Деревенское детство моё… Автор: Александр Волков

ДЕРЕВЕНСКОЕ ДЕТСТВО МОЕ…
Часть 1…
Много ли надо человеку для счастья?..
Над этим вопросом человечество бьётся уже не одно тысячелетие и что толку?..
Великие полководцы владели половиной мира, властвовали над миллионами людей, и, наверное, были по-своему счастливы, а в итоге?..
Многих из них предали и убили свои же единомышленники…
Кто-то сам умер от болезней в бесконечных походах…
Кого-то — в лучшем случае — сослали на далёкий остров и он там тихо скончался в полном забвении…
Ну, это я про великих…
А что касается нас, смертных, то…
У нас свое представление о счастье…
Например…
Простая ситуация…
Зима…
Время года, когда ложишься в темень и встаёшь в темень…
Укладываешься спать по-раньше, так как завтра вставать чуть свет на работу, заводишь будильник, (сейчас уже на телефоне), засыпаешь…
Спишь…
Спишь…
Спишь…
Вдруг подскакиваешь, чувствуешь, что сейчас зазвонит будильник, все, уже утро, пора вставать, протягиваешь руку, берешь телефон, смотришь на экран и…
23-45…(!!!)…
Знакомо?!.
Ещё бы!..
И на фига мне владеть миром, если впереди у меня ещё целая ночь сладкого сна?!…
Вот оно — Счастье!..
…
Если говорить о счастливых моментах с первых шагов в жизни человека, то первым по-настоящему большим счастьем в нашей жизни — не считая игрушек и конфет — были, согласитесь, друзья, школьные каникулы!..
Конечно, у каждого они были свои: кого-то отправляли в пионерский лагерь, кто-то самозабвенно сутками носился беззаботно на улице с утра до вечера, а кто-то — таких, я уверен, очень много — уезжал на каникулы к бабушке в деревню…
Вот я как раз из таких и буду!..
Меня очень часто в начальных классах на летние каникулы отвозили к бабушке, но…
Но отвозили нас, таких, как я, в деревню не сразу…
Сначала был конец мая и мы дружно проводили «генеральную уборку» класса: мыли полы, парты, подоконники, протирали даже окна, безобидно кидались тряпками друг в друга с визгом и смехом, предвкушая долгое расставание со школой до осени…
На последнем в учебном году «классном часе» нам зачитывали итоговые оценки за год и мы, едва дослушав учительницу, с оглушительным ревом неслись кавалерийской лавиной — сшибая с ног зазевавшихся уборщиц — по коридору на выход и…
И , собственно, наступало лето!..
Начиналась подготовка к отъезду в деревню: покупались новые сандалии, покупалась панамка, носки, рубашка, покупался набор «юный рыболов», не забывали наши родители и о подарке самой бабушке, покупали ей, как правило, шаль, платок или занавески…
Затем всей семьёй сажали картошку в поле и в огороде…
И вот уже после этого…
Наступал в моей жизни период Деревенского Детства!..
…Деревня моей бабушки Трактово-Курзан, (в простонародье — Курзан), живописно располагалась в самой глубинке Сибири, в Тулунской тайге, и простиралась одной-единственной улицей вдоль Московского тракта, по которому когда-то гнали в ссылку декабристов…
Причем, деревня располагалась таким образом, что огибалась она речкой с трех сторон!..
Легендарная Тулунская гора, сосны и кедры вокруг, ягод и грибов видимо-невидимо!..
Вот такая пастораль!..
В самой деревне никаких вокзалов, понятное дело, не было, был ж-д переезд, как в фильме «Алешкина любовь», на котором останавливался пару раз в день «пригородный поезд», (предшественник электрички), поэтому приезжали мы на поезде до ближайшей станции в четыре часа утра и чтобы не ждать утреннего пригородного поезда, сидя в пустом вокзальчике часа четыре, шли мы в эту деревню пешком, там всего километров шесть, не больше…
До сих пор стоит перед глазами — при подходе к Курзану — картина, достойная кисти великого Левитана: утренний туман над землёй, восходит солнце, дым из печных труб, крик петухов, стадо коров у околицы, щелкает кнутом пастух, где-то уже тарахтит трактор…
До сих пор при слове «Родина» я почему-то вспоминаю именно эту картину…
Хотя были в моем детстве и барак, и улица Юности, на которой я вырос, которые тоже относятся, казалось бы, к этому определению, но нет же!..
Именно тот самый утренний пейзаж моего Деревенского Детства с восходящим солнцем, туманной дымкой, стадом коров и тарахтящим трактором навсегда остался в моем сердце, как мое представление о Родине…
Ну и, конечно, невзрачный бабушкин домишко с покосившимися воротами и с русской печью внутри, на которой было величайшим счастьем спать, если тебе не запрещали взрослые, да и как им было не запрещать, если летали с нее на пол все, кому не лень: и мы, сонные ребятишки, и взрослые после обильного праздничного застолья…
На стенах горницы вместо ковров запомнились яркие цветные агитплакаты с грузовиками, гружеными зерном, какие-то розовощекие тетеньки с охапкой снопов, веселые дяденьки в комбинезонах, голубые тракторы с красным плугом…
Отдельно в углу висела фотография моего деда в военной форме с аксельбантами, причем, по семейной легенде, деда Митя был хорошим портным и даже, опять же с его слов, шил он где-то там китель самому маршалу Малиновскому(!!!)…
Об этом баба Мотя рассказывала с придыханием и не верить ей не было никакого резона, хотя сейчас, с годами, думается, где дед в глухом Курзане и где маршал Малиновский, министр обороны Советского Союза?!.
Хотя, деда я не помню, честно говоря…
Встаёт в памяти что-то такое: то ли сон, то ли явь…
А вот бабушка, она же баба Мотя, оставила в моей памяти добрый след и осталась в моей памяти, как нечто светлое, теплое и пахнувшая пирожками на козьем молоке…
Я помню, как она приезжала к нам в гости, привозила гостинцы и я, в знак любви и благодарности, водил ее в кино, после которого она рассказывала моей маме, что, мол, теперь она знает все «задние дворы», сараи, углярки и деревянные туалеты нашего города, потому что, «унучек мой лябимай провел мене через все дырки в заплотах, (заборах), и таперичи я знакома со всеми барбосами у вашем у городе»…
(Продолжение следует)…

Александр Волков

ДЕРЕВЕНСКОЕ ДЕТСТВО МОЕ…Часть 2…
…Баба Мотя была ровесницей века, как легендарный Штирлиц…
Правда, в отличие от киношного героя, она была женщиной абсолютно неграмотной, ни читать, ни писать, перед самой войной сбежали они всей семьей, спасаясь от голода, в Сибирь откуда-то из-под Курска…
Пенсия у нее была в начале 60-х 17(семнадцать) рублей, девятнадцать копеек…
Но даже из этого мизера она выкраивала мне на «гостинцы», как она выражалась, в местном сельпо — на конфеты-леденцы и пряники, вкуснее которых я не ел в своей жизни ни до, ни после…
Естественно, при такой пенсии, чтобы сводить концы с концами, она держала курей и коз, деда уже не было на этом свете, поэтому всем хозяйством она занималась сама…
А хозяйство это — кроме живности — ещё и огромный огород, на котором я и приобрел первый опыт сельхозработ, а именно: прополка грядок лука, чеснока и картошки миниатюрной тяпкой…
Дома меня, дошколенка, родители к прополке ещё не подпускали, а тут баба Мотя быстро меня обучила, показала, что да как:
— Вот это гля, унучек, это ряпей, а это лучок…
Ты яво не рви, а ряпей рви…
Вот это молочай, а вот это картоха…
Яво руби тяпкой, а яе — нивжись!..
Усё понятно?..
Надо сказать, что на седьмом десятке лет баба Мотя ещё шустро бегала по ягоды и по грибы в Тулунскую гору, (а туда надо было ещё суметь взобраться), все делала по дому и успевала следить за мной, непоседой…
Как и все добрые бабушки, она пекла мне пироги и треугольные шаньги с голубикой, каких я до этого сроду не видел…
Но…
Несмотря на свою доброту, была она воспитателем достаточно строгим, у которого не забалуешь…
Помню, ушел я однажды без спроса с пацанами на речку купаться, так моя любимая бабуля устроила мне такую выволочку, размахивая кустом крапивы перед моим носом, что я, не чуя ног под собою, летел домой, аки катер на воздушной подушке!..
Вот такое оно, Деревенское Детство!..
Не только с пирожками и шаньгами, но и с крапивой по «мягкому месту»…
…А ещё я помню, как мы с бабой Мотей коротали вечера…
И опять же — картинка под названием — «Родина»…
Вечер…
Тикают «ходики»…
Где-то слышно мычание коров…
Ярко-малиновый закат пробивается в окна, все дела переделаны, позади ужин, меню которого составляли, как правило, картофельные блюда, козье молоко и пирожки, и сидим мы, беседуем…
Даже сегодня, начитавшись и наслушавшись многого из «той жизни» я признаю, что никакие летописцы не напишут того, что пережили наши бабушки после войны…
Шепотом и озираясь — в середине шестидесятых годов! — рассказала мне баба Мотя, как перед войной арестовали по доносу ее мужа, моего, стало быть, того самого портного деда Митю и она осталась с четырьмя ребятишками на руках одна «у чужой, унучек, стороне»…
Рассказывала она, как выпустили деда с началом войны, он пришел ночью оборванный и заросший до неузнаваемости, ему долго не открывали дверь, допытывались через окно, кто, да что, а потом она смогла его опознать только по каким-то ей одной ведомым родинкам, она на глазах перепуганных детей его осматривала-ощупывала, искала какой-то шрам на переносице, порезы на руке, а он молча стоял у порога, глотая слезы, картина, достойная мирового кинематографа…
А через пару недель его опять забрали, но уже на фронт и она опять осталась одна с ребятишками…
И про те самые «колоски» она мне тоже шепотом рассказала, как ходила их ночью в поле собирать, страшно было до ужаса, и про суп из лебеды и крапивы, и про лепешки из мороженной «картохи», и…
Тогда я, естественно, не понимал всего пережитого страха в ее рассказах, а сегодня…
Особенно мне запомнилась история про то, как ее родного отца, моего прадеда — зажиточного, по тем временам, крестьянина, имевшего пару лошадей, убили на поле «плохие люди», а потом на этих лошадях они же открыто разъезжали по деревне с красным флагом…
…А ещё я читал бабе Моте вечерами книжки, бережно ею — не умеющей читать — хранимые, как нечто самое драгоценное богатство…
Стояли книги на самодельной этажерке в углу, брать без спроса их было нельзя, бабушка выдавала мне книгу перед чтением, как в хранилище, обтирала ее чистым полотенцем и вручала, только что не под роспись…
И я…
При настоящей керосиновой лампе!..
Читал ей «Поднятую целину», «Белую берёзу» или «Люди из захолустья»…
Баба Мотя лежала с кошкой Муськой на своей широченный кровати и слушала до тех пор, пока не начинала «клевать носом»:
— Ну, усе, унучек…
На седни хватя…
(Сейчас пишу, а ее интонация с этим неповторимым говором так и звучит в ушах…)…
— Будя завтри день, и будя пишша…
…Вообще, лето у бабушки в деревне это отдельная песня из моего Деревенского Детства!..
Носились мы по улице с утра до вечера, изредка забегая домой перекусить…
Никаких каруселей и аттракционов и в помине не было, и мы устраивали себе развлечения сами…
Стоял посреди деревни огромный-огромный заброшенный дом…
И местное колхозное начальство не нашло ничего лучшего, чем приспособить этот дом для склада с …цементом…
Лежит себе под крышей сухой цемент, никому не мешает, крыша есть, а вот окон нету…
Ну, а там, где нет окон, там есть мы, пацаны…
И мы…
И мы придумали из-под потолка в этот цемент …нырять(!!!)…
Кто «солдатиком», а кто и «рыбкой»…
Как в воду!..
Только вот без этого, без «плюх!»…
Нырк! — и ты ушел с головой в эту мягкую сыпучую массу!..
Обалдеть!..
Пошла меня баба Мотя искать…
Потом рассказывает приехавшей за мной матери:
— Иду, сталыть, я сабе, иду…
Ишшу Сашку-то сваво…
Глядь — чи Сашка, чи не вон?!.
По очкам-то, как бы, вон…
Но на Сашке-то шкеры были черные, на энтом — серыи…Ня вон…
…Ну, а про рыбалку в чистейшей речке Курзанке можно рассказывать бесконечно!..
И про то, как во-о-о-о-о-т такой налим сорвался у меня с удочки…
И про то, как мы ели — прости, Господи! — практически, живую рыбу…
Да-да!..
Срывали с крючка только что пойманного пескаря, чистили, посыпали принесённой с собой солью и…
Бррррррр!..
…Ещё помнится, как я, какой-никакой городской житель, учил местных пацанов играть в футбол, которого они, вообще, в глаза не видели, не слышали о нем никогда и знать не знали, что есть такая игра…
К концу каникул они более-менее что-то начинали соображать, но тут меня увозили родители, я, как дурак, оставлял им свой мяч, типа, для тренировок без меня, а на следующее лето все начиналось сызнова: я им, как в первый раз, опять объяснял правила игры, показывал азы футбольной науки, они, вроде, что-то вспоминали, увлекались, но в августе меня забирали родители домой, ждала школа, я уезжал, оставляя им уже другой мяч и так по кругу, по кругу…
…А ещё в этой деревне жил дядя Витя, родной мамин младший брат…
Впрочем, дядя Витя — это отдельный разговор…
Разговор теплый, трогательный и увлекательный, надеюсь…
(Окончание следует)…

Александр Волков

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.