Благотворитель . В татарской деревне Булым–Булыхчи жил мальчик Асгат 1936 года рождения. Отец с войны вернулся без обеих ног, жили голодно, иной раз хлеб из лебеды пекли. Мальчик работал наравне со всеми, а после службы в армии решил отправиться на заработки в Казань. Много где работал, ничего особенного не добился и в конце 1970х в возрасте уже за сорок устроился возчиком на колхозном рынке.
И вдруг он заметил, что на свалку выбрасывается огромное количество пищевых отходов: арбузные корки, фрукты, овощи. Вот тут–то и дало себя знать голодное деревенское детство. Он решил завести свиней и откармливать их этими отходами.
В сарае, где проживал вверенный ему конь, он выкопал большой погреб, провел туда воду и электричество, придумал специальные механизмы для подачи корма и уборки навоза, и поселил туда поросят. Навоз убирал и вывозил ночью, причем запрягал собак, чтобы не было слышно стука лошадиных копыт. И так шесть лет. Выращивал свиней, сдавал их государству, и никто про это даже не догадывался. Деньги хранил дома в эмалированном тазике и не тратил, чем вызывал раздражение у тёщи.
Однажды Асгат купил на рынке полную телегу фруктов и отвез их в детский дом. И начал делать это регулярно, помогать детским домам в Татарии, Башкирии, Чувашии, Украины. Занятие его с частной фермой всё же обнаружилось и завели на него уголовное дело.
Удивительно, но когда следствие выяснило, куда он тратит деньги, то дело закрыли. Еще удивительнее, что ему официально разрешили держать скот: выделили пустырь, на котором он завел стадо в 300 быков. И продолжал помогать детям и не только. Он подарил детским домам 80 автобусов и автомобилей, перечислял деньги в дома престарелых, чернобыльцам, семьям погибших на АПЛ «Курск».
В 2008 в в Казани на площади Тысячелетия напротив кремля поставили памятник Благотворителю. Телега, конь Орлик, шестеро детей и возчик, очень похожий на Асгата. В 2010 Асгат–бабай подарил свою новую квартиру в центре Казани беженцам из Казахстана и вернулся в деревянный дом без водопровода. Асгат Галимзянович Галимзянов умер 3 января 2016 в возрасте 79 лет. (Рустем Шарафисламов)
Умереть богачом – стыдно. Так считает бывший миллиардер Чарльз Фини, создавший всемирную сеть магазинов Duty Free Shoppers.
Фини раздал все состояние на помощь другим. «Я счастлив, как никогда, и рад, что успел все это при жизни», — сказал Фини, подписывая бумаги о закрытии своего благотворительного фонда Atlantic Philanthropies.
Фонд просуществовал 38 лет и в сентябре 2020 года закрылся по простой причине – $8 млрд, заработанные и переданные Чарльзом Фини, были потрачены без остатка.
По словам Фини, он отложил $2 млн для себя и жены Хельги, чтобы жить на пенсии. Они живут в съемной квартире в Сан-Франциско (обстановка очень скромная, почти монашеская, отмечают гости), летают эконом-классом, у них нет личного автомобиля.
У Фини только одна пара обуви, вместо сумки – пластиковый пакет с деловыми бумагами, на руке – часы за $10.
Предприниматель занимается филантропией почти 38 лет, 13 из них он жертвовал на благотворительность тайно.
Деньги шли на сферы образования, здравоохранения, науку, а также на содержание домов престарелых в США, Вьетнаме, Австралии, Южной Африке, в Ирландии и на Бермудских островах.
90-летний предприниматель надеялся, что его пример вдохновит других миллиардеров. Именно позиция Фини подтолкнула Билла Гейтса и Уоррена Баффетта к "Клятве дарения", согласно которой самые богатые люди мира обязуются отдать не менее половины своего состояния на благотворительность.
В Ирландии даже существует мнение, что за годы своей деятельности Фини дал стране столько, сколько не дал ни один человек, начиная со времен Святого Патрика.
Крупный железнодорожный промышленник Савва Мамонтов всерьез увлекался искусством: он сам неплохо лепил, писал пьесы и ставил их в своем подмосковном имении, профессионально пел басом и даже дебютировал в Миланской опере.
Его усадьба Абрамцево стала центром культурной жизни России в 1870–90-х годах. Здесь собирался так называемый мамонтовский кружок, куда входили известные русские художники, театральные режиссеры, музыканты, скульпторы и архитекторы.
При поддержке Саввы Мамонтова были созданы мастерские, где художники возрождали забытые традиции народных промыслов и ремесел.
На свои средства меценат основал первую в России частную оперу и помог создать Музей изящных искусств (сегодня — Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина).
Хочется вспомнить о своём любимом меценате и о его супруге, о любви, изменившей мир, и подарившей нам целую плеяду художников, музыкантов, скульпторов, архитекторов, композиторов и актеров
«В Италии я познакомился с семьёй Сапожниковых, заинтересовался их дочерью. Меня привлекала…»
Запись Саввы Ивановича Мамонтова так и осталась незаконченной.
Лиза Сапожникова к 17 годам была уже сформировавшейся личностью. Девушка, выросшая в семье шелкоторговца, музицировала, интересовалась литературой и искусством, что нечасто встречалось в купеческой среде того времени.
У неё сложился свой собственный художественный вкус, который привила ей мать — Вера Владимировна (в девичестве — Алексеева). Племянником Веры Владимировны был тот самый Константин Станиславский, ее влияние на русскую культуру безмерно, но об этом в другой раз..
Отец Саввы Мамонтова, являясь купцом первой гильдии как и отец Лизы, одобрил брак: «Выбор твой указанной невесты, если не противоречит сердцу, есть выбор правильный и достойный».
После свадьбы молодая чета отправилась в свадебное путешествие по Италии, причём Савве пришлось предварительно оформить документы об опекунстве над собственной несовершеннолетней женой.
Они были влюблены друг друга нежно и романтично. Удивляла общность их интересов, общение «на одном языке», ведомом только им и полет «на одной волне».
Елизавета Григорьевна не участвовала в предпринимательской деятельности мужа, но поддерживала его художественно-музыкальные проекты, создавая тёплую и вдохновляющую атмосферу для представителей творческого сообщества, что приходили к Савве в особняк на Садовой-Спасской или гостили в их усадьбе Абрамцево.
В заброшенную после смерти Аксакова усадьбу они влюбились одновременно и сразу. Одна мысль, что здесь собирался весь литературный цвет от Гоголя до Тургенева окрылила Мамонтовых и вдохновила полностью перестроить, оживить это место.
Строительство новых объектов шло в течение нескольких лет. Так помимо основной усадьбы появился «культурный посёлок», делами в котором заправляла Елизавета Григорьевна.
В нём были построены лечебница для крестьян и школа для их детей. В 1873 году, спустя 3 года после покупки, Савва осуществил свою давнюю мечту и открыл собственную студию-мастерскую с двумя комнатами для друзей-художников. В этой студии Савва Иванович занимался лепкой.
При школе Елизавета Григорьевна, стремившаяся развивать кустарные промыслы, устроила столярно-резчицкий класс. В нём создавались эскизы резной мебели и утвари, а крестьяне из окрестных сёл имели возможность работать над заказами и получать прибыль за счёт их продажи.
Все, что делали эти ценители искусства было пронизано неподдельной любовью к людям. Посему они так очевидно старались помочь раскрыть потенциал любого встретившегося им человека.
Мамонтовы удивляли всех окружающих своей способностью созидать! Вдохновлять отвергнутых, заблудших гениев на новые подвиги.
Летом 1877 года в полукилометре от Абрамцева появился «Яшкин дом» — своим названием эта небольшая дача-студия обязана дочери Мамонтовых Вере, которую в раннем детстве шутливо именовали Яшкой.
В 1881 году Поленов и Васнецов решили поставить в Абрамцево церковь. Интерес со стороны художников к крестьянскому зодчеству стал поводом для организации небольших экспедиций в соседние губернии.
Итогом поездок стало появление в абрамцевском парке детской беседки под названием «Избушка на курьих ножках» (1883). Автором архитектурного проекта опять-таки был Виктор Васнецов.
Абрамцевские строения оказались разными по стилю, формам, функциональным особенностям. Вся территория представляла собой своеобразную «лабораторию» Саввы, где «он мог создавать всё, что приходилось ему по душе».
В 1890 году он устроил на территории усадьбы гончарную мастерскую, первой большой работой которой стало создание изразцовых печей под художественным руководством Михаила Врубеля.
Так на территории аксаковской литературной колыбели России Мамонтовы создали островок чудес, собрав вокруг себя целую мастерскую творцов: художников, скульпторов, писателей, певцов.
Творцы же эти, ранимые гении, таяли от благодарности прежде всего к хозяйке, обожали ее, влюблялись, посвящали ей стихи.
Нестеров писал: В Абрамцеве меня пленял не столько сам великолепный Савва Иванович, сколько его супруга и та обстановка жизни, которая создавалась вокруг неё.
Там было чему поучиться, и я жадно впитывал всё, что давала жизнь в Абрамцеве. <…> Чудная мать, заботливая хозяйка… друг меньшой братии с прекрасной инициативой в области просвещения и прикладных искусств.
У Мамонтовых было пятеро детей: Сергей, Андрей, Всеволод, Вера, Александра. Все они получили хорошее образование: мальчики учились в гимназии, а затем Сергей — в Николаевском военном училище, Андрей — в Училище живописи, ваяния и зодчества, Всеволод — в Московском университете.
Главное — у них было блестящее домашнее образование: каждый знал несколько языков, они много читали, музицировали, рисовали, писали стихи, упражнялись в гимнастике, фехтовании и т.д. Двоих детей им все-таки пришлось пережить.
Многие указывали, что без Елизаветы Григорьевы Савва Иванович никогда бы не смог реализовать дивные проекты с творческой мастерской и театром. Они прожили вместе 35 лет, а расстались навсегда после того, как Елизавета Григорьевна узнала о романе мужа с певицей.
Простить не смогла даже после того, как узнала, что Савва Иванович лишился всего. Он прожил в полном забвении словно неприметная тень без своей верной подруги ещё 18 лет, похоронил дочь Веру, а затем и жену, пережил революцию, но так больше и не поднял головы.
38 лет Елизавета Григорьевна была хозяйкой удивительной усадьбы, в каждое общее дело, коллективное начинание Абрамцевского кружка.
Она вкладывала много «любви, интереса и личного духа». По признанию многих художников, она сумела внести в кипучую атмосферу усадьбы ощущение чего-то очень устойчивого, именно ей удалось создать здесь «приятный тип жизни», идеальный для творчества. Настоящая муза.
А мы теперь ходим по музеям и восхищаемся творениями тех самых гениев русского искусства, обогретых и вдохновленных удивительными Мамонтовыми.
