Ангел
В ячейку заборной сетки просовывается тонкая ручонка и тянется к спелой клубнике. Я делаю вид, что не вижу, пропалываю лук.

— Здравствуйте, тетя Ася, — кричит тоненьким голоском Лёшка.

— Привет, солнышко, — улыбаюсь я. — Иди сюда, поможешь мне клубнику собрать.

Заборная сетка провисла, я легко приподнимаю нижнюю часть, и ко мне в гости приходит Ангел — так я называю Лёшку. Вслед за Лёшкой, сопя и вздыхая, протискивается большая собака Буян, он почти в два раза больше своего хозяина. Ставлю в середину клубничной грядки большую миску. Лёшка собирает самые большие и спелые ягоды. У него светлые волосы, голубые глаза, острые, выступающие, словно крылья, лопатки. Оттого и зову его Ангелом. Ему 5 лет. Любознательный, добрый.

— Лёша, а почему мама утром ругалась?

— Да просто она хотела табуретки покрасить, а я краску пролил, — отвечает Лёшка. — Хотел Буяну домик покрасить и нечаянно уронил банку.

— Ну, это не беда. Сейчас вот мы с тобой чаю попьем и купим другую краску.

Мой маленький Ангел без напоминаний моет руки и усаживается за стол. Его любимое место у окна. Из предложенных блюд выбирает клубнику с молоком и ещё теплую плюшку. Плюшка посыпана сахарной пудрой и над верхней губой у Лёшки белые сладкие усы. На коврике у порога лежит Буян. Здесь он не первый раз, правила дома знает и терпеливо ждет угощение. Ему достается сырник. Буян с жалостью смотрит на одинокую творожную оладушку, потом, не скрывая разочарования, на нас с Лёшкой, спрашивая взглядом: это всё!? Я рассчитывал на большее… Мы смеёмся, и я ставлю перед лохматым соседом миску с супом. Буян нас прощает и, не торопясь, принимается за угощение.

Через час втроём возвращаемся из магазина с двумя банками краски: белой и зелёной. Небо голубое, солнце высоко, жарко. Захожу домой переодеться, собираю в пакет оставшуюся клубнику и плюшки. На крыльце Лёшкиного дома сидит бабушка. Она ослепла два года назад. Маленький Ангел заботливо поправляет платок на её голове, чтобы было ровно и красиво, заправляет выбившуюся прядку волос. Ставлю бабушке на колени чашку с клубникой, знаю — она её любит.

На открытой веранде вместе с Лёшкой красим белой краской табуретки, а потом, из второй банки — конуру Буяна. Теперь она будет зелёная. Лёшка доволен, Буян — равнодушен.

С работы возвращается Лена, мама Ангела. Хвалит сына за проделанную работу, приглашает всех к столу. Лёшка берет бабушку за руку и ведёт в дом. Потом он кормит её рисовой кашей, аккуратно и терпеливо. Чай старушка пьет самостоятельно, с карамелькой. По дому передвигается одна, знает, где какая половица скрипнет. Лена работает в придорожном кафе, от дома — два километра. Если вторая смена, возвращается поздно. Вся надежда на сына.

Краем глаза слежу за Лёшкой, он за обе щеки уплетает кашу, сдобренную куском масла. Выпив кружку сладкого чая, уходит смотреть мультики. Ребенок и уже мужчина. Или наоборот: мужчина, но ещё ребёнок? Подметает пол, может помыть посуду, помогает бабушке правильно одеться, кормит её, носит в дом дрова (по два полена), воду (маленьким ведром). А ещё он любит свою собаку и может иногда горько плакать, когда мать несправедливо накричит. Он может счастливо смеяться, когда купается в речке, и брызги воды поднимаются высоко-высоко и сверкают на солнышке.

Лена провожает меня до калитки. Я прошу не кричать на Лёшку. Он мужчина, не унижай его. Береги. Находи причину, чтобы похвалить.
Лена начинает сетовать на тяжелую жизнь, на слепую мать, на маленькую зарплату.

Я в ответ: свой дом, мама жива и рядом, есть работа, есть сын-помощник, сама здорова. Умей дорожить тем, что есть и не смотри на других.

Лена улыбается и машет на прощание рукой.

Мои занятия с Лёшкой не проходят даром, в пять лет он уже бегло читает бабушке «Снежную королеву». А в тихие безветренные вечера мы топаем с удочками на речку. Солнце — спелый подсолнух, неспешно уходит в лес, отпуская последние тёплые лучи. Подсвеченные снизу облака отливают золотом. Всё вокруг затихает, отдыхает от суеты и звуков. Наше с Лёшкой общение совершенно не отпугивает любопытную рыбёшку, и вскоре парочка, сверкая чешуёй, уже плещется в банке. Ужин моему коту обеспечен…

…..

…Сегодня ко мне прилетал Ангел. Он уже взрослый, ему 42. Уважаемый врач, хирург. Несколько раз в год навещает могилки матери и бабушки, а потом, нагруженный гостиницами, заходит в мой дом. Все зовут его Алексей Николаевич, но я-то знаю, что это Ангел! Большой, широкоплечий и очень добрый Ангел. В любое время года он ставит на стол корзинку с клубникой, садится на любимое место у окна и счастливо улыбается. Пьёт чай с теплыми плюшками, выкуривает на крыльце сигарету, а прощаясь, обнимает меня двумя большими, тёплыми крылами…

Автор: Gansefedern

Роман на работе
Автор: Елена Шаламонова

Анечка старательно мыла окошко корректорской. Очевидно было, что давненько не видело оно тряпки и воды. Вода вмиг в ведре стала чёрной и Ане пришлось менять её несколько раз.

— Ты не вовремя затеяла генеральную-то, Анечка, — жалея девушку, сказала Нина Григорьевна, старейшая работница, наливая себе чай в кружку.

Нина Григорьевна никогда не ходила на обед. Она привычно доставала свой старенький, как и она сама, термос и бутерброды, заботливо уложенные в пластиковый контейнер.

— Что тут у вас за субботник? – в проёме двери заблестели очки начальника отдела.

— Так мы не в рабочее время, Александр Петрович, сейчас обед, — улыбнулась Анечка, продолжая вытирать старые рамы.

— Ты смотри, как бы окошко-то не выпало, сильно не нажимай. Ему сто лет в обед, будет нам среди зимы радость, — посоветовала Нина Григорьевна.

— Видно, что сто лет его и не мыли. Ничего, сейчас оттепель, и я уже заканчиваю, — успокоила её Аня.

Девушка недавно пришла в редакцию. Её молодой энтузиазм удивлял работников. Нина Григорьевна была уже на пенсии, но продолжала работать, так как была одинокой, и дома ей пока сидеть не хотелось. Две женщины, две подруги были семейными, и в обеденный перерыв успевали пробежать по магазинам, чтобы сделать покупки для дома. Им и в голову не приходило наводить чистоту в отделе.

— Нам и дома грязи хватает, а ты как хочешь. Молодая ещё… — усмехались они, и говорили:
— Вот выйдешь замуж, так сразу ослабишь свой пыл. Дома за мужем, за детьми столько работы, что тут хочется ноги протянуть…

— Не знаю, когда я выйду замуж, но тут мы находимся восемь часов в день, тут мы живём, общаемся… Хочется, чтобы и здесь было уютно, ну, хотя бы чисто… — оправдывалась Аня и подметала пол, вытирала пыль, как только появлялась свободная минута.

Анечку не обижало равнодушие коллег, ей было всё равно. Не для похвалы она наводила чистоту, а по-привычке. Единственный мужчина отдела, Олег, поддержал Аню. Он принёс горшечные цветы – мини розы, и поставил их на подоконник, как раз с той стороны, где стоял стол Анечки.

— Вот, Аня, раз окошко блестит, пусть и цветы вас радуют. Вы не против? – спросил он.

— Вот молодец! – обрадовалась Аня, — конечно, только «за»! Это и красота, и польза, я буду ухаживать, не погибнут, не сомневайся, Олег.

Олег покраснел и переминаясь с ноги на ногу, стоял у окошка и поправлял листочки на розе, будто сделана она была из бумаги.

— Как вы угадали, что я люблю розы? – Аня обняла Олега, чем вовсе растрогала его.

Холостяк Олег был маленького роста, щуплый, с очками на переносице, и куце сидевшим на нём сером костюме.

«Наше чудо» — ласково называли его за глаза женщины отдела. И это прозвище как нельзя подходило к Олегу. Умный, но застенчивый из-за своей внешности, он всегда был готов прийти на помощь, был ли то вопрос по работе или нужно было донести кому-то сумки в обеденный перерыв из магазина до отдела.

Накануне Нового года Аня решила купить всем небольшие подарки. Сувениры она не любила, считая их безделушками, занимающими место в квартире, а вот что-то приятное и полезное хотелось подарить каждому.

Она подсела к столику Нины Григорьевны и спросила её совета.

— Ой, девочка моя, всё ты со своей добротой. Но если уж так хочешь сделать… Девкам по помаде, вкусы их налицо. Я так думаю… Мне шоколадки хватит хорошей. «Вдохновение» обожаю, буду благодарна. А вот Олегу надо бы галстук. Никогда не носит, наверное, стесняется… А что тебе хочется, милая? – Нина Григорьевна погладила Аню по руке.

— Я бы с удовольствием что-нибудь из канцтоваров, обожаю красивые тетради, ручки… Только в пределах маленькой суммы! – ответила Аня.

До Нового года оставалось несколько дней. Аня в пятницу решила вручить свои сувениры коллегам. Женщины были удивлены, чмокнули Аню в щёки и сказали:
— Ну, зажигалка ты наша. Вводишь новые правила общественного поведения в конкретно взятом нашем маленьком коллективе. Ладно, за нами тоже не попадёт. Пусть будут традицией подарки твои.

— Спасибо, очень тронут… — Олег вспыхнул и Ане показалось, что глаза его заблестели, — галстук… А я, знаешь, и не носил раньше. Не хотел казаться напыщенным, что ли…

Аня приложила к его рубашке галстук и спросила:
— А можно я повяжу? Ну, хоть прикинем, как смотрится.

Женщины хором поддержали Аню. Галстук смотрелся отлично.

— Ну, совсем другой вид, — серьёзно сказала Нина Григорьевна.

— Другой человек, — поддержали женщины.

— Вы смеётесь, наверное? – покраснел Олег, подходя к небольшому зеркалу у двери.

— Никто тут не смеётся, — ответила за всех Аня, — вот так и надо ходить, уже и возраст позволяет, и работа интеллигентная. Тебе очень к лицу, Олег.

— Спасибо, — сказал Олег, — ну, так я и снимать уже не буду?

— Конечно, — ответила Аня.

На следующей неделе женщины подарили Ане духи, сбросившись на них втроём, а Олег принёс большой торт, который все вместе и ели на чаепитии после обеда.

Когда последний рабочий день уходящего года был завершён, Олег предложил Ане вместе идти до метро. Они вышли на свежий воздух, настроение было праздничным.

Олег собрался с духом и сказал:
— А ведь торт не был подарком для тебя, Аня. Это мы так, все чаю попили.

— Да мне достаточно, Олег. Такая вкуснятина! Что ты.

— Нет, я хотел сказать, что у меня есть особый подарок для тебя, Аня, и я не хотел при всех его дарить, — Олег остановился и вынул из кармана бумажки.

— Вот. Это билеты в театр. Мой любимый, Вахтанговский. Можно пригласить тебя? Ты сможешь?
— Ого, вот здорово, Олег. Конечно, я пойду с удовольствием. Когда?

Они смотрели на билеты, Аня улыбалась. Олег ей совершенно не казался маленьким и некрасивым. Наоборот, в последнее время этот на вид скромный тридцатитрёхлетний парень стал казаться ей загадочным, обаятельным и остроумным.

Олег сиял от счастья. Аня идёт с ним в театр! Они шли по тротуару не спеша, глядя на светящиеся огнями витрины магазинов.

— А не будет ли с моей стороны неуместным пригласить тебя на чашечку кофе? Так не хочется расставаться сейчас… — Олег осмелел и взял Аню под руку.

Она засмеялась и согласилась. После кафе Аня заторопилась в ателье, где ей предстояла примерка нового платья.

— Надо же… Я и не думал, что молодые девушки ещё шьют себе обновы к празднику… — сказал Олег, — ты не такая как все, Аня. Ты как солнышко в нашем коллективе, и тебя нельзя не заметить, не восхищаться твоей добротой…

— Спасибо, Олег, до скорого свидания. До завтра! — Аня пожала ему руку и поторопилась в ателье.

Олег еле дождался завтрашнего дня. Но и он времени не терял. Утро перед театром он посвятил походу в магазин. Там он купил себе новый костюм тёмно синего цвета, как раз в тон к новому галстуку. Пришлось срочно отнести его в ателье, где за час чуть укоротили брюки.

«Вот и я в ателье попал», — подумал он не без удовольствия. А когда они с Аней пришли в театр, девушка была поражена обновкой Олега.

— Ты преображаешься на глазах, Олег. А как тебе моё новое платье? — спросила она, — да мы с тобой заядлые модники! Оба сегодня в обновках!

— Но ты лидируешь. Просто королева, Аня, — они стояли перед большим зеркалом в фойе театра под руку. Аня была с новой причёской неотразима. Олег не мог отвести от не глаз.

— Жаль, что наши тебя сейчас не видят. И такое платье, конечно, не для нашей работы. Ты восхитительна, Анечка… — сказал он.

— Я скажу так, что никто не дарил мне лучшего подарка, чем ты, Олег, — ты пригласил меня в театр. То ли одной идти, а совсем другое дело с мужчиной. Приятно и красивое платье надеть.

Олег вдохнул воздуха:
— А можно сделать наши походы в театр, кино, кафе на постоянной основе, Аня? Я бы очень этого хотел.

Аня улыбнулась и кивнула в знак согласия.

Теперь Олег каждую неделю приглашал её то на выставки, то в театр, где девушка блистала в разных платьях или костюмах.

Никто не удивился из коллег, что Аня и Олег ходят неразлучной парой.

— А «Наше чудо» и не таким уж простаком оказался, — сказала как-то женщинам шёпотом Нина Григорьевна, — кажется, у них дело-то сладится.

— Как она парня подняла. Совсем другой уровень. Можно сказать, из замухрышки в мужика превратился. И одет хорошо, и спортом начали заниматься, и по театрам ходят, рассуждают о премьерах, о режиссуре. Обалдеть! – улыбались женщины.

— За каждым успешным мужчиной стоит мудрая женщина, — подвела итог известной фразой Нина Григорьевна.

— Ну, да. Повезло Олегу. Да и ей тоже. Они оба хорошие и добрые ребята, в сущности… — согласились сотрудницы.

Весной в отделе уже отмечали регистрацию брака Олега и Ани.

Однажды Нина Григорьевна спросила Аню:
— Ну, как ты, не разочаровалась в муже? Ты красавица, умница, и он не очень скромен и застенчив для тебя?

— Нет, что вы… Я обожаю Олега. Он меня очень любит. Во всем помогает, старается, другого мужа мне и не надо. Такой заботливый и внимательный. Нам хорошо вместе…

Нина Григорьевна смотрела в окно. Свежий ветерок, врывающийся в корректорскую ронял лепестки роз на подоконник. Цветы разрослись, пышно цвели, обдавая сладким ароматом комнату.

«Да, вот тебе и новенькая. Тут и счастье своё нашла. Труженица и умница. Всё-таки добродетель торжествует! Пусть будут счастливы наши ребята. И за Олега я рада, давно парень искал свою судьбу, а она сама к нему пришла. И галстук подарила! Привязала к себе накрепко.»

Нина Григорьевна засмеялась и открыла свои бутерброды. Она была одна в корректорской. Все ушли кто куда. Девчонки по магазинам, а молодые в кафе. Романтическое время у них не кончается…

Старая фотография

Дина всегда гордилась своими родителями, шутка ли, столько лет вместе! Фёдор и Оксана дружили со школы, прошли проверку тремя годами армейской службы, поженились, родилось трое детей, Дина – старшая. Папа всегда много работал, мама командовала домом и хозяйством, дети росли здоровые и дружные, чего еще желать? И вот уже серебряная свадьба на носу, планы на празднование грандиозные, Дина буквально с ног сбилась.

— Зря ты шумиху такую затеяла, дочка, — Фёдор вроде качал головой, но взгляд был одобрительный, — Посидели бы дома тихо-мирно, отметили с самыми близкими.

— Как это «зря»? – обижалась Дина, — Ничего не зря, такой пример для всех! О вас и в газете напишут, я договорилась.

— В какой газете? – Оксана испуганно взглянула на дочь, — Не надо никакой газеты! Дочка, неужели не знаешь банальной истины: счастье любит тишину?

Но девушка, никого не слушая, уже неслась дальше, отметив про себя, что для статьи нужно отыскать какие-нибудь старые фото 25-летней давности. В городской газете работал её хороший приятель, с которым она и договорилась о большой статье:

— Геночка, да я сама напишу, ты только откорректируй! И подпишешь своим именем, хорошо? А то получится, будто хвастаюсь, — и видя, что Гена сомневается, добавила, — А я тебя за это таким пирогом накормлю, пальчики оближешь!

Шёл 2008-й, объявленный в России Годом семьи, и под это дело в газете была создана специальная рубрика. К тому же Дина парню нравилась, а её пироги — ещё больше, потому он с радостью согласился.

Статью она написала быстро, получилось очень даже душевно и трогательно. Оставалось только найти фотографии. Новое фото у неё было, специально сфотографировала для этих целей, а вот со старыми предстояло разобраться. Поручать эту задачу братьям Дина не стала, справедливо решив: хочешь сделать хорошо – сделай сама. Разница в возрасте с братьями была существенной, десять и двенадцать лет. Мама говорила:

— Ты родилась, мы еще молодые были, на ноги нужно было становиться: ни жилья, ни образования, ни работы приличной. Ты первые два года с бабушкой жила, забрали, когда всё налаживаться стало. До детей ли тут было? Так что мальчиков рожали уже сознательно.

— А меня – бессознательно? – притворно обижалась Дина, — Я значит так, «пробный шар»?

На самом деле, ей нравилось думать, что родилась она не по расчёту «пора или рано», а по огромной безоглядной любви. Говорила подругам:

— Пока не встречу такого же как папа, не стану размениваться! Мне нужна только такая любовь, чтобы сразу и навсегда!

Так вот, фотографии. Оказалось, что старых совместных было совсем мало, и то все в компании с другими людьми. На вопрос почему, Оксана отмахнулась:

— Дочка, это сейчас «мыльницы» у каждого, а тогда, чтобы сделать фотографию, нужно было столько этапов пройти! Ты себе не представляешь, зарядить пленку можно было только в полной темноте! А потом проявка, фиксация, и еще чёрт знает что!

(напомню, речь идет о 2008 годе, тогда телефоны с камерами были довольно редким явлением)

Дина не унывала, раз у родителей ничего нет, значит, нужно поискать у бабушек, а вдруг? У маминой мамы ничего толком не нашлось, те же общие фото, а вот у папиной…

— Бабуля, а это кто? – Дина с интересом разглядывала молодого бритого паренька с неожиданно большими ушами, — Неужели папа? Какой смешной! И уши такие большие! А кто это рядом с ним? Какая-нибудь двоюродная сестра?

Я всегда говорю, что у меня много двоюродных-троюродных братьев и сестер, Федя – один из них. Поэтому немудрено, что девушка решила: на фото отец с одной из многочисленных родственниц.

— Уши-то? – бабушка улыбнулась, — Ну да, это же аккурат перед самой армией побрили, вон, видишь, какой? Мы тогда над ним смеялись, надо же, какой чебурашка оказался!

— Ба, — Дина отметила, что на второй вопрос старушка не ответила, — Так кто это с папой?

— Да я не помню, столько лет прошло!

— Значит, не сестра, — Дина сузила глаза, — С мамой у него нет фотографий, а с какой-то белобрысой мымрой есть! Я заберу эту фотографию, ба.

То, что бабушка знала, кто на фото вместе с её отцом, Дина поняла сразу. Но допытывать не стала, старушка и так не знала, куда глаза спрятать. У кого же узнать? Ну конечно, дядя Егор! Они с папой со школы дружат, уж кто-кто, а он точно знает!

Тот отпираться не стал:

— Знаю, конечно. Но ты, Дианка, у отца спроси, это его жизнь. Захочет – расскажет, захочет – нет, а меня не пытай, всё равно ничего не скажу.

Два дня Дина ходила смурная, не знала, как подступиться к отцу. К тому же она не хотела, чтобы при разговоре присутствовала мать, зачем ей слышать? Ведь думает, наверное, что она единственная любовь отца, а тут на тебе, пожалуйста! Девушка накручивала себя всё больше и больше, фотографию она разве что под микроскопом не изучила. Теперь она замечала, что отец смотрит на незнакомую ей девушку с любовью, и за руку её держит, и вообще! Что «вообще» Дина не знала, но весь её мир, привычный и понятный, летел куда-то прочь.

— Папа, — в голосе дочери звучал металл, и Фёдор удивленно поднял глаза, — Папа, кто эта девушка?

Фотография легла на стол перед его изумленным взглядом.

— Любочка. Надо же, — отец как-то странно улыбнулся, — Я думал, твоя мать все фотографии уничтожила. Ан нет, сохранилась…

— Мама?! Мама знала о существовании этой твоей Любочки?! – голос Дины срывался, но она продолжала, — Кто это вообще такая?

— Моя бывшая невеста. Женщина, которую я любил всем сердцем.

Дина отшатнулась. Она-то думала, что отец начнет оправдываться, найдет слова, которые успокоят её, Дину. А он! Так спокойно говорит, как будто это в порядке вещей!

— А как же мама? А я? Ты всё это время врал? Да?!

— Успокойся, дочка, — Фёдор примирительно погладил дочку по руке, но та вырвалась. Мужчина медленно произнес, — Я. Никому. Не врал. Спроси у матери.

Он развернулся и вышел из комнаты, прихватив фотографию. Дина рванула за ним:

— Отдай!

— Это – моё.

В голосе прозвучало что-то такое, заставившее отступить.

Дина еле дождалась матери:

— Мама! Объясни мне, что происходит? Кто такая Любочка?!

Оксана так и села:

— Ты откуда знаешь о ней?!

Потом они долго говорили, и Дина никак не могла прийти в себя от этих откровений. Оксана рассказывала:

— Я в Федю была влюблена чуть ли не с первого класса. Когда я говорила, что мы дружили – не врала, так оно и было. Только дружили компанией, нас пять человек было. Он мне взаимностью не отвечал, так что всё честно. И из армии я тоже его ждала, тут ни слова вранья, понимаешь, Диночка? Только… Ждала не только я, но и она. Любка. Как ты говоришь, Любочка. Ох, эта Любка, как я её ненавидела! Федя в неё влюбился как-то сразу, безоглядно, а она всё смеялась.

Несмотря на то, что прошло столько лет, 25 из которых Федор был её мужем, в голосе матери слышалась такая неприкрытая злоба, что Дина поежилась. Оксана продолжала:

— Феде в армию, он к Любке с предложением. Та милостиво согласилась, мол, согласна быть твоей невестой. Я думала, или сама помру от ревности, или Любку придушу. Два года быстро пролетели…

— Два? Ты говорила, три! – Дина перебила мать и осеклась под её тяжелым взглядом.

— Три тогда на флоте служили, а Федька и флот – вещи несовместимые, его даже на простой моторке укачивает. Так что два, дочка, два. А еще год ушел на то, чтобы всё устроить… — Оксана молчала, но дочка её больше не перебивала, и женщина заговорила вновь, — Они уже заявление подавать собирались. И я решилась. Всё просто и даже, наверное, банально. На правах друга затащила Федю к себе, якобы помочь нужно, уж и не помню повода. Напоила, соблазнила. Звучит-то как, а? Соблазнительница, блин… Но всё получилось, с первой же ночи. Так что, если бы не ты, Динка, никогда бы твой отец на мне не женился, вот так-то. Любка сама в сторону отошла, когда узнала. Мы расписались, но вместе не жили. Он у своих родителей, я – в университетском общежитии. Ты у матери моей росла, мы навещали тебя, каждый по отдельности. В два года ты скарлатиной заболела. Ух, как мы перепугались тогда! Дежурили у кроватки, сутками сидели. Тогда и договорились попробовать жить вместе, ради того, чтобы у тебя полноценная семья была. Так что поженились, благодаря тебе, и сошлись потом – тоже. И не суди ты нас, не нужно. Я отца твоего всю жизнь люблю. Он – привык, наверное. Смирился.

Дина смотрела на разом постаревшую мать:

— Мам, прости меня. И зачем я только полезла? – она помолчала, потом осторожно спросила, — А эта Люба? Что с ней?

— А что с ней будет? Жива, здорова, замужем, дети. Раньше иногда пересекались, даже здоровались. Что нам с ней сейчас делить?

Через два дня Дина попросила прощения:

— Мам, пап… Вы простите меня. Я сама себе придумала идеальную историю с идеальными людьми, а потом рассердилась, что вы оказались не теми придуманными картинками.

— Ничего, дочка, — отец по-прежнему смотрел на неё с любовью, и Дина робко спросила:

— Так что, серебряную свадьбу будем отмечать?

— Будем, конечно, будем. Только давай без помпы, без газет и прочего, ладно? – отец говорил уверенно, и Дина заметила, как расцвела при этих словах мать. Фёдор тоже это заметил и добавил, говоря вроде бы дочери, но обращаясь к жене, — И все эти пустые разговоры о смирении бросьте, если бы я не любил твою мать, то не жил бы с ней так долго, и не родил бы еще двоих детей. И на этом вопрос закрыт, ясно?

Дина позвонила Генке:

— Геночка, статья отменяется. Мама права, счастье любит тишину, и не стоит кричать о нём на весь свет. Что? Обещанный пирог? Да не вопрос, конечно, будет!

Автор Хихинда