Надоели до чертиков
Мать Валерии была одержима желанием жить непременно с мужчиной. Желательно с мужем. Не привередничая, приводила в дом очередного хахаля, как с презрением говорила бабушка Леры. В лучшем случае, он имел за спиной квартиру со стариками-родителями, да не пыльную работенку со скромным доходом.
В худшем — жил в общаге, отдавая половину зарплаты бывшим жёнам с детьми, и всё богатство его заключалось в рваных носках и потёртых штанах с потерявшими расцветку рубашками. Впрочем, и тот и другой вариант, нередко оказывался любителем заложить за воротник.
Мужичок (из любого варианта) отъедался. Благосклонно принимал новую одежду, купленную Татьяной, мамой Валерии. И, максимум через год, линял сам или вынужденно выдворялся Татьяной из-за пьяных пакостей и бесполезности.
Женщина впадала в депрессию, худела, дурнела. А потом, встряхнувшись, меняла прическу, цвет волос и в дом приходил очередной абсолютно бесполезный дядька.
Валерия была бы готова относиться к этому, как к материнскому хобби. Собирает ведь кто-то крышки от пивных бутылок — не нужный, но никому не мешающий хлам. Но Татьяна имела наиглупейшую привычку моментально беременеть и рожать очередного киндера.
К 16-ти годам у Валерии «накопилось» две сестры, да братишка. Ладно, хоть мать иногда аборты делала. Лера ощущала себя мамашкой, вечно занятой малышней. Еле время выкраивала для уроков.
Бабушка, уже после второго ребёнка, отказалась вникать в проблемы Татьяны и, в сердцах, выговаривала по телефону Валерии:»Почему опять не на дискотеке? Думаешь придут вторые 16-ть и еще натанцуешься?»
Лера бормотала, что мама с клиентом встречается, придёт поздно, а ребятню нужно искупать, накормить и спать уложить, непременно со сказкой. Татьяна работала в риэлторской конторе, тем самым обеспечивая некоторое благополучие своему немаленькому семейству.
Бабушка не унималась: «Твоя мать взрослая женщина и должна просчитывать свои, а не твои возможности. Переезжай ко мне — будет своя комната, хоть пижамные вечеринки с подругами устраивай!»
Она была современная, лояльная к новым правилам жизни, но поступки Татьяны считала эгоистичным идиотством. В Валерии жила убежденность, что младшие без нее пропадут: мать работает, да новое счастье ищет.
А как найдет — только им и занимается, запрещая детям входить в свою комнату. Обещала вздыхающей бабушке: «Вот подрастут немножко ребята и я своей жизнью займусь.»
После школы Валерия поступила в медицинское училище, на зубного техника. Очень блатная специальность. Это бабушка, сама врач-стоматолог, ее надоумила. А еще подняла все свои связи, и внучка оказалась зачисленной на весьма востребованную специальность.
Учиться оказалось сложно. Без зубрежки никак. Лера, что бы ни делала, бубнила под нос специфические термины, как мантру: «Адгезивный протез фиксируется к опорным зубам с помощью…»
Очень вовремя нужную профессию получила Валерия: Татьяна доигралась в «любовь.» Очередной сожитель, недавний сиделец с «хорошим лицом,» приревновав женщину на пустом месте стукнул её бутылкой по голове, не рассчитав силу удара. Так он говорил на суде. Сожителю дали срок, а Таню отнесли на кладбище.
Валерия осталась с тремя детьми на руках. Сёстрам — 10 и 8 лет. Братишке исполнилось шесть. Уже не ляльки, но от этого не легче. Совет бабушки, Ольги Фёдоровны, прозвучал разумно и, одновременно, ужасно:
«Оформи их детский дом. А на выходные будут приезжать, когда сможешь принять. Одно твоё слово, и органы опеки детей заберут. И так со скрипом оставили, учитывая наличие квартиры и твою готовность ими заниматься. А тебе о своей судьбе нужно думать, Валерия!»
Это, конечно, заманчиво — зажить одной. Без вечно замоченных колготок в тазике, обязательного супа на обед, ответственности за учёбу сестрёнок и вечно простуженного братишку. Надоело каждую копейку выкраивать, чтоб потратить не на новое платье, а купить что-то для детворы.
Но внутри Леры проживала неудобная дама по имени Совесть. Это она интересовалась у девушки, как та объявит ребятам, что их дом — теперь не их? Как будет собирать нехитрые вещи, и какими словами благословит родных сестёр и брата на окончательное сиротство?
Валерия не понимала, как удается бабушке одновременно быть доброй и любящей к ней, и столь нетерпимой к младшим внукам. Та пояснила без затруднений:
«Ты дочь моего непутевого сына, родная кровь. Он Татьяну, тобой брюхатую бросил. Так испугался женитьбы, что до сих пор болтается неизвестно где. А эти байстрюки мне никто. И какие у них гены — неизвестно. Может рецидивисты растут.»
Лера пристально всматривалась в конопатую Аню, светловолосую Леночку и чернявого Витьку, выискивая черты будущих рецидивистов. И не находила. Они, конечно, не обещали стать когда-нибудь примерными отличниками, но и с выводами бабушка явно поторопилась.
Девушка не только с красным дипломом учёбу закончила. В ней, уже во время практики, обнаружился талант зубного «скульптора.» Гордая бабушка (все же спасибо ей!) подыскала внучке работу в стоматологической поликлинике во всю предлагающей дорогое протезирование.
Не вдруг, Валерия стала получать приличную зарплату. Ее имя клиенты вносили в записные телефонные книжки, рядом с фамилией врача: всякому хотелось, чтобы новые зубы изготовил не абы кто, а профессионал.
Случались и левые, не афишируемые, заказы пациентов с деньгами. Наверное, всё оставалось спокойно, поскольку заведующая поликлиникой имела процент. Валерия на эту тему не размышляя, работала сверхурочно и по выходным, если требовалось, выходила. Каждый дополнительный рубль был ей не лишним.
Жертвуя принципами, бабушка находила время приглядывать за немилыми сердцу «детьми Таньки.» Женщина не жестокая, она ограничивалась правилами: встретить из школы, накормить и отругать за трояки. Намарав в тетрадках, сестрицы, со слезами, переписывали «домашку,» под руководством Ольги Фёдоровны, снова и снова.
Годы шли. Несколько коллег Валерии — стоматологов-ортопедов, объединившись, открыли частный кабинет с дорогим прейскурантом. Но и чудеса творили, даже в самой «бесперспективной» полости рта, отдаляя появление неудобного съёмного протеза. И Валерию, без всяких вложений с её стороны, пригласили в свою зубопротезную «мастерскую.».
Очень неплохо зарабатывая, Лера ни разу не была на море, тряслась на работу в маршрутке с пересадкой, а не на личном автомобиле, как другие сотрудники И новые вещи молодая женщина приобретала только тогда, когда прежние становилось уж совсем стыдно носить. У неё не то что мужа, бойфренда не было. Зато имелось трое детей, не ею рождённых.
Окружающие мужчины относились к ней с уважением, ценили, но исключительно дружески. Быть может, и из-за внешности Леры: серые, со стальным взглядом глаза, волевой подбородок, крепко сжатые губы, ранние морщины на лбу. Такой не предложишь необременительное свиданье, да и комплимент подобрать затруднительно.
Худощавой, упорной лошадкой Валерия тащила своё семейство вперёд. Говорила себе и бабушке:»Мне бы только их всех профессией обеспечить!» Ограниченные материальные возможности, вынуждали Валерию сестёр и брата определять на учёбу туда, где не требовали плату за обучение.
Поэтому Аня и Лена, каждая в своё время, получили профессию продавец — кассир, а брат Витя стал мастером бытовой техники. И это были уже не дети — со дня смерти их матери, миновало тринадцать лет. Старшей, Ане, исполнилось 23 года, Леночке 21, а Витюшку поздравили с 19-летием. К Валерии приближался тридцать четвёртый год.
Она, как думала: получат ребята профессии, зарабатывать станут и каждый сам за себя научится отвечать. Глядишь, и собственными семьями обзаведутся. Сама Валерия не замуж хотела (вот честно: переела забот!), а пожить для себя. Желательно в квартире без брата и сестёр.
Бабушка, Ольга Фёдоровна, пожилая, но всё ещё на пол ставки востребованная в зубной поликлинике, не раз приглашала внучку к себе, говоря:»И со мной не сахарно: храплю. Могу иногда поворчать, но всё лучше, чем с тремя архаровцами!» Но Лера никак не решалась съехать.
Её «подопечные» не слишком успешно работали, все вместе получая меньше, чем она одна. Крутили несерьёзные романы, иногда по нескольку дней дома отсутствуя. Кто станет платить коммуналку, своевременно пополнять холодильник ? Притащут кучу друзей и подруг, пойдут жалобы от соседей. Ещё квартиру спалят!
Не замечая, молодая женщина назначила сестёр и брата центром вселенной. Так случилось, поскольку не зная беспечного детства и безмятежной юности, Валерия волокла знамя служения детям своей, в общем-то, несчастливой матери.
Пуповину разрубил случай. Однажды, чуть раньше возвращаясь с работы, Валерия выйдя из лифта, услышала знакомые голоса этажом выше — там, где уже чердак. Обычно Витёк здесь покуривал, но теперь, видно и Аня с ним рядом была. Лера прислушалась.
Брат запальчиво говорил:»Да что особенного она для нас сделала? Если б мог, я бы выбрал детдом. При выпуске обеспечили бы комнатушкой. Продал бы и купил тачку. Пошёл бы в таксисты. На жрачку всяко бы зарабатывал. Брать машину в аренду — пупок надорвёшь на работе. Значица, сижу, как привязанный в Доме быта. Платят копейки, но приходить нужно ежедневно.»
Анна подхватила: «Точно! Меня, что бесит — живём, как тараканы в двушке, а бабка в полнометражной трёхкомнатной. И неизвестно, когда помрёт.» «Витя хмыкнул:»Думаешь, нам перепадёт что-то? Лерка ей внучка, а мы — байстрюки. Мать за её сыном даже замужем не была. Да и хата без приватизации.»
Наверное, Анька прикуривала потому, как не сразу ответила:
«Уверена — Лерка этим озаботится и, по любому, поделится. Ей даже придётся: продавать-то нужно эту квартиру, а не бабкину. В той станем жить. И, как ни крути — без Леркиных денег нам пока не обойтись. Знаешь, Ленка беременна! Что глаза вылупил? И не знает, кому предъявить — с двумя гуляла. А родить хочет потому, что устала вкалывать в магазине. Если финт с замужеством не получится, «папой» Лерочка станет.»
И оба заржали в голос. Заорать бы, но у У Валерии пересохло горло. И вдруг пришло осознание:»Да они сами мне до чёртиков надоели! Пусть рожают, продают единственное жильё, таксуют, залезают в долги. Всё, карапузики. Баста.»
Вошла в квартиру. Навстречу выскочила Лена — смазливая, пухленькая блондинка, очень похожая на покойную мать. Запищала, подражая детскому голосу:»Лерочка, что купила? Конфетку хочу-уу. Или булочку со сгущенкой.» Сунув ей в руки тяжёлую сумку, старшая сестра без улыбки произнесла:»Обычно беременных на солёное тянет.»
Ленка открыла рот, но Лера махнула рукой:»Не трудись врать. Мне всё равно. Я переезжаю от вас к своей бабушке.» Впервые подчеркнула это — «к своей.»
Тут вошли, воняя табаком, Витька и Анька. Последняя тут же в ванную юркнула: чистить зубы. Лера ей крикнула вслед:»Ань, не стесняйся — кури прямо в комнате. После моего ухода.»
Не имея ни чемодана, ни сумки дорожной, достала с балкона старый рюкзак и стала торопливо в него кидать свои вещи. Троица, постояв безмолвно, загомонила:»Лерочка, ты заболела? Неприятности на работе? А мы макароны сварили. Остынь, давай ужинать.»
Но Лера, уже подойдя к двери, ответила:»И я сто раз пожалела, что вас в детский дом не сдала. Быть может, там бы из вас людей сделали, а я не смогла. Каюсь.»
Витя встрепенулся:»Ах, вот в чём дело. Мы же просто болтали. Наша благодарность тебе не знает границ…» «Болтали?! И о том, что бабушка зажилась?» — оборвала братца Лера.
Он побледнел :»Это всего лишь фигура речи. Пусть живёт на здоровье. Просто было бы правильнее, нам переехать в её квартиру. Там просторнее. Теперь, что уж — вон Ленка беременная, а у нас тесно.» Но старшая сестра, для себя всё решив, точку поставила:»Вы мне до чёртиков надоели. Ухожу в свою жизнь.»
Вышла и услышала Анькин визг:»Это ты, Витёк, виноват!» К счастью тут же подъехал лифт, и дальнейшую перепалку Лера не слышала. Бабушка приняла внучку с радостью, поздравив с освобождением. Предположила: «Теперь может хорошего человека встретишь, Валерочка. Замуж возьмёт.»
Но внучка замахала руками: «Ни за что! В автошколу пойду, машину оформлю в кредит. Может на заочное отделение поступлю в стоматологический институт. В отпуск по путёвке поеду. Например, с тобой.»
Ольга Фёдоровна отговорилась:»Нет уж. На берегу тебя буду ждать. А программу твою одобряю. Хватит «нежданчиков» Таниных опекать, пусть ей земля будет пухом.»
С того вечера-поворота, миновало семь лет. Валерия в квартире брата и сестёр бывала несколько раз, по делу: остаток каких-то вещей забрала и от своих прав на материнскую квартиру отказалась, сказав:»Владейте в шесть рук.»
Правда, при выписке и оформлении бумаг, Лере пришлось немалый долг заплатить за квартиру: за первые пол года её отсутствия, пачка счетов накопилась.
Ленку кто-то из кавалеров позвал-таки замуж и она к нему переехала. Родила дочь. Как живут — неизвестно, но расписались. Анна привела гражданского «мужа» и он, как-то побил Витьку за разведённый свинарник на кухне. Но ничего, живут.
И только одно всё больше беспокоит Анну, Елену и Виктора: квартира Ольги Фёдоровны остаётся неприватизированной. Помри старуха, случись что-то с Лерой — жильё останется в социальном найме, минуя их, не имеющих к нему никакого отношения.
Звучат время от времени просьбы, хоть кого-то из них прописать, если уж приватизировать не желают. Но бабка и внучка в своём выборе непреклонны: «Вам квартиру отдали — будьте довольны. А у нас родни нет, оставлять-завещать некому.» Правы, неправы — кто знает?
Автор: Лина Sвами Эффект попутчика
