Первое в России женское учебное заведение довольно долго было овеяно ореолом романтизма. Созданный по проекту президента Академии художеств Ивана Бецкого и по приказу Екатерины II институт благородных девиц стал началом реформ в области просвещения.
Предполагалось, что здесь будут воспитывать людей нового типа, поэтому ученицы должны были придерживаться определённых и довольно строгих правил. К сожалению, выпускницы часто сохраняли о годах учёбы в Смольном далеко не самые приятные воспоминания.
Принимали в институт дочерей дворян и высших чиновников. Одни девочки учились здесь за счёт ведомств, где служили их отцы, пребывание других оплачивалось благотворителями, семьи третьих ежегодно вносили взносы за обучение.
Девочка поступала в институт в возрасте 6 лет и до своего 18-летия была практически полностью оторвана от семьи. Согласно договору, подписываемому родителями, воспитанница не имела права покидать стены Смольного.
Лишь те, чьи семьи жили в Петербурге, имели возможность изредка встречаться с родственниками под присмотром классных дам. Остальные довольствовались только письмами, проходившими цензуру. Тоска девиц по дому становилась предметом осмеяния.
Воспитанниц вывозили на прогулки и светские мероприятия, однако эта практика в XIX веке была прекращена. С тех пор уделом учениц были ежедневные получасовые прогулки на территории институтского сада и единственный в году выезд на летнюю прогулку в Таврический сад, на время которой посетителей в него не пускали.
Такая оторванность от внешнего мира привела к появлению термина «институтка», ставшего впоследствии символом жеманности, излишней впечатлительности и оторванности от жизни.
Барышни в Смольном жили в соответствии со строгим распорядком. Вставали в шесть утра по звонку, поспать лишние пару минут было невозможно, ибо дежурные тут же безжалостно срывали одеяла с замешкавшихся.
В семь утра начиналась общая молитва, после – скудный завтрак в институтской столовой. Все перемещения происходили исключительно строем и без единого лишнего звука. Построение могло занять час и повторяться многократно, пока классная дама не останется довольна скоростью построения и стройностью рядов.
Девицы в Смольном страдали, в первую очередь, от скудного питания, во вторую – от постоянного холода. Нередкими были драки за краюшку хлеба, а ради утоления голода воспитанницы грызли мел, грифель и бумагу.
Обычное меню середины XIX века в Смольном:
— Утренний чай с булкой
— Завтрак: кусок хлеба с небольшим количеством масла и сыра, порция молочной каши или макарон
— Обед: жидкий суп без мяса, на второе – мясо из этого супа, на третье – маленький пирожок
— Вечерний чай с булкой
В посты рацион становился еще менее питательным: на завтрак давали шесть маленьких картофелин (или три средних) с постным маслом и кашу-размазню, в обед был суп с крупой, небольшой кусок отварной рыбы, метко прозванной голодными институтками «мертвечиной», и миниатюрный постный пирожок.
Не меньше страданий причинял холод. Порой температура в спальнях утром едва достигала восьми градусов, а девочки должны были спать в простой рубашке под двумя лёгкими простынями и тонким одеялом, ничуть от холода не спасавшими. Воспитатели почему-то считали, что голод и низкая температура идут девицам на пользу, на деле же многие барышни получали хронические болезни, некрасивую осанку и редкие тусклые волосы.
Все воспитанницы были разделены на четыре «возраста» по три года. Каждому соответствовала форма определённого цвета, которую должны были носить девочки.
У младших воспитанниц были платья кофейного цвета, у девочек 9-12 лет – синие, 12-15 – голубые, старшие барышни облачались в белые.
Особо отличившиеся шесть выпускниц могли рассчитывать на получение отличительного знака – золотого вензеля с инициалами императрицы. Причёсываться девочки должны были тоже определённым образом, различались причёски для младших и старших.
Запрет на телесные наказания заставлял классных дам находить множество способов воздействия на учениц. Широко практиковались публичные унижения, следовавшие за любой провинностью. Плохо заштопанный носок прикреплялся к платью девочки и каждый мог видеть, какая она неумёха.
Приколотая бумажка означала, что ученица на уроке возилась с ней. За какие-то провинности девиц заставляли есть стоя, а какие-то приводили к лишению на время передника.
Поводом для наказания был и ночной энурез, которым страдали некоторые девочки. Воспитанницам не разрешалось спорить с наставниками, быть любопытными, задавать вопросы и вообще проявлять характер. Приветствовались скромность, покорность и покладистость, которые сделали бы из выпускниц примерных послушных жён.
Закрытый девичий коллектив породил особый феномен «обожания». Младшие воспитанницы возводили в культ старших, учителей или даже священника, после чего обожавшая называла себя чьей-то адоратрисой и старалась оказывать предмету своей страсти разные мелкие услуги, почитая за честь пострадать за него. К примеру, без тени неудовольствия съесть кусок мыла.
При этом взаимность чувств никакого значения не имела. Если, к примеру, молодой педагог объявлял о своей предстоящей женитьбе, адоратрисы тут же начинали обожать его невесту, которую никогда в жизни не видели. Предметом общего поклонения были члены царской семьи.
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.