Марис Лиепа

ВЗЛЕТЫ И ПАДЕНИЯ ВЕЛИКОЛЕПНОГО МАРИСА

Двадцать лет назад скончался великий танцовщик, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии Марис ЛИЕПА.

Он ушел в пятьдесят два года, почти как Рудольф Нуреев. С тем лишь различием, что обреченный Нуреев спасался творчеством – танцевал, ставил балеты, дирижировал оркестром.

Лиепа же в расцвете жизненных сил и таланта практически остался не у дел. Мне посчастливилось близко познакомиться с Марисом Лиепой за год до его безвременной кончины. Тогда он принес в издательство свою книгу "Я хочу танцевать сто лет".

Сегодня хочется вспомнить основные вехи жизни этого выдающегося артиста и попытаться разобраться в трагедии художника.

Марис-Рудольф Эдуардович Лиепа родился в тогда еще буржуазной Риге 17 июля 1936 года. Профессиональное образование начал получать в Рижском хореографическом училище, а завершил его в Москве, в классе замечательного мастера мужского танца Николая Тарасова. Столицу он брал штурмом. Четыре года оттанцевал в Музыкальном театре имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко.

– Это был удивительный партнер, – рассказывала мне солистка этого театра, народная артистка РСФСР Элеонора Власова.

– Мы танцевали с ним главные партии в балетах "Жанна д'Арк", "Корсар", "Лебединое озеро", "Эсмеральда"… Сейчас почему-то принять считать, что Марис был заносчивым и скандальным человеком. Смею не согласиться с этим. Да, он был не прост. Простите, и я не сахар. А танцовщик был идеальный. Я вам заявляю это с полной уверенностью – мне довелось танцевать со многими партнерами и есть, с кем сравнивать. А потом не надо "педалировать" человеческие недостатки, необходимо видеть в художнике главное – его искусство.

Лиепа всегда мечтал о Большом театре (а кто из артистов не желает попасть в эту Мекку оперы и балета?!). И при содействии Майи Плисецкой его принимают в первый театр страны. Он станцует всю классику балета: "Жизель" (Альберт), "Спящая красавица" (Дезире), "Роме и Джульетта" (Ромео), "Лебединое озеро" (Зигфрид), а когда балетную труппу возглавил Юрий Григорович, он будет первым исполнителем партии Ферхада в "Легенде о любви" (1965).

Но оглушительный успех ждал его через три года, когда Ю.Григорович поставил балет "Спартак", а Лиепа гениально станцует Красса. Это был триумф не только композитора Арама Хачатуряна, хореографа, художника Симона Вирсаладзе, но и исполнителей главных партий – Владимира Васильева, Михаила Лавровского, Мариса Лиепы, Екатерины Максимовой, Натальи Бессмертновой, Нины Тимофеевой.

Все перечисленные джентльмены получат Ленинскую премию. Дамы – сущая дискриминация – останутся без наград. 28 марта 1982 года я видел, с какой огненной энергией Лиепа танцевал Красса. Как потом оказалось, Марис Эдуардович вышел в этом балете последний раз. Эта роль прославила его на весь мир. Она же его и погубила. Собственно, всю жизнь Лиепы можно разделить на две части: до Красса и после.

Марис Великолепный, Марис Удачливый, Марис Богатый, Марис Всемогущий – так, по римской традиции, впору было его именовать в годы триумфа. На фоне брежневской Москвы он выглядел истинным аристократом – холеный, благоухающий дорогим французским парфюмом, безукоризненно воспитанный, безупречно одетый. К внешнему блеску прилагались роскошная квартира в центре Москвы в Брюсовом переулке, невиданные в столице иномарки, коллекция антиквариата и золотых украшений, красавица жена и дети-ангелочки.

Лиепа проиграл, когда уверовал в свою гениальность и счастливую звезду. Надменный триумфатор Красс стал вторым "я" артиста. Во всех ролях с 1968 года угадывался лик этого балетного персонажа.

Но с годами ролей в Большом становилось все меньше и меньше. Ю.Григорович в свои постановки не брал, предпочитая более молодых исполнителей. Майя Плисецкая предложила ему станцевать Вронского и Каренина в балете "Анна Каренина". Да и сам Лиепа ставит балеты – "Видение розы", "Дон Кихот", но не в Москве. Вот этого Григорович никому не позволял.

Куда удачнее шли дела в кино. М. Лиепа ставит картину "Музыка к дню рождения". Он танцует в фильмах-балетах "Гамлет", "Спартак", "Галатея", а параллельно преподает в Московском хореографическом училище.

А также ставит танцы в художественном кинематографе: фильмы "Четвертый", "Детство Бэмби" и "Юность Бэмби". А участие в телебенефисе Людмилы Гурченко приносит ему множество наград.

В Большом – полная тишина. И Лиепа вступает в бой со всемогущим Григоровичем. Как Красс в последнем походе – пошел не в обход, а напрямик. Резкие высказывания в адрес руководства следовали одно за другим. Точку в конфликте поставила статья в "Правде", где он обвинил главного балетмейстера в забвении балетных ценностей.

Григорович, будучи максималистом, придерживался жесткого правила: танцовщик хорош настолько, насколько хорош его последний спектакль. Да и Лиепа был максималистом. Он понимал, что стареет, что уже как в дни триумфа "Спартака", он танцевать не сможет, и это осознание его съедало.

В дневниках он продолжал описывать свои спектакли как триумфы. Хотя тут же вспоминал их последствия: "Я задыхаюсь, лежу ничком, давлюсь, меня чуть не рвет, тело разламывается…"

Кстати, Лиепа мог бы перейти на характерные роли, которые не так хореографически сложны. Ведь актером он был неординарным. Однако в Большом театре ему ничего подобного не предлагали.

Ему бы оставить здание на площади Свердлова и отправиться в новую жизнь, как позже сделал его сын Андрис, рано покинувший балет и ставший успешным продюсером и режиссером. Для младшего Лиепы и его поколения мир не фокусировался на великом и ужасном Большом театре.

Этот театр стал для Мариса и страстью, и проклятием. Лиепа, судя по всему, оказался смертельно болен синдромом золотой клетки. Когда однажды он пришел на служебный вход Большого, у него отняли театральный пропуск. Проход для Лиепы был закрыт. То же самое произошло затем с Максимовой, Плисецкой, Васильевым и Лавровским. Григорович перекрыл кислород всем. Но и сам надолго не остался в своем кресле.

После событий августа 1991 его сменил Васильев. Григорович спокойно уехал в Уфу, а потом в Краснодар. Создатель "Спартака" никогда не сомневался: центр мира там, где есть сам Григорович.

В то время, как Лиепа чувствовал себя центром только в Москве и только в Большом. На меньшее он был не согласен и заплатил за это жизнью. Нет, он пытался бороться до последнего. Года два проработал главным балетмейстером Софийского театра оперы и балета. Перессорился с болгарскими балеринами, так как на все главные партии приглашал свою вторую жену – молодую солистку Большого Нину Семизорову. Она была младше Мариса на двадцать лет. Но и она очень скоро оставила Лиепу.

Квартира в Брюсовом переулке со всем содержимым отошла матери его детей. Вот строки из его дневника: "Продолжаю хандрить. Бесперспективность – это самое страшное. А еще одиночество такой беспросветности, что выть хочется. Вот и убиваю себя, чтобы все во мне омертвело".

Последние шесть лет жизни Лиепа много пил. Жил у чужих людей. Потому-то и пал, сраженный в схватке с самим собой. А потом случился роковой инфаркт. Его любимый Красс был убит в бою. До конца дней он занимался любимым делом – воевал и побеждал. Лиепе судьба отказала в этом. А это значит, что в жизни он не был Крассом.

Хорошо, что после него остались отснятые балеты, фильмы, книги – его и о нем, десятки тысяч статей в мировой прессе и мемориальная доска на доме в Брюсовом переулке. Впрочем, не так уж и мало. Но все-таки грусть наваливается стеной про воспоминании о прекрасно-трагической судьбе великого артиста.

Владимир ВАХРАМОВ

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.