Анна Васильевна и Ричик. Рассказ из сети

Хорошо на даче! А ведь Анна Васильевна сначала ехать сюда не хотела. Далеко слишком от города. А ну как сердце прихватит. Да и магазинов вблизи нет. Вдруг что-то понадобится, а сын разве поедет в такую даль лишний раз.

Но обстановка в доме становилась всё более невыносимой, и теперь Анна Васильевна даже была рада, что когда-то сын купил этот заброшенный дачный участок. Немного привел в порядок, раскопал место под грядки, поправил забор. А дом изначально был, хоть и маленький, но прочный и теплый.

Первые годы, летом, сын с невесткой оставляли на даче вместе с Анной Васильевной внука, своего сына Витю. Мальчику нравилось играть целыми днями на улице, строить шалаши из веток, собирать землянику на солнечных полянках.

Да и у соседей, живших в поселке целое лето, была машина. В случае необходимости сосед не отказывался подбросить в город или привезти необходимые продукты и вещи. Но прошлым летом соседи дачу отчего-то забросили, а внучок подрос, шалаши да земляника больше его не привлекали, а интернета, до которого он сделался очень охоч, на даче отродясь не было.

Домик находился почти на самом краю дачных участков, которые из-за отдалённого расположения многие владельцы побросали. Поэтому других соседей рядом не было. Или приезжали очень и очень редко.

Анна Васильевна, может, и сама бы не поехала в этом году, но скандалы в доме участились. А после того, как она продала свою квартиру, чтобы сын мог расширить жилплощадь, и переехала к нему, жизни и вовсе не стало.

Невестка вечно была всем недовольна. Анна Васильевна это понимала, но переменить уже ничего не могла. Поэтому с наступлением теплых деньков сын Алексей отвозил её на дачу, оставлял запас продуктов и периодически его пополнял.

Анна Васильевна сажала огурчики, помидоры, перчики и тыкву, которую очень любила. На деревьях поспевали яблоки и груши. А из красных ягод шиповника заваривала витаминный чай. Иногда, конечно, ей хотелось свежего черного хлеба, но сын привозил его редко.

А потому она приспособилась печь небольшие булочки прямо на старой чугунной сковороде с тяжёлой крышкой, и проблема с хлебом была решена. Впрочем, ела она немного, и еды хватало.

Не хватало другого — общения. Не того, с упрёками и скандалами, а просто поговорить по душам. Близкая подруга Анны Васильевны, Люся, умерла два года назад.

С соседями по дому, среди которых в основном были молодые люди, она знакомств завести не смогла. А сын и невестка обсуждать что-либо с Анной Васильевной не считали нужным.

Раньше внук Витюша прибегал к бабушке с вопросами и рассказами о своей детской жизни. Но и он, взрослея, перенимал манеру родителей и относился к Анне Васильевне скорее пренебрежительно, чем снисходительно.

Поэтому дача в каком-то смысле была спасением для Анны Васильевны от всего этого. Она и не роптала. Алексей только давно не приезжал. Продукты заканчивались.

Да и в домике с наступлением ранней осени ночами становилось холодновато. Сил колоть дрова у пожилой женщины не было, сильно болели руки. И ложку-то держать порой было тяжело, не то что топор.

Поэтому она иногда подтапливала домик сухими ветками. Но этого тепла хватало не надолго. Ночами Ана Васильевна забиралась под два одеяла и было вполне сносно.

Вчера она опять позвонила сыну, но телефон у того был выключен, а невестка трубку не брала. Анна Васильевна сидела на крыльце, погрузившись в свои невесёлые размышления, и поэтому не сразу различила копошение в углу участка у забора.

«Ёжик, наверное.» — Подумала она. -«А у меня и молочка нет, ему налить.» Молоко закончилось давно, и Анна Васильевна любимую тыквенную кашу варила теперь на воде, стараясь добавлять побольше тыквы и поменьше крупы.

Соскучившись по живому общению, она пошла в угол участка, желая поближе посмотреть на колючего гостя. Но к ее удивлению около забора копошился маленький мохнатый щенок. Он запутался лапкой в длинной стелющейся траве и пытался выбраться из неожиданной ловушки. При этом малыш не скулил, а только сосредоточенно сопел маленьким черным носиком.

Анна Васильевна, забыв про больные руки и колени, кинулась на выручку. Выпутав собачку из травы, она поняла, что это вовсе не щенок, а взрослая уже собачка, просто очень маленького размера.

Таких собачек, только ухоженных и причесанных, женщина уже видела и в городе и по телевизору. Их наряжали в одежду и носили на руках богатые дамы. Даже название вспомнила. Йорк называется эта порода. Стоили такие собачки, должно быть, очень дорого.

Пёсик оказался мальчиком. Грязным, но не особо худеньким. Его мягкая шерстка спуталась и была вся в репьях. Он не кусался, а доверчиво смотрел на свою спасительницу умными тёмными глазками, словно говоря: «Знаю, что ты меня не обидишь.»

Анна Васильевна захлопотала. Налила в тазик теплой отстоянной воды из бочки, нагревшейся под осенним солнышком, выкупала найденыша.

Аккуратно вырезала жёсткие репьи из шерсти. Особенно досталось крошечным лапкам и животику. Как могла подравняла пушистую шерстку. Пёсик не сопротивлялся, и избавившись от тянущих тонкую кожицу репейников, облегчённо вздохнул.

Женщина подогрела и положила в тарелочку тыквенной каши. Пёсик обнюхал угощение, посмотрел грустными глазками и отвернулся.

«Ишь ты, не ест. Видно, к другой еде приучен. И потерялся тоже, видать, недавно, коль такой разборчивый.

Анна Васильевна полезла в дальний уголок, где лежали остатки сыра, который она берегла и отрезала в день по маленькому кусочку. Учуяв запах сыра, собачонок отчаянно закрутил хвостиком и взвизгнул.

— Вот ты что любишь! — Женщина порезала заветный кусочек в мелкую крошку и посыпала кашу. Пёсик кинулся было выбирать вкусно пахнущие крошки и незаметно слизал и тыкву с крупой.

— Так-то лучше будет. — Засмеялась Анна Васильевна.

— Как же тебя зовут? Чем больше смотрела она на маленького гостя, тем больше вспоминала веселого и умного пёсика Тотошку из сказки про Изумрудный город, которого вместе с хозяйкой забросила нелёгкая аж в другую страну.

— Прямо как мы с тобой. Одни на краю света. Правда, Тотошка? Сидящий у нее на коленях пёсик принялся вылизывать узловатые пальцы горячим маленьким язычком.

И так хорошо и тепло стало у Анны Васильевны на душе, как давно уже не бывало. Спать найдёныш тоже улёгся с ней. Видно было, что привык спать с хозяевами.

Прижался горяченьким тельцем под бочок, и такое тепло и умиротворение разлилось под крышей маленького домика, что женщина не заметила, как заснула.

Так и зажили в одиноком дачном домике пожилая женщина и Тотошка. Одно только волновало Анну Васильевну, что сын и невестка не отвечали на звонки, а продукты заканчивались неумолимо.

Как не берегла она кусочек сыра для Тотошки, но закончился и он. Больше всего женщина боялась, что нечем будет накормить малыша.

Но тот словно понял. Ел всё, не капризничал. Благо еды ему надо было совсем чуть-чуть. Но молчание родных беспокоило не на шутку. Тогда Анна Васильевна нашла в телефоне номер дальней родственницы и позвонила. Не вдаваясь в подробности, не приученная выносить сор из избы, она лишь попросила узнать, всё ли в порядке у детей.

И узнала, что сын с семьёй улетел отдыхать в Тайланд на 14 дней. Осталась им неделя до возвращения. Прикинула, что это время, как-то они с Тотошкой продержатся.

Потому что был у Анны Васильевны неприкосновенный запас — маленькая баночка мясных консервов, которую она оставила на самый крайний случай, словно зная, что тот наступит. Она открыла баночку, сварила себе и Тотошке супа и стала ждать приезда сына.

Спустя неделю Алексей всё же перезвонил. Отругал мать, что она трезвонит дело без дела, а за границей связь дорогая. Спросил неохотно, когда приезжать забирать её с дачи. Услышав про собаку, заорал, что и она-то им с женой как кость поперек горла, а ещё и шавку какую-то в дом тащит.

Анна Васильевна опешила, и никак не могла понять, когда ее хороший и добрый Алёша успел стать таким. Она отключила телефон и разрыдалась.

Крохотный Тотошка скулил и слизывал слезы горячим маленьким язычком. Семенил лапками, смешно подпрыгивал и пытался носиком подлезть под сухую окаменевшую а один миг от боли и горя ладонь.

Анна Васильевна наплакалась, прижала к себе пёсика и легла спать, решив завтра пойти к дальним дачным домам, посмотреть, нет ли кого, кто бы мог помочь им с Тотошкой добраться до города.

Правда, куда деваться им в городе, она тоже пока не знала. Утром, услышав за окном звук мотора, Анна Васильевна, оставив Тотошку в доме, чтоб под колеса случайно не попал, вышла на крыльцо.

Наверное, Алёша понял, что зря мать обидел, и приехал. Но машина была незнакомая: большая, черная и очень красивая. Остановилась напротив калитки. Дверца открылась, и высокий молодой человек, улыбнувшись, поприветствовал Анну Васильевну.

— Здравствуйте! Скажите пожалуйста, а Вы давно здесь находитесь?

— Здравствуйте! Да вот, с начала лета живу.

— Тогда у меня к Вам вопрос, Вы случайно не видели…

Договорить он не успел. Тотошка, до этого смирно сидящий в доме, неожиданно завизжал, захлебнулся тоненьким лаем, зацарапал лапками дверь.

Удивлённая женщина потянула за ручку. Крохотный лохматый комочек скатился с крыльца навстречу незнакомцу, задыхаясь и повизгивая. Казалось, что его маленький хвостик просто оторвётся.

Тотошка припадал к земле, подпрыгивал, переворачивался вокруг своей оси, снова подпрыгивал и непрерывно восторженно тявкал.

— Ричик! Ричи! Хороший ты мой! Мужчина упал на колени, не обращая внимания на то, что пачкает дорогие светлые джинсы, и пёсик тут же запрыгнул к нему на руки. Он визжал, лизал лицо молодому человеку, а Анна Васильевна, без сил опустившись на крыльцо, даже не замечала, как катятся из ее глаз крупные слезы.

Наконец приезжий опомнился. Не выпуская из рук собаку, он бросился к Анне Васильевне: — Простите, пожалуйста! Я просто…

Можем мы пройти в дом? Отхлебнув горячего шиповникового отвара, молодой человек, которого, как уже знала Анна Васильевна, звали Сергеем, рассказал ей, что Ричи пропал полмесяца назад.

Дом у них находится довольно далеко отсюда. Соседи видели, как собачку увезли на машине, но кто и куда, не знали. Номер, как водится, никто не запомнил. Ричи молодой пёсик и очень доверчивый, охотно играет с детьми, любит людей.

— Понимаете, когда жена умерла, я купил Ричика для дочери, для Маришки. Она очень к нему привязана. Ричик даже спит у нее под боком.

— Я заметила. — Анна Васильевна, немного было успокоившись, снова заплакала.

— Мы искали его как только могли. Я давал объявления о вознаграждении, и если честно, думал, что уже никогда не найду. Но Мариша каждый день плачет и я решил объехать всё в округе ещё раз. И вот не зря. Как он мог оказаться здесь? Убежал наверное из той машины?

— Наверное… Сергей внимательно посмотрел в потухшие глаза собеседницы.

— А теперь, Анна Васильевна, расскажите-ка Вы о себе. Вижу, у Вас тоже не все ладно. Сергей смотрел так участливо и Тотошка, нет, Ричи, так доверчиво прижимался к нему, что она не заметила, как слово за слово рассказала молодому человеку о своих горестях.

— Вы, Серёженька, не обращайте внимания. Это хорошо, что у Тотошки хозяин нашёлся. Мне и самой там места нет, а его, бедненького, и вовсе бы затюкали. Сергей задумался. Вышел на крыльцо, кому-то звонил.

— Вот что, Анна Васильевна, много у Вас вещей?

— Да какое много. Я сейчас быстренько соберу, если вы, Серёжа, меня до города довезёте.

— Довезу. Только не до города. У меня к вам другое предложение. Не согласитесь ли, Анна Васильевна, у меня пожить? Маришке забота нужна не только папина, а бабушек, увы, у нас нет. Я Вам очень буду признателен, если вы дочке бабушкой стать попробуете.

И Ричик Вас полюбил уже. Если согласитесь, оформим Вас няней. И зарплату буду платить, всё как положено. Ну как? Вы нам Ричика сберечь помогли. Может и с остальным выручите?

Анна Васильевна вспомнила жестокие слова сына, недовольное лицо невестки, равнодушное Вити и нерешительно кивнула…

А дальше. Дальше был жёсткий разговор Сергея с Алёшей, который что-то бубнил и мялся, пока мать собирала документы и нехитрые пожитки, захлопнувшаяся им вслед дверь, большой светлый дом и маленькая, рыженькая, как солнышко девчушка, звонко кричащая с крыльца: — О! Папа! Ричик! А это теперь наша бабуля? Бабушка, привет!