Маша. Автор рассказа: Анна Лебедева

Маша

Маша была самой старшей среди братьев и сестер Ивашкиных. Когда за ними пришли работники социального центра и милиционеры, девочка готовила на кухне «обед».

Светлана отлично помнила этот момент: грязная, вонючая квартира, с отвалившимися обоями и засаленным, липким полом. Запах перегара, казалось, пропитал все стены этой страшной хаты. И запах «обеда» — пригоревшего варева из единственного продукта, который удалось найти маленькой хозяйке в шкафчике с липкими от грязи ручками — гороха.

Чумазые ребятишки, столпившиеся около Маши в нетерпеливом ожидании кушанья, завидев незнакомых людей, прыснули во все стороны, как маленькие мышата. Их потом пришлось искать по всей квартире: одного достали из-под продавленного дивана, другой прятался в трехстворчатом шкафу и кричал от страха, когда был обнаружен. Третья пряталась за занавеской — рваной тряпкой, повешенной «для уюта».

Маша стояла посреди кухни, в руке — поварешка. Она застыла, пораженная, и молчала.

Мамы дома не было, она гуляла. Прогулка длилась уже две недели, и когда должна была закончиться — неизвестно. Ждать эту высокородную даму было некогда, и детей забрали.

Нянечка Лариса, молодая и цветущая женщина, принялась за свою привычную работу: надо было отмывать малышей в трех режимах: кипячение, помывка и полоскание. Потом она же выдавала чистую одежду и стелила свежее постельное белье. Дети в первый раз увидели трусики и маечки. А на кровати смотрели, как земляне на летающую тарелку. В столовой, где любимая всеми повариха Надежда Петровна оставила ужин для «ночников», маленький Саша Ивашкин жадно откусил от вареного яйца. Скорлупу не очищал: он не знал, как выглядят куриные яйца.

Светлана смотрела на это все и не могла избавиться от застрявшего комка в горле. Она, юная воспитательница, устроившаяся в приют сразу после педагогического училища, еще не осознавала в полной мере, что помимо нормальных семей, существуют еще и такие, ненормальные…

С Ивашкиными нужно было много заниматься. Никто, кроме Маши, не умел толком говорить, умываться, одеваться, чистить зубы и пользоваться туалетной бумагой. Зато они, как зверьки, умели быстро бегать, прятаться, кусаться и воровать еду. Дети долго не могли привыкнуть к сытости. Надежда Петровна подкладывала им добавку по несколько раз, а они все ели и ели. На ночь повариха оставляла для малышей молоко и печенье: уже никто из приютских не хотел вкусняшек, а Ивашкины набивали печеньками полные карманы, а потом спали в крошках. И ничего им не мешало — дрыхли как убитые. Не сразу, но освоились потихоньку. Влились в ребячий коллектив, в режим, в каждодневные занятия.

***

Родственникам разрешалось приходить в приют. Вот и мама Ивашкиных, наконец-то, явилась повидать своих «кровиночек». Она стояла в дверях, вдрызг пьяная, покачиваясь и глупо хихикая. Светлана хотела выпроводить горе-мать и закрыть двери на три замка, чтобы эта страшная и грязная баба никогда в жизни не смогла проникнуть в украшенный рисунками детей и педагогов, пронизанный ароматами манной каши и котлет, чистенький приют.

Но дети… Они, увидев мать, с визгами облепили ее со всех сторон. Обнимая пьяную женщину, маленькие Ивашкины смотрели на нее с такой искренней любовью, жались к ней, как цыплята к наседке.

Ивашкина пришла не с пустыми руками — принесла гостинец, два чупа-чупса на всех четверых. Ребятишки радовались подарочкам, целовали маму. А она раскинула руки над ними, словно мадонна.

Светлана закипела, конечно. Она очень обиделась на малышей — всю душу им отдавала каждый день, а ночью по сто раз заходила в спальню, поправить одеяльца и проверить, не описался ли Сережа. И они к ней тоже ластились, но не так, как к родной матери! А она, пьянь и рвань, соизволила прийти к детям через несколько месяцев жизни их в приюте. Стоит и наслаждается материнским счастьем!

— Вам не стыдно? Не стыдно, я спрашиваю? — сказала воспитательница Ивашкиной. — Вы хоть не пили бы сегодня!

Женщине было нисколечко не стыдно, она подняла на Светлану тусклые глаза и обнажила беззубый рот в бессмысленной улыбке:

— Ты должна меня понять. Ты баба. И я баба! Я рожаю детишков, люблю их больше всей жизни! А вы у меня их всех отняли!

— Вам на детей наплевать! Они у вас голодные, холодные, под диванами прятались и… — Светлана готова была расплакаться.

Вовремя подоспела вторая воспитательница, Раиса Матвеевна, человек взрослый, опытный и поживший. Она взяла за плечи девушку и увела в кабинет. А потом ласково обняла ребятишек и позвала всю ораву в детскую, смотреть мультики. С трудом, но ей удалось их увести. Раиса Матвеевна боялась, что мамаша раззявит рот на всю ивановскую: дескать, «детишков» от мамы родной отрывают! А малыши заплачут, набегут другие, и начнется концерт.

Обошлось, слава богу. Ивашкиной надоело разыгрывать роль прекрасной феи, видимо ждали неотложные дела на улице. Она быстренько отцепила от себя ребятишек и смылась, как вор. Малыши кривили свои мордочки, готовые расплакаться. Еле-еле удалось их отвлечь.

Маша была единственная, кто не подошел к матери. Она в это время сидела в спальне девочек, уставившись в одну точку. Высокая, нескладная, большеротая, с длинными руками и ногами, она старалась не плакать, вцепившись в спинку кровати. Светлана подошла к этой несчастной, некрасивой девочке, обняла ее и расцеловала.

— Пойдем мультики смотреть?

Маша мотнула головой:

— Не. Не хочу.

— Ну тогда давай просто поболтаем?

— Нет. Светлана Игоревна, я стану такой же, как она?

— Нет. Не станешь никогда. Ты очень умная и красивая девочка. Ты будешь хорошо учиться, станешь… э-э-э… Кем ты хочешь стать?

— Поваром.

— Поваром — это хорошо! Выйдешь замуж. У тебя будет много детей! Веришь мне?

Маша утвердительно кивнула, а Светлана крепко обняла девчонку.

***

На новогодний утренник Светлана притащила из дома свое любимое нарядное платье. Она надолго закрылась с Машей в спальне. Через час она торжественно вывела за руку девчонку в зал. Все ахнули. Куда подевалась некрасивая рыжая худышка? Оказалось, что Маша была не просто хорошенькой, а настоящей красавицей! Во всем ее облике: в тонкой талии, узкой спине, прозрачной коже, медном блеске волос чувствовалась порода. Необыкновенные серые глаза, опушенные длинными ресницами, сияли. А широкая улыбка делала Машу очень похожей на актрису из всеми любимого фильма «Красотка».

***

А потом Светлана получила нагоняй от новой директрисы.

— Светлана Игоревна, вы понимаете, что девочкам в пятнадцать лет нельзя выглядеть вызывающе сексуально? Вы видели, как мальчики на нее смотрели? А если девочка начнет раннюю половую жизнь?

— Татьяна Степановна, конечно же, девочка начнет раннюю половую жизнь, если вы по ночам будете спать в кабинете, запершись изнутри! — возмутилась Светлана.

Это было объявление войны. Татьяна Степановна окинула взглядом девушку и сделала свои выводы. Она, двадцать лет отработавшая в стенах приюта, шла к новой должности с упорством бронепоезда. То, что она спала по ночам во время смены, никем не возбранялось. И дети должны спать по ночам, а не торчать в воспитательской, ведя задушевные разговоры с «воспитательницей», которая старше некоторых всего лишь года на четыре! Устроили тут, понимаешь, пионерский лагерь!

Постепенно Татьяна Степановна устанавливала свои порядки и не терпела никаких возражений. А уж тем более от сопливой девчонки, которая позволяла панибратство в отношениях с детьми, отметая напрочь такое понятие, как порядок, дисциплина и дистанция.

Война велась изощренно и грамотно. Подключены были самые главные силы: ложь, сплетни, клевета. В итоге Татьяна Степановна вышла победительницей. Светлане оставалось только написать «по собственному» и валить на все четыре стороны. Она пыталась бороться, но не умела пока. Что такое — ее щенячьи двадцать лет против опытных пятидесяти?

Светлана ревела две недели. Жалко было расставаться с детьми. Жалко было покидать стены приюта, где теперь осталась властвовать новая директриса, авторитарная и жестокая. Хорошо, что к тому времени Ивашкиных распределили в детский дом, находившийся в соседнем районе и пользовавшийся доброй славой.

Она пришла попрощаться с детьми. Обняла Машу. Та прятала слезы, не любила показывать свои чувства. Потом Ивашкиных посадили в микроавтобус. Светлана долго махала рукой вслед.

***

Это все происходило двадцать лет назад. Потом появился интернет, мобильные телефоны. Одноклассники могли увидеть друг друга, друзья — встретиться, родственники научились общаться, находясь в разных уголках необъятной страны.

Светлана Игоревна разыскала Ивашкиных в популярной соцсети. Сережа женился, имел двоих ребятишек, работал. Петя пока остался холостяком, все свое свободное время пропадал в лесу и на рыбалке. Его фотографии были однообразны: то Петя с огромной щукой в руках, то Петя с лещом, то в лодке на озере, то у костра, то опять с щукой — поменьше.

Анюта уехала в Питер. Работала флористом. На всех фотографиях — цветы. Среди этого разноцветного великолепия — веснушчатое личико, обрамленное рыжими кудряшками.

Машу Светлана не могла найти нигде. Сердце нехорошо вздрогнуло. Она решилась написать Ане. После радостных приветствий и взаимных комплиментов женщина задала волнующий вопрос. Аня ответила:

— Спилась. Бомжевала здесь, под Питером. Потом сгинула куда-то.

— Как спилась? — Это была именно та новость, которой Светлана больше всего боялась. — Как спилась?

Все произошло очень просто и банально. Маша оказалась действительно одаренной, умной девочкой. Она блестяще окончила школу и при содействии педагогов детского дома поступила в институт! Уехала учиться в Петербург и была одной из первых студенток на курсе. Потом переманила к себе и Аню, младшую сестру.

Маша устроилась в престижную фирму, где для нее открывались блестящие перспективы. Она смогла сама купить квартиру, пусть однокомнатную, но все же!

Аня прислала фотографию Маши с комментарием: вот какая она была.

Девушка выглядела потрясающе! Высокие скулы, яркая помада, волосы, спадающие золотой волной на плечи. Королева Марго? Мила Йовович? Николь Кидман? Ни одна из этих красавиц не подходила, чтобы описать Машу. Что-то смутно знакомое, много раз виденное… Нет, никак не вспомнить было, что.

Аня приехала к сестре, жила вместе с ней, училась на швею в техникуме. Обычная девочка, без выдающихся способностей.

Жили сестры дружно и весело. Благодаря Маше Аня побывала и в Турции, и в Египте, и в Париже. Все было хорошо.

А потом Маша влюбилась. И не в кого-нибудь, а в Андрея — сына президента компании. Любовь была взаимной и страстной. Родители его нисколько не препятствовали отношениям молодых людей. Дело закончилось пышной свадьбой. Казалось, все — мечты сбылись!

— Наверное, каждая детдомовская девочка мечтала о такой жизни, как у Маши. Все было, как в кино. Я и братья любовались сестрой. Андрей лучился счастьем. А потом…

А потом Маша выпила свой первый бокал шампанского. До этого она никогда не пила. А тут такое событие! Невеста поднесла к губам хрустальный фужер с искрящимся напитком. А потом — еще один. И еще.

Андрей никогда не видел пьяной свою невесту и был неприятно удивлен. Конечно, скандала никакого не было. Жених поскорее увел Машу, а гости отлично веселились и без молодоженов: при всей навороченности это была все-таки русская свадьба, разве что участники были богаче, а тамада — дороже. Но веселились все так же, как и на простой деревенской гулянке.

Утром Маша извинилась перед мужем, тот ласково ее пожурил. Вечером супруги улетели в Португалию. А там Маша пила каждый день. После возвращения пить не перестала. И если начала девушка с шампанского, то через год не брезговала простым спиртом.

Она потеряла все: работу, семью. Андрей развелся с ней, и Маша переехала в квартиру обратно, устроив там сущий ад для Ани. Начали приходить какие-то мужики, потом — хитрые товарищи с бумажками, уговорившие пьяную женщину подписать дарственную. Квартира к тому времени превратилась в настоящую помойку. Совсем как в детстве у мамы.

Аня съехала и нашла съемное жилье. А Маша еще долго приходила к ней. Придет грязная, страшная, беззубая, похожая на старуху, бомжиха: отмокнет в ванной, выведет насекомых, отоспится на чистом белье, а потом снова уйдет.

Аня плакала, уговаривала ее лечиться, но Маша и слушать не хотела. Ей было и так хорошо. А потом сестра пропала навсегда.

— Мы, знаете, ни один не пьем. Ни Сережа, ни Петя, ни я, — писала Аня. — Мы очень боимся, что нам понравится. Маше ведь понравилось. А мы не хотим жить так. Я переживаю за Петра. Он одинок, в любви ему не везет, носится по озерам. А вдруг?

— Дай бог, этого никогда не случится, — ответила в личке Светлана.

Дай бог… Она смотрела на Машино фото. И вдруг вспомнила, на кого похожа девушка.

Был такой художник — Боттичелли, создавший великий шедевр. На картине была изображена прекрасная богиня, рожденная из пены морской: золотые, завивающиеся в крупные кольца, длинные волосы, фарфоровая кожа, чуть тронутая свежим румянцем, прекрасные, прозрачные, сияющие глаза, смотрящие грустно и задумчиво, мягкая линия шеи и рук… Да, это была она, ее Маша, рожденная, правда, из грязи трущобной, но столь же прекрасная…

Была.

—

Автор рассказа: Анна Лебедева

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.