Всё реже и реже мы встречаемся с творениями русского зодчества — резными наличниками и деревянными кружевами, украшающими жилые дома.
А ведь этот уникальный пласт нашей архитектуры является визитной карточкой России. Это удивительное искусство передавалось от мастера к мастеру и, по сей день, дома с резными наличниками не оставляют нас равнодушными. Предлагаю вашему вниманию подборку интереснейших образцов деревянного зодчества, рассматривать которые можно бесконечно. География этих прекрасных кружевных домов самая разная!
На самом деле многие люди не умеют варить настоящее варенье. Они просто бросают в кастрюлю ягоды и сахар, но забывают о самом важном. И что у них в итоге получается? Всего лишь ягоды и сахар…
А ведь в настоящем варенье спрятано лето! Вот наступит зима, и обязательно случится такой вечер, когда ты будешь особенно уставшая, замерзшая и одинокая. Зимой всегда случаются такие вечера, уж поверь мне. А варенье – верное средство от этой тоски.
Стоит только открыть заветную банку, зачерпнуть большую ложку и положить ее в рот, как по всему телу разливается такое тепло, словно под кожей прыгают и щекочутся маленькие солнечные зайчики. Это и есть вкус лета. Но чтобы варенье получилось как надо, совершенно необходимо пропитать его солнцем. Это и есть секретный ингредиент.
Алекса́ндр Бори́сович Гра́дский — советский и российский певец, мультиинструменталист, автор песен, поэт, композитор. Один из основоположников русского рока. Википедия Родился: 3 ноября 1949 г. (72 года), Копейск, СССР
Певец и композитор стоял у истоков российской рок-музыки Его удивительный голос ассоциировался в нашей стране с рок-н-роллом больше полувека — с тех еще пор, когда само это слово было под запретом. При этом он никогда не был частью какой-нибудь тусовки — чуть в стороне, ироничный скоморох, комментирующий в своих песнях и текущие события, и вопросы бытия. Сегодня Александра Градского не стало — вспоминаем большого артиста, уникального певца и талантливого композитора.
Семья в 1957 году переехала в Москву, несколько лет юный Саша жил у бабушки по материнской линии в подмосковном Расторгуево (ныне Видное). Именно в то время будущий «отец русского рока» впервые познакомился с песнями Элвиса Пресли и Билла Хейли, а чуть позднее пришли и «битлы» с «роллингами». Нелегальные пластинки «на костях» и сделанные едва ли не через микрофон магнитофонные записи очаровали Сашу — уже в 1965 году он создает собственную группу «Славяне», как считают летописцы отечественного рока, третью по счету в стране.
И именно он одним из первых набрался смелости начать петь на русском — остальное, как говорится, уже история.
Градский не любил журналистов (изобретение издевательского термина «журналюги» приписывают именно ему), но мало кто из пишущих в нашей стране о музыке сумел пройти мимо его величественной во всех смыслах фигуры, возвышавшейся над «средним уровнем» культурного ландшафта.
Его, наверное, можно было бы назвать культовым артистом, в том смысле что в течение десятилетий его почитали едва ли не как божество. Впрочем, для понимания Градского слушателю требовался известный и довольно высокий уровень интеллекта и интеллигентности. Увы, в последние годы таких становится все меньше…
Однако сам Александр Борисович прилагал все возможные усилия, чтобы сохранить лучшее в людях, в том числе и участвуя в качестве судьи в популярном шоу «Голос». А судьей в том, что касается музыки, он всегда был строгим и не приемлющим компромиссов.
Как вспоминал (явно несколько обескураженный) Юрий Лоза, «Градский пошел на концерт группы «Аэросмит» и ушел с четвертой песни, потому что солист не попадал ни в одну ноту». Для него действительно не существовало каких-то признанных авторитетов, прежде всего потому, что сам он имел непререкаемый авторитет, основанный и на безупречном вкусе, и на абсолютном музыкальном слухе.
В конце концов, сам Градский был признан «Звездой года» британским изданием Music Week еще в 1975-м, во времена гонений на рок в СССР, времена, когда даже Алла Пугачева была все еще мало кому известной солисткой эстрадного оркестра (по иронии судьбы в том же году вышел и переломный для Aerosmith альбом Toys In the Attic).
Впрочем, на родине он уже был полноценной звездой — во многом благодаря тому, что Андрей Кончаловский рискнул пригласить длинноволосого 25-летнего очкарика (даже не члена Союза композиторов) писать музыку и исполнить песни к своему «Романсу о влюбленных».
Градский блестяще справился с задачей — после выхода фильма он буквально проснулся знаменитостью. Впрочем, его группа «Скоморохи» уже имела к тому времени приличную для любительского коллектива известность — на концертах они неизменно срывали овации, которым позавидовал бы и «сам дорогой Леонид Ильич», не говоря уж о советских эстрадниках. Как уверяли поклонники, «Градский может спеть даже передовицу «Правды». Он, однако, выбирал более солидные источники — стихи Рубцова, Саши Черного…
Да и его собственные тексты вполне вписывались в традицию русской поэзии — по самому гамбургскому счету. Он никогда не был ни «советским», ни «антисоветским», а песни Пахмутовой и Добронравова, которые менее одаренные (или более циничные) певцы норовили превратить в трескучие «партийные гимны», он наполнял душой, выносил на поверхность скрытое в них теплое, интимное чувство любви.
Кажется, кроме него это удавалось разве что Анне Герман… При этом со всей своей строгостью он умел находить и поддерживать таланты. «Всегда верил, что в России есть достаточно одаренных от природы людей, которые пока просто незаметны», — говорил он в интервью «Известиям».
У него было почти физиологическое, нутряное чувство прекрасного, именно поэтому, наверное, он никогда и не вписывался в «общую картину», оставаясь чуть в стороне — и впереди.
В соединении со столь же врожденным перфекционизмом оно делало Градского почти идеальным артистом. Во времена, когда «звездой» может стать едва ли не каждый, кто умеет загрузить видео со своим кривлянием в соцсети, такое сочетание выглядело для многих архаичным, но парадоксальным образом становилось и все более востребованным.
Публика начинает уставать от «артистов» с татуировками на лбу; все чаще песни Градского можно было услышать и в телеэфире, и просто в компаниях, даже молодежных. Увы, перенесенная в сентябре коронавирусная инфекция ослабила организм певца.
На запись последних эфиров «Голоса» он приезжал уже в кресле-каталке. Внезапный инсульт нанес последний удар по здоровью Градского. «До «итога» есть еще немного времени», — иронизировал он, отвечая журналисту «Известий» в 2012 году. Увы, времени оказалось до обидного мало.
Владислав Крылов
Из интервью газете «Аргументы и факты»:
— АЛЕКСАНДР Борисович, помните, как петь начали? — Лет в десять. Но хреново… Ха-ха-ха! Между прочим, в детстве у меня был такой же тонкий голос, как у Робертино Лоретти. Помню, как с песней «Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой» я пришёл пробоваться в хор Дома культуры. И меня даже приняли. Но я её спел один раз только. — Вы в детстве семь лет занимались скрипкой. Я с трудом представляю Градского-подростка, по шесть-семь часов наяривающего скрипичные гаммы, да ещё живя в коммуналке… — На самом деле у меня это занимало не так много времени — 2–3 часа. А то, что в квартире живут 38 человек… что делать. Мои родители очень хотели, чтобы я занимался музыкой, а я был маленький очень — мне было 7 лет. Что я мог «хотеть»? — Наверное, вы напрочь были лишены простых детских радостей — футбола, дворового хулиганства… — Нет, я не был ничего этого лишён. Именно поэтому из меня, может быть, и скрипач не получился, так как я тратил не 7–8 часов в день на занятия… Я всегда занимался спортом. Сначала футболом, потом волейболом, борьбой, карате… Даже в шахматный кружок ходил. Тем не менее я закончил музыкальную школу, получил диплом и, видимо, какие-то надежды подавал. Но к тому времени уже появились «Битлз». Было такое глобальное эмоциональное потрясение, что уже ни о какой скрипичной карьере речи быть не могло. Я был уже взрослый, мама умерла, и я себя чувствовал человеком ответственным. В 14 лет уже играл рок-н-ролл в ансамбле польских студентов «Тараканы», в 16 — организовал собственную группу «Славяне», а чуть позже — группу «Скоморохи», которая первой в СССР сделала рок-программу на русском языке. — Рок в семидесятые в СССР был под жёстким полузапретом — рокеры, по сути, были «подпольщиками», нелегалами. Благодаря чему к вам пришла такая популярность? — Благодаря песне Али Пахмутовой «Как молоды мы были», которую я спел, и фильму «Романс о влюблённых», к которому я написал музыку. Востребованность была в такой степени велика, что мне платили самые высокие гонорары — начиная с 1975 года я был одним из, может быть, двух-трёх самых высокооплачиваемых артистов во дворцах спорта. Почему? Да потому что я в любом городе мог собрать залы (например, давал 20 с лишним сольных концертов в питерском зале «Юбилейный», где было шесть тысяч мест, — по три концерта в день, итого 18 тысяч человек в день). Сегодняшним гастролёрам такие цифры и не снились, они даже не понимают, что это такое. — У АЛЕКСАНДРА Градского есть личные законы, которые он никогда не нарушит ни за какие деньги? Так называемые принципы… — Да полно! Всегда говорить то, что думаешь. Если я хочу говорить, говорю. Если не хочу говорить, не говорю. — Не раз слышал мнение, что свой великолепный потенциал вы реализовали процентов на 60… — Глупость абсолютная! Тупость, чушь собачья. Когда люди такое говорят, они имеют в виду реализацию в средствах массовой информации. Но я тогда спрошу… Есть певица Алла Пугачёва (которая всегда весьма и весьма была талантлива). Если начать разбирать, что она серьёзного сделала после 84-го года, выяснится, что в творческом отношении — 2–3 песни. И всё — за 20 лет работы! А когда мы говорим о ней как о суперзвезде русской эстрады, примадонне, ни у кого сомнений не вызывает, что она «полный вперёд». Задаю вопрос: почему, если человек за 20 лет ничего не сделал вообще? Она что — спела что-нибудь, как Мария Каллас? Нет. У неё 3–4 песни Минкова, спетые замечательно, есть несколько блестяще сделанных записей в фильме «Король-олень», есть прекрасная работа в моей опере «Стадион», в фильме «Ирония судьбы». Но всё это к большому искусству — настоящему свершению — отношения не имеет. В чём же тогда дело? Почему же этот человек — безоговорочная суперзвезда № 1? Почему такая суперпопулярность, такой суперинтерес ко всем проявлениям её жизни? Ответ: а хрен его знает! Причём я тоже называю её № 1, но не знаю почему… И почему я выпускаю пластинку за пластинкой, делаю свершение за свершением в музыке, а критики считают, что я себя не реализовал?! Вы чего? У меня 18 сольных альбомов, три балета, три оперы… Они изданы и регулярно продаются за деньги. Хе! Поставь на моё место Эрика Клэптона, он вообще ни одной пластинки бы не записал, если бы ему самому пришлось машину заводить по утрам при минус 25°. — Ну а детскую мечту вы реализовали? — Конечно! Я могу сделать всё, что хочу. Главная мечта заключалась в том, что я должен стать таким умельцем, чтобы для меня не было никаких преград. И я им стал. Я сегодня могу спеть и как Фредди Меркьюри, и как Паваротти. А этого не может сделать ни один певец в мире. Технически… — Действительно вас можно разбудить в три часа ночи и… — Да! Ни один певец не может сделать этого циркового номера. Я подчеркиваю, что это во всех смыслах всё равно цирковой номер — спеть одну вещь, как Паваротти, и другую — не хуже, чем Меркьюри. Это цирк! Но есть ещё какие-то свои вещи, которые я пою только так, как я, и никто их не сможет сделать так, как я. Вот это, наверное, и останется.
Когда Александр родился, семья жила за Уралом в Челябинской области. Папа был инженером, там он находился по распределению после окончания института. Мама была актрисой, но отправившись за мужем в Копейск была вынуждена отказаться от сцены и карьеры во МХАТе, куда её как молодую актрису, приглашали после театрального. В Копейске она руководила самодеятельным театром в местном Дворце культуры.
Только в 1957-м семья из Копейска переехала назад в столицу. Некоторое время пришлось жить у бабушки под Москвой, а позже родители переехали в город в небольшую комнатку в полуподвале, Саша остался жить у бабушки. Только когда надо было идти в школу, он переехал к родителям. В девять лет мама и отец отвели сына в музыкальную школу, где он занимался без особого желания, учась играть на скрипке. Музыка ему нравилась, но то, что дома необходимо было играть ежедневно по несколько часов, его угнетало.
В школе он предпочитал гуманитарные науки, точные же его мало интересовали. Мальчик много читал и уже в четырнадцать написал первое своё стихотворение. Мамин брат вместе с театром Моисеева часто гастролировал за рубежом, в том числе и в США. Благодаря этим поездкам у дяди появились пластинки с современной западной музыкой, которые слушал и Александр. Школьником Градский начал пробовать свои силы, выступая на школьных вечерах, где пел под гитару или фортепиано. Посещал он и театральный кружок.
В четырнадцать лет подросток с польской студенческой группой «Тараканы» принял участие в ряде концертов. «Лучший город земли» – первая песня, исполненная Градским в составе этой группы.
Когда Александру было пятнадцать, семья переехала в хорошую квартиру. В этом возрасте подросток решил, что станет музыкантом и певцом с именем – Александр Градский. Сам он говорит, что к решению продолжить музыкальное образование его подтолкнуло серьёзное увлечение «The Beatles».
В 1964-м Градский, узнав, что для кинофильма «Неуловимые мстители» ищут парня, который хорошо владеет гитарой, отправился на пробы. Его не взяли. Там он познакомился с Мишей Турковым, который тоже безуспешно участвовал в пробах. Известно, что окончив школу, Градский какое-то время работал на «Мосфильме» грузчиком, затем трудился в той же должности на картонажной фабрике и даже работал лаборантом, куда его устроил отец.
В 1965-м появилась группа «Славяне», которая была организована Александром вместе с Михаилом Турковым, позднее к ним присоединились остальные ребята, ставшие членами музыкального коллектива. Через год появился ансамбль «Скоморохи», который исполнял песни на родном языке, в основном это были собственные песни Градского. Визитной карточкой начинающего певца стала его песня «Синий лес». Параллельно Александр выступал с группой «Скифы», а затем с «Лос Панчос». Денег на аппаратуру постоянно не хватало, поэтому музыкант с товарищами начал работать в филармонии.
Приняв предложение Давида Тухманова, он выехал на гастроли по стране. Выступления с «Лос Панчос» продолжались, кроме этого он некоторое время играл на соло-гитаре в ВИА «Электрон». За эти несколько лет, выступая, Александр никогда не пел, боясь засветиться. Идея состояла в том, чтобы за несколько лет выступлений собрать нужную сумму на достойную аппаратуру, а потом выступать в Москве с русским рок-н-роллом.
В 1969-ом Градский стал студентом факультета сольного пения Гнесинки. Его педагогом была Л. Котельникова. Во время учёбы он выступал с сольными концертами, на которых пел под гитару. Градский был в числе первых певцов и музыкантов, которые экспериментировали в роке с русскоязычными текстами. Примерно в тот период появился первый опыт звукозаписи. Песни «Скоморохов» стали звучать на всю страну.
Окончив институт имени Гнесиных, Александр начал гастролировать, его карьера быстро шла вверх. Во время концертов Градского всегда были полные залы. Бывало, что он давал по четыре сольных концерта в день, каждый из которых длился не менее двух часов.
В 1975-м Александр поступил в консерваторию, параллельно шла работа над несколькими фильмами. В 1976-м музыкант начал работать над первой частью сюиты «Русские песни», в 1978-м – над второй. Пластинка с таким названием вышла в 1980-м. В то время это была значимая работа в рок-музыке. Музыкант продолжал гастролировать, выступая преимущественно с песнями своего сочинения. Вскоре он начал преподавать, сначала преподавал в училище имени Гнесиных, через некоторое время – в институте имени Гнесиных, а потом в ГИТИСе, где он заведовал кафедрой вокала.
1980-й год для творчества Александра стал переломным, он перешёл в разряд «протестантов», в его роковой музыке была и трагическая сатира, и драматическая лирика. Его талант и голос всегда принимался во внимание, поэтому, если неприятности и случались, они были мелкими, однако впервые за границу он выехал только в 1988-м. Это была конференция, но которую поехали деятели кино, политики и искусства.
Вскоре музыкант сократил количество гастролей и концертов. Его стремлением было – создать Театр современной музыки, для чего ему выделили здание в центре столицы, которое требовало реконструкции. Градский часто ездил за границу и работал в совместных проектах с Крисом Кристоферссоном, Сэмми Дэвис, Лайзой Миннелли и др. Он выпустил ряд дисков в России и два диска вышли в Японии.
В 2012-м на Первом канале вышло шоу «Голос», где Градский был одним из наставников. В первых трёх сезонах программы побеждали участники его команды – Дина Гарипова, Сергей Волчков и Александра Воробьева соответственно. Подопечными в музыканта были такие конкурсанты, как Шарип Умханов, Михаил Озеров, Язиля Мухаметова и другие. В сентябре 2017 года вновь стал наставником в телепроекте «Голос» на Первом канале.
Печальная новость… Ушёл из жизни Александр Градский.
Пел Высоцкого по телефону: последний разговор с Александром Градским Замолк голос русской эстрады Смерть Градского — огромная потеря. Прежде написали бы: «Советский народ понёс невосполнимую утрату». Сейчас придётся сказать иначе: невосполнимая горькая утрата постигла весь русскоязычный мир. Мы потеряли гения.
Эпитафией ему могли бы быть слова Шекспира: Какого обаянья ум погиб! Соединенье знанья, красноречья И доблести. Наш праздник, цвет надежд, Законодатель вкусов и приличий, Их зеркало… всё вдребезги. Всё, всё…
Он действительно был человек-праздник. Обладая голосом удивительной красоты и огромного диапазона (спел Звездочёта в Большом театре, Рыбу-пилу в популярном мультфильме), Градский мог бы счастливо жить, заботясь только о том, куда девать очередной фургон букетов. Всего-то и надо было не брыкаться: делай как все.
Но есть люди, которые смолоду понимают, что это путь живьём в могилу. Вот его песня 1987 года:
Колоски наших юных годов отшумели, Выше липы и ели над прахом отцов. Мы не спим на земле, завернувшись в шинели. Мы в шелку и в шанели в ряду подлецов.
А из этого ряда куда нам податься? Коль молчать — всё одно не отмоешь клейма. Стоит только лишь раз на посулы поддаться — Не успеешь продаться — сгниёшь задарма.
Он написал это в тридцать с чем-то, а понял (судя по его хулиганскому поведению) гораздо раньше, на заре туманной юности. Да и чего тут сложного: продался — сгниёшь. Понять не трудно, трудно устоять. Продайся, а потом убедишь себя, что прожил жизнь героем; куда ни глянь — одни герои.
…В отличие от гениев античных и иных времён, шедевры сейчас сохраняются гораздо надёжнее. Остались записи Градского — песни немыслимой красоты и силы — лирические, политические, трагические, строгие и насмешливые.
Ах, время наше сучее! Летучее, ползучее И прочее жульё. И партии разучены, И рукава засучены — Готовы под ружьё!
Когда это написано? Вчера? Или 20 лет назад? Нет, это середина 1980-х. Что же это за страна, если такие песни год за годом становятся все актуальнее?
Колонны перестроены! Удвоены, утроены Штабные штабеля. И на вершине случая В тоске благополучия Цепные кобеля.
Особо бояться нечего. Никто ж не назван. Ладно бы только про партии, про утроившуюся стаю чиновников. Но вот «на вершине случая…» — это слишком. Потому что партий много — кто его знает, о ком эти слова. А на вершине места мало. Нехорошо.
…Критики были ему совершенно не нужны. Он сам абсолютно точно знал, что получилось, а что не очень, и совершенствовал работу, не щадя ни времени, ни сил, не щадя себя.
Угодить ему было невозможно. Он просто терпел некоторых людей, которые тёрлись вокруг и при знакомстве представлялись «друг Градского». Он был слишком великодушен и снисходителен: не посылал их по матери (хотя ругался легко и виртуозно); не посылал, но и не ценил. Это стало ясно, когда он написал и опубликовал следующие строки: «Очень много музыкальных критиков в течение моей карьеры писали разные статьи о том, кто я такой и чем занимаюсь. И почти всё это была чушь собачья. Но один раз в жизни обо мне написали, на мой взгляд, совершенно правильно. Эта статья была настолько поэтична и музыкальна, что я аккуратно вырезал её из газеты, вставил в рамку и повесил на стенку в своем кабинете. Автором этой публикации был мой близкий друг Александр Минкин». Такой отзыв Градского, конечно, дороже любой государственной награды.
Он стоил дорого и ценил себя высоко. Каждый его концерт приносил ему большие деньги. Но концерты-то он давал раз в год — в свой день рождения 3 ноября. В этом году впервые за много лет 3 ноября концерта не было, а 4 ноября мы говорили с ним последний раз. Не зная, разумеется, что этот разговор последний. Голос у него был прекрасный, весёлый, и несмотря на его проблемы со здоровьем, трудно было представить, что ему осталось так мало — 24 дня.
Но когда этот весёлый и нецензурный разговор закончился, и мы попрощались: «Давай, звони, не пропадай» — возникло необъяснимое чувство: последний разговор.
…Его дар — совершенно иной, чем у Высоцкого, которым он бесконечно восхищался; особенно как мастером слова. И в этот последний раз он пел мне Высоцкого по телефону и рассказывал об их первой встрече (катастрофически неудачной). А сходство Градского и Высоцкого в том, что никто их песен петь не может. Портить могут; и стараются изо всех сил.
На памятнике Пушкину высечено его стихотворение — «Памятник». На памятнике Градскому, надеюсь, будут стихи Градского. Какие? Теперь время есть, выберем не спеша. Главное — есть из чего выбрать.
Лучший памятник Градский создал себе сам. Это опера «Мастер и Маргарита». Он сочинял и записывал её 30 лет и довёл работу до немыслимого совершенства. Опера — шедевр. Тот, кто не слышал, даже вообразить не может эту бездну ума и высоту таланта. В этой опере Градский спел четыре партии: Мастера, Иешуа Га-Ноцри, Воланда и Кота Бегемота.
Градского не перепоёт никто. У Воланда и Мастера, у русского рока, у русской эстрады теперь навсегда голос Градского. Так навсегда у русского космоса — лицо Гагарина, а у русской поэзии — сами знаете чьё.
Автор: АЛЕКСАНДР МИНКИН. Газета «МК»
Почему Александра Градского привозили на съемки «Голоса» на носилках и еще 5 фактов о легендарном артисте
28 ноября не стало знаменитого музыканта-мультиинструменталиста, композитора, поэта, певца, народного артиста РФ Александра Градского. Он стал легендой при жизни, его считают основоположником русского рока, чье творчество повлияло на многих исполнителей. Он работал до последних дней своей жизни, несмотря на плохое самочувствие. Почему артист не носил фамилию своего отца, из-за чего распался его брак с Анастасией Вертинской, по какой причине на съемки шоу «Голос» его доставляли на носилках, и за что его в последние годы осуждали поклонники – далее в обзоре.
Советский Робертино Лоретти
При рождении Александр получил фамилию отца – Фрадкин, и носил ее до 14 лет. Его мать, Тамара Градская, окончила ГИТИС и могла бы стать артисткой – ее приглашали во МХАТ. Но отца Александра, инженера-механика, отправили по распределению в Копейск в Челябинской области, и жена без раздумий отправилась следом за ним, отказавшись от своих амбиций. Там она руководила самодеятельным театром во Дворце культуры.
Свое увлечение искусством мать передала сыну. Когда ему было 9 лет, семья переехала в Москву, где Александр начал заниматься в музыкальной школе по классу скрипки. Позже артист рассказывал: «Впервые запел лет в десять. У меня был такой же высокий голос, как у Робертино Лоретти. Помню, как с песней «Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой» пришел пробоваться в хор дома культуры. Меня приняли, хотя пел х…во».
Брат матери, Борис Градский, был солистом ансамбля Игоря Моисеева и часто бывал на гастролях за границей, откуда привозил пластинки с зарубежной музыкой и давал их слушать племяннику. Это было для него откровением. Когда он услышал песни группы «The Beatles», решил, что тоже станет музыкантом.
Мама-муза
Когда Александру было 14 лет, в семью пришла беда – не стало его матери. Для него это стало большим потрясением. Позже артист признавался: «Мама была даже не музой, она была барометром или, ну не знаю, человеком, который в жизни, в своей профессиональной состоятельности являлся для меня примером». В память о матери он решил взять ее фамилию.
Даже после ее ухода Александр не прекращал мысленно вести с ней диалоги, всю жизнь представляя, как бы она отреагировала на тот или иной его поступок. Так случилось, что семейное горе стало катализатором его творчества: в 14 лет Градский начал писать стихи и исполнять песни на сцене, в 16 организовал ансамбль «Славяне». Это был третий по счету советский рок-коллектив (после «Братьев» и «Сокола»). Через год появилась рок-группа «Скоморохи», для которой Градский писал песни. «Синий лес» считают одной из первых русскоязычных рок-композиций.
Легенда рок-музыки
Окончив институт им. Гнесиных, Градский поступил в консерваторию. Позже он начал преподавать в Гнесинке и в ГИТИСе, где возглавил кафедру вокала. Он начал гастролировать, исполняя песни собственного сочинения и собирая полные залы на своих выступлениях. Иногда он давал по 4 сольных концерта в день. Андрей Макаревич позже говорил: «Градский пел, как Леннон и Маккартни вместе взятые, а четырёхголосье «Скоморохов» начисто перекрывало жиденький битловский аккорд».
В составе группы «Скоморохи» Градский исполнил одну из самых своих известных песен – «Как молоды мы были» – на стихи Николая Добронравова и музыку Александры Пахмутовой. Эта композиция и сейчас не потеряла актуальности и не оставляет равнодушными и современных слушателей.
Певец записал более 40 альбомов и стал автором музыки к десяткам фильмов, среди которых – «Романс о влюбленных», «Узник замка Иф», «В августе 44-го». Кроме того, в 1985 г. он написал первую советскую рок-оперу «Стадион», в конце 1980-х гг. стал автором музыки к нескольким балетам, в том числе первого советского рок-балета «Человек».
Когда артист написал музыку к фильму «Романс о влюбленных», ему было всего 23 года. Увидев его в студии, режиссер Андрей Кончаловский заявил: «Вот его и стану снимать! Главную роль будет играть и песни петь». Музыкант вспоминал: «Потом я вдруг в профиль повернулся, и Кончаловский расстроился: «Нет, с таким длинным носом, боюсь, его не утвердят на роль». Узнав об этом, я пошутил: «И слава Богу, я музыку буду делать, а в главной роли пусть другой снимается». В итоге роль досталась красавцу-актеру Евгению Киндинову.
Немногие знают о том, что на протяжении 2-х сезонов певец выступал в Большом театре, причем не в качестве приглашенного солиста, а как штатный артист. С 1988 г. артист был директором Московского театрально-концертного музыкального объединения, а в 2015 г. открыл собственный музыкальный театр «Градский Холл» и стал его художественным руководителем.
Покоритель женских сердец
Хотя внешность музыканта всегда была далека от эталонов мужской красоты, он пользовался большим успехом у противоположного пола и без труда покорял сердца первых красавиц. В молодости у него было много романов. Свой первый брак со студенткой Натальей, который продлился всего 3 месяца, он позже называл «молодежным поступком».
Об этом браке певец позже говорил: «Нам было мало лет. Поначалу были чудесные отношения, которые постепенно стали ухудшаться. И тогда мы решили: поженимся, и все восстановится. А через три месяца после свадьбы пожали друг другу руки, поцеловались и разошлись».
Спустя 3 года музыкант женился на знаменитой актрисе, первой красавице советского кино Анастасии Вертинской. Вместе они прожили всего 2 года, хотя официальный развод оформили только через 4 года. Позже актриса не любила вспоминать об этом браке, называла его ошибкой и говорила, что ее единственный муж – это первый супруг Никита Михалков.
Актриса объясняла: «С Сашей Градским у нас не сложилось, потому что мы абсолютно из разных «детских», из разной среды. Он воспитан на своей музыке, я – на музыке Вертинского. Нам нужно было оставить все на уровне романа, не надо было замуж. Да, все начиналось, как в сказке, но потом – быт, реальность. И вот наши реальности не совпали».
В 1980 г. музыкант женился на Ольге Фартышевой, которая была моложе него на 11 лет и подарила ему сына и дочь. Артист постоянно гастролировал и не мог уделять детям достаточно внимания, о чем потом очень сожалел. Он был благодарен жене за заботу и понимание, благодаря которым им удавалось сохранять брак на протяжении более 20 лет.
А в начале «нулевых» поклонники певца были поражены новостью о его романе с 19-летней моделью Мариной Коташенко. Многие осуждали артиста, называли эти отношения мезальянсом и не верили в их долговечность. Девушку обвиняли в корыстных побуждениях, но она не обращала внимания на нелестные отзывы о себе. В 2014 г. у пары родился сын Александр, спустя еще 4 года – сын Иван.
На многочисленные выпады в адрес их пары музыкант отвечал: «Я далеко не самый богатый человек, на которого могла бы рассчитывать Марина. С ее данными она способна заинтересовать мужчину намного богаче, моложе и красивее, чем я. Поэтому мне удобнее считать, что ей нравится быть рядом именно со мной».
Наставник «Голоса»
В 2012 г. Александра Градского пригласили стать членом жюри и наставником одной из команд в телешоу «Голос». В первых 3-х сезонах победителями становились участники его команды. После 2-хлетней паузы в 2017 г. музыкант вновь вернулся в кресло наставника.
Юбилейный 10-й сезон стал для него самым тяжелым. В сентябре 2021 г. состояние его здоровья резко ухудшилось: он попал в ковидное отделение больницы с обширным поражением легких. Процесс восстановления был долгим и трудным. На съемки «Голоса» его доставляли даже не на коляске – на носилках, в горизонтальном положении. Даже когда его уговаривали ограничить нагрузку и отдохнуть, он оставался на площадке. Иногда ему прямо там ставили капельницы.
Хотя артист почти перестал вставать, жаловался на сильные боли в ногах и находился на грани обморока, на съемочной площадке он держался стойко. У него были проблемы с давлением, часто кружилась голова. 26 ноября музыканту стало плохо, и его забрали в больницу. В ночь с 27 на 28 ноября его не стало. Причиной называют инфаркт головного мозга. 3 ноября ему исполнилось 72 года.
Виртуальный внук Ирина стояла на совершенно пустой остановке автобуса и ругала себя, на чём свет стоит. «Дура… Ах, какая я дура! Сейчас сидела бы в уютной кафешке на вокзале, пила кофе, ноутбук открыла… Там можно сидеть до утра. А первой электричкой бы выехала, подремала бы в ней. Уже часов в десять была бы дома… А теперь, вот как быть теперь? Зачем я этого деда послушала?..» Она возвращалась из короткой однодневной командировки из города в их же области. Только вот добираться туда было страшно неудобно: прямого транспорта не было. Ещё утром она доехала до областного центра, пересела в другую электричку, идущую с этого же вокзала, добралась до нужного города, сделала все дела и вечером уже была свободна. Домой нужно было снова добираться электричкой, только вот ночь пришлось бы посидеть на вокзале в областном центре. Но в электричке она разговорилась с соседями, немолодыми дачниками, посетовала, что ждать придётся… И ей посоветовали выйти на этой станции, подняться по тропинке в невысокую горку и там как раз будет местный автобус, который ходит от одной деревни до другой. Он выезжает на трассу, там у него конечная. А там уж она садится в междугородний автобус, как раз успевает. И дома будет уже сегодня вечером! Она обрадовалась, выскочила и увидела, что она не одна, что по тропинке вверх быстро бегут два парня и какая-то тётка с сумками. Бежать она не стала, мало ли почему люди торопятся. И вот только теперь поняла: дед ведь не сказал, что к автобусу нужно успеть быстро. Потому эти трое и бежали, а она пошла неспешно… Стало темнеть, пошёл мелкий дождь, и она ушла под навес. «До трассы не дойду, далеко… И страшновато, там лес вроде. Всё равно на автобус не успею…». А на попутках муж ей запретил строго настрого. Да он и прав, пожалуй… «Конечно, никаких гостиниц здесь нет, — усмехнулась она, — разве что попроситься к кому-нибудь на ночь? Я заплачу…» В окнах домишек, расположенных против остановки, стал загораться свет, кое-где замерцали экраны телевизоров… Из дома чуть левее остановки вышла немолодая женщина с ведром, направилась к колонке. «Сейчас спрошу у неё…» Ирина вышла из под навеса: — Простите… Я на автобус опоздала… Скажите, здесь кто-нибудь может пустить меня переночевать? Я не бесплатно… — Переночевать?.. – глянула на неё женщина. – Ну… Пойдёмте ко мне… Если хотите. Я сейчас одна. Конечно, она хотела. Где ещё искать. В небольшом доме было чистенько и уютно. В кухоньке, куда они попали сразу из прихожей, топилась печь. — Холодно уже, — пояснила Валентина Васильевна (так представилась хозяйка), — старая я, мёрзну… — А вообще готовлю на электрической, видите? Сейчас поужинаем.. — Нет, нет, спасибо, — заторопилась Ирина, — я не хочу, правда… Хотя есть, конечно, хотелось, она ничего с собой не взяла, надеясь на вокзальное кафе. — Я зато хочу, — улыбнулась хозяйка. – Правда у меня разносолов не бывает, просто всё – картошка, огурцы… И вот пирожков напекла, внук очень любит. С капустой. Пирожки, вправду, были очень вкусными, чай ароматным, хозяйка приветливой и совсем не похожей на сельскую жительницу, о чём Ирина и сказала нечаянно вслух. — А я и не сельская, — засмеялась хозяйка. – В городе родилась, выучилась. Потом сюда вот направление получила. Замуж вышла. Мужа нет уже…Всю жизнь в школе отработала. Теперь вот на пенсии. А у вас, Ирочка, дети есть? — Дочка, — улыбнулась Ирина. – Маленькая ещё, три года. Помощников у нас с мужем нет, бабушки далеко обе и ещё молодые, работают…А вам тяжело, наверное, воду носить, дрова заготавливать? — Да, нет, у меня как раз помощников много. Все здесь мои ученики… А скоро внук из армии придёт, ещё легче будет. Вот, жду весной… Пойдёмте, я Вам комнату покажу. В небольшой комнате тоже было уютно. Посредине стоял круглый стол, у стены комод, на котором поместился телевизор, напротив – диван. За пологом справа угадывалась кровать. А слева пространство комнаты было огорожено широким шкафом. — Вот там уголок внука, — сказала хозяйка,. За шкафом, вплотную к нему, стоял небольшой стол с настольной лампой, лёгкая этажерка с немногочисленными книгами, узкая тахта. — Вот, ничего не трогаю… Придёт из армии, а всё, как и было при нём, — показала хозяйка. «Странный набор книг, — подумалось Ирине, успевшей скользнуть беглым взглядом по книжкам, — детские, какие-то учебники, старые журналы «Юность»… Ой, да какое мне дело!» — решила она. — Я вам на диване постелю, удобно будет? — Спасибо, конечно удобно, — благодарно ответила Ирина. — Ну, спокойной ночи тогда… Утром рано подниму, к автобусу успеете… К автобусу хозяйка её проводила. На остановке уже стояли несколько женщин, дети с рюкзачками – видимо, школьники. — Доброе утро, — поздоровалась Валентина Васильевна разом со всеми. — Здравствуйте…Доброе утро, — вразнобой ответили женщины. — Таня, — обратилась она к одной из них. – Ты скажи водителю, кто там сегодня, Николай? Чтобы гостью мою к остановке отвёз. А то вы-то выйдете, а она сама не успеет… — Конечно. Конечно скажу, — ответила та, внимательным взглядом окинув Ирину. — Спасибо вам, — от души сказала Ирина. — Ну, до свидания… Если что – приезжайте, рада буду, — улыбнулась хозяйка. Автобус подошёл скоро. Ирина выбрала было свободное место, но, женщина, которую хозяйка назвала Таней,сказала: — Садитесь со мной… Вы к Валентине Васильевне приезжали? — Нет… — Ирина рассказала свою историю. — И как она Вам? Валентина Васильевна? — Очень радушная… Я так ей благодарна! — Про внука… рассказывала? — Да… — насторожилась Ирина. – Из армии ждёт вот. — Нет у неё никакого внука… — сказала женщина, глядя в окно. – И не было… — Как?.. – опешила Ирина. — Да вот так. Дочка была, Ольга. Мы с ней в одном классе учились. Летом с парнем познакомилась, были здесь студенты, в совхоз приезжали… А осенью призналась матери, что у неё ребёнок будет. Студенты уж уехали тогда… Ну, Валентина её в охапку и в город. В больницу. Какой ребёнок? Срамота… Мы тогда только в десятый пошли… Очень она боялась, Валентина, что скажут люди. Ведь сама у-чи-тель-ница! А за дочкой не углядела. Муж у неё уже умер тогда. Ну, всё сделали… А Ольге в больнице сказали — не будет детей у неё больше, никогда не будет. Ольга потом весь год тихой мышкой была. То такая активная, и в школьном совете, и на собраниях выступала, и в клуб ходила – всё. Как отрезало. В школу и домой. Больше ничего. Мы ж тогда не знали, всё гадали, что так? А сдали мы экзамены, она даже на выпускной не пошла. Убитая ходила… Потом уехала поступать куда-то и больше её никто не видел. Не приезжала, матери написала – не ищи, я тебя ненавижу… Иногда, раз в год звонила в школу, спрашивала, как мать и говорила, что у неё самой всё хорошо. И сейчас звонит иногда, просит, чтобы передали матери. Вот так. А Валентина с тех пор как… не в себе стала. Придумала внука. Вот он родился, вот в школу пошёл… Вроде Ольга ей пишет. А не пишет же никто, мы-то знаем. Я сама на почте работаю в посёлке… Теперь вот в армии, видишь, он. — Да, что вы… — потрясённо сказала Ирина. – Она же нормальная совсем… — Да, во всём. Кроме внука придуманного. Жестоко Ольга поступила. Но и она-то, Валентина… Думала, что такую боль единственному ребёнку причиняет?.. Татьяна поднялась с сиденья. — Ну, мы выходим. А вам чуть дальше. Девушку к остановке подвези, слышишь, Коль? Счастливо вам. До города было ехать минут сорок. Ирина смотрела в окно нового междугороднего автобуса и думала, как же так? А может… Может быть, сказать мужу? Может быть, привезти Машку к Валентине погостить? Или к себе её пригласить? Хотя бы на выходные пока. Как же больно ей жить, наверное… Больно и одиноко. И где её вина, где дочери, разбираться не хотелось. Просто человеку нужно помочь. И, видимо, сейчас это может сделать только она, Ирина… Елена Полякова
