— Как же вы могли так поступить? Он же и ваш тоже. Родной внук! Не понимаю. Неужели ненависть ко мне переросла все, высушила ваше сердце, как пустыню? Маленький ребенок. Чем он вам помешал, Маргарита Петровна? Хотите, я встану на колени? Вот, встал. Давайте, ноги вам поцелую. Хоть что сделаю. Только скажите, где он. Умоляю вас! — говорил высокий темноволосый мужчина по имени Дмитрий и рыдал.
Еще каких-то 2 часа назад он был абсолютно счастлив и спокоен. А потом принесли записку. Приехал на встречу с человеком, которого не видел 20 лет. И еще столько же бы не видеть, если честно.
Мать Марины. Женщина, которая разрушила их жизни. И делала все, чтобы разлучить. Выживи Марина — уехали бы подальше от ее мамаши. Куда угодно. Но не сложилось.
А ведь он ее любил. Так, что до сих пор ныло сердце, хотя столько лет прошло. Но гамма тех чувств, летящий вихрь черемухи, все краски того времени были с ним всегда. А главное — чувство вины. Не уедь от тогда, может, все было бы по другому? Он же даже не смог попрощаться со своим малышом, увидеть его. Хотя бы раз, чтобы сохранить в памяти дорогие черты.
— Ты погубил мою дочь. Не свяжись она с тобой, быдлом, была бы жива! Убирайся и не возвращайся больше никогда, — презрительно сказала ему тогда Маргарита Петровна.
— Да я же не знал. Ей же рожать было по срокам через 2 недели еще. Я поехал, чтобы заработать. На приданое маленькому. На жизнь нам, — шептал он.
— Заработал? Голодранец, голытьба. Где были Маринкины глаза, когда она с тобой связалась? Вон, сын Савельева за ней ухаживал. Связалась с подзаборным, иди отсюда! — и женщина вытолкала его за дверь.
Марина была ему не парой. Дочка мамы, заведующей универмагом. И папы начальника. Умница и красавица. Случайная встреча. Но любовь не спрашивает порой ни чинов, ни кошельков. Она просто приходит. И несмотря на внешнюю хрупкость, Марина боролась со всеми, кто был против. И улыбаясь, говорила, что потом они успокоятся и примут его.
А как он радовался, когда узнал, что будет малыш! На руках Маринку носил. Имя вместе придумали — Александр, Сашенька.
Теперь он знал, куда идти повидаться с Мариной. Посмотреть на фото. Посидеть в тишине. Но где лежит его малыш, не знал. Маргарита Петровна так и не сказала.
Потом приходили сны. Часто видел Марину. Она все пыталась ему-то что-то сказать. Может, упрекнуть в том, что оставил ее одну?
— Приснись мне тоже, сынок. Приснись! — просил он каждую ночь.
Но не видел его. Никогда во сне. Однажды удалось поговорить с одной медсестрой, через общих знакомых.
— Красивый был ваш малыш. Сама удивляюсь, почему все пошло не так? Ой, у него пальчик был, как у вас! Маленький, но чуть кривенький. И родинка на нем в форме звездочки! Я еще тогда обратила внимание! — говорила девушка.
— Вы не могли бы еще что-то о нем рассказать? Хотя бы немножко! — умолял он.
— Больше не знаю ничего, к сожалению. Меня перевели в другое отделение. Извините, — последовал ответ.
Дмитрий жил. Надо же жить. На автомате ел, пил, дышал. Смог заработать денег, занимался торговлей.
Через пять лет после того, как не стало Марины, женился. И все мечтал, как жена Олеся родит ему малыша. Он назовет его Сашенькой. Круг замкнется. А потом как приговор — не будет у нее детей.
Олеся со страхом смотрела на него. Молодой, успешный. Он с легкостью найдет ту, которая родит ему хоть троих. А она… Больная. Не нужна будет.
Подошел, обнял. Посадил на колени, стал укачивать, словно ребенка.
— Успокойся. Не терзай себя, все хорошо будет, — только и шептал.
А сам смотрел далеко-далеко. Будто сквозь нее. Вот и наказание. Его не было рядом, когда Сашенька родился. Не уберег его. Теперь детей не будет. Что ж делать, смириться надо. Марина, Марина. Простишь ли ты меня когда-нибудь? За то, что снова пытался любить, жить. Иметь детей. Не вышло. И не поймет никогда Олеся, что нет в нем любви больше, только тень.
А Олесе завидовали подружки. Муж красавец, с деньгами. Она детей не может иметь — и не бросает, пылинки сдувает.
Так и жил Дмитрий. Пока не та записка. И встреча. Маргариту Петровну узнал с трудом. Постарела она сильно. И жила, судя по всему, уже не так хорошо. Годы притупили боль. Он ее простил. Все же мама Марины. И с порога стал говорить, что готов помогать, если что надо. Лекарства, санатории. Она смотрела на него, не мигая. В глазах — все та же ненависть.
— Помочь хочешь? Деньги мне хочешь сунуть свои? Разбогател, голодранец! — прошипела.
— Да зачем же вы так? Я же от души. Мне не жаль. Может, хватит уже? Не чужие люди друг другу. Во имя Марины, — начал он.
Но она перебила, затряслась вся:
— Даже имени не произноси! Женился, забыл дочку-то мою. Так я и знала! Проходимец! Голытьба!
— Я не забыл. Каждый день помню. И люблю. Зря вы так. Помощь понадобится — знаете, где меня найти.
Повернулся, чтобы уйти. И услышал:
— А ведь он жив. Твой сын жив!
— Злая, мстительная. Хочет больно сделать. Просто так говорит. Надо уходить, — промелькнуло в голове.
Но душа рванулась, встрепенулась. И вот он уже возле нее. Умоляет, просит. А она смеется. Никого не пожалела. Даже родного внука. Как же так? Что делают люди? Ненависть выходит из берегов и топит все живое и любимое.
— Где он? Скажите, умоляю! Я бы только посмотрел, хотя бы издалека! Что он счастлив. Что с ним все хорошо, есть ли в вас хоть что-то человеческое? — умолял Дмитрий.
Не сказала. Только смеялась безумным смехом. Тогда он и решил, что умом повредилась. И специально все придумала.
Впервые решился на разговор с женой. Рассказал ей все. Про Марину, сына. Олеся вначале молчала. А потом выпалила:
— Надо искать мальчика, Дима. Вдруг она не врет? Надо искать!
— Мне кажется, специально это. Чтобы меня еще помучить. Ну какая нормальная бабушка избавиться от родного внука? Не верю я, — он сидел, бессильно уронив голову.
— А если правда? Только вот зачем это делать? Не понимаю, — откликнулась Олеся.
— Она отомстила. 20 лет я не знал, что сын жив, что его отдали в чужие руки. У него пальчик особенный, найду, если что. Вот подлая, — и Дмитрий решительно поднялся.
Только поиски ничего не дали.
Прошло еще 15 лет. Он платил деньги, пытался найти участников тех событий. Ездил по детдомам. Ничего. Понял, что снова обманули.
А потом раздался тревожный звонок. И он снова поехал к ней.
В беспамятстве была уже мать Марины. Его не узнавала. Несколько раз приезжал. И уже не спрашивал ничего, просто стоял рядом. Надо прощать. Даже тех, кто ненавидел тебя всю жизнь.
Открыла глаза, он протянул руку. Сжала ее. И выдохнула:
— Он здесь… Саша.
Вот и все. И можно жить дальше. Бабка заговаривалась уже. Нет Марины, нет сына, нет ее. А ему надо продолжать жить. Ради жены. Ради того, чтобы когда-нибудь, не в этом мире, так в следующем, встретить своего родного мальчика, обнять его.
— Узнать бы только тебя, сынок, — прошептал Дмитрий и вышел.
В тот день его друг на дачу пригласил. Попросил принести дров. Зашел в сарай. Темно, пока шарил в поисках выключателя — задел о гвоздь палец.
— В больницу надо, Дим! Давай, довезу!
В коридоре большая очередь. Но шустрая старушка, увидев, как он красные бинты на вытянутой руке держит, вмиг постановила — вперед пропустить! Остальные не возражали.
— Хирург очень хороший! Мы к нему загодя занимаем! Есть другие, а идем к этому! Врач от Бога! Золотые руки, — прошептала старушка.
Дмитрий не боялся. Что ему какой-то палец? Смешно. Сроду в больнице-то не был, даже с насморком. Здоровье у него на зависть всем.
Вошел в кабинет. Молодой мужчина, стоящий у окна, приветливо улыбнулся, подошел. Взял перчатки и стал надевать их. Дмитрий горько засмеялся. Нет, так не бывает. Просто не бывает в нашей земной, жестокой порой жизни. Здесь, рядом с ним? Столько лет?
— Вам плохо? Потерпите немного. Сейчас поможем! — доктор стал осматривать руку.
И вдруг тоже замер. Поднял на него глаза. У него были глаза матери. Марины.
— Здравствуй, Сашенька. Здравствуй, сынок, — только и смог сказать Дмитрий.
— Надо же! А я все думал, откуда палец такой. Необычный. Особенный. Звездочка эта. Как у вас, — произнес Саша спустя несколько часов, выслушав сбивчивый рассказ отца.
— Что ж мне этот гвоздь не встретился 15 лет назад! Сколько времени потерял. А ты всегда был рядом, тут, в нашем городе, — Дмитрий все держал сына за руку, словно боялся, что тот растает в воздухе.
Выяснилось, что воспитывали Сашу друзья Маргариты Петровны. Их дочки и внучки тоже при родах не стало. Что не родной, рассказали совсем недавно. И Маргарита Петровна частенько бывала у них в гостях. Раньше просто сидела и наблюдала за ним. А потом вдруг изменилась. Стала приносить подарки, часто брать мальчика на прогулку. Только кем приходится ему, так и не рассказала.
— Да, не смогла бабушка тебя как меня ненавидеть. Хоть и пыталась. Выходит, было в ней что-то человеческое! — усмехнулся Дмитрий.
Олеся как обычно ждала мужа у окна. И вдруг увидела, как он идет с кем-то вдвоем. Засуетилась.
— Мог бы предупредить, что гости. Я бы побольше всего приготовила. Пирог хоть на скорую руку сделать! — сказала сама себе.
Открылась дверь. Молодой мужчина рядом с мужем кого-то ей очень сильно напоминал. А Диму своего она не узнавала. Сколько живет — никогда не видела у него таких глаз. Счастливых, сияющих. Неужели прошлое отпустило? Не мучает больше? Еще раз посмотрела на его спутника. И вдруг поняла. Он улыбается также. И смотрит также. Хотя глаза другие. А вот взгляд, привычка вскидывать бровь, ямочка на щеке — это отцовское.
— Милая, познакомься. Это Саша, мой сын! — с гордостью проговорил Дмитрий.
© Copyright: Татьяна Пахоменко, 2020
