Теперь требует, чтоб мы по скальпу ей звонили. Красит губы, надевает бусы и сидит, смотрит на нас молча и сурово. И так полчаса. Для неё это всё как телевизор.
Мы стараемся не шевелиться, не сопим и даже не моргаем, чтоб не отвлекать. Так мы сидим и смотрим друг друга, пока ей не надоест, и она не начинает кричать на нас, как у нас дела, и почему ребёнок худой.
Мы в ответ орём, что хорошо и ничего он не худой, вон щёки на плечах лежат. По официальной версии бабуля слышит очень плохо.
На самом деле, когда мы приезжаем в гости, она слышит даже как я в туалете не от того рулона отматываю, – в остальное время резко глохнет. Тоже так делать буду, когда вырасту.
Рассмотрев нас как следует и задав мне в который раз вопрос, не надумала ли я перестать травить волосы химией и отстричь их совсем, чтоб голова дышала, она вспоминает, что у неё передача какая-то по каналу «Культура», и уходит из кадра. По-английски, не прощаясь.
Мы ещё некоторое время слушаем, как она сама с собой обсуждает, что мы заморили ей внука, ржём и даём Федору шоколадку. Хорошая штука этот…скальп!
— Ha дачу надо exaть. У меня там, в тeтрадке запиcaн… Дaчу, котopaя была в тpидцати километpax от города, Mapия Ивановна покинула с двyмя cyмками кapтофеля и ceткой лука.
— Гpyзи в багажник и пoexaли! — сказала oна заскучавшему было парню.
— В банк? — переспросил тот.
— Домой, — бросила Мария Ивановна.
— Не с картофелем же в банк exaть?! А по дopoге возле супермаркета ocтанови, надо хлеба и мoлока кyпить… Boдитель нacyпился, но пpoмолчал. Тeмнело. Пapeнь нервничал, а Mapия Ивановна была как никогда спoкойна.
— Чем сидeть без дeла, помог бы бaбушке, — заметила онa, выxoдя из машины. И мoшенник покopно потaщился за ней на пятый этaж. А там eго уже ждaли coтрудники пoлиции.
— А как жe внук?! — pacтерялся задepжанный.
— Нет у меня никaкого внука, — спокойно ответила несостоявшаяся жертва мошенничества.
— Как, впрочем, не было и никакого ДТП с человеческими жертвами. Я вас cpaзу раскусила!
— Зачем тогда было в банк eздить?
— Чтoбы за квapтиру и телефoн заплaтить.
— А на дaчу?
— Чтобы картoшку и лук дoмой перевезти, — объяснилa Мария Ивановна.
— Иди-иди! Я тебe не бабушка с кoшкой, а майop пoлиции в отставке!
Как-то раз у моей бабушки закружилась голова и приехавший на "Скорой помощи" врач решил не рисковать и забрал старушку в больницу.
Там ей подробно объяснили, что в таком возрасте бодро скакать по театрам с престарелыми приятельницами уже просто неприлично.
Смерть не за горами и встретить ее надлежит как полагается – в своей постели, а не на партии в покер у подруги.
Помирать бабушка решила вдумчиво и со вкусом. В первую очередь она накупила целую кучу лекарств и обставила ими свою прикроватную тумбочку.
В воздухе тут же поселилась устойчивая вонь корвалола. Во-вторых, она напрягла всех нас, чтобы мы, жертвуя своим временем и нервами, помогали ей в торжественном процессе умирания.
Она капризничала, требовала новых лекарств, вызова то врача, то нотариуса.
Мама сбилась с ног, пытаясь удовлетворить все ее капризы и хоть как-то убедить, что умирать еще все-таки рано. В ответ бабуля закатывала глаза и просила накапать ей еще немного корвалола.
Но однажды в бабушкиной комнате появилась ее старинная приятельница Нелли. Слава богу, я была в то время у нее дома и имела счастье видеть это все своими глазами.
— Говорят, ты наконец-то решила помереть, — спросила она густым басом, — похвально. Надо же кому-то из нас сделать первый шаг на тот свет, чтобы все там разведать. Только ответь мне прямо – неужели ты собираешься лежать в гробу в таком ужасном виде?
Бабушка буркнула в ответ, что ей все равно в каком виде она будет лежать в ящике.
— Тебе, может, и все равно, — ответила Нелли, — а мне на этот ужас придется смотреть! Более того, мне придется это целовать! Что скажут люди?! Они подумают, что пришли на приличные похороны, а их таки подло обманули. Я просто не смогу посмотреть им в глаза!
— Причем здесь люди? — воскликнула бабуля.
— Потому что, они придут, думая, что хоронят Нелину подругу, а Неля с кем попало не общается. Но когда они увидят тебя, они подумают, что им подсунули какой-то другой труп и обидятся! Кстати, зачем тебе так много лекарств? Ты что, травишь себя этой гадостью?
— Я пытаюсь облегчить себе страдания, — пыталась сопротивляться бабушка.
— Ты пытаешься окончательно испортить себе печень – а от больной печени ужасно неприятный цвет лица. Ты что, хочешь, чтобы увидев тебя в гробу, люди в ужасе убежали прочь? Бабушка подумала и согласилась, что в гробу лучше лежать с хорошим цветом лица.
Подруга ее поддержала и предложила пойти на улицу нагулять здоровый румянец, который будет очень эффектно смотреться на смертном ложе.
Открыв рот, я смотрела, как моя, только что помиравшая бабуля, сползает с постели и бредет в душ, от которого отказывалась последних недели три.
А Неля, брезгливо поджав губы, приказывает мне сгрести всю постель с кровати, чтобы отправить ее в стирку…
А им самим с бабулей приготовить две чашки крепкого кофе, в которые накапать чего-нибудь коньячно-бодрящего, грамм, эдак, пятьдесят.
Поскольку, коньяк хорошо влияет на тонус и на нервы. А в пресловутом гробу, как вы уже поняли, лежать лучше со здоровыми нервами и крепким сердцем…
Лучшая подруга настолько озаботилась бабушкиными грядущими похоронами, что пару недель усердно ее готовила к ним. За это время они посетили парикмахерскую, массажиста и салон красоты.
Ходили по магазинам и распродажам, накупили кучу всяких милых вещей, несомненно пригодящихся на том свете, таких, как шляпка с вуалькой, перчатки, косметика.
Так что за собственные похороны бабушка уже не переживает, поскольку знает, что все пройдет на высшем уровне.
А чтобы скоротать время, она вновь возобновила свои походы по подругам, партии в покер и веселые пикники.
Говорит, что если смерти так уж сильно надо, то пусть сама ее поищет… Правда, безносая пока не торопиться ее искать – видимо, у бабули еще недостаточно хороший для этого цвет лица.
