легче. И нет болезней, забываются, теряются в каждодневной круговерти.
***

— Кисель, может, Юра, сварить?

— Можно и кисель, — соглашается Юрий Васильевич.

— А может компот? — интересуется она, улыбаясь.

— И компот хорошо бы.

Жена колдует у плиты несколько минут, а после ставит перед мужем кружку. Ну вот тебе и жидкий кисель, больше похожий на компот. Помолчит. Отхлебнёт хороший глоток обжигающего напитка. Кислый, без сахара. Поморщится и в ответ:

— Вкуснотища. И пахнет чудесно. Валя, а сахарок подай мне с полки, пожалуйста.

— Сахар нельзя, Юрочка, пей так.

И Юрочка пьёт, морщится и пьёт, словно маленький. А они и верно маленькие. Старики, что дети.

И радостно, что есть пример того, как должны разговаривать муж с женой и воспринимать мелкие житейские неурядицы. И в мелочах любовь, и в поступках уважение.
***

А потом вечером она попросит его полежать с ней в кровати вместе, они давно спят порознь. Так и отдыхать проще и высыпаться. Юрий Васильевич ляжет рядом, согревая своим теплом, и, поглаживая совершенно белые волосы жены, будет только просить Бога, чтобы «ушла» раньше, а пока, чтобы жила дольше.

Вот так вот сложно всё: и раньше, и позже.

И Валентина Ивановна будет лежать, прижавшись к мужу, делать вид, что засыпает. А сама будет слушать его сердце, запоминать его тепло, запах и ощущения. И, конечно, молиться. Чтобы забрал его первым, и не довелось ему страдать в одиночестве.

И тепло становиться от этих отношений и уменьшительно-ласкательных слов, от нежности во взглядах, движениях и поступках. Поступках, которые даже не увидеть. То, что внутри, в мыслях и желаниях.
Самые сильные чувства всегда бескорыстны и не нуждаются в доказательствах. Жаль,что начинаем мы это понимать только с возрастом, когда уже наломали копий и совершили множества ошибок. Но как же радостно, что наступает время взрослых отношений и можно понимать вторую половинку с полуслова и полувзгляда, а иногда и полувздоха.

Берегите себя и близких.

Сысойкина Наталья

Рейтинг
5 из 5 звезд. 2 голосов.
Поделиться с друзьями:

Зимовье. История из сети

размещено в: На закате дней | 0

Зимовье

— Иван Михалыч, вы дома? – Виктор вошёл в дом. Иван Михайлович сидел за кухонным столом у окна. Виктор заметил, как суетливым движением старик спрятал что-то за выцветшей занавеской.

– Дома, дома. – Кашлянув, отозвался Иван Михайлович, не глядя на Виктора.

— Иван Михайлович, ну вы опять? – Спросил Виктор с осуждением и присел на шаткий табурет.

— Ты чего пришёл то, Витя? – Старик не ответил на вопрос Виктора, но и глаз не поднял.

— Зима скоро, Иван Михайлович, нельзя тебе тут одному оставаться. Все соседи разъедутся. Дорогу, сами знаете, до самого сада не чистят. До ближайшего магазина 6 километров и автобус зимой не ходит. Как же вы останетесь?

— Ничего, ничего, как-нибудь. Не впервой. – Старик тяжело вздохнул. Виктор уловил запах крепкого алкоголя.

— Домой тебе надо к дочери. – Строго отрезал Виктор.

— Не пустит она меня Витенька. Не к чему я ей. Стыдиться она меня. Перед мужем, перед детьми.

Виктор вспомнил, как однажды в начале лета дочь приезжала в садовое товарищество. Привозила отцу какие-то вещи и продукты. Иван Михайлович торопился собрать в старенькую корзину свежую зелень, сетовал, что клубника ещё не поспела, для Дашеньки с Алёшкой

— Как они там, Оленька? Как учебный год закончили?

— Хорошо всё. Не суетись. Не надо мне ничего. – Холодно оборвала дочь. Села в свою дорогущую машину и уехала. Иван Михайлович постоял немного у ограды, корзинка выпала из рук, но он даже не взглянул на неё. Машина уже скрылась за поворотом, и осела поднятая ей пыль на узкой дорожке, а старик всё стоял. Потом, ссутулившись, побрёл в дом. Виктор переглянулся с женой. Они недавно приобрели садовый участок. Иван Михайлович был их соседом. Так получилось, что Виктор с Аней как раз в это время стояли на краю своего участка, размечая, куда поставить тепличку и видели эту неприятную встречу.

— Брр, ну и мегера. – Шепнула Аня мужу. – Смотри, как расстроился. Жалко его. – Они уже успели познакомиться с Иваном Михайловичем. Старик был тихим и добрым. Супруга его умерла несколько лет назад. До этого они жили с ней в посёлке, недалеко от города.

— Запил я тогда крепко. – Признавался Иван Михайлович. – Под этим делом и дом не уберёг. Сгорело всё. Сам вот, чудом жив остался. Спасибо соседям. Оленька, дочка, вот тут меня поселила. Им сад не к чему. А мне в радость, да и крыша над головой. Оленька наша далеко пошла. Сразу после школы в город уехала. Замуж удачно вышла. Сергей, муж её большим начальником где-то. Дак вот Оленька не работает, внуками занимается.

— Что ж дочка вас к себе не забрала? – Спросила Аня.

Старик смутился.

— Да куда мне там. У них с мужем квартира в городе. Ремонт хороший. Ребятишки. Мешаться я там буду. Да и непривычна мне суета городская.

Анна с Виктором не знали тогда, что и зимовать Иван Михайлович оставался в небольшом садовом домике. Летом тут было хорошо, но на зиму все соседи разъезжались. Дорогу заметало снегом. Вода в колодцах часто перемерзала. Дома тоже не были приспособлены к суровой зиме. Чтобы сохранять тепло, печь нужно было топить практически непрерывно. А так и дров не напастись.

— Ну, а с водой как же? – Не унимался Виктор.

— Снег топлю. Снега его полно, чистый он тут, далеко от города. – Отвечал Иван Михайлович.

— А пьёшь то зачем опять? – Виктору было жаль старика, но и как убедить его ехать к дочери он не знал. А недавно заметил, что от старика частенько пахнет алкоголем.

— Не буду, я больше. Витенька, не буду. – Обещал старик, не глядя на гостя. – Знаю, плохо это. Так, взгрустнулось что-то. Жена моя, Анечкой тоже звали, Анна Афанасьевна, в сентябре ушла. Царствие ей небесное. Вот тоска и напала. Но я не буду, больше, Витенька, не буду.

Виктор с женой ездили в сад до самой зимы. Ещё возвращались к тому разговору, но Иван Михайлович наотрез отказывался проситься к дочери. Сама Ольга больше не появлялась. Напоследок Виктор привёз Ивану Михайловичу два большие сумки с консервами, крупами, чаем. Понимал, конечно, что этого не хватит надолго и старику так или иначе придётся идти через сугробы в магазин. Но решение было за Иваном Михайловичем.

В конце декабря, глядя на то, как Аня, мурлыча что-то себе под нос, украшает пушистую искусственную ёлку, Виктор задумчиво спросил:

— Как думаешь, как там Иван Михалыч? Надо было ему хоть телефон оставить. Дурак я, не догадался. Вдруг опять пить будет, не уследит за печкой. Не спокойно мне как-то.

— Вить, а ведь, и правда. – Аня присела рядом с мужем. – Мы тут к празднику готовимся, а он там один совсем.

Супруги решили навестить Ивана Михайловича. В субботу утром, накупив продуктов, отправились. От посёлка, того самого, где был ближайший магазин, до садового товарищества было ещё километра три узкой дороги. Раньше, здесь были пастбища для коров. Потом местный совхоз закрылся. Поля попросту зарастали. Дальше начинался реденький лесок, а уж за ним садовое товарищество. Возможно, расчёт был на то, что в последующем эти самые поля будут распроданы так же под дачи и садовые участки. Но по тем или иным причинам этого не произошло, и садовое товарищество Виктора и Ани так и осталось здесь единственным. Летом сюда даже ходил автобус три раза в день, а зимой, за ненадобностью, дорогу к нему даже не чистили. Ветер переметал снег с полей, сравнивая всё вокруг. Виктор и Аня припарковались.

— Смотри, следы! – Обрадовалась Аня. Указывая на снег. Действительно, в снежном одеяле угадывалась цепочка следов, ведущая к лесу.

— Старые только. Снегом припорошило. А снега уж неделю не было. – Хмыкнул Виктор. И зашагал первым, неся за плечами рюкзак.

— Дыма нет. Не топит что ли? – Удивился Виктор, когда домик Ивана Михайловича показался из-за поворота.

В доме, и правда, было холодно. Ивана Михайловича они заметили не сразу. Он лежал на узком диванчике под горкой из одеял и стареньких курток и кофт.

— Что с вами? – Всплеснула руками Аня.

— Захворал. – Еле слышно ответил старик.

Не задавая больше вопросов, Анна и Виктор хлопотали рядом с Иваном Михайловичем. Виктор растопил печь. Аня заварила чай с мёдом, который так кстати прихватила с собой. Наскоро начала варить бульон, подозревая, что Иван Михайлович не ел несколько дней.

— Так дело не пойдёт, Иван Михайлович. – Серьёзно сказал Виктор, когда старик отогрелся и подкрепился. – Переберётесь к нам пока. – Аня закивала головой в знак согласия.

— Да куда ж? Зачем я вам? Помешаю. – Залепетал Иван Михайлович.

— Разместимся. У нас квартирка хоть и небольшая, но две комнаты. А весной снова сюда, на свежий воздух. – Ответил Виктор, тоном, говорящим, что возражения не принимаются.

Утром 1 января Иван Михайлович сидел на кухне. Перед ним на столе дымился чай в новой яркой кружке. Виктор и Аня вчера подарили ему большую плетёную корзину, полную разных мелочей для садового домика. Тут же была и эта кружка с символом наступившего года. Хозяева ещё спали. Утомились за последние дни с праздничными приготовлениями. Выбирали подарки для друзей и родителей. Часть уже развезли, остальных планировали навестить в долгие каникулы. Вчера же вечером решили, что Новый год, всё же семейный праздник и лучше отметить тихонько, втроём.

Иван Михайлович, хоть и лёг заполночь, встал рано, по-стариковски. Сейчас он задумчиво глядел в окно. Свежий снег блестел под светом фонарей. Вдруг, на отражении в окне тоже блеснула маленькая искорка. Иван Михайлович вытер слезу, кравшуюся по морщинистой щеке, взглянул на свой простенький телефон. Вроде работает. Оленька как-то давно купила, для связи. Но потом почти не звонила. Вот и вчера, телефон беззвучно пролежал весь вечер в кармане. Иван Михайлович тоже не решился тревожить свою дочь. Жизнь у неё суетливая, дел много, нечего отвлекать, подумал он. Тут телефон звонко брякнул. «С Новым годом! Здоровья. Счастья». Гласило СМС от Ольги. «Всё хорошо, у дочки значит». – Улыбнулся Иван Михайлович, снова и снова перечитывая сообщение.

Из сети

Рейтинг
5 из 5 звезд. 2 голосов.
Поделиться с друзьями: