Мне придётся звать тебя мамой?

На Новый год пришли волонтёры с коробками, которые собирали для нас – совру, если скажу, целый год. Нет, ведь перед этим большое мероприятие с их участием было первого сентября, и тогда тоже были подарки. Полезные. Для учёбы. Сдалась она, эта учёба. Кирилл всегда знал, что ему суждено вырасти человеком второго сорта, так нечего было и стараться.

Но то, что приехала Настя, не могло не радовать. Настя была свой пацан. С ней можно было поговорить обо всём. Удивительно, что своих детей у Насти не было. Точнее, уже не было. Кирилл знал, что после дурацкой ёлки Настя лично вручит ему подарок. Смешно… ему уже одиннадцать лет. Ну, почти. Зачем ему конфеты? Хотя… конфеты от Насти – это другое.

Кирилл знал, что судьба у Насти непростая. Перед тем, как прийти работать в фонд, она прожила нелёгкую жизнь. Похоронила маленькую дочку, развелась с мужем, точнее, сбежала от него в Москву. А тут первое время бралась за любую работу и ночевала чуть ли не на улице.

Потом познакомилась со Светой, координатором фонда, и та пригласила её работать к ним. Образование-то у Насти было, да не какое-нибудь, а психолог. Много лет прошло, прежде чем Настя снова доверилась мужчине. Сейчас она была замужем, работала, иногда вот появлялась у них, в детском доме. И как-то они с Кириллом волей случая сблизились.

Тогда он в очередной раз подрался, а точнее, получил в воспитательных целях от противного Лёшки Самойлова – скорее бы он уже уехал во взрослую жизнь, никакого житья от него.

Кирилл стоял на улице, за углом, усиленно стирая кровь с лица рукавом. Ну не идти же с кровавой мордой в корпус? Внезапно он услышал над ухом голос, деловой и без нотки сочувствия.

— Да что ж ты делаешь? Всю куртку уже испачкал. Погоди.

Кирилл оторвал рукав от лица. Рядом стояла женщина и вытаскивала из своей сумки влажные салфетки. Она не причитала: «Ой, кто это тебя так?!», не спрашивала тупо: больно-не больно. Что это за вопрос вообще? Если вам съездить со всей силы по лицу, как вам будет, больно, или не больно?

Женщина аккуратно и быстро вытерла кровь, а потом вычистила салфетками рукав. Мимоходом ощупала нос Кирилла, пробормотала что-то вроде «вот и отлично», а потом сдула волосы со своего лба и протянула ему руку для приветствия:

— Я Настя.

— Кирилл. – он ответил на рукопожатие.

— Ты не торопишься, Кирилл? Просто приехала к вашему директору, а она куда-то смылась. Не хочу ждать в одиночестве. Составишь компанию?

Они сидели на лавочке, грызли орехи, которые волшебным образом нашлись у Насти в сумке, и говорили, говорили, говорили. Как давние знакомые. Как люди, которые просто давно не виделись. А Кирилл косился на сумку Насти – вдруг там ещё какие сюрпризы есть. Она поймала его взгляд.

— Не, больше ничего нет. Что ты любишь? В следующий раз принесу.

Так они подружились, и дружили уже два года. Сегодня Настя отдала Кириллу подарок, обняла по-братски, и сказала:

— У меня тут дела кое-какие. Я тебя найду.

Кирилл жутко расстроился. Он думал рассказать Насте, какая д у р а у них математичка. Новенькая. Как они над ней ржут, но не открыто, а деликатно, чтобы не обидеть. А старшаки – открыто и нагло.

И о том, что Лилька Веселова предлагала ему списать уже три раза, а Кирилл и сам может всё сделать, просто не хочет. Нафига? Слушая учителей вполуха, Кирилл усваивал ровно столько информации, сколько ему могло пригодится в жизни. Какого-нибудь плотника или слесаря. А зачем больше-то? Понятно же всё. Второй сорт.

До комнаты оставалось метра три, когда из-за угла вырулил мерзкий Самойлов. И улыбочка на всю морду. Чёрт!

— Че несем? Давай сюда.

«Да когда ж ты уже свалишь отсюда!» — подумал про себя Кирилл, а вслух сказал:

— Не дам. Мне Настя подарила.

— Ты думаешь, нужен ей, что ли? Было б тебе два года, или три – я бы ещё поверил. А ты лоб здоровый, никто тебя уже не заберёт. А мне на свиданку вечером с Викой идти, не с пустыми ж руками. Давай конфеты, щегол.

— Не заберёт и ладно. А конфеты не дам.

Что за разговоры: заберёт-не заберёт? Они с Настей друганы. Такого друга у него никогда не было. И Кирилл твёрдо решил, что новогодний подарок не отдаст. Он убрал пакет за спину и упрямо покачал головой. Лёха подошёл ближе. Он очень любил доматываться именно до Кирилла, понять бы, почему.

— За плохое поведение надо наказывать. – он больно выкрутил Кириллу руку.

– А ты курил вчера.

— Ай. Да ты сам мне и дал попробовать! – и Кирилл изо всех сил пнул Самойлова по ноге.

Не надо было, конечно. Но он и так долго терпел. Когда его отыскали Настя с директрисой, он стирал с лица кровь, текущую из носа. По традиции, рукавом.

— Мда. Дежавю. – сказала Настя, и велела.

– Марш в туалет умываться.

Чего это она командует? Чего всем от него надо.

— Дежа… чо? – спросил Кирилл, продолжая вытирать нос рукавом.

— Чижов, умойся. Разговор есть. – сказала Лариса Игоревна.

Он умылся. Они ждали Кирилла за дверью. Главное, чтобы Настя не начала спрашивать, где подарок. Хотя… она вроде не такая.

— Идём в комнату к тебе. Там никого, все в столовой.

В комнате они присели, усадили Кирилла напротив. Чего у директрисы такое лицо торжественное?

— Кир, ты не против новогодние праздники пожить у меня? У нас. – спросила Настя, волнуясь.

«Ты ей не нужен» — зазвучал в голове издевательский голос Самойлова.

— Зачем? – с вызовом спросил Кирилл.

Женщины переглянулись, озадаченные.

— Нет, если ты совсем не хочешь… — лицо у Насти даже вытянулось от огорчения.

Что это ещё такое? Он вовсе не хотел её огорчать. Что он, в самом деле, развалится, если поживёт праздники в её квартире? Они смогут болтать с Настей. Сколько влезет. И еды домашней поест. Интересно, Настя умеет готовить? Хотя, какая разница. Всё равно будет вкуснее, чем тут.

— Ладно. – важно сказал Кирилл.

– Поживу, чо уж там.

— Ура! – просияла Настя.

– Собирайся.

В машине она сказала, что лучше всё-таки ему сесть назад.

— Я-то не против. Но штрафы платить неохота.

Он сидел на заднем сидении и то и дело ловил взгляд Насти в зеркале заднего вида.

— А до какого числа?

— Что? – не поняла Настя.

— До какого числа я к вам? И муж твой, он ничего не скажет?

Настя припарковалась у какого-то здания и пересела к Кириллу назад. Что-то она темнит. Она что, заболела, как её дочка, и тоже умрет? А его взяла, чтобы побыть напоследок? Кириллу стало жутко. Он даже вспотел от страха.

— Блин… я просто не знаю, как тебе сказать об этом. В общем, мы собрали документы. Я подумала… если тебе понравится, то насовсем. – Настя вытерла слёзы в уголках глаз.

– Психолог, ё-моё, да? Сапожник без сапог.

— Насовсем? – Кирилл не мог врубиться, никак.

– Мне придётся звать тебя мамой?

— Только если сам захочешь. – уверенно сказала Настя.

– Только так, и никак иначе.

Ничего подобного он не ожидал. Сейчас ведь разревётся, как девчонка. Кирилл сдерживался из последних сил.

— Нет, ну а чего такого-то? Поплачь, если хочется. – и Настя приобняла его за плечи.

– И я с тобой за компанию.

Кирилл уткнулся в неё и заревел. Как девчонка. И ему почему-то даже не было стыдно.

Автор под ником: Мистика в моей крови

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Рождественская горка
*
Владимир и Светлана поженились весной. Родители совместными усилиями купили им однокомнатную квартиру, и молодые с энтузиазмом принялись обустраивать своё гнёздышко. Постепенно обзаводились мебелью, всякими необходимыми в быту мелочами, делавшими жизнь удобной и комфортной. У Светланы был талант находить их в обычных магазинах.

— Смотри, какой подсвечник! – Задохнулась от восторга Света и показала Владимиру на деревянную арку в виде треугольника с семью лампами-свечами.
Она посмотрела на приклеенный ценник.
— Ого, сколько стоит. – Света разочарованно сделала шаг назад от прилавка.

Её восторга Владимир не разделял. Обычный ночник, светильник, деталь интерьера. Но увидев расстроенный вид Светы, сказал:

— Давай возьмем, если он тебе так понравился.

— Правда? – Света приподнялась на цыпочках и звонко чмокнула мужа в щёку.

— Он как раз встанет на полку, которую ты купила в прошлый раз, на которую даже книги не помещаются. – Владимир взял светильник и протянул жене.

— Ага. Я прямо представляю, как мы зимними вечерами будем при его свете пить чай или смотреть телевизор. Спасибо, любимый. – Света обрадовалась, не обратив внимания на насмешку насчёт ненужной полочки недавно купленной ею.

— Прекрасный выбор для праздничного украшения дома. Скоро Рождество. Вы не пожалеете. – Улыбнулась продавщица на кассе, упаковывая в коробку светильник. — Все разобрали, этот последний.

Дома Света поставила светильник на полку и включила. Лампочки отбрасывали мягкий свет на стену, создавали приятную атмосферу праздника и уюта.

— Значит, всё-таки пригодилась полка. – Чуть насмешливо заметил Владимир. — Они просто созданы друг для друга.

Так и жили молодые, радуясь мелочам, каждому дню и любя друг друга. Вскоре Светлана забеременела. Теперь в магазинах они преимущественно заходили в детские отделы. Света подолгу разглядывала маленькие чепчики, ползунки и кофточки. Владимир любовался мягким светом, льющимся из глаз жены в такие минуты, замечал блуждавшую на губах счастливую улыбку.

— Смотри. – Света выставила ладонь, на которой стояла пара беленьких малюсеньких пинеток с атласными бантиками.
— А как же примета, что нельзя заранее покупать детские вещи? – заметил Владимир, но уступил желанию жены и купил их.

Пинетки заняли почётное место на полке шкафа, рядом с рамкой со свадебным снимком.

Наступил декабрь со снегом, морозами и предновогодней суетой. Однажды Владимир пришёл домой позднее обычного. Он зашёл в магазин, подыскивая подарок для жены. Светильник-горка мягко освещала комнату. Света лежала на диване, укутавшись в плед, поджав колени к животу.

— Свет, ты спишь? Заболела? Что случилось? – Владимир заглянул в испачканное тушью лицо жены.

— Его больше нет, – прошептала она, не открывая глаз.

— Кого? – Владимир смотрел несколько мгновений на заплаканную жену, пока догадка ледяным ужасом не пронзила голову, не сжала сердце железными тисками.

– Ребёнка больше нет. Нет! За что? – закричала Светлана и зарыдала, забившись в крепких руках Владимира, как попавшая в сети рыба.

Успокоившись, рассказала, что пошла в больницу, живот тянуло с утра. Врач сделал УЗИ и сказал, что ребёнок не развивается, не соответствует сроку, хоть и маленькому. Дала препараты, от которых у Светы случился выкидыш.

После этого жизнь молодой семьи изменилась. Света замкнулась в себе, не разговаривала, из дома её было трудно вытащить. Она сидела на диване, куталась в плед, словно всё время мёрзла.

— Не трогай её. Дай время. Потерпи. Первая беременность и такая неудачная, – уговаривала Владимира мама Светы.
Она часто приходила к ним, готовила. Света потеряла интерес ко всему: жизни, Владимиру, скорому празднику.

Володя ждал, молчал и терпел. Ночами делал попытку обнять жену, пробудить к жизни. Света не отстранялась, но лежала послушная, безразличная и холодная, словно неживая. Володя оставлял её в покое, отворачивался, кусая губы от бессилия и злости. Он перестал спешить домой после работы, но Светлана этого тоже не замечала.

— Мне тоже тяжело. Я тоже потерял ребенка. Ты решила заживо похоронить себя? До конца дней оплакивать погибший в тебе зародыш? Свет, посмотри на меня. У нас будут ещё дети… Так получилось, ни ты, ни я не виноваты в этом… Я уже не имею для тебя значения? Я тебе ради ребёнка был нужен? Нет его и я не нужен? Так, что ли? Свет, ответь мне, — Владимир ещё что-то говорил, размахивал руками, взывал к ней, но пробить стену молчания и отстранённости не получилось.

— Все, больше не могу. — Он стоял у окна в кухне и смотрел на падающие снежинки в сгущающихся сумерках.
Потом оделся и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Света вздрогнула, но не встала, не окликнула, лишь плотнее укуталась в плед.

— А я предупреждала тебя, что она какая-то чудная. Ничего. Вокруг много других женщин. Между прочим, к соседке приехала жить племянница, будет поступать в медицинский. Работает медсестрой в больнице. У меня на прошлой неделе давление подскочило, так она уколы мне делала. Да ловко так. Рука у неё лёгкая. Очень хорошо, когда в семье есть медик. Ты присмотрись к ней, – уговаривала сына мама.
Владимир не вернулся домой, остался жить у родителей.

— Я женат, мам. Я Свету люблю. – Обрывал мать Владимир.

— И где она, твоя Света? Горе у неё видите ли. У всех женщин бывают такие трагедии. Не одна она такая. И ничего, живут, про мужей не забывают.

А вечером, как бы случайно, зашла Марина за мукой. Не хватило на пирог. Владимир понял, что тут без участия мамы не обошлось. Позднее она принесла свежий пирог. Они пили чай, и Марина рассказывала смешные случаи на работе, бросая на Владимира заинтересованные, манящие взгляды. И он смеялся, чувствуя, как оттаивает что-то внутри, разжимается пружина, сковавшая сердце.

Они ходили в кино, кафе, гуляли по городу. Но Владимир не торопил события, не переходил грань в отношениях, после которых не вернуться назад. Он скучал по жене и однажды предпринял новую попытку поговорить с ней.

Перед самым Новым Годом Владимир зашёл домой. Светы не было. С тоской оглядел комнату, в которой мечтал жить с женой долго и счастливо. Заметил пустую полку на стене. «Светильник-то в чём виноват?» На диване валялся смятый плед, и лежала детская кукла. «Странно. Неужели мама права и Света сходит с ума?» — подумал Владимир. Он вздохнул, взял кое-какие вещи и ушёл.

— Володя, Мариночка сегодня идёт на ночное дежурство. Подвёз бы её на машине в больницу, – просила мама. – И не забудь пригласить её встречать с нами Новый Год.

— Я думаю, что ты её уже пригласила, мама. – Владимир нехотя поднялся с дивана, оделся и пошёл за Мариной.

Всю дорогу Марина весело щебетала о предстоящих каникулах, но Владимир слушал её в пол уха. Он остановил машину перед главным корпусом больницы. В редких окнах горел свет, словно стационар опустел.

— Так и есть. Многие отпросились домой на праздник или выписались. Остались самые тяжелые больные, – объяснила Марина.

Она не торопилась выйти из машины, льнула к Владимиру.

Рождественская горка
— Что это? — Владимир показал на окно, в котором горела светильник в виде треугольника с семью свечами.

— А. Тут такая история, прямо кино. Две недели назад привезли по «скорой» женщину. Потеряла сознание на улице, когда гуляла с дочкой. И было от чего. Лопнул аппендикс. Девушка шла мимо, не растерялась, вызвал «скорую». Девочку, дочку той женщины, к себе взяла.

Женщина после операции долго в сознание не приходила. Так эта девушка уговорила доктора привести к ней дочку. Прямо в реанимацию, представляешь? – Марина округлила глаза. — И если бы я не была свидетельницей, не поверила бы, что так бывает. Девочка взяла руку матери, позвала и женщина открыла глаза.

Её уже перевели в палату, но на праздник не выпишут. Так эта девушка принесла подсвечник. Ёлку в хирургию нельзя. Ну, чтобы праздник у неё был. Красиво, правда? А то в палате серо, скучно, тоскливо. Обидно Новый Год в больнице встретить. – Марина посмотрела на Владимира, наслаждаясь произведённым эффектом. — Ну, мне пора. – Она придвинулась к Владимиру, насколько позволял салон автомобиля.
Прижалась губами к щеке, ожидая более крепкого поцелуя. Но Владимир не заметил этого, он смотрел на окно и о чём-то думал.

— Утром заберёшь меня? – Марина вышла из машины и придерживала открытую дверцу.
Владимир кивнул.

Когда Марина скрылась в дверях больничного корпуса, Владимир поехал домой. Он оправдывал себя, свой уход, что жить в такой обстановке нельзя. Но после рассказа Марины многое понял. Ему очень захотелось увидеть Светлану. Но уже поздно, и маленькая девочка, которая живёт у неё, уже, наверное, спит.

Владимир долго не мог заснуть. Утром проснулся поздно, позавтракал и ломанулся по магазинам, совершенно забыв об обещании заехать за Мариной в больницу. Он искал светильник-горку, но продавцы разводили руками. Их не было в продаже или все раскупили перед праздниками.

Уже по дороге домой заметил вывеску «Сувениры» над дверью маленького магазинчика. Владимир затормозил, решив предпринять последнюю попытку найти светильник. Дверь магазина оказалась заперта, но внутри горел свет. Владимир забарабанил по стеклу. К двери подошла женщина.

— Что вы стучите? Закрыто. Приходите через два дня. – Раздался приглушённый двойным стеклом голос.

— Подождите! Мне нужен светильник в виде треугольника с семью лампами в виде свечей. Мне очень нужно. Вопрос жизни и смерти. Для жены. Я должен подарить ей его. Для меня это очень важно, – торопливо кричал Владимир, боясь, что женщина уйдёт. – Откройте. Ну что вам стоит? Вы же ещё не ушли. Пожалуйста!

Женщина смотрела на него и молчала. Потом развернулась и отошла от двери.

Владимир ударил кулаком по стеклу. Всё. Последняя надежда рухнула. А так хотелось сделать Свете именно такой подарок. Он уже хотел пойти к машине, как за спиной щёлкнул замок. Владимир оглянулся. Женщина открыла дверь. В руках у неё был светильник, только красного цвета.

— Вот, возьмите. С витрины сняла. Уберите деньги, я скажу что украли. Мы его всё рано спишем, — сказала она, заметив, как Владимир полез в карман. – Подарите жене, и пусть в новом году у вас всё будет хорошо. – Она протянула светильник и улыбнулась.

— Спасибо! Вы ангел. С наступающим Новым Годом! Я этого не забуду. – Счастливый Владимир взял горку и бросился к машине.

Он поднялся на свой этаж и прислушался. Из соседних квартир раздавались крики, разговоры, громкие звуки работающих телевизоров. Люди готовились, а кто-то уже отмечал праздник. Из его квартиры не доносилось ни звука. Владимир открыл дверь своим ключом. Сразу из прихожей увидел наряженную ёлку у окна. На полу перед ней играла девочка лет шести и напевала песенку. Из кухни и слышался звон посуды.

— Здравствуй. А ты кто? – спросил он девочку.

— Я Дина. А вы кто?

— А я Владимир. Я здесь живу, жил раньше, – поправился он.

— Я тоже здесь живу, пока мама в больнице. А вы муж тёти Светы? – догадалась Дина.

Владимир не успел ответить. Он оглянулся, почувствовав на себе взгляд. Света стояла в дверях комнаты, прижавшись к косяку плечом, и смотрела на него. Это уже не был холодный взгляд бесчувственной рыбы. Похудевшая, милая, родная, она смотрела на него как раньше. Немного удивлённо и радостно.

— Пришёл вот. Прости, что бросил тебя одну. – Владимир протянул ей рождественскую горку.

— Откуда ты узнал? Это ты меня прости. Закрылась от тебя, как в раковину спряталась. — Она поставила светильник на полку. – Этот ещё красивее. Спасибо. Будешь ужинать? Меня Дина научила готовить американские панкейки. Её мама в больнице лежит, она пока у меня живёт.

— Я знаю. – Владимир подошёл к жене и заправил за ухо выбившуюся прядку волос.

Они ели банановые панкейки, напоминающие наши блины, только поменьше и потолще. И смотрели друг на друга, словно тысячу лет не виделись. Им не нужны были слова, чтобы рассказать, как плохо было им друг без друга. Владимир позвонил матери, и сказал, что Новый Год он встретит с женой.

Перед Рождеством маму Дины выписали из больницы. Владимир со Светланой встретили праздник вдвоём и больше не расставались. А в сентябре Светлана благополучно родила мальчика.

Некоторые испытания даются нам, чтобы мы узнали цену любви, проверили свои чувства. Нет такого горя, которое не смогла бы исцелить любовь. А если не получилось, значит, кто-то из двоих не любил по-настоящему.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.