Две любви Ивана. Автор: Мавридика де Монбазон

Две любви Ивана.

На самом деле, Валя хотела с кем-то разделить свою боль. Не с сестрами, не с детьми, а с тем, кто любил его так же, как она, а, может, и больше…

Людмила стояла, опустив голову, но она знала, что Валя ждёт её. Все разошлись теперь и она может подойти…

-Здравствуй, Валя…

-Здравствуй…

Люда подошла к свежему холмику, взяла горсть земли, помяла в руках и разжав руку, высыпала обратно…

-Прощай, Ванечка, — прошептала Люда, прощай и прости…и ты, Валя, прости, -женщина повернулась и посмотрела в лицо заклятой соперницы, — прости, Валя…

-Да что уж там, всё прошло, спасибо, что пришла…

Из автобуса смотрели любопытные старухи, смотрели и перешёптывались, качая головами и называя Людмилу бесстыжей.

Две женщины, две извечные соперницы, стояли там, у свежего холмика, бессильные перед вечностью

-Пойдём в автобус?

-Спасибо, Валюша, я с братом, на машине…

-Мы в столовой, приходи…

-Не могу… прости…Валя…

-Да?

-А можно я к тебе вечером приду

-Конечно…

На поминках люди с жалостливыми лицами подходили к Валентине, говорили какие-то слова, притрагивались к плечу, и уходили с горестным выражением лица.

Иван был хорошим ветврачом, в колхозе его все любили. И человеком был отличным…

Люди горестно вздыхали и качали головами, ведь молодой ещё, и шестидесяти нет, сгорел…не жил, а пылал…и не пил, и не курил…

-Да бабы его довели, все беды от них, от баб, -это бобыль, Аркашка. Женщины прицыкнули на серого, невзрачного мужичишку. Про покойников либо хорошо, либо никак…

-Да я чё, я ничего, — начал оправдываться Аркадий, — ну, ходок он был, любитель, по женской части..

-То что любил женщин, это да, -сказала Ирина, -но он не похабно, слово никогда плохого не скажет. Я тогда своего с Нинкой, в бане застала…ой, бабоньки, ведь думала мир померк..

А он, Иван-то поговорил со мной, мягко, по-доброму, разъяснил мне всю психологию — то мужскую, я и простила своего…

Он и с моим поговорил. Тот было заартачился, а Иван ему и скажи, ты говорит, Коля, на меня не смотри, я их обоих люблю, и никогда не изменял им ни с кем…оттого говорит и не знаю, счастье моё или погибель…От так…

-Ой, бабоньки, он ведь какой Иван — то был. Всем ласковое слово найдёт, и парни-то смотри какие славные выросли…

-А эта, худенькая, у Вали-то всё крутилась, не отходила, так чуть что и смотрит с тревогой, это дочка?

-Какая? А не, это сноха, второго, как его, парня зовут…вот его жена, он где-то учился, вот оттуда, городская, но Валя хвалит её…да как парня-то зовут…

-Дак Иваном тоже…

-Иван Иванович, значит

-Но. Он тоже там же учился, видно за отца теперь будет..

-Аааа, вон оно чё…ну хорошо…

-А старший-то видели, военный..

-Он не военный, деревня, -это опять Аркаша, после выпитых двух стопочек, серое личико его, вечно сжатое в кулачок, размякло, Аркаша немного расслабился, ему захотелось поговорить, -он лётчик, испытатель.Самолёты значицца, испытует, о как..

Мне Иван рассказывал, кабанчика приходил, подкладывать, кабанок маленький был, месяца три всего, это сейчас под два центра вымахал.

Но мясо мягкое будет, да и сало тоже, я же пашаничкой кормлю, ну да там что со стола, к новому году заколю, приходите, не дорого буду продавать, кому ежели надо, а то на базар свезу, мигом раскупят, у меня бывало…

-Тьфу на тебя…кабанчик..

-Неужто правда лётчик?

-Да-да, мне Валя говорила, Иван- то ездил тогда, это парень у них в госпитале лежал

-Ааа, эвона как

-Ну..

-А что Людмила- то?- задел кто-то из женщин скользкую тему

-А что Людмила, тожа видно вдова, кто его знает, как там у них было…и девка говорят, не от Митяя Заречного, а Иванова, кто же его знает, не нам судить…Хороший был человек, душевный…

-А мне собачку спас, Тобика, — соседская девчонка стоит с покрасневшим носом, -он хороший был, дядя Ваня. Папка раз напился сильно, начал нас гонять, а дядя Ваня пошёл, как кулаком по столу стукнул…папка теперь нас не трогает…

-Хороший, хороший был, -запереговаривались опять женщины, что там говорить, и помянули хорошо, молодцы, уважили память Ивана…

Вечером, когда все разошлись, осталась Валентина одна.

Она сидела за кухонным столом, положив руки на колени и смотрела в окно, ничего не видя, ни о чём не думая…

Воспоминания тихонечко плыли, как облака, по весеннему небу…

Вот она девчонка, в платьице с пояском, с тугой косой, бежит к подружке Светке, они на танцы пойдут. Из города эстрада приедет, всё село соберётся, даже старики, придут, рассядутся чинно, будут смотреть, слушать и качать головами, осуждая по -доброму молодёжь…

Вот Иван и Валя в ЗАГСе, счастливые, молодые, красивые…

Вот первенец родился, Андрюшка, а потом через два года Ванечка…Дочку он так и не дождался…

Дочку ему другая родила, та, которую ненавидела всю жизнь. а потом смирилась, когда поняла, что не уйдёт Иван никогда, не бросит её, и ту не бросит…Так и жили…Валя знала, что люди жалели её за спиной, а Людмилу ненавидели.

Но никогда она не дала повода сплетницам, никогда не пошла, и не побила стёкол разлучнице, не оттаскала за волосы.

И Людмила ни разу нигде не обмолвилась словом.

Как там у них встречи проходили, когда, Валя не знала, и знать не хотела.

С работы и на работу вовремя, все выходные, все праздники с семьёй…

-Можно, Валюша…

-Заходи, Люда

В дверях показалась статная, красивая женщина, Валя невольно залюбовалась бывшей соперницей. Красота -то какая, впустую прошла, промелькнула мысль..

-Проходи, Люда, что стоять-то, холодно, кошка замёрзнет, -улыбнувшись, проговорила Валентина, -давай чайку попьём…

-Давай, -Люда робела, — я Валя ватрушек напекла, с творогом, их Ваня любил…

-Ватрушек? -Валя вдруг расхохоталась,- с творогом, от, зараза..

-Что, Валюш, что- то не так? -Люда смущённо держала в руках, завёрнутые в свежую газету, издающие чудесные запахи, свежевыпеченные ватрушки…

-Ой не могу,- заходилась в смехе Валентина, -ватрушки, ха-ха-ха…

Люда, да положи ты их, вон на стол…

Ой, Ванька, ой, зараза, и оттуда смешит…

Я ведь тоже эти ватрушки- то твои, оказывается, люблю…Он мне в подарок, из города, как поедет, привозил, всю жизнь…я ему заказывала, и всё удивлялась, как они такие горячие, шестьдесят километров всё таки…

И женщины начинают смеяться, упав обе на диван…

Заходит младший сын Ивана и Вали, он забыл что-то у матери, смотрит удивлёнными глазами на катающихся по дивану мать и тёть Люду…

Всхлипывая, глотая слова, давясь смехом, женщины рассказывают младшему Ивану про ватрушки.

Тот старается показаться сначала суровым, все знали, что отец ходит к тёть Люде, и что Ниночка их сестра, отцова дочь…

Но никто не ожидал, а он Иван тем более, что будут две отцовы самые любимые женщины, две, по сути соперницы, сидеть на диване и смеяться до слёз…

-А я ему…он как в город, ой не могу…Ваня…ватрушек — то не забудь…моих любимых…с творогом…

-А он…-хохочет Люда, — как приедет, так я знаю, что ватрушки надо печь, напеку, заверну ему…горяченьких….ахахаха

Смеются женщины, смеётся младший Ваня, улыбается с портрета старший Иван….

Это потом, как смех уляжется, когда убежит Ванюшка, наплачутся женщины, выскажут всё друг другу, всю боль накопившуюся годами…

-Я просила, его, Валя…на коленях стояла, просила не приходить, тебя жалела, пацанов. А он плачет, и говорит, что не может, не ходить…А как Ниночка родилась, так вообще, сказал, не заикайся даже, не хочешь, говорит, пальцем тебя не трону, а к дочери ходить не запретишь…Прости, Валюша…

-И я просила, Люд, просила чтобы ушёл, не мучил меня…А он плачет, говорит, что любит меня, и пацанов. Не может уйти…только, говорит и Людмилу с дочкой люблю…

-Ты знала про Ниночку?

-А то, конечно.

Кто же игрушки, да одёжки выбирал, думаешь Иван…Как поеду в город, наберу всего, неси говорю, дитё не виновато…Я дочку хотела, парни что, разбежались, а дочка она у сердца маминого…

Ты прости меня, Люда…Я по молодости извести тебя хотела, к ворожее ездила…Она мне мозг вправила…

Сказала, что ничем эту связь не перебьёшь, а скоро ещё крепче станет…

А вскорости ты Ниночку родила, я тогда и успокоилась. Нет, я конечно ревновала, и скандалы ему скандалила, ну так, для виду…я же жена…

***

Конечно, разговоры в деревне ходили разные. Что, мол, от горя у Вали рассудок помутился, что с соперницей дружить стала…и Ванька младший, мол, заглядывать стал, девка там подросла, надо бы Ванькиной жене ухо востро держать…

-Что мелете, а? -это Аркашка, везде с бабами, даром, что бобыль. А женское общество любит, видно…- знаете же, что девчонка Иванова. Ванька младший сестре родной, и её матери помогает, растрещались, раскудахтались…

-А я бы волосы повыдирала, -это Полина, баба склочная. муж её, скотник Михаил, всю жизнь про волочился за каждой юбкой…А Поля бегала следила за ним, да всё равно успевал он, вкусить так сказать, запретного плода…

-Ой, сиди уже, повыдирала она. Так и драла бегала, а что толку, а? Как гулял твой Мишка, как кобель, так и до сей поры гуляет…Кобель, потому что… А здесь другое, бабоньки, здесь любовь, вот так у них получилось…Вы вспомните, он ведь никакого повода не давал, Иван- то…Всю жизнь с двумя женщинами провёл, с двумя любимыми женщинами…Это не каждому дано, да вам и не понять…эх, деревня…

Аркаша взял булку хлеба под мышку, и о чём-то размышляя, что-то доказывая сам себе, и размахивая руками, пошёл вдоль улицы, в свой маленький, серый, холостяцкий домик.

Оставив в магазине замолчавших и враз пригорюнившихся баб…

Автор Мавридика де Монбазон

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.