Шестипалая

Когда Яна появилась на свет, счастливые родители только дома заметили ее особенную странность — сжатые крепко-крепко кулачки. Когда их разжали, мать пришла в ужас — у дочери было по шесть пальцев на обеих руках.

— И что теперь делать? — всхлипнула она, — это же уродство?

Более сдержанный отец ее успокоил:

— Поверь мне, это не самое ужасное, гораздо страшнее, когда дети рождаются без пальцев. Она подрастет и потом можно будет сделать операцию.

На том и успокоились.

Девочка росла. К удивлению родителей, ни в детском саду, ни в школе у нее не возникло с этим никаких проблем. Напротив, дети воспринимали особенность Яны, как преимущество — ого: у нее целых 12 пальцев, а у нас всего лишь десять! Многие даже завидовали, рассматривая ее руку.

Когда она пошла в школу, папа, чтобы ее вдохновить, сказал:

— Запомни, дочь, ты особенная, не похожая ни на кого — у тебя огромная сила, благодаря лишним пальчикам, в них спрятан твой талант. Ты будешь способна на многое, если только не станешь лениться. В любой сфере ты можешь быть талантливее всех. Но главное — делай все с радостью и верой в себя, и у тебя все получится.

И Яна ему поверила. Она росла веселой, жизнерадостной, счастливой девочкой, чувствуя свою особенность и с любовью к себе относилась. У нее и, правда, все получалось лучше, чем у других ребят. Она училась лучше всех, бегала быстрее всех, все усваивала на лету, за что бы ни бралась. Учителя ее считали вундеркиндом.

— Я же тебе говорил, что ничего страшного в шести пальцах нет, — говорил отец матери, наблюдая за дочерью исподтишка, — в этой особенности ее сила, и самое главное — я ее в этом сумел убедить. Не нужна ей операция.

Так прошло несколько лет.

Однажды в шестом классе у них появился новенький мальчик — Артур. Он был словно из другого мира, совершенно не похож на привычных мальчишек — не дразнил, не кривлялся, не дергал за косички, не ставил подножки. И даже имя у него было какое-то космическое.

Многие девочки, не сговариваясь, повлюблялись в него с первого взгляда. Каждая пыталась как-то выделиться, чтобы привлечь его внимание, произвести впечатление.

Яну тоже не обошло стороной это чувство, и однажды на перемене она решила продемонстрировать ему свою особенность, покорить его раз и навсегда.

— А у меня 12 пальцев, — заявила она весело, подойдя к нему и держа руки в карманах.

— Шутишь? — не поверил Артур, — такого не бывает.

Их тут же окружили другие неравнодушные девчонки и несколько мальчишек, прислушиваясь к их разговору.

— Янка, как всегда, в своем репертуаре, — перешептывались они с некоторой завистью, — знает, чем удивить.

— А вот и бывает, — улыбнулась Яна.

— Ну-ка покажи! — потребовал Артур.

Яна с готовностью протянула ему обе свои ладошки с растопыренными пальцами, предвкушая его реакцию. Сердце ее замерло. Глаза мальчишки вспыхнули, какое-то время он изумленно рассматривал ее ладони, словно не веря глазам, губы его даже шевелились, пересчитывая пальцы. Потом что-то промелькнуло в его лице. Все замерли, ожидая его реакцию.

— И чему ты радуешься? — поднял он на девочку насмешливые глаза, — это же уродство, самое настоящее уродство! Неужели ты этого не понимаешь?

Он скривил гримасу и брезгливо фыркнул. Счастливую улыбку Яны как ветром сдуло. Она растерянно оглянулась на одноклассников, словно ища у них поддержки. На миг воцарилось молчание, и вдруг кто-то засмеялся, потом все разразились дружным хохотом и заговорили наперебой, взахлеб:

— Ну конечно же, уродство!

— Спрячь, в карманы, не позорься!

— Нашла чем хвастаться!

— Ты же ущербная!

— Шестипалая…

— Уродина!

Для них словно открылась истина — ну, конечно же, раз не похожая на них, значит, уродина, ущербная… И они кричали ей, упиваясь злорадством, эти ужасные слова, чтобы свергнуть ее с пьедестала. Оказывается, ничего она не лучшая — она худшая!

Яна, которая минуту назад чувствовала себя очень счастливой, предвкушая удивить понравившегося мальчика, стояла как оплеванная. Она слушала эти дикие реплики, не в силах поверить, что это не сон. Очнувшись, она закрыла лицо руками и рванула по коридору прочь из школы. Вслед за ней раздалось дружное улюлюканье.

Она неслась по улице, не разбирая дороги, не видя ничего вокруг от накрывшей ее тьмы, в ее висках стучало, а в ушах все еще звучали это обидное улюлюканье и злые слова: «Уродина!»

Шестипалая. Знак свыше

Глава 2.

Яна ворвалась в свою комнату и сразу же, не раздеваясь, рухнула на кровать. Уткнулась лицом в подушку и дала волю слезам. Через несколько минут услышала скрип двери и почувствовала на плечах теплые ладони.

 

— Что случилось, дочка? — услышала она встревоженный мамин голос. Ну конечно, у мамы сегодня выходной, как она могла забыть!

Яна резко повернула мокрое от слез лицо и, протянув ей ладони с растопыренными пальцами, гневно выпалила:

— Почему? Почему вы мне не сделали операцию? Теперь я на всю жизнь уродина?

— Почему уродина? — опешила мама, — ты же сама так гордилась, что у тебя шесть пальцев, что ты не такая, как все, особенная…

— Я уродина, уродина! — резко перебила ее Яна, — мне сегодня это новенький мальчик сказал, и все надо мной смеялись, оскорбляли…

После этих слов она снова рухнула головой в подушку и зарыдала.

— Потому что они глупые, — вздохнула мама и осторожно погладила дочь по спине.

— Мне от этого нелегче, — девочка нетерпеливо дернула плечом, — для всех я уродина.

— Не плачь, все еще можно исправить… Но сначала послушай одну историю. Послушай внимательно, это очень важно. Это было знаком свыше, сигналом…

Яна насторожилась, потом оторвала голову от подушки, всхлипнула, вытерла слезы. Любопытство взяло верх. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой, приготовившейся слушать сказку. Мама приобняла ее, прижала к груди и тихо заговорила, покачиваясь с ней, словно баюкая:

— Когда ты родилась, у тебя были сжаты кулачки с такой силой, что мы долгое время не могли их разжать. В роддоме обязательно проверяют наличие пальчиков, но там, видимо, не смогли с тобой справиться и махнули рукой. Дома мы тоже первое время не могли разжать твои кулачки и только во время купания ты на миг их разжала, и я успела рассмотреть твои пальчики. И ты снова их сжала, словно оберегала. Со мной случилась истерика, но твой мудрый папа меня тут же успокоил: сделаем потом операцию. И в этот же вечер, уложив тебя спать, мы на минуту присели перед телевизором, переключая канала, и вдруг попали на передачу о бразильской большой семье, которые все без исключения были шестипалыми! Представляешь? Словно Бог таким образом решил дать нам ответ.

Яна затаила дыхание и вопросительно посмотрела на мать:

— А дальше?

— Мы замерли перед экраном, почти не дыша, боясь пропустить хоть слово. Мы сразу же поняли, что этот фильм транслировали для нас.

— И что? Что вы там узнали? — нетерпеливо перебила ее Яна.

— Знаешь, мы никогда в своей жизни не видели столько счастливых людей, — призналась мама, — и это выглядело так искренне, так гармонично. Здесь царила любовь и осознание, что они особенные. Понимаешь: особенные! Там даже промелькнула мысль, что этот шестой пальчик — источник их силы, творческой энергии, счастья, радости и любви. Он у них как счастливый талисман. Они все состоявшиеся личности — адвокаты, врачи, инженеры, программисты, писатели… Все занимались любимым делом. Они и правда были какие-то инопланетные. Говорили, что Бог им всегда помогает найти верный путь, правильное решение в жизни и любимую профессию. Мы не могли на них насмотреться и наслушаться… Но самое главное, они были такими счастливыми, какими мы не умеем быть. Для нас это просто фантастика. Наверное, дело в менталитете, но посмотрев передачу, твой папа мне четко заявил: «Вот и ответ нам на наши сомнения, мы не имеем право лишать нашу девочку того, чем ее наградил Бог. Это особый знак отличия. В этом ее сила и уникальность».

Мама сделала пауза и посмотрела на Яну, та молчала потрясенная, все еще переваривая услышанное.

— Знаешь, дочка, если бы я сама не видела эту передачу, то вряд ли бы меня кто-то убедил не делать операцию, но после этого фильма я не могла возразить твоему отцу. А потом мы действительно убедились в твоей силе и талантах. Вот, а теперь тебе решать, что делать дальше.

Яна опустила голову, в ней боролись разные чувства — и только что пережитое унижение, и только что услышанная великолепная история о счастливой семье шестипалых.

— Давай дождемся папу, — шепнула мама, — и вместе решим, что делать дальше.

Девочка кивнула головой, боль отпустила, и она с облегчением почувствовала себя в родной стихии.

— Мама, а почему ты раньше не рассказала мне о том фильме? — прошептала она.

— Ну раньше ты была еще мала, я думала, не поймешь, потом как-то забылось. А вот сейчас все вспомнилось настолько четко и ясно, словно вчера было… Наверное, просто пришло время.

Вечером пришел отец, внимательно выслушал Яну, попросил рассказать все подробности. Потом вдруг спросил:

— Скажи мне, пожалуйста, дочь, тебе нравятся хвастливые люди?

— Нет, — пожала плечами Яна, не понимая к чему он клонит.

— Вот то-то и оно, — вздохнул папа, — в данном случае ты получила эту волну негатива вовсе не за свои шесть пальцев.

— А за что же? — удивилась дочь.

— А за свою хвастливость. Это очень нехорошее качество… Ты хотела вызвать восхищение, зависть? Вот ты ее и вызвала. Ты сама для нее открыла все шлюзы… Зависть порождает ненависть. Ты в их глазах выглядела выскочкой, зазнайкой, а это в вашем возрасте нестерпимее всего.

Вот они и нашли аргумент, чтобы тебя осадить, приземлить, так сказать. И твой палец они вовсе не считают уродством. Вот и делай правильные выводы. И не переживай, все мы учимся на своих ошибках.

Шестипалая. Жестокая правда

Глава 3.

Классный руководитель 6-а Марина Борисовна спешила в свой класс на урок истории. Она поднималась по лестнице, когда мимо нее вихрем пронеслась Яна, вся в слезах.

 

Учительница встревожилась, сердце болезненно сжалось. Ей нравилась эта открытая, жизнерадостная и очень способная девочка. Она знала о ее проблеме, разговаривала об этом с родителями, и они смогли ее убедить, что Янина особенность — ее достоинство. И ее нельзя удалять.

Все до этой поры шло гладко, одноклассники девочку любили. Но учительница почему-то с тревогой думала, что дети бывают жестоки и в любой момент ее могут обидеть.

— Началось, — пробормотала она про себя, но тут же себя одернула, — может, дело совсем в другом?

Она вошла в кабинет вместе со звонком. Поздоровавшись, обвела глазами класс и спросила:

— А где Яна?

Притихший класс напряженно молчал. Выждав паузу, Марина Борисовна снова спросила:

— Почему Яна убежала в слезах?

Все стояли с опущенными глазами и молчали.

— Что… боитесь признаться в собственной вине?

И тут новенький мальчик Артур поднял свой взгляд и твердо произнес:

— Я сказал ей правду, а она… заплакала и убежала. А зачем обижаться на правду?

Марина Борисовна насторожилась:

— Расскажи подробнее, как все было.

— У нее шесть пальцев, она захотела этим похвастать, а ведь это уродство, чем тут хвастаться? Мне родители говорят, что всегда нужно говорить правду, даже горькую…

Артур невозмутимо смотрел на учительницу в полной уверенности в своей правоте и ждал ее одобрения.

— Садитесь, — разрешила Марина Борисовна, а сама медленно пошла вдоль класса.

— А вы слышали такое выражение: рубить правду-матку?

— Слышали, — с готовностью кивнули дети.

— Вот, это как раз из той серии, — вздохнула Марина Борисовна, — есть такая категория людей, которых никто не любит, несмотря на то, что они всегда рубят правду в глаза, и в основном нелицеприятную. А почему их не любят? Да потому что им доставляет удовольствие таким образом унижать людей. Это плохая привычка, они не умеют видеть в людях хорошее, а только отыскивают плохое. И говорят об этом в глаза. Вот и в ответ получают плохое — люди их не любят, боятся, избегают…

— Так что, значит, не надо говорить правду? — опешил Артур.

— Смотря как ее говорить и зачем, — парировала учительница, — говорить нужно о плохих поступках, а не о каких-то физических недостатках, в которых человек не виноват. Тем более такой правдой ведь можно и убить человека.

Расскажу вам одну историю из своей жизни. Была у нас в классе девочка, очень хорошенькая, она всем нравилась, но в 13 лет вдруг превратилась в гадкого утенка, вытянулась, стала нескладной, но самое ужасное, что ее всегда аккуратный носик вдруг стал большим и уродливым. И все бы ничего, но однажды мальчик, которому она симпатизировала, вдруг при всех ее высмеял, назвав ее нос «уродливым шнобелем».

Она вернулась домой в тот день сама не своя, долго смотрела на себя в зеркало и, убедившись, что она, действительно, ужасная уродина и жить ей не зачем, она вытащила у бабушки упаковку со снотворными и всю выпила… Ее спасли только по счастливой случайности — бабушка заглянула в ее комнату, увидела ее спящую, а на полу — эту самую упаковку. А если бы бабушка не зашла?

Класс замер, слушая учительницу с расширенными от ужаса глазами.

— Вот вам и правда-матка, — продолжала она, — всегда нужно себя ставить на место этого человека, что бы вы почувствовали?

— А что с ней было потом? — спросил кто-то из девочек дрожащим голосом.

— Она выросла, превратилась в довольно симпатичную девочку, но долго не любила свой нос и даже собиралась сделать операцию, пока однажды один парень не сказал ей: «У тебя такой гордый профиль, ахматовский, я всегда любуюсь им».

И она… ожила, поверила ему. А потом вышла замуж за этого парня и теперь вполне счастлива.

— А чем она занимается? — не унимались ребята.

— Учит вас добру и справедливости, — усмехнулась Марина Борисовна, и с улыбкой повернулась к ним в профиль.

— Так это были вы? — по классу пронесся изумленный возглас.

И вдруг кто-то ахнул:

— А как же Яна, а вдруг она… тоже?

Ребята заволновались, повскакивали с мест.

— Надо прямо сейчас бежать к ней, спасать…

— Вот… она даже портфель забыла, отнести ей…

— Пойдемте всем классом!

— Нет, так дело не пойдет, — остановила их учительница, — мы пойдем вдвоем с Артуром, если он, конечно, согласен…

Все оглянулись на Артура, он тут же вскочил и принялся собирать вещи.

— Мы тоже пойдем, — заявили две подруги Даша и Наташа, — мы тоже виноваты, мы обзывали ее и смеялись.

— И мы, мы тоже…

— Хорошо, — кивнула с удовлетворением Марина Борисовна, — пойдут именно те, кто чувствует себя виноватым. Это важно не только для Яны, но и самих ребят. Умение признавать свои ошибки — это признак взросления.

Шестипалая. Что нужно для счастья?

Заключительная глава 4.

Когда встревоженные ребята во главе с Мариной Борисовной позвонили в квартиру Яны, она сама им открыла дверь, как всегда веселая и жизнерадостная, словно и не убегала из школы вся в слезах.

Начало. Предыдущая глава.

— Ой, Марина Борисовна, ребята… — произнесла она немного смущенно, не ожидая их увидеть.

— Мы извиниться пришли, — наперебой загалдели одноклассники, растерянно топчась на пороге и недоуменно переглядываясь: зря, оказывается, боялись, у Яны все в порядке.

Из-за спины Яны выглянула мама:

— О, у нас гости, проходите, вы как раз вовремя, мы чай собрались пить…

Через несколько минут раскрасневшиеся и довольные ребята разместились в небольшой и уютной кухоньке, пили чай с домашним печеньем и с удовольствием слушали рассказ Яниной мамы о счастливой бразильской семье шестипалых.

— Знаете, после того фильма я влюбилась в бразильцев, — призналась мама, — и стала искать информацию о их нравах, культуре… И знаете, что меня больше всего поразило? Их дружелюбие. Они никогда не кричат на детей, в отличие от нас. У них культ детей. Поэтому не существует проблемы травли среди детей, они никого не обижают, не осуждают и не критикуют, принимают другого человека таким, какой он есть, не пытаясь переделать. Конечно, у них много других проблем, но это уважительное отношение друг к другу у них в менталитете. И этому хочется у них поучиться…

***

Удивительно, но эта нелицеприятная история, грозившая крупным скандалом и разобщением, вдруг сблизила класс, как никогда. Ребята словно что-то важное осознали и вмиг повзрослели.

На очередном классном часе было решено создать команду и взять курс на воспитание уважительного отношения друг к другу, защиты слабых и обиженных. Лидером движения безоговорочно стала Яна, которая непрерывно генерировала разные идеи.

Кроме учебы, ребята теперь были постоянно заняты чем-то полезным — взяли под опеку одиноких пожилых людей, живущих в частном секторе; шефство над первым классом; навещали приют для животных и помогали наводить там порядки, искать для животных хозяев. Убирали березовую рощицу от мусора, которая находилась возле школы, и своим примером призывали других не мусорить.

Родители тоже не остались в стороне — создали комитет самых ответственных и неравнодушных и по очереди водили ребят

в театры, музеи, выставки, ходили в турпоходы, организовывали спортивные и интеллектуальные игры.

Школьная жизнь закипела, стала ярче, интереснее, учеба подтянулась. Но самое главное — не был забыт и заброшен ни один ребенок. Всем старались уделить внимание и дать какое-то важное задание — по силам и интересам каждому.

Глядя на них, бурную деятельность развернули и в других классах. А вскоре и из других школ начали приезжать, чтобы перенять опыт…

***

Прошло несколько лет. Их школа стала образцовой в городе. У 11-а позади выпускные экзамены и, наконец, — школьный бал.

А после бала ребята идут все вместе встречать рассвет, счастливые от осознания того, что впереди прекрасная жизнь, та, которую они себе намечтали.

А намечтали они… почти всем классом поступать в педагогический ВУЗ. Потому что это был тот редкий случай, когда выпускники знают, чего хотят от жизни — сделать этот мир лучше и счастливее. А что для этого нужно? Воспитать новое поколение и научить его быть счастливым.

Яна идет в общей толпе, смеется, размахивая руками, что-то рассказывает. По привычке она ищет глазами Артура, но его нет… Он почему-то не пошел с ними, и ей становится грустно. Она чувствовала, что тоже нравится ему, но он никогда не осмеливался с ней заговорить. Просто ловила иногда на себе его задумчивый взгляд. А может… он до сих пор предвзято к ней относится? Неизвестность мучила ее. Ну почему он не пошел вместе со всеми?

Вдруг позади раздался грохот мотоцикла, который поравнявшись с ребятами, резко заглох. Все остановились и тут же с радостным возгласом окружили мотоцикл, на котором собственной персоной сидел улыбающийся Артур.

— А мы тебя потеряли, — наперебой заговорили девчонки, он многим нравился, но он никому не оказывал предпочтения.

— Может, покатаешь?

— Покатаю, но только… одну и, чур, без обид, хорошо?

Девчонки смущенно заулыбались:

— Ну, конечно, без обид…

— Яна, можно тебя? — кивнул он с улыбкой, и Яну сразу обдало жаром.

— Садись, — он протянул ей шлем, — и держись покрепче за меня.

Она села, а он взял ее руки и соединил обе ладони у себя на поясе — крепко-крепко… Резко взревел мотор, и под завистливые взгляды девчонок они рванули вперед, чтобы встретить первый в их жизни совместный рассвет.

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Червякова

На тротуаре что-то собирала девушка в розовом плаще. Дождь прошел, летний, озорной, и в воздухе пахло морем и надеждой. Люди привычно неслись на работу.

Спешивший высокий дяденька в плаще с телефоном, чуть не запнулся о копошащуюся внизу фигурку. Удержал равновесие, извинился. Отвлекся от своего звонка со словами:
— Вам помочь? Ключи потеряли? Что вы тут ползаете да ищите?

Дородная дама в шляпке с подсолнухом тоже остановилась.
Девушка поднялась и взглянула на них. На ладони у нее копошился дождевой червячок.
— Ой! Гадость какая! Выбросите немедленно! Зачем подняли! Фу! – выпалила дама в шляпке.
— Я думал, вы что полезное потеряли. Ерундой тут маетесь, гадость собираете, — презрительно хмыкнул прохожий и устремился дальше.
— Почему ерундой? Они живые и полезные. Почву обогащают. А после дождя их много потому, что им так ползти удобнее, новые места смотреть. Чем по сухому-то асфальту перекатываться. Мне мама так рассказывала. Мы же путешествуем. Так и червяки. Для них наш мир – огромный. Любопытно на новые места переместиться. Но люди их давят. Некоторые прямо специально. Жалко же. Все мы здесь зачем-то, наверное. Я вот только не знаю, зачем. Лучше бы меня прибрали небеса, — вздохнула спасительница червяков и пошла дальше со своим пакетом.

Она отнесла его в парк, где благополучно выпустила обитателей на землю. Долго смотрела на порхающих бабочек и слушала пение птиц. Только это и позволяло еще улыбаться.

Ее звали Рита Червякова.
Рита – потому что мама обожала маргаритки и говорила, что это счастливые цветы.
Червякова – прозвище. За тех самых дождевых червей, которых Риточка с малых лет спасала после дождя, когда они оказывались на асфальте под ногами.

И когда-то она была смешливой девушкой с глазами цвета «янтарь, взбитый с шоколадом». Так мама говорила.

Риточка жила в волшебном мире, который есть только у счастливых семей. Там мамы и папы никогда не ругаются и держатся за руки. Пахнет булочками и какао по утрам, солнечные лучики играют в прятки по стенам, скользя по маминой косынке с незабудками, а папа шуршит газетой.

И если Риточка просыпалась раньше, то можно было приподняться на локте и увидеть уже проснувшихся родителей через полуоткрытую дверь. Мама привычно рисовала, светлый локон падал на щеку. Смеялся папа.
Риточка соскакивала и бежала к ним обниматься. Ей казалось, что так будет всегда.
Родители были центром вселенной и тем самым причалом. Красивые, талантливые, умные.

Риточка не спешила выходить замуж, даже когда выросла. Она ждала принца. Не на белом коне и не с замком. Но чтобы он о ней заботился, как папа о маме и также любил. А она – его. И они бы вместе гуляли, тоже взявшись за руки. И также смотрели вечерами кино.
Пошлость и грубость Риточке были чужды.

Папа всегда называл маму: «барышня» и «сударыня».
Уже потом, после того, как родителей не стало, Риточка услышала злобные слова одной из соседок о том, что жили они, оказывается, не так, как все. Мол, чужие, непонятные, витающие в облаках.

Мишура счастья в жизни Риточки оборвалась неожиданно. Она не думала, что в наше современное время вдруг появится что-то, страшный вирус, уносящий жизни, как в тех далеких книгах про чуму, которая косила целые города. Это же нереально! Не может такого быть!

Но это произошло. И Риточка все ругала себя за то, что позволила отвезти родителей в больницу, хотя они так не хотели. Может, дома было бы лучше… Может, тогда бы они жили.

Она почему-то не заболела. Но умерла в тот день тоже. Морально. Мама и папа ушли с разницей в пять минут.

Оболочка Риточки ходила, иногда ела, практически ни с кем не общалась. Работала удаленно. Офисы и нахождение среди коллектива от звонка до звонка ей не грозили.
Впрочем, этому она была рада и тогда, когда были живы родители, и теперь.

Девушка могла часами просто сидеть одна в пустой квартире. Любоваться мамиными картинами. Смотреть на папины деревянные игрушки. Вот тот медведь возьмет да весело забренчит на балалайке, запляшет, косолапый. Или хитрюга-жаба упрыгает в свое болото. Папа был виртуозом и его фигурки украшали дома многих.
— Все через это проходят. Чего ходишь смурная второй год? Мужика найди и заживешь! – слышала Риточка от соседок.
Как «все проходят», Риточка не знала. А ей словно сделали операцию. Вынули душу и отрезали две части. И вот их нет. Риточка живет и задыхается от горя. От него тоже можно задыхаться. И как от этого может спасти мифический мужик, она не понимала.

Ругая себя и ненавидя теперь жизнь, просыпалась, отворачиваясь от играющих в прятки солнечных зайчиков.
— Пошли вон! Вы их не спасли! Убирайтесь! – плакала Риточка и кидала в зайчиков подушкой.
— Мама, забери меня. Не хочу я тут. Страшно и одиноко. Люди злые. Нет у меня предназначения своего. И талантов ваших нет. Даже дождевые червяки полезны. А я не нужна, — шептала Риточка.

В тот вечер ей захотелось вареной картошки с маслицем и укропом. И с молоком. Все было в холодильнике. Кроме последнего.
Риточка вздохнула. Перспектива идти в девятом часу вечера куда-то не радовала. Но все-таки стала одеваться. Потому что у нее было свое, персонально-написанное внутри правило: если что-то придет в голову, надо осуществить. Пусть даже это банальный поздний ужин.

Молока она купила. Только пришлось идти в магазинчик, располагающийся от ее дома далековато. Там пустырь еще был.
И через него теперь быстро двигалась маленькая фигурка в капюшоне. Словно гномик. А за ней шагал мужчина.

Риточке нужно было вообще в другую сторону.
— Просто папа и ребенок. Тоже поздно пошли в магазин! – подумала она.
— Догоняй! – вдруг отчетливо услышала мамин голос.
Оглянулась, никого. Только аромат фиалок разливался в воздухе. Так пахли мамины духи. И она не раз кричала маленькой Риточке «Догоняй!», когда та отставала.

Риточка вдруг побежала, бросив свой пакет и мысленно ругая себя за то, что, возможно, лезет не в свое дело.

— Я домой. И никуда не пойду с вами, дядя, понятно? – услышала она голос.
И шагнула вперед, словно толкало в спину что-то.
Быстро схватила ребенка на руки. Повернулась.
— Что вам нужно от моей дочери? – неизвестно почему произнесла она, когда две маленькие руки обняли ее за шею.
— Да я это… проводить. Думал, она одна, вот и пошел за ней, — человек, пряча бегающие глаза, вдруг окинул их диким взором и, развернувшись, побежал в противоположном направлении, словно за ним неслось сто чертей.

Риточка испугалась. Она слышала, как стучит сердце. Безлюдная улица. Уже поздно. Этот странный человек.
— Эй, ребенок, ты чья? – спросила она, отпустив девочку на землю.
Хрупкая, легкая, словно эльф. Смешной капюшон. А в руке – тоже пакет молока.
— Нельзя таким маленьким девочкам так поздно гулять одним. Где твои родители? – продолжила Риточка.
— А твои где? – прозвучало в ответ.
— Мои там живут теперь, — Риточка показала на небо.
Девочка молчала минут пять. А потом капюшон гномика поник. И Риточка услышала тихое:
— И моя мамочка там.
— А папа? Папа где? – не отставала Риточка.
— Он дома. Он болеет. Я ему молоко покупала, — вздохнула девочка.
— Вот что, пошли, я тебя провожу. Одну точно не отпущу. И знаешь, не выходи ты так поздно! Да что там, и днем тоже не ходи одна. Нельзя так. Мы не в сказке живем, малыш, к сожалению, — Риточка провела рукой по голове ребенка.

Так они и пошли. Молча. Только девочка назвала свое имя – Христина. Так мама велела ее назвать. И сказала, что мама умерла из-за нее. Если бы она, Христина не родилась, тогда мамочка жила бы. Но получается, она ее убила. И поэтому папа болеет. Пьет специальное лекарство из бутылочек. Может , оно ему помогает?
— Ты с чего такие глупости выдумываешь? – возмутилась Риточка.
— Это правда. Папа говорит. Когда не болеет, — вздохнула Христина.

Впервые за то время, что она осталась без родителей, Червяковой Риточке стало кого-то жаль больше, чем себя. Кого-то очень маленького и беззащитного, нуждающегося в любви и заботе самых любящих людей на планете – мамы и папы.

В той чужой квартире Риточка (у нее появилась своя версия, чем «болеет» вышеупомянутый папа и она решила храбро вмешаться) ожидала увидеть бедлам и разгром, битые бутылки и пепельницу из рыбной консервы. А также грязного мужика в старых трениках с одутловатой красной рожицей и всклокоченными волосами, который с порога спросит ее: «Ты меня уважаешь?».

Там было чисто и красиво. Бутылка, правда была. Только дорогая, наполовину пустая и на столе.
В одной из комнат на диване спал мужчина в брюках и рубашке.
— Твой папа работает? – спросила Риточка Христину, которая деловито понесла молоко в холодильник.

Потом девочка поставила стул. Вскарабкалась на него. И что-то стала варить на плите.
— Это картошка. Папа любит такую. Я поэтому и пошла за молоком. Папа работает, да. Он только в выходные болеет. Но он на работу может поехать, а может и нет, тогда говорит что-то по телефону и так работает, — ответила девочка.

При свете она оказалась обладательницей золотистых локонов и глаз жемчужного цвета. Черты лица тонкие. Риточке вдруг захотелось рассмешить ее, чтобы посмотреть, как она смеется. Наверное, это красиво.

Дети вообще смеются красиво. Будто после легкого порыва ветра звенят серебристые колокольчики.
Но после того, что она услышала, ей показалось, что эта девочка редко смеется.
— А знаешь, что я сегодня с утра делала? Собирала дождевых червяков! – и Риточка принялась в красках описывать свои похождения.

Рассказывать, что у червяков тоже есть мамы и папы. И рождаются детки. Маленькие, тощенькие, похожие на шевелящиеся ниточки. Когда у нее, Риточки, будет дача, она обязательно каждый день будет приветствовать большую семью дождевых червячков, живущую там.

Малышка внимательно слушала. И вдруг спросила.
— Тетя, а как ваша фамилия?
— Червякова, — неизвестно почему сказала Риточка.
И вот тут-то Христина рассмеялась. Так, что заиграли ямочки на щечках и разом вспыхнули веселыми огоньками глаза.
Риточка угадала. Девчушка смеялась чудесно!
— Вы что делаете в моем доме? – раздалось сбоку.
— Папа проснулся. Папочка, картошка сейчас сварится! – плечики Христины поникли, а проснувшаяся радость снова спряталась.

Мужчина был молодой. Не похожий на девочку. С мутными темными глазами, в глубине которых плескался не выпитый ранее алкоголь, а боль.
— Зачем ты тут, Рита? У чужих людей. Для чего? – подумала в тот момент Риточка.
Но вслух вдруг выпалила:
— Сядьте. Ясновидящая я. С вашей дочерью могло произойти несчастье! Только что.

Мужчина с тревогой оглянулся на девочку. И Риточка воспряла духом. Он любит ребенка. Конечно, не может не любить! Просто он тоже потерял любимого человека – свою жену. И боль почти сломала его, вылезая наружу. И эти жернова горя едва не поглотили маленького человечка – дар от его супруги на прощание.
Неслышно вышла из кухни Христина. Мужчина тяжело опустился на стул, обхватив голову руками.

А Риточка все говорила. Она боялась, что он ее перебьет. Или выгонит. Она же не настоящая ясновидящая.

Но сегодняшняя картина все стояла у нее перед глазами. Пустырь, маленький ребенок, убегающий, словно гномик и взрослый человек, идущий следом. Что незнакомец хотел от девочки? И если этот мучающийся от ушедшей любви отец продолжит свои уходы в мир снов, то его дочка снова может оказаться на улице одна. Решит сделать папе приятное и снова отправится куда-нибудь.
Потому что любит и хочет покормить его картошкой с молоком. Маленькая хозяйка осиротевшего без мамы дома. Не подозревающая, что сказка о сером волке и девочке с корзинкой может трансформироваться в наши дни с уже печальным финалом.

Много чего сказала Риточка. Несло ее знатно! Рисовала словами ужасные картины. Стыдила. Приводила примеры из жизни. Она не понимала, как можно не ценить свое счастье? Которое живое и его можно погладить и сказать «люблю». Ей, Риточке, остается гладить лишь фото.

В бутылке оставалось еще спиртное. И было видно, что мужчина мучается с глубокого похмелья. Но стакан он не взял.
Внезапно встал, открыл дрожащими руками пакет молока и залпом выпил.
— Вас, как ясновидящую, извините, если что не так – никогда раньше с подобными людьми не разговаривал, можно тогда спросить — почему моя жена умерла? Она нужна мне и нашему ребенку. Я, когда Христину вижу, перед глазами Машенька. Дочка-то копия жены просто. Почему? – вдруг произнес он это и многое другое.
— Потому что это не вам решать! Есть высшие силы, которые меряют наш путь. Есть испытания, которые надо пройти. Перед тем, как вы снова увидите свою жену. Она прекрасно знает, что вы тут творите. И как вам, здоровому мужчине, могло прийти в голову обвинить ребенка в смерти матери? А? Это был выбор вашей жены, вы же сами сказали, что она перед этим вам шепнула, чтобы спасали дочку, если что-то пойдет не так. Для чего вы теперь идете против ее воли? – вдруг крикнула Риточка.
— Это я сдуру. Спьяну. Виноват, да. Она правда сейчас одна там была? Боже мой. Говорил же, чтобы не разговаривала с незнакомыми…
— Она и не разговаривала. Убегала от него, — вздохнула Риточка.
— Господи, что же я…. Как-то не думал, что усну, а она вот возьмет и пойдет за этим молоком. Мы с ней когда за продуктами едем, она сама знает, что купить, даже считает в уме, все удивляются. Не надо было мне ее с собой в магазины брать, научилась вот. Лучше бы сам. Если бы не вы… Христина! – мужчина, вскочив, кинулся вглубь квартиры.

Девочка сидела на полу и завязывала бантик медвежонку.
— Иди же к папе! Натворил он дел, конечно. Но вы нужны друг другу! – подумала Риточка.

Девочка знала, что вошел отец. Но все также сидела, не вставая. Только покрепче прижала к себе медвежонка. Она уже начала привыкать к равнодушию со стороны человека, которого безумно любила. Что толку бежать и ластиться? Папа привычно отодвинет ее и займется своими делами.

И тогда ее отец сам сел на пол, обхватил руками дочь. Заплакал. Стал просить прощения со словами, что безумно ее любит. И что она нисколько не виновата в том, что мамы нет. И что то, что он ранее говорил, это на самом деле не он, а злой дух.
— Как в сказке? Тебя заколдовали, что ли? – Христина серьезно посмотрела на папу.
Тогда он ответил, что это правда. Заколдовали. Силы зла. Так бывает и в современном мире.

Важно вовремя расколдоваться. И увидеть, что пока мы лежим заколдованные, где-то под ударом могут находиться те, кого мы любим больше жизни и кому мы так нужны в этот момент.
Собственно, это и хотела сказать Червякова.

И вышла из той квартиры неслышно.
Там теперь все хорошо. Отец больше никогда не отпустит от себя златовласку Христину. Период его безумств подошел к концу.

А ей надо прийти домой и поесть, наконец, картошки с укропом. Она же стремилась весь вечер к этой цели. Молоко, правда, потеряла. Ну да и ладно.
Зато увидела, что не одна такая любит незамысловатую, но очень вкусную еду.

Завтра будет дождик, наверное. Можно снова пойти с пакетом по улицам и помогать тем, кто в этом нуждается. Важно, когда тебя кто-то ждет. Пусть это даже обычные любопытные дождевые черви, ползущие в дальние края за лучшей долей, которых никто порой не замечает и топчет ногами, смеша куда-то по земной жизни.
Так думала Червякова.

В той квартире, откуда она поспешно и незаметно ушла, впервые засыпала совершенно счастливой маленькая девочка.
Папа читал ей книгу. И все брал за ручку, словно боялся, что она исчезнет. И обещал, что они поедут в магазин, купят дружочка ее любимому медвежонку с бантиком. Пусть это станет медведица Маруська в платьице.

А перед этим отец выбросил все те бутылки, из-за которых болел.
— Доча, как зовут ту ясновидящую? Ты знаешь? Она словно в воздухе растаяла, — оглянулся вдруг он.
— Червякова, папа, — прошептала Христина, засыпая.
— Оригинальная фамилия. Надо бы найти Червякову. Завтра. Чтобы сказать «спасибо». За тебя, — молодой мужчина подоткнул ребенку одеяло.
Вышел в зал. Впервые посмотрев на большую фотографию молодой женщины с золотистыми волосами и с серыми глазами без боли.
— Спокойной ночи, Машенька! – тихо произнес.
Вышел на балкон, вдохнув пахнущими фиалками воздух.
— Наверное, завтра будет дождь! – и улыбнулся темному небу, на котором янтарем блестели маленькие звездочки, словно взбитые с шоколадом…

Татьяна Пахоменко

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.