На прошлой неделе в моём кабинете сидела четырнадцатилетняя девочка и важно рассуждала о том, что никого любить сама не собирается. Главным доводом служили слова её мамы, которая предупредила дочку о том, что только один в отношениях любит. И он — лох. Надо быть тем, кто позволяет себя любить. Это выгодно и удобно. Девочка говорила так уверенно и убеждённо, что я чувствовала себя младше её…Мне не хотелось кидаться в спор, и что-то доказывать. Я сидела, слушала и вспоминала прошлую осень… Прошлой осенью, очень глубокой, на пороге декабря, я оказалась в загородном санатории. Народу почти не было, и меня это радовало: профессия давно приучила считать главным отдыхом тишину и уединённость…. Изредка я встречала в коридоре одинокую пожилую даму, весь характер которой был у неё на лице: капризно поджатые узкие губы, подозрительно глядящие хищные глазки, эмоции в виде вычурных гримас…к счастью, она со мной не заговаривала. Однажды утром я устроилась на веранде с книгой и термосом кофе. Погода радовала солнцем и слегка студёным прозрачным воздухом. Но одной побыть не удалось: в соседнее кресло тяжело опустилась моя чопорная соседка. Она не поздоровалась. Укуталась богатой шалью и стала пристально смотреть на молодого мужчину, который чинил старый автомобиль под навесом у столовой. Делал он это очень красиво: без суеты, отточенными движениями накачанных работой, а не штангой рук…. — Как он похож на Гришу, — услышала я вдруг глухой голос женщины, — очень похож…И как же я его любила! Знаете, бывает так, что встречаешь мужчину и понимаешь, что хочешь с ним всё: жить, спать, рожать, стирать ему рубашки, готовить и смотреть, как он ест…Вот с Гришей я всего этого и хотела. Он тоже был слесарем, и я тоже смотрела на него и мечтала о том, чтобы он сгрёб меня в охапку своими руками со въевшейся соляркой, и никуда не отпускал…мы оба были из очень бедных семей: нас у родителей пятеро, и Гриша — седьмой. Первые послевоенные годы были, очень тяжёлые…Мама и слышать про Гришу не хотела, куда нищету плодить? Сами друг на друге в коммунальной квартире…А тут Саша появился, инспектором от райкома партии его направили к нам в посёлок. Большая должность! Отдельную квартиру и персональную машину ему сразу выделили…Уж чем я ему приглянулась, не знаю…Была я похожа на худую собаку: рёбра торчали, одёжки были все сто раз перешитые с чужого плеча…Но вот углядел и сразу жениться задумал. Мне он не только что не нравился, но и даже приятен не был. Зато мама мне раздумывать не дала: велела идти, пока не передумал! Такое счастье раз в жизни выпадает, да и легче это — когда тебя любят, а не ты стараешься… Вышла я за Сашу. Всё он для меня сделал: в город перевёз, с работы снял, задаривал всем…двоих ребятишек я родила. Но чем больше он мне давал, тем больше я его отталкивала. Не могла я себя перебороть. Вот интересно: те, кто говорят, что легко жить, когда тебя любят, а ты — нет, знают, как это — когда к тебе прикасаются немилые сердцу руки…когда от тебя ждут ответа, а у тебя всё противится…когда ничего не можешь дать в ответ?… Я перестала быть собой. Из беззаботной хохотушки превратилась в истеричку. Всем стала недовольна. Срывалась по поводу и без. Нервы мотала и Саше, и себе, и детям… Однажды на вокзале я увидела Гришу. Он уже стоял на подножке поезда…высокий, возмужавший, нарядный…Я перестала владеть собой, закричала, бросилась к нему..вцепилась в ботинок…Скажи он мне хоть слово, всё бы бросила и уехала с ним! Но он промолчал. Вообще ни звука не издал…только посмотрел с таким презрением, что у меня дыхание перехватило..а потом дёрнул ногой, сбрасывая мои руки…Поезд тронулся, я ещё бежала за ним…потом опомнилась, и увидела, как Саша стоит с детьми возле чемоданов…и все они смотрят на меня…что было в их глазах — не передать, да и не надо… Саша после этого замкнулся, всё книги читал, как Вы…что вы в них такого находите?…в архиве каком-то просиживал сутками…там и умер одной минутой от инсульта…в 47 лет…я потом его бумаги разбирала, и нашла письмо, которое он мне написал…и там были строки: «Если бы ты, Нина, нашла в себе силы отказать мне тогда, я расстроился бы, но жил дальше. Но ты согласилась…и я больше не жил. Только заслуживал то, что в любви даётся просто так…» После Сашиной смерти жизнь моя рассыпалась. Всё, оказывается, на нём держалось…дети разъехались, со мной почти перестали общаться. И если честно, я не страдала…не каждая женщина сознается, что не смогла и детей полюбить, если рождены они были от нелюбимого… Я сознаюсь. Мне терять нечего. Я свою жизнь сама порешила…. Знаете что я Вам скажу…уж простите за нежданную исповедь…я скажу, что все мы думаем про то, будто нет ничего дороже сладкого куска, лишней денежки и кучи хлама в виде домов, тряпок да машин…из-за этого и продаём себя…А вот я всю жизнь сладко ела, в деньгах не нуждалась и хлама этого у меня на три жизни хватит…а счастья так и не узнала…не смогла его купить… И сдохну в бриллиантах, но несчастной…. Когда я очнулась от воспоминаний, девочка в моём кресле всё ещё цинично самоутверждалась чужими истинами. Если бы я стала их опровергать, то это снова были бы чужие истины. А ко своим каждый из нас приходит сам… Придёт и она… Автор: Лиля Град
18 ПРАВИЛ ХОРОШЕГО ТОНА, НЕ ЗНАТЬ КОТОРЫЕ СТЫДНО. Старая информация, но никогда не стареющая ! 1. Никогда не приходите в гости без звонка. Если вас навестили без предупреждения, можете позволить себе быть в халате и бигуди. 2. Зонт никогда не сушится в раскрытом состоянии — ни в офисе, ни в гостях. Его нужно сложить и поставить в специальную подставку или повесить. 3. Сумку нельзя ставить на колени или на свой стул. Маленькую нарядную сумочку-клатч можно положить на стол, объемную сумку повесить на спинку стула или поставить на пол, если нет специального стульчика (такие часто подают в ресторанах). Портфель ставят на пол. 4. Целлофановые пакеты допустимы только по возвращении из супермаркета, также как и бумажные фирменные пакеты из бутиков. Носить их потом с собой постоянно и использовать в качестве сумки — жлобство. 5. Мужчина никогда не носит женскую сумку. И женское пальто он берет только для того, чтобы донести до раздевалки. 6. Домашняя одежда — это брюки и свитер, удобные, но имеющие приличный вид. Халат и пижама предназначены, чтобы утром дойти до ванной, а вечером — из ванной в спальню. 7. С того момента, как ребенок поселяется в отдельной комнате, приучитесь стучать, заходя к нему. Тогда и он будет поступать так же, прежде чем войти в вашу спальню. 8. Женщина может не снимать в помещении шляпу и перчатки, но не шапку и варежки. 9. Общее количество украшений по международному протоколу не должно превышать 13 предметов, причем сюда включаются ювелирные пуговицы. Поверх перчаток не надевают кольцо, но браслет позволителен. Чем темнее на улице, тем дороже украшения. Бриллианты раньше считались украшением для вечера и замужних дам, однако в последнее время стало позволительно носить бриллианты и днем. На молодой девушке серьги-гвоздики с бриллиантом около 0,25 карат вполне уместны. 10. Правила оплаты заказа в ресторане: если вы произносите фразу «Я вас приглашаю», — это значит, вы платите. Если женщина приглашает делового партнера в ресторан, платит она. Другая формулировка: «А давайте сходим в ресторан», — в этом случае каждый платит за себя, и только если мужчина сам предлагает заплатить за женщину, она может согласиться. 11. Мужчина всегда первым входит в лифт, но выходит первым тот, кто ближе к двери. 12. В автомобиле наиболее престижным считается место на заднем сидении справа от водителя, его занимает женщина, мужчина садится рядом с ней, и когда он выходит из машины, то придерживает дверцу и подает даме руку. Если мужчина сидит за рулем, женщине тоже предпочтительнее занять место на заднем сидении справа. Однако, где бы женщина ни сидела, мужчина должен открыть перед ней дверцу и помочь выйти. В деловом этикете в последнее время мужчины все чаще нарушают эту норму, пользуясь девизом феминисток: «В бизнесе нет женщин и мужчин». 13. Говорить во всеуслышание о том, что вы сидите на диете — дурной тон. Тем более нельзя под этим предлогом отказываться от блюд, предложенных гостеприимной хозяйкой. Обязательно похвалите ее кулинарные таланты, при этом вы можете ничего не есть. Также следует поступать с алкоголем. Не стоит сообщать всем, почему вам нельзя пить. 14. Темы-табу для светской беседы: политика, религия, здоровье, деньги. Неуместный вопрос: «Какое платье! Сколько вы заплатили?». Как реагировать? Мило улыбнитесь: «Это подарок!». Переведите разговор на другую тему. Если собеседник настаивает, мягко скажите: «Я не хотела бы об этом говорить». 15. К каждому человеку, достигшему 12 лет, полагается обращаться на «вы». Отвратительно слышать, когда люди говорят «ты» официантам или шоферам. Даже к тем людям, с кем вы хорошо знакомы, в офисе лучше обращаться на «вы», на «ты» — только наедине. Исключение — если вы сверстники или близкие друзья. Как реагировать, если собеседник упорно «тыкает» вам? Сначала переспросите: «Простите, вы ко мне обращаетесь?». Иначе— нейтральное пожатие плечами: «Простите, но мы не переходили на «ты». 16. Обсуждать отсутствующих, то есть, попросту сплетничать, недопустимо. Непозволительно говорить плохо о близких, в частности обсуждать мужей, как это у нас принято. И точно также непозволительно с презрением, с гримасой говорить о родной стране. «В этой стране все жлобы…» — в таком случае Вы тоже относитесь к этому разряду людей. 17. Придя в кино, театр, на концерт идти к своим местам следует только лицом к сидящим. Первым проходит мужчина. 18. Восемь вещей следует держать в тайне: возраст, богатство, щель в доме, молитву, состав лекарства, подарок, почет и бесчестье. И напоследок — Джек Николсон о правилах хорошего тона:«Я очень трепетно отношусь к правилам хорошего тона. Как передать тарелку. Не кричать из одной комнаты в другую. Не распахивать закрытую дверь без стука. Пропускать вперед даму. Цель всех этих бесчисленных простых правил — сделать жизнь лучше. Мы не можем жить в состоянии хронической войны с родителями — это глупо. Я тщательно слежу за своими манерами. Это не какая-нибудь абстракция. Это всем понятный язык взаимного уважения».
Инвалидность души. — Я не понимаю, зачем рожать таких больных детей. — Да-да… В наше время калек почти не было. Только мучаются… Две старушки читали на днях нашу храмовую стенгазету, где я рассказала о том, что у нас родилась дочка с синдромом Дауна, и обсуждали. А я проходила мимо и слышала. Вы думаете, это были случайные «захожане»? Модные бабушки с каким-нибудь гидроперитом на голове и нарисованными синими бровями? Которые являются в храм только для того, чтобы освятить куличи, покритиковать попов на мерседесах и возмутиться, какие здесь все злые? Нет! Это были бабульки — Божии одуванчики. В платочках. Которые, как свечечки, отстояли всю всенощную. Крестились, кланялись, подошли к помазанию и смачно поцеловали руку батюшке. И вот теперь с чувством выполненного христианского долга обсуждали, кому жить, а кому нет. Я, конечно же, хотела «встрять», но понимала, что, если открою рот, уже не остановлюсь.
Я отошла… И вспомнила, как однажды на детскую площадку пришла мама с сыном-инвалидом. На вид ему было лет шесть, но он совсем не ходил. Он передвигался ползком, отталкиваясь локтями и волоча по земле совершенно недвижимые тонюсенькие ножки. Было видно, что это что-то врожденное. Одни дети смеялись (а мамы на них шикали), другие удивленно смотрели. Но с ним никто не хотел играть. Я попросила своих дочек познакомиться с ним, но они восприняли это без энтузиазма. В какой-то момент к моей Соне (ей тогда было года три) подбежал мальчишка, толкнул и отнял у нее то ли лопатку, то ли ведерко, не помню уже, и умчался. Соня начала истошно реветь. «Коллеги по песочнице», включая мою старшую, Варю, продолжали играть, не обращая на нее внимания.
И тут к Соне подполз тот мальчик-инвалид. Он протянул ей какую-то свою игрушку и, улыбнувшись, сказал:
— На, не плачь. Меня зовут Рома.
Эту улыбку я запомнила навсегда. Столько в ней было чистоты. Какой-то настоящей, безгрешной, детской чистоты.
Соня перестала плакать.
— Давай играть, — продолжил он. — Ты будешь прекрасной принцессой, а я — прекрасным принцем.
И они играли, долго, весело. К ним присоединилась Варя, потом другие дети. Они ползали по площадке, все в песке, грязи, и было так хорошо, тепло. И центром этого тепла был мальчик-инвалид Рома…
«Зачем рожать больных детей?» — удивлялась старушка. Наверное, за тем, что ползающий на животе и никогда не встававший на ноги Рома оказался действительно прекрасным принцем. Настоящим. Прекрасным душой, которая умеет жалеть, любить, дружить и радоваться жизни. И разве это не главное. Но поймет ли это та бабушка?
Иногда к нам на подворье забегает паренек. Именно забегает, потому что передвигается он почему-то только так. Он на бегу говорит, на бегу крестится, на бегу что-то жует. Я не знаю, как его зовут. Некоторые называют его «Божий человек». У него совершенно детские глаза, ведет он себя как ребенок, а на вид ему можно дать от 25 до 40 лет. Я не знаю, что у него, но явно видно, что он не совсем здоров. В нашем стандартном понимании. Помню, еще будучи беременной Машенькой, я пришла поработать в наш «Николин уголок» — пункт приема и выдачи вещей. В тот день к нам как раз привезли огромные мешки с вещами, которые нужно было снести в подвал. — Вы мне не поможете? — обратилась я к какому-то мужчине. Очень здоровому на вид.
— Найдите кого-нибудь другого, я не грузчик, — неожиданно ответил он.
А тут как раз мимо пробегал этот «Божий человек», махал руками и над чем-то громко смеялся.
— Дурдом, а не храм! — сказал мужчина. — Псих какой-то…
Я сама потащила мешок… Паренек подбежал ко мне и выхватил его.
— Нельзя! Нельзя! — показал он на мой живот. И начал таскать вещи.
Мужчина покраснел.
— Простите, — выдавил он. — Я помогу…
…А недавно я видела, как этот паренек смотрит на небо. Там плыли облака, белые, пушистые… Он стоял, смотрел и улыбался. И улыбка у него была, как у того Ромы. Чистая, безгрешная. Он видел красоту и был счастлив. И ему больше ничего было не надо.
Зачем рожать больных детей? Почему Бог дает жизнь «психам?» Наверное, потому, что «дурачок» часто оказывается настоящим мужчиной и просто настоящим человеком. Который сразу приходит на помощь и радуется каким-то дурацким облакам. И умеет быть счастливым. Глядя на таких людей, мы можем стать лучше.
Я помню «Леху-дурака»… Он уже умер.
Было это много лет назад. Я была еще девчонкой. У нас была большая дружная компания. Мы шлялись по району (где я сейчас и живу) и считали себя самыми крутыми.
Однажды мы сидели на лавочке, вели какие-то свои беседы, шутили, смеялись.
— Давайте дружить, — раздался вдруг голос.
Мы замолчали и обернулись. Это был Леха-дурак, парень года на три старше нас. Не знаю, родился ли он таким или что-то случилось потом, но он был, как мы говорили, «больным на всю голову».
Сейчас я понимаю, что у него было сильное отставание в развитии и он вел себя как маленький ребенок, целыми днями бродил по улице и ко всем приставал.
— Давайте дружить, — повторил Леха-дурак. И улыбнулся какой-то робкой улыбкой. Чистой, «Роминой» улыбкой.
Мы переглянулись.
— С кем? С тобой? — выступил вперед один мальчик. И громко заржал. — Ты же дурак!
— Дурак! Дурак! — подхихикнули девочки. И я вместе с ними.
Леха растерянно смотрел на нас.
— А ну пошел вон! — выкрикнул тот первый мальчишка. Подошел и толкнул его.
— Пошел, пошел, — эхом подхватили мы.
Леха заплакал…
…Еще помню. Мы так же гуляли, и нам так же было весело.
— А у меня собака, — подошел к нам Леха-дурак. В руках у него был маленький щенок. И он опять улыбался своей глупой, детской улыбкой. — Хотите погладить?
— Ты — дурак! И собака твоя — дура! — выкрикнул кто-то.
— Не дура! Не дура! — закричал в ответ Леха и неожиданно бросился на нас.
Девчонки с визгом побежали врассыпную. А мальчишки схватили кто — палку, кто — камень и встали «в позу».
— Моя собака не дура! — продолжал кричать Леха.
Тут в него полетели камни. А я? А что я… Я же тоже была крутая. И я тоже схватила камень и бросила в него. Хорошо помню, что он попал ему в плечо и парень вскрикнул от боли. Еще помню, как он согнулся, закрывая собой щенка. А потом повернул ко мне залитое слезами лицо.
— Ты… Ты… Мелкая! — крикнул Леха…
Мы всегда смеялись над ним, и он начал обходить нас стороной…
…Прошло много лет. Моя жизнь сильно изменилась. И вот я встретила его в нашем храме. Постаревшего, поседевшего. И испугалась, что он меня узнает. Мне стало очень стыдно.
— Тебя как зовут? — спросил он.
— Лена.
«Не узнал», — облегченно подумала я.
— Твои девчонки?
— Мои.
Леха порылся в растянутом кармане старой куртки, достал какую-то сладость и протянул одной из моих дочерей:
— Давай дружить!
— Давай, — ответила она.
Каждый раз при встрече я также боялась, что он меня узнает, но Леха ничего не говорил, улыбался своей детской улыбкой и протягивал моим девчонкам то печеньку, то конфетку.
«Забыл», — облегченно думала я.
Но однажды он улыбнулся и сказал:
— А я тебя помню! Ты — мелкая!
Я готова была провалиться сквозь землю.
— Прости! — выдавила я.
Он достал из кармана какой-то леденец и протянул мне.
— Давай дружить, — читала я в его детских глазах…
Зачем нужны «дураки»? А я не знаю, кто из нас дурак — я или Леха. Я, которая злобным подростком травила больного беззащитного парня? Которая сама обижается на любую мелочь и помнит каждого обидчика? И поэтому на душе часто неспокойно. Или он, который умел прощать, любить и дружить? И ушел из жизни с этой своей детской чистой улыбкой. Ох, не знаю. Но знаю точно одно. Леха был в моей жизни, чтобы я научилась тому, что умел он.
А еще я знаю, что «калеки» не мучаются, о чем сильно переживала одна из бабушек в начале моего рассказа. Мучаем их мы, как бы здоровые.
Вспоминаю одну весьма церковную старушку. Тоже в платочке, как те, первые, и с таким же перманентным чувством выполненного христианского долга. Улыбка, которая при виде батюшек приторно расплывается далеко за пределы лица. И которая с самозабвенным шипением гоняет всех, кто, по ее мнению, не слишком «христианообразен» и улыбчив.
Однажды она, рассматривая семью с мальчиком-аутистом, удивлялась: «И почему родители его не сдадут?» То есть человек днюет и ночует в храме, молится, постится, читает Евангелие, «православно» выглядит и при этом уверен, что больного ребенка можно просто «сдать» и тем самым решить проблему…
Как-то эта же бабушка, показывая на женщину-инвалида с абсолютно здоровым мужем и доверительно улыбаясь своей приклеенной безразмерной улыбкой, сказала мне: «Ну да, Боженька, конечно, дает жизнь, кому считает нужным. Но я бы запретила таким инвалидам выходить замуж и рожать. Зачем портить генофонд?»…
А у меня есть одна хорошая знакомая. Женщина с ДЦП и одновременно многодетная мать. Я бы с радостью и гордостью назвала ее подругой. Но из-за банальной нехватки времени видимся и общаемся мы урывками. И поэтому не знаю, могу ли.
Она, человек с инвалидностью и, повторю, многодетная мать, не раз предлагала мне помощь, аргументируя это тем, что я могу уставать. Не я, здоровая, без ДЦП, предлагала помощь ей. А она мне, понимаете?
Она постоянно делает мне подарки и угощает «вкусностями».
Я все время ною и жалуюсь то на головную боль, то на давление, то непонятно на что. На все, в общем. А она говорит: «Я никогда не чувствовала себя инвалидом!» И у нее можно поучиться жизнерадостности, жизнелюбию и внимательному человеческому отношению к окружающим.
И у меня возникает вопрос: кто «портит генофонд»? Люди, которые уверены, что больных детей можно куда-то сдать и жить спокойно? Которые считают, что человек без ноги не имеет права дышать полной грудью, жить счастливой жизнью, любить, выходить замуж и рожать детей. Если у тебя четыре конечности, то милости просим в наш прекрасный мир. А если конечностей вдруг стало меньше, то лучше и вовсе не жить. Или те, кто, казалось бы, слабее, а на деле оказывается сильнее? И, наверное, счастливее.
Что я хочу всем этим сказать? Да, наверное, ничего особенного.
Просто с тех пор, как в нашей семье появился ребенок-инвалид, я много думаю обо всем этом. Вспоминаю, пересматриваю. Я сталкиваюсь с разным отношением и к нам, и к особым людям вообще… Хорошего, конечно, намного больше. И об этом я обязательно еще напишу. Но есть такое, от чего волосы встают дыбом. И чего быть не должно. Не только потому, что это не по-христиански и просто не по-человечески. И слабому надо посочувствовать и помочь, а не добить и «сдать».
А еще и потому, что эти «слабые» люди на деле часто оказываются сильнее и лучше нас. И счастливее. Нет, я не утешаю себя. Понятно, что быть здоровым лучше, чем быть больным. И родить здорового ребенка лучше, чем больного.
Но гораздо страшнее инвалидности физической — инвалидность души. Когда мы считаем себя лучше только потому, что беда пока обошла нас стороной. И когда решаем, кому стоит жить, а кому нет. А когда это говорит человек, считающий себя верующим — страшнее вдвойне.
Очень проникновенно о жизни. Цитаты известной писательницы Елены Рог.
1. «Кто сказал, что мужчина должен быть мужественным, а женщина – замужней? Женщина должна быть счастливой. И больше она ничего никому не должна».
2. «Мы стояли с моим мужем в кафе и пили кофе. Муж был молод и красив, и я его любила. На мне было старое пальто, которое портило мне жизнь. Я мучилась комплексом неполноценности и ненавидела это пальто, которое не грело, а только уродовало меня. Кафе было дешевым, а кофе невкусным. И я мечтала, что когда-нибудь мы будем пить хороший кофе в красивом ресторане, и я буду модно одета. А муж смотрел на меня сияющими глазами, он меня любил и не знал, о чем я печалюсь. … Он умер молодым, а я осталась. И в моей жизни было потом много разных кафе и кофе, и много модных пальто. А его не было. Я очень часто вспоминаю этот эпизод, когда у меня все было, а я об этом не знала…»
3. «Я не люблю кофе без кофеина, пиво без алкоголя, фильмы без сценариев и книги без сюжетов. Сухое молоко и жидкое мыло, воздушные поцелуи и виртуальный секс. Это все «типа» и «как бы». Это все равно, что внештатный сотрудник, внематочная беременность, заочное обучение и загробная жизнь. Мне нравится здесь и сейчас. Чтобы все было ясно и понятно: орел или решка, король или пешка. Я хочу, чтобы: кофе бодрил, пиво веселило, книги и фильмы будоражили. Считаю, что лучше громко смеяться или загадочно молчать, чем тихо ругаться или говорить невпопад. Долой суррогаты, консерванты, имплантанты и пищевые добавки! Да здравствует все настоящее! Кто пробовал, тот знает!»
4. «Однажды в дендрарии в стеклянном кубе я увидела странную корягу. Присмотревшись, я отпрянула – это две рептилии сплелись в причудливом объятии. Две противные, ядовитые, скользкие твари замерли, тесно прижавшись друг к другу. Это было удивительное зрелище. Внешний мир для них не существовал. Им было все равно, что их выставили на всеобщее обозрение, и скучающие зеваки глазеют на них и обсуждают какой бы мог получиться славный поясок… А они были вдвоем на всем белом свете, помещенные в этот стеклянный ящик. Они слились в единое целое. Они были совершенны. Гармоничны. Прекрасны! Две ядовитые змеи любили друг друга…»
5. «Впрочем, их стоит и пожалеть. Ведь публичные люди – словно люди общественного пользования. Они созданы для того, чтобы их обсуждали и осуждали. Смаковали их личную жизнь. Заглядывали в спальню, на кухню и в больничную палату. Что едят, с кем спят, чем болеют – никаких тайн и секретов. Им не прощают ни одного промаха, ни одной ошибки и ни одной морщины. Им не дают покоя ни на смертном одре, ни на кладбище. Папарацци с радостью тиражируют все их неуклюжести и оплошности. Они не оставили шанса принцессе Диане. Место рядом с могилой Мэрилин Монро продают и перепродают на аукционе. Джексона не хоронили два месяца, зарабатывая на его имени. Увы, яркий луч пиара может не только осветить, но и безжалостно сжечь.»
6. «В детстве я читала рассказ про то, как мальчик поменял свою новую машинку на светлячка. Посадил его в спичечный коробок и принес домой, словно сокровище. И когда его спросили: как же ты мог новую игрушку поменять на букашку? Он ответил: так ведь он живой и светится.»
7. «… То ли дело быть собой. Без пристального внимания и праздного любопытства. Зависти и недоброжелательства. Никого не изображать и не играть на публику. Ходить куда хочешь и с кем хочешь. Ездить в общественном транспорте, не бояться плохо выглядеть и не переживать, что твое имя не занесено в каталог истории. Стрелки весов не всегда показывают истинный вес человека. А стрелки часов одинаково безжалостно отмеряют отпущенный срок.»
8. «Для кого-то Прима в пачке — это балерина, а для кого-то — сигарета.»
9. «Есть женщины настоящие женщины. И есть бабы. Кем быть – каждая из нас выбирает сама. Что касается баб – тут все понятно. Это те женщины, которые не пользуются крыльями, а предпочитают летать на метле. Им всегда чего-то не хватает, им все что-то должны. Общаясь с ними понимаешь, что если змея ядовитая, то совершенно без разницы – худая она или толстая. Быть женщиной – значит, думать, чувствовать и поступать как женщина.»
10. «Что нужно женщине? Попасть в прекрасную страну Любовь. И получить в этой стране прописку, а не туристическую или рабочую визу. И чтобы избранник был опорой, а не подпоркой. Кормильцем, а не владельцем. Любимым, а не сожителем. А если милый рядом, то рай и в карточном домике, и в шалаше, и в воздушном замке.»
11. «В сказках для того, чтобы герои встретились, полюбили друг друга и остались вместе – они должны пройти испытания. Это их плата за то, чтобы потом жить долго и счастливо и умереть в один день. Испытания разные: победить дракона, «принести то, не знаю что» или отгадать три загадки.»
12. «На самом деле сказки – это больше, чем просто сказки. Это своего рода тест на своего героя.»
13. «О, великая сила пиара. Квазимодо она превращает в Аполона, Дуремара — в Сократа, а червяка — в анаконду. Пиар – это подмена понятий. Распиаренный веник – почти икебана. Прославленная килька – почти акула. Воспетый кнут – уже пряник. А рекламисты — воины креатива. Они продают товары, которые нам не нужны за деньги, которых у нас нет. Глупых они делают умными, ничтожных – значительными, бездарных – гениальными. Диктатура пиара – это когда победитель получает все.»
14. «Как легко нам навязали чужие ценности, а мы поверили, что сухое молоко лучше коровьего, а хот-дог вкуснее бутерброда, что брачный контракт надежнее венчания, а аборт не убийство, а всего лишь планирование семьи. Мы поменяли сыроежки на шампиньоны, пикники — на фуршеты, чтение книг — на шопинг, разговоры — на переговоры. И вот уже вместо друзей у нас партнеры, вместо любимых – бой-френды, а вместо счастья – кайф. Мы перестали плакать над фильмами и петь песни за столом. Говорить по душам и мечтать. Мы стали сдержанными и закрытыми. Осваиваем гольф, конный спорт и искусство управления яхтами. Курим кальяны и сигары, называемся господами и убеждаем друг друга, что жизнь удалась.»
