Вера Игнатьевна Мухина и Алексей Андреевич Замков. Любовь и Голгофа

Несмотря на то, что Вера Мухина лишилась носа, судьба упрямо вела навстречу к человеку, ближе которого у нее в жизни не будет…

Вера и Мария Мухины были завидными невестами и могли бы составить хорошую партию. Статные, красивые, образованные девушки были украшением балов. О сестрах Мухиных писали в светской хронике местных газет. Но судьба их сложилась иначе…

Вера Игнатьевна Мухина родилась в Риге в 1889 году в семье коммерсанта и мецената Игнатия Кузьмича Мухина. Ее родители поженились по большой любви. Мать, Надежда Вильгельмовна, была дочерью помощника аптекаря из Рославля и бесприданницей. Родив двух дочерей, она умерла от чахотки. На тот момент Вере не исполнилось и двух лет.

Отец увез младшую Веру и старшую Марию в усадьбу под Могилевом. Чуть позже они перебрались к морю, в Феодосию. В Феодосии Вера получила первые уроки рисунка и живописи.

Игнатий Кузьмич был изобретателем, проводил технологические исследования по алюминию, итоги которых представил на Парижской промышленной выставке 1887 года и был удостоен Большой золотой медали. В сентябре 1903 года Игнатий Кузьмич умер, Вере тогда было 14 лет.

Осиротевшие Мария и Вера уехали в Курск, к дяде Ивану Кузьмичу Мухину. В Курске девочки учились в гимназии, а в 1910 году перебрались с дядей в Москву, где поселились на Пречистенском бульваре. В Москве Мухина стала учится рисунку в студии Константина Юона и Ивана Дудина. У Веры появился жених. Но вскоре все оборвалось…

На рождественские праздники в конце 1912 года Вера отправилась к родственникам в Смоленскую губернию. Зима была снежной и молодежь предавалась зимним забавам, любимым из которых было катание с горки на санках. Вера бесстрашно забралась на высокий крутой склон.

По странной случайности санки занесло и она на скорости влетела в дерево. После страшного удара, она почувствовала на губах кровь и в ужасе ощупала лицо: носа не было, его буквально оторвало…

Ее отвезли в уездную больницу — за две недели Вера перенесла несколько операций и нос удалось сохранить. Зеркала ей не давали, боясь, что сотворит что-нибудь с собой, и она тайком смотрелась в бранши металлических ножниц. Когда бинты уже можно было снять, то она приготовилась к самому худшему: смотреть было страшно, боялась она не зря — некогда красивое ее личико покрывали шрамы.

Вернувшись в Москву, двадцатидвухлетняя Мухина переехала на другую квартиру и прекратила занятия: она боялась показываться на глаза знакомым. Прежде дядюшка отказывал ей в поездке в Париж под предлогом: разве может барышня из приличной купеческой семьи жить одна в этом городе греха?

Для чего нашей девочке заниматься скульптурой у француза Антуана Бурделя? Теперь все изменилось: Веру жалели, дядюшке хотелось хоть чем-то порадовать Верочку, к тому же появилась и другая причина: знакомые врачи говорили, что в Париже ей могут восстановить лицо.

«2 января 1912 года я выбыла из строя почти на целый год, изрядно поранив себе лицо в одной спортивной катастрофе, которой, в конце концов, и должна быть благодарна, так как она определила мой дальнейший путь…» — напишет позже Мухина.

Родственники оплатили девушке поездку. Она попала в парижскую клинику, где ей удачно провели пластическую операцию. Но ее лицо стало другим: с грубоватыми, тяжелыми, почти мужскими чертами, только глаза остались прежними — живые, проницательные. С таким лицом Вера уже не помышляла о любви и супружестве и вплотную занялась учебой. В это время ее сестра Мария выходит замуж за иностранца и переезжает в Будапешт.

Вера Мухина и Ида Бурмейстер в парижской мастерской

В мастерской Бурделя она стала лучшей ученицей, предпочтя живописи скульптуру. Она старалась изо всех сил, желая стать известным скульптором. У Бурделя училось несколько русских, и среди них Александр Вертепов. Во время революции 1905 года Вертепов убил генерала Карангозова и скрывался в Париже от полиции. Вера и Александр почувствовали взаимный интерес.

Романа с Александром не случилось. Они с Верой часто переписывались, потом грянула Первая мировая война, и вскоре письма из Франции приходить и вовсе перестали: Александр записался в Иностранный легион, и в одном из боев был убит.

Вера Игнатьевна записывается на двухмесячные курсы сестер милосердия при Яузской больнице в Москве. Вскоре она начинает работу волонтером в инфекционном госпитале. Судьба упрямо вела Мухину навстречу к человеку, ближе которого у нее в жизни не будет.

Работы Мухина не боялась, обрабатывала раны, бинтовала, подавала инструменты. Именно в госпитале состоялась судьбоносная встреча Веры с молодым врачом-хирургом Алексеем Замковым, выпускником медицинского факультета Московского университета.

Алексей был человеком с железным характером, к таким всегда тянуло Веру. Он не только был хирургом от бога, но еще и ученым, его увлекала эндокринология. В 1918 году они обвенчались. Вера Игнатьевна описывает их первые совместные годы:

«В 1918 году становилось трудно. Деньги наши ахнули. Трудно было достать продовольствие… Когда вышла замуж за Алексея Андреевича, стало легче. Он врач, хирург. Очень работящий, очень любил свое дело. Каждое воскресенье он ездил в свое село Борисово и принимал там больных. К нему ездили за 40 верст. Приезжал он оттуда нагруженный: в руках по бидону с молоком, за спиною мешок с картофелем, с хлебом. Тем и питались в 18 и 19 годы… «

По семейной легенде, Вера Игнатьевна часто говорила: «Я вторая скрипка». Первым всегда был Алексей Андреевич. Он был ярким, востребованным, кормильцем, приносил все деньги в дом. Супруги обожали друг друга.

В семье в 1920 году родился сын, которого назвали Всеволодом, по-домашнему Волик. Роды у Веры принимал муж.

Известно, что в гости к Замковым часто заходил журналист Лазарь Гинзбург, писавший под псевдонимом Лазарь Лагин. Любитель всего восточного, он обращался к мальчику «Волька ибн Алеша». Позднее этим именем Лагин назвал героя своей повести «Старик Хоттабыч».

В четыре года у мальчика диагностировали костный туберкулез и он перестал ходить. Вера не сдавалась: возила ребенка в Крым лечиться, но болезнь прогрессировала.

Педиатры, лечившие мальчика, говорили, что ребенок обречен и его жизнь в лучшем случае будет на инвалидной коляске.

Замков сам прооперировал сына дома; ассистировала ему Вера, имеющая большой опыт, полученный во время работы сестрой милосердия. Сева встал на костыли, а вскоре и они не понадобились…

Вера Мухина и Алексей Замков оказались востребованы и обласканы властью, каждый в своей сфере. Вера вместе с другими мастерами активно трудилась на ниве строительства новых символов и новых памятников советской эпохи.

В 30-e годы Мухина занималась преподавательской деятельностью. Позднее она перешла в экспериментальный цех стеклянного ленинградского завода. Вера Игнатьевна с увлечением работала со стеклом и фарфором, создавала одежду.

Спустя годы, сын Мухиной, Всеволод, писал в своих воспоминаниях: «Она не создала ни одного портрета членов политбюро, хотя предложений у нее было немало. В конкурсах на памятник Ленину мама участвовала, но ни один ее проект не был одобрен. Думаю, что она сама не хотела этого».

Скульптура Мухиной «Крестьянка» в 1928 году получила Сталинскую премию. Мухиной выдали тысячу рублей и отправили в Париж на три месяца.

Правда, она вернулась домой уже через два, не выдержав разлуки с мужем и сыном. Скульптура побывала в Венеции, там ее приобрел Ватикан. Мускулистые руки этой деревенской бабы, «русской Помоны», Мухина лепила с мужа, как с юмором утверхдала Вера.

В начале тридцатых, работая в Институте экспериментальной биологии, Алексей Замков сделал серьезное открытие — изобрел новый гормональный препарат. Препарат стал сенсацией, Замков получил собственную лабораторию. Гравидан казался спасением — помогал справиться с усталостью, депрессией, бессонницей, мигренью и неврозами.

Замков первый раз, опробовав на белых мышах, препарат ввел себе. Сразу же уменьшились одышка и сердцебиение, появились бодрость и ясность мысли: «Будто выпил бутылку шампанского! Длился этот подъем, ну, дней 10».

К тому же у препарата было любопытное побочное действие — инъекции улучшали потенцию… Препаратом заинтересовалась партийная номенклатура. Эффект препарата действительно длился десять-пятнадцать дней и приходилось делать повторные инъекции.

Литературоведы считают Замкова прототипом профессора Преображенского из булгаковской повести «Собачье сердце».

Но спустя время на Алексея Замкова обрушилась настоящая травля. В первую очередь завидовали огромным деньгам, которые приносила частная практика Замкова.

9 марта 1930 года, в день рождения Алексея Андреевича, в газете «Известия» появилась статья, подписанная сотрудниками его института, не оставившая от метода Замкова камня на камне. Лечение гравиданом авторы объявили знахарством, создателя препарата — шарлатаном, хотя он действовал методами доказательной медицины. В мае 1930 года Замкова уволили…

Он был обвинен в попытке продажи секрета своего изобретения за границу и осужден на три года административной ссылки в Воронеж с конфискацией имущества. Вера отправилась в ссылку с мужем. Усилиями Максима Горького сведения о необычном препарате дошли до высшего руководства страны.

21 августа 1932 года Замков был досрочно освобожден от административной ссылки и назначен директором специально созданной лаборатории.

Чтобы увеличить поток пациентов, Министерство путей сообщения построило недалеко от клиники «Гравидан» железнодорожную станцию 57-й километр, которая теперь называется Абрамцево. Алексей Андреевич шутил, что подарил своей Верочке целую железнодорожную станцию. А Вера Игнатьевна, в свою очередь, купила для института первый в России электронный микроскоп.

Пациентами Замкова стали известные советские политики и деятели культуры, жаждущие «эликсира молодости» — Молотов, Клара Цеткин, Калинин, Ворошилов , Буденный и Максим Горький.

Но всю жизнь Замкова преследовали зигзаги судьбы. В 1938 году буквально в три дня был уничтожен Институт урогравиданотерапии: якобы препарат не оправдал чьих-то надежд, более того, якобы спровоцировал психические расстройства. Электронный микроскоп, купленный Верой, был уничтожен.

Сам препарат при этом производить не перестали, он продавался в аптеках до 1964 года, но Алексею Замкову это не помогло — с его научной карьерой было покончено навсегда.

От ареста спас триумф жены: ее проект «Рабочий и колхозница» победил на конкурсе скульптур для советского павильона на Всемирной выставке в Париже. В Москву Мухина вернулась победительницей.

За «Рабочего и колхозницу» она получила орден Трудового Красного Знамени, через несколько лет на нее как из рога изобилия посыпались сталинские премии. Но мужа неудача сломила: Алексей Замков работал рядовым врачом в больнице для слепых, позже один из учеников взял его в институт Склифосовского — сверх штата и без зарплаты…

У Замкова на почве переживаний ухудшилось здоровье и случился инфаркт. В эвакуации в городок Каменск-Уральский Алексей Андреевич работал в поликлинике алюминиевого завода и просил отправить его на фронт. После возвращения в 1942 году в Москву он умер от второго инфаркта в возрасте 59 лет. После его смерти Вера Игнатьевна прожила одиннадцать лет.

На могиле Алексея Замкова и Веры Мухиной на Новодевичьем кладбище стоит памятник. На нем есть надпись со словами врача Замкова: «Я отдал людям все». Под ней выбиты слова Веры Игнатьевны: «Я тоже». Совместная жизнь их длилась почти четверть века и озаряла любовью всю их жизнь. И Голгофа у них была одна на двоих.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.