Она была очень недовольна дочерью. Дочь была взрослой, солидной дамой, её муж публичный , очень обеспеченный человек, владел » банками, городами, пароходами». Дочь же вела жизнь , как теперь говорят, светской львицы. По её понятиям, вдовы генерала с сорока пятью годами замужества, дочь не занималась ничем.
Домашними делами занимались специальные помощники по хозяйству, как их теперь называли, заменив слово » прислуга». У дочери же были вечеринки, приемы, презентации, бесконечный непонятно от чего отдых, то на Канарах, то на Мальдивах….
С одного отдыха через несколько неполных недель отправлялись на другой отдых. Потом следовал небольшой перерыв, отдых от отдыха, и все начиналось сначала. Ей такая жизнь была непонятна.
В том возрасте, в котором теперь находилась её дочь, она ездила с мужем по гарнизонам, вела хозяйство, с трудом устраивая быт на каждом новом месте. У нее тоже не было трудового стажа, хотя возраст давно был пенсионным, пенсия за мужа переводилась на счет в банк и она даже толком не знала какая там сумма.
Но она всю жизнь трудилась, даже будучи уже генеральшей не оставляла забот о своем доме, муже, дочери, даче. Все делала сама. И на отдых ездили каждое лето не только на дачу, но и в Ливадию, которую она очень любила.
Детей у дочери не было. Дочь тщательно следила, чтобы эта совсем ненужная беременность ненароком с ней не приключилась.
Зять работал. Много. Был увлечен своими делами, проектами, инвестициями и как то тоже не страдал от отсутствия детей в их семейной жизни.
После смерти мужа именно зять, а не дочь, настоял на том, чтобы она жила с ними, дом большой, у нее были две довольно большие комнаты с выходом в зимний сад, не нужно было ни о чем заботиться, она могла целыми днями смотреть свои сериалы, «мыльные оперы», слушать любимые мелодии.
Иногда зять баловал её билетами в Большой, это был для неё особенный праздник. Общение с зятем не было очень уж тесным, но она все время чувствовала какую то сыновью заботу о себе, чего нельзя было сказать об отношении к ней дочери.
Правда, ни с какими просьбами она к зятю никогда не обращалась. Её генеральская квартира и старая любимая дача стояли в одиночестве. Иногда она скучала по ним, но здесь ей было хорошо, комфортно, и эта скука начавшись, тут же и заканчивалась.
Дней десять тому назад пришло письмо, что маленький сын её внучатой племянницы остался сиротой. Она не поддерживала связи с дальними родственниками, а из близких уже давно никого и не осталось, и потому о каком и чьём именно сыне идет речь представляла плохо, совсем не представляла.
Она поехала туда , как указано было в письме, и познакомилась с белокурым трехлетним малышом, которого должны были отправить в дом малютки, если не найдутся какие-либо родственники.
Ей сказали сразу, что ей в опекунстве над ребенком откажут, её возраст не позволяет быть опекуншей этого маленького похожего на ангела, малыша.
Дома, когда она рассказала дочери о малыше и трудностях в усыновлении, начался настоящий ад, дочь кричала , что этому не бывать, что в таких делах она матери не помощница, не хватало еще чужих детей вскармливать.. И много, много других и обидных слов было сказано дочерью.
Она дочери возражала, говорила, что у нее есть своя квартира, своя пенсия и еще есть силы помочь этому мальчику, у нее нет только из за возраста законных прав на это, и в этом ей очень нужна помощь дочери.
Десять дней ожесточенных военных действий между матерью и дочерью не привели ни к какому результату, срок, отведенный социальными службами на решение этого вопроса, заканчивался, ничего сделано не было и малыша должны были отправить в дом малютки.
Последней её надеждой оставался разговор с зятем, но больших надежд она на этот разговор все же не возлагала. Если уж её собственная дочь так бурно и отрицательно восприняла предложение матери, то что уж ждать от зятя.
Но все же утром она вышла к завтраку раньше обычного, чтобы застать его до отъезда на работу. Она нервничая, сбивчиво стала рассказывать ему о том, как пришло письмо, как она ездила в дом малютки, чтобы повидать мальчика и самое главное, что они с этим мальчиком не будут обременять их, зятя и дочь, своим присутствием, а будут жить в её квартире, ей нужна только юридическая помощь, чтобы не потерять этого последнего , хоть и очень дальнего родственника.
Зять выслушал, попивая кофе, ничего не ответил и уехал на работу. Прошла неделя, все сроки вышли. Она старалась не думать об этом ребенке и уж точно не ездить к нему, чтобы не травмировать пустыми надеждами.
Однажды утром пришла машина, из нее выскочили рабочие в синих комбинезонах и начали ремонт двух небольших комнат, расположенных рядом с её комнатами, потом привезли мебель для детской комнаты, а потом в её комнату пришел зять и сказал, что завтра она должна поехать в агентство и на свое усмотрение выбрать няню для мальчика, мальчика он усыновил, он будет носить его фамилию.
Но что скажет дочь? Теперь ей было очень жаль дочь, ей очень не хотелось , чтобы дочь хоть как то пострадала.
Все будет хорошо, ответил зять. В пятницу во второй половине дня привезли мальчика, он был очень напуган таким непривычным для него переездом, потом откуда-то приехала насупившаяся, сердитая дочь, походила по дому, громко, раздраженно поговорила с кем-то по телефону, а потом все же зашла в детские комнаты…
По лицу своей дочери она поняла, что зять прав, все будет хорошо…
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.