Радость наша. Рассказ Юрия Рубцова

РАДОСТЬ НАША

Двадцать лет назад я ездил вахтовиком в якутский край. Жил в общаге, на втором этаже, а первый этаж занимал временный приют для детей оленеводов.

Детки, которые не могли кочевать с родителями, весь сезон кочевья жили здесь. Возраст разный, старшие учились, младшенькие просто под присмотром нянечки.

После работы мы всей бригадой готовили ужин, травили байки, коротали время за телевизором. Как–то раз, в нашу комнату кто–то тихонечко постучал.

Я открыл дверь, на пороге стоял мальчонка, годика 2-3 не больше. Крепенький, волосы как смоль, ежонком на голове торчат, узкоглазенький, водит носом, принюхивается, а у нас на ужин гречка с тушёнкой.

Спрашиваю: — Ты есть хочешь?

Кивает головой и вперёд прямо к столу, опустошил тарелку молниеносно, забрался ко мне на колени и уснул. Что делать? Отнёс, отдал нянечке.

У нас с женой детей нет, Бог не дал, да мы уж и свыклись с мыслью, что старость вдвоём коротать будем.

А тут, пока нёс мальчонку, что–то тоскливо стало. Вроде и дом большой и хозяйство свое есть, а детского смеха в доме не слышно.

Каждый вечер, на ужин, приходил якутёнок. Говорить не умел, то оленя покажет, то медведя изобразит, смешил нас и сам смеялся заливисто.

Последний вахтовый день, вещи собраны, ждём, нам пора уезжать. В дверь тихонечко постучал и вошёл наш новый дружочек. Тычет в меня пальчиком и приглашает ручонкой за ним пойти.

Пришли на чердак, достал из угла, завёрнутую в тряпицу странную штуку и заиграл. Странные звуки заполнили чердак, слышался и шум деревьев и крик птиц, и вой вьюги. Что–то природное мистическое и, в то же время, жалобное в этих звуках. Мальчонка играл на варгане. Прощался.

Следующую вахту еле дождался, набрал сладостей, игрушек. Приехал и сразу в приют, а мальчонки моего и нет. Три года ему исполнилось, перевели в детский дом, сиротой оказался, родители в тундре пропали.

И так мне грустно стало, привык я к нему. Поехал в детский дом. Захожу, а он ко мне навстречу несётся, ручки растопырил, что–то на своём якутском языке лопочет.

Тут–то я и принял решение: — Мой ребёнок! Заберу, отогрею, полюблю…

Не доработал смену, отпросился, и к жене. Рассказал ей историю якутского мальчишки.

Уговаривать не пришлось, собралась и вместе со мной знакомиться поехала. Долго не буду рассказывать, как нам это удалось. Обратно возвращались уже с сынишкой.

Имя его Толлуман — бесстрашный значит, по-якутски. А мы с женой его Толей стали называть. Толюшка — сыночек, радость наша.

© Юрий Рубцов