Он хороший… Рассказ Елены Андрияш

ОН ХОРОШИЙ…

Я пошла туда работать не по зову сердца. Второе высшее, а эту работу засчитывали как практику, да и деньги нужны были.

Кто-то решил поставить эксперимент, выделили помещение, организовали кровати и питание, собрали трудных и неуспевающих детей, и детей из неблагополучных семей, сделали для них городской лагерь с занятиями по предметам и психологами.

Поставили задачу, что бы школьники нагнали своих сверстников. На каждую возрастную группу выделили по 2 психолога.

Я приехала за 20 минут до начала совещания. Вроде вполне приемлемо. А вот и нет. Все остальные явились раньше и разобрали группы малышей.

И мне досталось то, что осталось. 14 -15-летние подростки, дети пьяниц и наркоманов, сидельцев и матерей-кукушек. 12 девчонок и мальчишек, которых не баловала жизнь.

Второй психолог заболел. Да и спонсоры не горели желанием осчастливить своими подарками ободранных, курящих и пьющих подростков, без конца пересыпающих речь матом.

Это вам не милые второклашки, с чудесными детскими мордахами, а прыщавые озлобленные волчата. Педагогического дара мне матушка природа не отсыпала, да и психологического тоже.

Я выстроила вновь приобретенных учеников, как следует на них гаркнула, и пояснила, что я царь, просто царь.

Оглядела и поняла, что надо бы их одеть, и хорошенько откормить. Из полураздетых, голодных детей вряд ли получатся хорошие ученики.

Неожиданно нарисовался спонсор. Все другие группы его вежливо… послали. Парень был здоровенный, с бритой головой, и в пресловутом малиновом пиджаке. В довершение образа, на бычьей шее висел золотая цепь с крестом.

А вот глаза были внимательными и умными. В моей ситуации разбрасываться спонсорами было бы глупо. Дав подросткам заполнять тесты и анкеты, я села разговаривать с потенциальным благодетелем.

— Их бы для начала покормить и приодеть, — сказал он, — а потом уж все другое.

— Согласна, — ответила я, и решила, что мы поладим. Он достал записную книжку в кожаном переплете, дорогой Паркер, повертел на пальце печатку с бриллиантами, и что-то записал.

Потом отправил с поручением своего помощника. Через пару часов вопрос с дополнительным питанием был решен.

Я в это время читала детские анкеты. Желания были весьма прозаическими. Коля хотел кроссовки фирмы Адидас, девочка со странных именем Фёкла, не успевавшая даже по физкультуре, мечтала о швейной машинке, Алёшка был бы рад блоку сигарет, Марине виделись туфельки, красный лак, и прическа, Артёму снился складной велосипед.

Все вроде просто, но грустный Толик написал, что хочет следить за могилой матери, мать разбилась в другом городе, где жили ныне покойные ее родители, там и похоронена, а могила заброшена.

Время от времени он убегал из дома, наводил на могиле порядок, но в этом году его поймали на полпути, и вернули отцу.

Спонсор прочитал анкеты, классически почесал голову и сказал: «решаемо, с Толиком посложнее, надо обдумать». И, как говорится, процесс пошел.

Детишкам были закуплены спортивные костюмы и кеды, добавлен обед, привезены призы на каждый день — конфеты, шоколад, орехи, ручки карандаши, блокноты и разное другое.

Учителя от них убежали в первые 3 дня, будучи освистаны, покрыты толстым слоем мата, и забросаны испорченными овощами, набранными за соседним магазином.

Я осталась одна с неуправляемой группой озлобленных детей. Ну и наш колоритный спонсор конечно. Выстроив орду, я очень грубо и жестко обьяснила, что задача стоит простая, закрыть все их хвосты, подтянуть физику, химию, алгебру и т. д.

Целовать их в щеки и зады я не буду, а вот рукоприкладствовать, если они возьмутся за протухшие овощи — вполне могу.

Выучить их по всем предметом мне одной сложно, да и не хочу. Поэтому прошу на доске написать, кто и что знает хорошо.

Одуревшие от моего обращения дети, ринулись к доске и напротив своих фамилий написали, по каким предметам успевают, и готовы подтянуть других.

Выяснилось, что не знает ничего только Фёкла. И я назначила ее следить за общим порядком. Собственно они учили друг друга, я только приносила интересные задачки по разным предметам, а спонсор — Иван, обеспечил призами.

Призы подростки получали за малейший успех. Вот только бедной Фёкле не удавалось ничего, и я придумала приз за организацию порядка в классе. Порядок был идеальным.

Был приз за самую грамотную речь, и за лучшее сочинение, за быстро решенную задачу, и приз лучшему учителю и ученику. Существовали призы за аккуратность и за самое большое количество отжиманий, и даже приз за хорошее настроение.

Как-то незаметно все начало получаться. Иван организовал поездки за город, ночевки в палатках и даже стрельбу по тарелочкам.

Он торжественно сообщил, что если ребята подтянутся в учебе, то каждый получит то, о чем написал в анкете. И еще поездку на метеоре по Ладожскому озеру, если неуспевающих не будет.

Ребятня ликовала, один Толик ходил хмурым.

— Не боись, Виктрна, я ему помогу, — заговорщицки подмигивал мне Иван. Я только вздыхала. Разве в такой ситуации можно помочь? Педколлектив обходил моих подростков по широкому кругу, смотрел на меня и малиновопиджачного спонсора осуждающе.

— Это кого в психологи понабрали? Она орет, так что стены дрожат, дети у ней по струнке ходят, как солдаты в армии, никакой демократии, а спонсор — чистый бандит. Я разворачивалась к ним спиной и делала то, что считала нужным.

Как-то ко мне подошла Фёкла: — Знаете, в нашей семье 8 детей, я старшая, и вся малышня на мне, мать только рожает, а когда маленькие плачут, то даже не подходит к ним. А отец бьет меня и мать.

Пока схожу в магазин, сготовлю, постираю, за братиками и сестричками присмотрю, учится некогда, в школе отдыхаю, даже засыпаю.

Только здесь поняла, как интересно учиться. Я очень люблю шить и мечтаю о швейной машинке, хоть бы получилось. Последний год отец пристает ко мне и уже завалил пару раз. Ужас как боюсь забеременеть, а что делать — не знаю.

— Я помогу тебе детка, — ответила я, и почувствовала острое желание придушить известного ученого. Маячивший сзади Иван налился кровью. Когда Фёкла ушла, он взглянул на меня.

— Да пусть хоть ничего не сдаст, куплю я ей машинку, хорошую, японскую. Эх, с папашкой бы этим повидаться… Я подошла к своему профессору и рассказал о ситуации Фёклы.

— Обьясните девочке, что бы она терпела, отец ее — мировое светило. Она должна понимать, что родители ее любят и хотят ей добра. Видного ученого нельзя компрометировать. Наплевав на всю педагогику и психологию, на следующий день я поговорила с девочкой.

— Беги ты от них, поступай в техникум в другой город, прописывайся в общежитие, и живи сама.

— Малышей жалко, да и папа будет бить маму.

— Детей твоя мать рожала по своему желанию, и с твоим отцом живет тоже по своему желанию, ты не должна терпеть насилие и побои. Впрочем, решать тебе.

— Я готова, — ответила Фёкла. А я позвонила Ивану, и прямо сказала, что мне нужно «поступить» девочку в техникум в другом городе, и что бы общагу дали.

— Говно вопрос, — ответил Иван. Время бежало, мои подростки действительно ходили по струнке, кричать уже не было нужды, и вскоре строгая комиссия пришла проверять наши успехи. Каждый детский отряд имел название.

И наш я скромно назвала — «Лучшие». Как в воду глядела. Мои куряги и матерщинники выдержали экзамены. Даже Фёкла. Они стали успевающими.

Иван ликовал. Великая раздача подарков началась. Иван, как заправский волшебник, доставал кроссовки и швейную машинку, туфли и красный лак, фирменную удочку, и запчасть для Запорожца, очень нужную Вовиному деду, не забыл даже Алёшу, мальчишка получил непедагогичный подарок — блок сигарет «Мальборо».

— Ну это, завтра поездка, собираемся в 7, а у нас с Толиком дела, — пропыхтел Иван, — Виктрна, погнали. Детвора осталась обсуждать свои успехи, а мы уселись в джип.

Остановились на одном из ленинградских кладбищ. Мы прошли довольно далеко вглубь, и подошли к могиле.

Я недоумевала. На гранитном памятнике был выбит портрет красивой молодой женщины, оградка была кованой, рядом — скамеечка, а в серединке насажены цветы. «Мария Ивановна Петрова, любимой мамочке от сына. Спи спокойно», — прочитала я.

И тут до меня дошло. Толик замер, только шумно задышал.

— Ты пацан не думай, перезахоронено аккуратно, все бумаги в порядке, вот держи, место 379. Хоть каждый день ходи, 4 остановки на трамвае от твоего дома. Цветочки сам засадишь, какие хочешь, я в цветочках не силен. Такие посоветовали.

Толик провел по граниту ладонью, сел на кованную скамеечку и заплакал. Иван взъерошил мальчишке волосы.

— Ну че ты пацан, ты вот посиди, поедем мы. На деньги тебе, что бы в школу вернуться. А ты посиди, поговори с ней. Мы с Иваном пошли к машине.

— Виктрна, надо побазарить, — пробасил Иван, — тут такое дело, ну это, в моем мире женятся все на моделях, что б ноги из ушей, блондинистость. Так как-то. А моя девушка, она не модель, не блондинка. Она красивая, и фигура, ну не макарона. Иван описал руками шар.

— А денег у тебя столько же, сколько у тех, с моделями?

— Не, пожалуй больше.

— Твои деньги, твоя мода. Женись на ком хочешь. Что тебе за дело до них?

— Ну да, ну да, — зачесал в голове Иван, — ну так это, счас и женюсь.

— Мне домой надо, у меня дети маленькие.

— Мы это Елена Викторовна, по быстрому, сейчас Розочку заберем и в ЗАГС. Иван остановил джип у типовой пятиэтажки, вернулся через минут 15, вместе с девушкой.

Она была кругленькой, с толстенькими ножками, на вытянутом личике торчал крупный еврейский нос, полные губы были ярко-красными от природы. Мелкокудрявые, густые волосы топорщились в разные стороны, как у молодой Анжелы Девис.

Она подняла на меня глаза, это были не глаза, а очи, огромные, небесно-синие, опушенные длинными черными ресницами.

Более странной пары, чем Иван и Роза, я не видела никогда. Она посмотрела на меня и все поняла.

— Мы знакомы с яселек, потом в один садик ходили, и в одну школу, физико-математическую, по району.

Ивана растила прабабушка, родители сгинули по тюрьмам. Он за меня во дворе заступился, и с тех пор всегда защищал. А потом моя семья уехала в Израиль. И Иван вот…

Но я вернулась, все теперь будет хорошо. Он заработал на поставке компьютеров и спросил как потратить, я предложила помочь детям…

Иван смотрел на Розочку, и на его лице было написано такое откровенное счастье, что у меня потеплело на сердце.

— Вы не думайте, что он там бритый и в малиновом пиджаке, и говорить не очень умеет. Он хороший. И мы поехали в ЗАГС… Фёкла поступила учиться в техникум в другом городе.

Лет 7, пока не сменился номер телефона, подростки звонили мне. Жизнь у них сложилась нормально.

И пусть среди них нет ни выдающихся ученых, ни писателей, ни музыкантов, зато никто не оказался на обочине жизни.

Иван и Роза живут вместе, растят сына. А когда мне говорят о ком-то, что мол, не подходящая пара, я не спешу соглашаться. Не стоит спешить. А вдруг он окажется хорошим. Как Иван. Ведь он же хороший!

Автор: Елена Андрияш

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.