В Японии много долгожителей, особенно их много на Окинаве. И дело не только в почтенном возрасте жителей этого региона; дело в их жизнерадостности, в крепком здоровье и в ясном уме. Ведь дожить до ста лет — это не самое главное. Главное — остаться полноценной личностью и наслаждаться жизнью. Главное — вступить в счастливую старость.

И долгожители даже празднуют наступление нового периода жизни. Считается, что в 60 лет человек словно рождается заново и у него наступает «детство старости». Впереди новая жизнь. И надо прожить ее как можно более счастливо.

Ученые искали секрет счастливой старости и долгой полноценной жизни, общаясь с пожилыми японцами. И в других странах, конечно, тоже долгожителей изучали, просто на Окинаве их особенно много и они особенно счастливые. И открыли правила счастливого долгожительства, — довольно простые правила.

— 🔻правило «рациональной отрешённости». Это когда человек не живёт прошлым и не приводит его постоянно в пример. Не сравнивает постоянно события сорокалетней давности с нынешними; не критикует: «а вот в моё время было не так!».

Потому что жить прошлым, восхвалять его людям, которые тогда не жили, постоянно вспоминать вслух о том, что при царе Горохе было лучше — верный путь к одиночеству и к депрессии.

Надо жить сегодняшним днём. И радоваться той сакуре, которая расцвела сегодня, не сравнивая ее цветки с давно исчезнувшими. Живите сейчас. Радуйтесь тому, что есть сегодня. Созерцайте красоту дня и отрешайтесь от прошлого усилием разума.

— 🔻надо быть приятным в общении. Надо налаживать отношения с окружающими и помогать молодым по мере сил. От этого силы только прибывают. Не надо критиковать, ворчать, ссориться, капризничать, требовать.

Надо упорно прилагать усилия и налаживать отношения с другими. От этого зависит положение в обществе. И от этого зависит другое правило:

— 🔻надо принимать участие в «совместном добром усилии». Когда другие люди вместе делают что-то полезное, присоединитесь к ним. Все вместе идут помогать соседу, который пострадал от пожара или заболел, — и вы идите. Все вместе складываются кому-то на еду — и вы внесите лепту. Потому что потом все вместе помогут и вам. Так на Окинаве устроено.

Там пожилые люди не испытывают тревогу за своё будущее. Они знают — если что случится, к ним тоже применят «совместное доброе усилие» и помогут всей группой. Тревога за будущее отнимает силы пожилого человека больше чем болезни и старость.

— 🔻найдите дело, ради которого вы просыпаетесь утром. Первым делом найдите это дело, ещё не открыв глаза. Это ваш «икигай». Это может быть маленькое личное дело, но оно вас радует и наполняет день смыслом.

Даже если это клубничное варенье, которое вы отлично варите. Если это — цветы в палисаднике или вязание. Это для других — мелочь. А для вас это ваш икигай. То, ради чего вы живете сегодня и то, что доставляет вам радость.

Вот четыре немудреных правила долгожителей. И эти правила работают во всем мире. Можно прожить долго, если генетика хорошая. Но правила долгожителей сделают пожилые годы счастливыми, а жизнь — полноценной…

Анна Кирьянова

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.

Наша знакомая с тяжелым, как локомотив, именем Бронислава, одна растила ребенка. Работала круглосуточно и десять лет не ездила в отпуск. Отказывала себе в морепродуктах и сапогах на овчине.

Выучила сына в КПИ, женила, подарила квартиру, а потом присела на край дивана и не смогла подняться. На нее в одночасье свалились и гипертония, и грыжи, и артрит.

Сын возил маму на обследования, следил чтобы делала гимнастику и не увлекалась крепким кофе, вот только дама все больше хандрила и из габаритной шумной Брони превращалась в апатичную старушку.

Тогда он отвез ее к какому-то не то экстрасенсу, не то шаману, и тот поинтересовался ради чего она живет.

Женщина растеряно уставилась на похорошевшую майскую сирень за окном. Буркнула, что сын вырос, а других дел нет.

Шаман постучал по бубну: – Подумайте, что вы еще не сделали? Неожиданно в Брониных глазах вспыхнул интерес:

– Когда Ростик был маленький, я увлеклась вышиванием картин. Все хотела изобразить старый маяк и островок, заселенный упитанными пингвинами. Купила подходящую канву, мулине, инструкцию, сделала пару стежков и забросила. Сын рос капризным и болезненным, какое там творчество…

– А сейчас что мешает завершить работу? Бронислава медленно поднялась, уперлась кулаками в свои все еще выдающиеся бока и величественно кивнула.

С тех пор продает на Андреевском спуске вышитые детские чепчики, крестильные платья и яркие кухонные фартуки.

Мою бабушку до последнего дня держали цветы. Даже в преклонном возрасте выходила с лейкой, поливала настурции с бархатцами и вела с ними задушевные беседы.

Зимой сидела у печки и сортировала семена. Перечитывала брошюры о выращивании петуний. И только когда перестала видеть, засобиралась в иные миры.

В блокадном Ленинграде первыми умерли легшие в постель для экономии ресурса. Они хотели продлить себе существование, а в результате его укоротили.

Выкарабкались те, кто из последних сил вязал носки, колол дрова, таскал воду из Невы и учил наизусть стихи Берггольц.

Я уже рассказывала о двух подругах, похоронивших в один год своих мужей. Дамы долгое время пребывали в глубоком трауре, и их солнце окрасилось в черный цвет.

Затем собрались с мыслями, набросали бизнес-план и открыли собственный ресторан. Получили права, прикупили «бусик» и отправились на нем прямиком в Париж.

Выходит, долго и счастливо живут имеющие цели. Стремящиеся к большему, чем сходить на работу, сварить на ужин макароны и посмотреть новости.

Желающие заниматься спортом или перезимовать в Таиланде. Мечтающие увидеть северное сияние, стать вегетарианцем и сесть на шпагат.

Замедлить старение, получить научную степень, исключить из рациона сахар, искупаться в двух океанах, прочесть «Старый завет» и защитить по нему диссертацию.

Сочинить книгу с детскими рецептами. Собственноручно перекроить устоявшуюся жизнь.

© Ирина Говоруха

Из сети

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.

Наши бабушки — лишь последняя страница фотоальбома

— Мое восприятие «бабушек» долгое время было одноклеточным. В лучшем проявлении бабушка — это такая Арина Родионовна, теплая печка, рядом с которой уютно засыпать в стужу.

Уменьшительно-ласкательный суффикс делал свое дело — форматировал восприятие. Помимо тепла и уюта она еще и в хозяйстве может пригодиться: вон, классик даже выпивал с нею вместе.

Темную сторону бабушек я видел сквозь собирательный образ Бабы Яги. Действительно, к старости некоторые женщины наживают себе острые лица, о которые можно порезаться с первого взгляда. Никакого уюта в них нет — окна нараспашку, и отовсюду сквозит какая-то внутренняя бездомность.

Однажды я сидел в гостях у друга детства. Мне тогда было лет двадцать, я оканчивал институт. Мы с ним вспоминали свое советское счастливое голодранство, рассматривая старые фотографии.

Я обратил внимание на раритетный альбом со спутником на обложке, лежавший в глубине ящика. «О, это моей бабушки, ничего интересного», — прокомментировал друг.

Я все же попросил разрешения посмотреть. «Бабуль, можно Олег твой альбом посмотрит?» — крикнул друг.

«Да, конечно!» — прилетело обратно из соседней комнаты через коридор. Бабушка жила в той же квартире вместе с родителями друга и с ним самим.

Я открыл альбом на первой странице и принялся листать. Ничего выдающегося, обычные желтые листья чьей-то судьбы, как в любом парке по осени, как в любой жизни в старости.

Снимки детей, женщин, мужчин, черно-белого неба, серого солнца, застывшего навеки моря, горделивых зданий, от которых сейчас и кирпича не найти.

Но на середине альбома я задержался. Меня зацепили несколько похожих фотографий какой-то девушки. Это была полноценная фотосессия, как бы мы сейчас сказали, такой ретроинстаграм.

Девушка позировала в интерьере. На заднем плане мелькали то старый ламповый радиоприемник, то картины на стенах, то окно с гардинами.

Снимки были очень качественные, даже профессиональные, словно с обложки журнала. Возможно, это впечатление возникало от того, что девушка на фото была божественно хороша.

Я даже как-то застеснялся ее красоты. Мне показалось, что если я посмотрю чуть подольше, то рискую в нее влюбиться (тогда я еще не был женат, тогда мне еще было можно).

Девушка на пожелтевших карточках улыбалась так, что черно-белые фотографии на мгновение становились цветными. Она улыбалась до перехватывания горла, до бабочек у меня в животе. Я поспешил перевернуть страницу.

Затем шли еще какие-то снимки, все современнее и современнее, а в конце альбома, на последних листах, я уже без труда узнавал бабушку моего друга — на даче, на лавочке, за столом.

Я закрыл альбом и вернул его другу. «Интересно, — процедил я из вежливости, — девушка там одна на фото, очень ничего. Родственница ваша?»

«А, — протянул товарищ, сразу поняв, о чем я говорю, — ага, родственница. Бабушка моя».

Я несколько секунд просидел молча, пока мой чайник не закипел. Я взял альбом у друга обратно, буквально вырвал из рук.

Открыл посредине на странице с фотографиями девушки. Перелистал в конец на страницу с фотографиями бабушки. Потом отмотал назад. Затем перемотал вперед. Проделал этот нехитрый мультипликационный трюк еще пару раз.

«Это та же самая бабушка, что и на последних фото?» — задал я один из своих фирменных идиотских вопросов.

«Та же, та же», — ответил друг с интонацией «и тебя вылечат». Я держал в руках альбом, ошарашенный, и внутри меня искрился разорванный напополам шаблон.

В этот момент в коридоре раздалось шарканье, и в нашу комнату вошла бабушка. Она принесла нам на подносе чай с пряниками.

«Ой, бабуля, да не стоило», — сказал ей друг. Старушка поставила поднос и выпрямилась. Она не сразу ушла, видимо, ей нужно было отдышаться.

Ей тогда было уже слегка за восемьдесят. Слышала она прекрасно, а вот ноги слушались плохо, как бы ни пытался докричаться до них мозг. Пожилая женщина смотрела прямо на меня. Мне стало неловко.

Я поднял альбом, открытый на ее девичьих снимках, и произнес вторую идиотскую фразу за день: «А это вы!»

Она всплеснула руками, словно увидела привидение. И улыбнулась. Той самой улыбкой со старой фотографии.

И в этот момент кто-то запустил современный голливудский блокбастер со спецэффектами. Бабушка на моих глазках начала рассыпаться на пиксели. Пучок седых волос порвал резинку и разбежался на тысячи чернющих змей. Морщины моментально разгладились, как будто по ее лицу провели утюгом времени. Глаза засверкали, точно их протерли от пыли.

Улыбка не стареет. Передо мной стояла потрясающая красавица, девушка с пожелтевшего снимка. По комнате вокруг нас летали бабочки, выпорхнувшие у меня из живота.

Как часто наши бабушки для нас — это всего лишь последняя страница фотоальбома. Как опрометчиво мы забываем перевернуть ее, чтобы увидеть чудо стариковской молодости.

Как сложно нам поверить в то, что под Поленовым скрывается Айвазовский, что в тихом пруду тоже могли бушевать девятибалльные страсти.

Как жаль, что наши старики уходят от нас неразгаданными и нераскрытыми, как старый фотоальбом.

Автор Олег Батлук                                    Фото из сети

Из сети

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.