Попугай-трепач. Автор: Айгуль Шарипова

Попугай-трепач.

Аполлинария Дмитриевна интеллигентка в N-ном поколении. С её слов она потомок Архимеда, правда документально подтвердить это не может. Но если вдруг собеседник взглядом или жестом давал понять, что сомневается, она сыпала такими страшными словами как: реминисценция, доппельгангер, хеатускопия и сомневающийся переходил в ряды согласных, предпочитая ретироваться до появления головной боли.

Четверть века Аполлинария Дмитриевна посвятила науке, не иначе как продолжив деяния именитого родственника. Работала она в сложновыговариваемом НИИ, деятельность которого была туманна и по-видимому засекречена, потому что при упоминании о ней Аполлинария Дмитриевна закатывала глаза и вещала о сложных для настоящей науки годах, о диффузии критического распыления химических чего-то там в массы, и…

В общем, знакомые никогда не спрашивали у неё о работе, ибо всё равно из всего монолога понимали только союзы и предлоги.

Наша героиня жила одна, в замужне — греховных связях не была замечена. Но это её не расстраивало, ибо по её глубокому убеждению, она рождена не для борща и пирожков, а для служения науке, а это, согласитесь, гораздо важнее сбора, разбросанных без логики, носков.

Но справедливости ради отметим, что сожитель всё же у неё имелся, правда, пернатый. В ветеринарном паспорте он значился как африканский серый попугай Илларион де-Вальгус Аморасимус в быту — Илларион. Аполлинария Дмитриевна нетерпимо относилась к сокращению имён, и называть себя и своего друга пренебрежительно Поля и Ларик никому не позволяла.

Слуге науки исполнялось 50 и ей предстояло организовать праздничный ужин в честь самой себя. В НИИ, где она трудилась был заведён странный обычай — юбиляр приглашал коллег домой. Возможно, это связано с нехваткой финансирования и маленькими зарплатами, а возможно, с тем, что занятым научными достижениями умам, сломать традицию в голову не приходило. И вот замечательной майской пятницей, когда душа так и шепчет: «займи и выпей» коллектив НИИ тоскливо брёл в гости к юбилярше, собственноручно убивать такой замечательный вечер.

Идеально сервированный, но малозаселённый едой стол, не вызвал у гостей восторга, но хвалить хозяйку вопрос приличия, пришлось восторгаться:

— Аполлинария Дмитриевна, да когда же вы успели столько приготовить?

— Боже, каков аромат!

— Во! — красноречиво поднял большой палец младший научный сотрудник Илья Родионович.

Выпили коньячку (неплохого, кстати), закусили и потекли беседы о возвышенном: увеличении финансирования, социальных гарантиях, погодных противоречиях. Услышав знакомое: пролонгация, валидность и декомпозиция, Илларион, прятавшийся всё время на гардине, осмелел и громогласно крикнув:

— Делегиррровать! — опустился на спинку хозяйского стула.

Гости дружно ахнули, кто-то опрокинул в себя рюмку коньяку и вскочил в направлении двери, кто-то подавился маслиной, Илья Родионович перекрестился.

— Знакомьтесь, мой друг Илларион, — дожёвывая огурчик и, не меняя выражения лица, сказала Аполлинария Дмитриевна. — Илларион — жако, один из наиболее обучаемых к речи попугаев. Наша дружба длится уже десять лет, и высока вероятность того, что будет вечной. Согласно последнего исследования колумбийского сообщества орнитологов жако — долгожители.

— Аберррация! — закончил за неё Илларион.

Гости принялись дружно восторгаться умственными способностями попугая, Аполлинария Дмитриевна скромно отвечала, что это он в неё. Принялась рассказывать как длинными зимними вечерами они смотрят видеозаписи научных конференций, обсуждают исследования и даже иногда спорят.

— Илларион амбициозный! — добавил к хвалебной речи попугай и гости впервые за всё время несмело засмеялись, а Илья Родионович, не сдержавшись, тихо хрюкнул.

В дальнейшей беседе Илларион де-Вальгус Аморасимус принимал самое активное участие, весомо добавляя:

— Сингулярррность! Аннигиляция! — а иногда и целыми предложениями — Агломерррация в эксперррименте неизбежна! — или — Аполлинарррия светило совррременной науки!

Что и говорить, а вечер коллективу НИИ Илларион скрасил. По крайней мере, они сделали важное для себя открытие — Аполлинария Дмитриевна вполне живое существо, которому не чужда любовь и привязанность. За столом даже прозвучало несколько анекдотов с наитончайшим юмором. А под конец вечера Илья Родионович порывался спеть частушку.

— Ах, я получила огромное удовольствие от сегодняшнего вечера! — провожая гостей, улыбалась Аполлинария Дмитриевна.

— Факт! — добавил Илларион.

— Нам тоже очень понравилось, — убеждали её коллеги и в принципе были недалеки от правды.

— А ваш Илларион просто прелесть.

— Хорошо, что у вас попугай, а не кошка, — выдавил из себя Илья Родионович, при этих словах Аполлинария Дмитриевна неожиданно побледнела, а попугай, сидевший на её плече, объявил:

— Кошка, кошка, м@ндaвошкa!

Кто-то выронил туфлю, кто-то забыл закрыть рот, а Аполлинария Дмитриевна поспешно добавила:

— У меня сосед ужасный матершинник, летом когда окна открыты Илларион слышит, как тот нецензурно бранится на балконе. А память у него феноменальная, вы же видели.

Но попугай, опровергая слова хозяйки, и видимо, почувствовав, что его слушают внимательнее, заявил:

— Владислав Юрррьевич м@дак!

— Прекрати, Илларион! Ты срамишь меня.

— Если он про Липовского, то я с ним солидарен, — пьяно заметил младший научный сотрудник Илья Родионович.

— Долой самодеррржавие! Гнать гниду из института! — не унимался попугай.

Аполлинария Дмитриевна напирая на гостей немалым телом, пыталась сдвинуть их ближе к двери. Но тем неожиданно захотелось задержаться у коллеги: юбилей всё-таки раз в жизни и на напольную вазу они скинулись по повышенному тарифу 300 рублей вместо 200.

— Научный институт не место для прррохиндеев и бездарррности! Гнать Дерржавина!

— Никогда бы не подумал, что буду солидарен с птицей, — икнул Илья Родионович.

Аполлинария Дмитриевна размахнулась плащом, но африканского серого попугая не испугать тряпицей, даже если ткань изготовлена во времена СССР. Он вцепился когтями за крючок под потолком и, не выбирая выражений, вещал:

— В бухгалтеррии змеи подколодные! Илларрион хороший! Я покажу тебе инфузоррию, прррохиндеец! Ты защитил диссеррртацию, сосунок?

Наконец Аполлинария Дмитриевна догадалась насыпать пернатому корма, и, едва заслышав звук падающих зёрен, Илларион сорвался с места и, размахивая аристократичными крыльями, полетел к кормушке.

Прощание получилось скомканным и неловким. Спускаясь по ступенькам, младший научный сотрудник Илья Родионович шептал:

— Что за женщина! Роскошная женщина! Шарррман…

Кажется, он влюбился.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.