Всё началось с калош. История из сети

Как ни странно, деревня не умерла. Наверное, сказывалась относительная близость к городу и, соответственно, несоизмеримая с ним доступность жилья.

В городе цены на однушки начинались от двух миллионов, а буквально за 20 километров, в деревне, за хороший крепкий дом в несколько комнат, с газом, всеми надворными постройками и землей просили восемьсот тысяч.

Деревня делилась на собственно деревенских, работавших в деревне, и городских, каждый день уезжавших на работу в город – подумаешь 20 км! Бешеной собаке, как говорится, и сто верст не крюк.

Аля выскочила из автобуса, весело мурлыча под нос модную песенку. Настроение у неё было отличное: сегодня она освободилась рано, удачно успела на автобус и даже умудрилась ехать сидя, неслыханное дело.

Она подошла к обувному дереву, не глядя потянулась за своим мешком и удивилась. Её мешка не было. Красные резиновые сапоги Тамарки, синие Оленьки, даже болотники дяди Гриши, все были на месте. Все, кроме её калош, черных, лакированных, собственноручно украшенных веселыми цветочками.

Вот те на! Аля огляделась в надежде, что мешок, в котором она держала свою обувку, упал, но нет, как корова языком слизала. Обувное дерево было их деревенское ноу-хау.

Дело в том, что дороги в деревне были только проселочные, после любого мало-мальского дождя их размывало так, что неделями стояла непролазная грязь.

Пройти, не запачкав обувь было невозможно, вот и приноровились те, кто работал в городе, переобуваться недалеко от автобусной остановки.

А чтобы не таскать с собой сменную обувь, её складывали в мешки и вешали на ветки старого дерева. Очень удобно, добрел в резиновых сапогах, переобулся в модные ботиночки или туфельки, а сапоги тебя ждут до вечера на своем месте. Ни разу не было, чтобы обувь пропала! А тут на тебе!

Аля поселилась в этой деревне не так давно, выбрала её именно по выше озвученной причине: доступность жилья. Дом ей продал хмурый парень: — Всё, что найдёшь внутри – твоё, я не претендую.

— А если клад найду? – пошутила Аля, но продавец веселье не поддержал: — И клад твой. Хотя сомневаюсь. Прабабка моя беднее церковной мыши была, жила от пенсии до пенсии.

Ну, — парень внезапно улыбнулся, — Если вдруг найдешь и захочешь поделиться, телефон мой знаешь.

Девушка быстро освоилась, стала своей. На работу ездила в город, тогда и оценила всё удобство обувного дерева. Резиновых сапог у нее не было, правда, в сенях стояли старые, видавшие виды болотники, к которым Аля не прикасалась.

Разбирая шкаф, оставшийся от прежних хозяев, она обнаружила там пару новеньких, ни разу не надеванных лакированных черных калош.

Чтобы выглядели посовременнее, Аля белой эмалью, оставшейся от покраски оконных рам, нарисовала на них ромашки. Получилось вполне себе задорно, да и сразу можно было отличить, что это именно её, Али, обувь.

Девушке нравилось, что ей не нужно переобуваться, калоши можно было носить прямо поверх ботиночек. И вот – нету.

Исчезли, испарились, скрылись в неизвестном направлении. Аля чуть не расплакалась, как же ей теперь до дома дойти по такой грязище? Но взяла себя в руки, сняла с ветки пакет с резиновыми сапогами подружки Таньки.

Добежала до дома, переобулась в старые болотники, так и стоявшие в сенях (руки не дошли выбросить!) и побежала обратно, успеть вернуть позаимствованные сапоги до прихода автобуса.

Вешая Танькину обувь на место, Аля глазам своим не поверила: её собственные калоши висели на постоянном месте в том же мешочке. Что за странные дела? Ладно, может, кто-то позаимствовал, как она сама, подумала девушка.

Главное – вернули. Самое удивительное – вернули совершенно чистенькими, даже пахло от них обувным кремом! Это кто ж так постарался-то?

Почти месяц всё было нормально, а потом ситуация повторилась: Аля вернулась домой раньше обычного, мешочек с калошами «ушёл гулять».

На этот раз девушка решила не носиться как угорелый заяц до деревни и обратно, а подождать, пока её обувь не вернут. Ну что это за дела такие?

Примерно через час к дереву подошел мужик, Аля его и не видела раньше. В руках у него был пакет с её калошами.

Девушка так и ахнула: ему-то зачем? Вон в каких сапожищах, да и размерчик явно не его! Мужик тем временем повесил мешок с обувью на место и быстро исчез.

Аля подошла к дереву, достала калоши. Они опять были чистенькие, их явно кто-то натер до блеска.

— Чудеса какие-то! Зачем этому мужику мои калоши! Или это хобби у него такое, калоши чистить? Почему тогда не твои сапоги? – жаловалась Аля вечером подруге.

Глаза Таньки блестели от любопытства: — Может, поклонник тайный? Вздыхает и боится подойти?

— Да ну, Тань, ты бы его видела! Угрюмый такой, на медведя похож, а не на романтичного влюбленного.

— На медведя? – Таня призадумалась,

— Это кто ж у нас такой будет? Есть Федор, но точно не он. А других вроде и нет…

— Что за Федор? Аля знала уже почти половину деревенских жителей, главным образом, тех, кто работал в городе – ежедневно бежала с ними на автобус, вечером ехала обратно.

А вот с теми, кто работал в деревне, почти не общалась, разве что с ближайшими соседками и продавщицей местного магазинчика.

С Таней, которая родилась в деревне, они подружились давно, вместе учились в техникуме и жили в одной комнате в общежитии. Таня и предложила Але купить дом в их деревне, ведь ни на что другое девушке бы просто не хватило денег.

Брат выплатил её долю в наследственной квартире, дал даже больше, чем получалось по оценке, но всё равно сумма была невелика, даже до миллиона не дотягивала.

Ипотеку ей, вчерашней выпускнице, вряд ли бы кто дал, разве что под грабительский процент.

— Федор-то? – Таня вздохнула,

— Такой мужик был! Потом эту свою Катьку привез из города, пылинки с неё сдувал. Вся деревня над ним смеялась, мол, головой тронулся с Катькой, разве с женами так обращаться нужно?

Вот Катерина и села ему на шею, да еще и пришпоривала, мол, шевелись, Феденька, работай больше. Дочка у них родилась, хорошенькая такая. Только Катька как родила, кормить отказалась, мол, грудь форму потеряет.

Представляешь, прямо так и заявила, когда явилась в наш магазин за смесью. Только у нас этих смесей отродясь не было, зачем? Девочке еще года не было, как надоела Катьке деревенская жизнь, вот она и усвистала обратно в свой город.

Федор весь почернел, посмурнел, но советы ему никто давать не решился: зашибет еще чего доброго, силищи-то ого-го!

— И что? – Аля распереживалась за незнакомого ей Федора,

— Ребенка увезла?

— Ага, щаззз! – Танька возмущенно взмахнула кулаками,

— Оставила. Наши бабы болтали, мол, сказала, что это обуза для молодой и красивой. Вот Федор с Настёной и живут вдвоем. Ни на одну женщину не смотрит, только дочка в голове. Не мог он твои калоши брать, зачем? А кто же тогда? Надо подумать…

История, рассказанная подругой, не шла у Али из головы. Как можно бросить крохотную дочку, ни у кого бы в голове не уложилось. Ни у кого, кроме Али. Их с братом отец воспитывал сам, мамаша тоже, как и неведомая ей Катька, бросила детей и уехала с любовником, как писали в старых книжках, «бежали на Кавказ».

Обосновавшись в Пятигорске, звонила раз в год на дни рождения, чтобы поздравить, этим её участие в жизни детей ограничивалось.

Так что девочку Настю Аля заочно жалела и понимала, сама была в её шкуре… Пропажи калош, тем временем, продолжались.

Если Аля приезжала домой как обычно, то обувь ждала её на месте. Периодически она бывала чистой, а один раз показалось, что от калош пахнет макаронами.

Девушке даже показалось, что она сошла с ума, но соседи, приехавшие вместе с ней на автобусе и переобувающиеся рядом, странно косились, заметив, что она нюхает калоши.

Пришлось не отвлекаться, надевать калоши и идти со всеми в деревню, а то подумают невесть что! Но история эта интриговала, хотелось узнать больше.

Скоро предоставился случай. В тот день Аля вновь приехала домой раньше обычного. Как и ожидалось, пакета с калошами на дереве не было, и девушка устроилась неподалеку: — Ничего, подожду. И сегодня робеть не стану, подойду и спрошу.

Минут через сорок появилась уже знакомая фигура. Аля дождалась, когда мужчина подойдет поближе, и шагнула к нему:

— Здравствуйте. Вы зачем постоянно берете мои калоши?

Мужчина неожиданно покраснел, стал буквально пунцовым. Он торопливо сунул девушке пакет, пробормотал «извините» и повернулся, чтобы уйти.

— И всё-таки, может, объясните? Если вам так нужны мои калоши, может подарить? Аля не надеялась, что мужчина остановится, спросила просто так, для проформы, но тот внезапно обернулся:

— А можете?

— Конечно, — девушка кивнула,

— Только при условии, что вы объясните свое поведение. Мужчина даже не раздумывал:

— Понимаете, у меня дочка…

— Настя? – непроизвольно вырвалось у Али.

— Рассказали уже, — понимающе кивнул Федор, а это был именно он,

— В нашей деревне ничего не скроешь. Да, Настя. Ей сейчас четыре года, и она до последнего времени почти не разговаривала, так, отдельные слова вроде «папа».

А тут я ей читал Чуковского, «Телефон». И она заинтересовалась! Представляете, целую фразу сказала: «Пришли мне калоши, и мне, и жене, и Тотоше».

Не совсем чисто, конечно, но это такой прогресс! Федор, говоря о дочери, оживился и совсем не был похож на угрюмого мужика, каким показался тогда, в первый раз.

Оказалось, он брал Алины калоши, и они с дочкой «варили» из них суп!

— Вы извините, понимаю, что звучит глупо и дико, но Настюша разговаривать начала! «Варит» ваши калоши, кукол кормит и говорит, говорит, говорит.

«Телефон» наизусть знает, и «Айболита» выучила, — Фёдор говорил об успехах дочери, будто она выиграла олимпийскую медаль, и Але захотелось плакать, так он напомнил ей умершего три года назад отца,

— А в магазинах нет никаких калош! Я бы купил, но нету, вот и приходилось ваши брать. Вы не подумайте, я их мыл!

— А, вот почему они пахли макаронами, — пробормотала Аля, едва сдерживая смех,

— Думала, с ума схожу.

— Да, один раз не доглядел. Так-то «суп» у Настюши понарошку, без воды. А тут смотрю, она в них свои макароны насыпала, что я ей на обед сварил…

— Знаете что? – Аля решительно взяла мужчину под руку,

— Пойдемте к вашей Насте. И не бойтесь, я её не обижу…

…Через год Аля и Федор поженились, Настю она удочерила. Всякое в жизни их семьи было, и ссоры, и непонимание, и трудный переходный возраст, всё пережили: — У нас же есть волшебные калоши, настоящие «калоши счастья».

Обижусь я на Федю, или Настя расстроит, или Дашка, вторая дочь. Хочется побыть одной, успокоиться, тогда надеваю калоши и иду в лес.

Такая благодать наступает! У нас в семье даже выражение есть: «надень калоши и успокойся». Знаете, помогает!

P.S. Эту историю я услышала буквально вчера от самой Али, племянницы моей свекрови, дочери её покойного двоюродного брата. Они с Федором специально приехали на юбилей, заодно привезли показать первого внука, Настиного сына.

Хихидна

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.