Как лодку назовёшь…
Вторые сутки Остап Васильевич дежурил около роддома. Нервно курил папиросы «Беломор канал» и периодически прикладывался к чекушке водки, держа скрещенными пальцы.
«Господи, только пацан, только пацан», — неистово молился, поднимая взгляд к небесам.
— Дериполко! – громкий голос медицинской сестры, как молнией ударил в самое сердце, — Девочка. Два с половиной килограмма. Зайдите к врачу.
Расстроенный до слёз, Остап плохо слышал доктора, который долго объяснял почему в дальнейшем у его жены Василисы не может быть детей.
А затем сидел на скамейке у могилы отца и, размазывая грязными руками пьяные слёзы, просил прощения, что не исполнил его волю: «Прости, батя, я сделал всё, что мог! Жена, будь она неладна, настреляла одних девок. Ну дура-баба, что с неё взять! Не виноват я, батя!».
Батя — Василий Остапович Дериполко, пройдя войну от первого до последнего дня, не единожды раненный, награждённый медалями, любил вспоминать встречу с легендарным героем Советского Союза, сыном лидера Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури – Рубеном. Восхищаясь гордым испанским народом, он наказал Остапу назвать сына — Рубен. Остап поклялся отцу и даже в страшном сне не мог представить, что это для него окажется невыполнимым.
— Остап, — прервала его стенания, проходящая мимо, односельчанка, — как Василиса? Родила?
Не поднимая глаз, он досадливо махнул рукой: «Опять двухстволка».
— Ну ничего, родите ещё и пацана, какие ваши годы.
Завещание уважаемого Василия знали все сельчане, радовались очередной беременности Василисы и дружно ждали рождения их детей.
— Не родим больше! Перевязали её — дуру мою. Не способна она мальчишек рожать. Знал бы – не женился, — Остап был уже изрядно пьян и крыл жену всякими нехорошими словами.
— Так говорят, что пол ребёнка от отца зависит, — в женской солидарности защитила соседка Василису, — как назовёте-то? И, отворачиваясь, улыбнулась.
— Ты говори, да не заговаривайся. Я тут при чём? А как назову – не твоё дело. Иди, куда шла.
Серьёзно и глубоко страдал Остап. Мужичок он был беззлобный, да и не грубый. Просто, похоронив мечту, заливал сейчас своё горе.
» Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать…», — громко запел Остап и пошатываясь поплёлся домой.
Любовь к темпераментным жизнелюбивым гордым испанцам передалась от отца сыну и укоренилась в семье Дериполко…
* * *
Рождение первой дочери, Остапа особо не расстроило. Правда, с трудом и через скандалы в семье, назвал её Долорес. Полным именем девчушку кликал только отец, а на улице, в школе да семье звалась Лоркой.
Имя второй малютке также выбирал Остап и назвал её Клаудией – Клавкой по-нашему. Тёща махнула рукой на выкрутасы зятя и втихаря окрестила внучек, дав им имена по святцам.
Девочки подрастали видными, красивыми. Голубоглазые и черноволосые, рослые и фигуристые. Остап гордился дочками, но мечты о сыне не отпускали и, веря народным приметам, хранил под супружеской кроватью топор и молоток. Вечерами пил отвар девясила и заставлял Василису больше есть мяса. А в красном углу спальни, рядом с иконой Богородицы висела, вырезанная из какого-то журнала, фотография Рубена Ибаррури.
Старая бабка Мария – тёщина тётка, хромая и косая с рождения, доживала свой век в приживалках и нянчила детей Остапа, как своих. Малограмотная, да бесхитростная, любила девочек без памяти.
— Лорке-то наша — красавица! Вся чик на вычик! Пошли, Господи, ей жениха хорошего, — крестила вслед и плевала через левое плечо.
— Клавке-то, светится вся! Душа у ей добрая, ой, простота! Пошли, Господи, ей жениха хорошего, — и тоже крестила, поплёвывая.
Бессонными ночами молилась за любимых девочек, просила Господа уважить Остапа и послать ему сына.
Ну, экая досада, родилась опять девка. Третий день Остап беспробудно пил и крыл свою Василису, да врачей, которые что-то там ей перевязали.
Девочка родилась слабенькой, лёгонькой и какой-то бесцветной. Бровки, реснички белые, да пушок на голове, как у одуванчика. Но тихая и спокойная. И это блёклое воздушное создание Остап назвал Беатриз или Беатриче. Василиса в слёзы, а Мария в крик: «Ты, что же – охальник, девчонке жизнь портишь? Биссектрисой назвал!» — старой бабке легче было произнести что-то ранее слышанное, чем сложное непонятное иностранное имя. Но Остап был непреклонен. И записали в метрике малышку — Беатриз Остаповна Дериполко.
Мать звала её Бетка, отец – Беатриче, а старая бабка Мария, хоть и знала, что крестильное имя девочки Настенька, продолжала, в угоду Остапу, звать её Биссектриской.
Девчушка росла незаметной и невзрачной, тоненькой и тихой. Но в учёбе была впереди всех. Легче всего ей давалась математика.
— Биссектриске-то наша, ума — палата, — хвасталась бабка Мария. При этом многозначительно поднимала вверх руку и, прищурив глаза, назидательно грозила кому-то там указательным пальцем. А затем просила у Господа для Бетки жениха хорошего, и крестила, крестила вслед, жалостливо вздыхая про себя. Уж больно неинтересной росла девочка. Тонкая, как тростинка, одни глазёнки, что озёра нежно-голубого цвета.
— Биссектриса – это крыса, — дразнили мальчишки.
— Точно биссектриса, — злословили подружки, — прямая, что жердь: ни талии, ни попы.
Закончила школу Настенька-Беатриче с золотой медалью и уехала из родного села поступать в педагогический институт на физико-математический факультет. И сразу сменила нелюбимое имя, поменяв все документы. В институте звалась Настей и училась, как всегда, на «отлично».
По распределению уехала ещё дальше от родного дома, и никто уже не мог знать её испанского имени.
Высокая стройная. Ноги длинные, спинка ровная. Не красавица, но вослед оглядываются. Старшеклассники влюбляются. Анастасия Остаповна увлечена математикой серьёзно, предмет преподаёт живо и интересно.
Много всяких математических запоминалок использует на уроках.
Например, формула площади круга:
Запомнит тот, кто мыслит туго:
Пи эр (квадрат) — есть площадь круга.
Или, неравенство сторон треугольника:
Знает даже каждый школьник
Что такое треугольник…
Детвора запоминает быстро и, бегая на перемене, использует их, как считалки.
Больше всех ученикам понравилась запоминалка про элементы треугольника:
Биссектриса — это крыса, которая бегает по углам и делит угол пополам.
Медиана — обезьяна, она идёт по сторонам и делит стороны пополам.
И, глядя на свою любимую учительницу, худую и длинную, ученики прозвали её «Биссектрисой». Вначале между собой, тихо посмеиваясь, а затем это подхватили педагоги, родители. Забываясь, даже завуч на важном собрании могла вполне серьёзно обратиться к Насте: «Биссектриса Остаповна». И невдомёк было всем, отчего математичка смеялась над этим громче всех. При этом взгляд её весёлых голубых глаз, огромных и чистых, как озёра, становился задорным и искромётным. Она изящно откидывала голову назад, встряхнув своими пышными светлыми волосами, и личико её при этом становилось удивительно красивым. Прекрасным настолько, что заведующий отделом образования, очень интересный, да ещё и холостой, не на шутку увлёкся Настей. Историк по профессии, он проводил научные изыскания и писал труд о Гражданской войне в Испании в 1936-1939 годах. Глубоко анализировал геополитические и военные аспекты войны и подолгу рассказывал об этом на свиданиях. А Настя вновь улыбалась, и ослепительные лучики из ясных глаз всё глубже покоряли сердце молодого кавалера.
— Почему ты всегда смеёшься, когда я тебе рассказываю об испанском народе? – как-то он обиделся.
— Да потому что, — Она немного помолчала и, заливаясь чарующим смехом, рассказала о встрече деда с Рубеном Ибаррури и о его портрете, висящем в красном углу рядом с Богородицей…
А когда назвала своё имя, данное при рождении, стрелы Амура пронзили сердце историка окончательно…
Остапу зять пришёлся по душе. В свободное время, выпив, они дружно пели «Гренаду» и горячо обсуждали события в республиканской Испании …
Нельзя изменять своей мечте, и каждая мечта должна правильно называться.
Не зря ведь отец назвал дочку Беатриз, и не зря бабка Мария прозвала её Биссектриской.
Получилось, действительно, как в весёлой песенке капитана Врунгеля:
«В море синем, как в аптеке,
Всё имеет суть и вес.
Кораблю, как человеку,
Нужно имя позарез!
Имя вы не зря даёте,
Я скажу вам наперёд:
Как вы яхту назовёте,
Так она и поплывёт…»
А Рубен – первый внук Остапа, родился, конечно же, у старшей дочери Долорес. А разве могло быть иначе?
01.03.2019
Автор Людмила Колбасова
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.