«Дурноватая» молодежь.
Вечер получался каким-то нервным. Жарко, душно, возле магазина сцепились с лаем две бездомных собаки, из припаркованной возле ларьков машины надрывалась Эн-Кей, из тех времен, когда она еще звалась по-простому — Настей Каменских.
А возле входа в магазин, прямо на бордюре дорогой и ухоженной клумбы, сидел нищий старик в грязных лохмотьях. Он смотрел пустыми, выпитыми глазами вдаль и громко, скороговоркой обращался к тому, кого видел только он сам: «Товарищ комбат! Прибыл по вашему приказанию! Товарищ комбат! Что же делать? Как же так?»… И было такое чувство, будто этот старик смотрит какое-то старое, невидимое кино… А скорее, сам играет в нем одну из главных ролей…
Прохожие послушной цепочкой шли в магазин. Косились на собак, морщились на орущую машину, кое-кто бросал мелочь в грязный кулек, разложенный у ног старика, но больше все же ограничивались причитаниями: «Вот, довели страну!»
В небольшом магазине общая истерика продолжалась. Чья-то девочка капризно кричала папе, что ей купили не то мороженое, полная женщина, обмахиваясь вместо веера журналом, громко спрашивала охранника – где ценник на кошачий наполнитель, люди то и дело наталкивались друг на друга в узких проходах, злились, что к молочному отделу не подойти.
Бубнили вслед какой-то старушке, неуверенно катящей перед собой тележку, что она бы еще на машине сюда заехала, и послушно выстраивались в длинную вереницу к кассе, крича на раскрасневшуюся кассиршу, быстро подносящую товары к сканеру, что она двигается, как сонная муха, и почему вообще работает одна касса?
Мне кажется, единственным спокойным человеком в магазине был молодой парень, лет двадцати на вид. Его ничего не раздражало, он не на кого не наталкивался и как-то умудрялся протискиваться в щели ко всем полкам, которые ему были нужны.
Он никак не реагировал на шипение вслед, если вдруг вставал на дороге у какой-то неповоротливой тетеньки или быстрее грузного дядьки протягивал руку к полке с батонами. У него не было при себе ни тележки, ни корзины, ни даже пакета – собрав кучу продуктов, он так и стоял в очереди к кассе с ними в обнимку, пританцовывая на месте.
— О! Придурок какой-то! — услышала я разговор пожилой семейной пары, кивающей на парня.
— А сейчас эта молодежь вся дурноватая! – подключилась вторая, не особенно дружелюбная старушка.
– Ни до кого дела нет! Думают только о себе!
— Прожигатели жизни! – трубил бородатый толстяк.
– Ни за что ответственности не несут. Только бы поесть, выпить да поразвлекаться на родительские деньги. Это ж не то, что мы когда-то!
Скучающая очередь незаметно приобретала осмысленность. Каждый имел возможность либо что-то сказать о парне и о молодежи в принципе, либо хотя бы поглазеть от нечего делать на предмет всеобщей дискуссии.
Хотя ему, этому предмету, было абсолютно все равно – наушники в ушах не позволяли ему включиться в полемику изнывающей очереди, а главное – не давали ни малейшей возможности узнать, что на эти десять минут он стал звездой.
Подойдя ближе к кассе, молодой человек с грохотом сбросил на ленту продукты. Тонкий пакет с яблоками прорвался, и яблоки раскатились между бутылками с молоком и кефиром, между батоном хлеба и палкой вареной колбасы.
— Я же говорю, дурноватый! – захихикали сзади.
А парень, словно желая в финальном аккорде сыграть особенно громкую ноту, вдруг резко развернулся и, пробираясь между покупателями и перепрыгивая через корзины на полу, куда-то рванул.
Лента кассы уже прикатила его продукты, кассирша готова была пробивать, а покупателя на месте не оказалось! Очередь прямо-таки задохнулась в гневном возмущении. Казалось, еще миг, и продукты будут сметены прямо на пол.
Но в эту секунду парень показался — прыгая через детские велосипеды и варьируя между тележками и людьми, он заскочил на свое место в очереди, положив на ленту три плавленых сырка, и даже не подозревая, какой он произвел фурор.
Спокойно расплатившись и также пританцовывая в такт собственной музыке, парень побросал продукты в пакет. Затем легко сбежал по ступеням магазина и поставил этот пакет на землю – возле босых ног нищего старика. Единственный, из всех, проходящих мимо…
Он не сказал старику ни слова, а наушники в ушах не позволяли ему выслушать слов благодарности, даже если они и были. Выстояв огромную очередь, он просто накормил человека. И, не оглянувшись, побежал по своим «дурноватым» делам…
(с) Татьяна Лонская.
Капсула времени.
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.