Она желает счастья
*
Двадцать лет вместе. Одолели все трудности, горести, неприятности, радовались победам, любили осень и отпуск на море, вместе готовили воскресный обед, вырастили сына и тот сейчас получает образование в Англии. Он вытащил её из чёрной депрессии, когда в одночасье в аварии погибли родители, а она, бросив любимую работу, прилежно ухаживала за обездвиженным свёкром до последнего дня его жизни. Доверяла, любила, муж — свет в окне, он — воздух, он — смысл жизни. Она думала, что так будет всегда, но он ушёл. Кризис среднего возраста и всё такое. Попытка продлить ускользающую молодость, начав жизнь с чистого листа рядом с длинноногой красоткой. Ключи, уходя, бросил на стол, дав понять, что сюда больше не вернётся.

Поняла, что если останется в этом городе, просто сойдёт с ума и тем же вечером уехала.

В поезде не спалось. От мысли, что он сейчас с другой, болело сердце. За окном темнота, изредка мелькают огни спящих городов…

Тетушка Надин ждала её на перроне, увидев, не узнала: краше в гроб кладут.

Хорошо, что приехала, говорила Надин, разливая горячий чай в яркие узорчатые пиалы, живи, поправляйся, лечись тем, что любишь. Учись быть счастливой от простых вещей, слушай себя. Всё проходит, моя девочка, море лечит. И время. Вот, ешь хачапури, сегодня пекла, тёплые ещё, с сыром…

Надин 76, высокая, стройная, добрые карие глаза в лучиках морщинок, неторопливая, всё умеющая, мудрая, спокойная, в 23 года похоронила любимого мужчину и осталась ему верна. Живёт простой жизнью в маленьком домике у моря, готовит на обед кукурузную кашу, фасолевый суп, печёт вкусные хачапури. С утра до вечера наводит порядок в доме, во дворе, в саду собирает орехи, виноград, хурму, персики; вялит, варит густое ароматное варенье, делает пастилу, гранатовое и ежевичное вино.

По утрам укладывает густые, поседевшие волосы в красивый узел, надевает свежее платье, берет пакет с мисками и кормом и уходит на берег кормить собак. Четыре разномастных бездомыша дожидаются её у моря в любую погоду. Каждый день, до самых холодов, Надин купается. Потом собирает пустые миски, идёт домой, пьёт горячий душистый чай. У Надин нет чайных чашечек, только пиалы, говорит, чтобы ладонями чувствовать тепло и энергию чая.

Море, как и обещала Надин, её исцелило. Купаясь во время небольшого шторма, она впервые, после приезда, счастливо смеялась: волны, словно невесомую песчинку, то подкидывали её высоко вверх, аж дух захватывало, то плавно опускали вниз и чувство восторга переполняло, и уже накатывала другая волна…

Рядом с Надин она согревалась, оттаивала, и впервые за 40 лет испытала чувство радости от того, что жива, что чувствует вкус и запах еды, что получает удовольствие от купания в море, от работы в саду и прогулок в горы, от созерцания закатов и золотых рассветов. С Надин пекли мягкие лепешки и сладкие пироги, жарили рыбу, ели виноград и персики, смаковали вино и медовый сбитень.

Она думала, что дышать без него не сможет, что счастье закончилась, но, оказалось, всё самое лучшее только начинается: жить для себя, узнавать себя, прислушиваться к своим желаниям, радоваться каждому дню и быть хозяйкой своей жизни. Пришло осознание, что никогда не чувствовала себя такой свободной и такой счастливой, как сейчас. Она готовила то, что любит муж, знала, какой кофе ему нравится и какой парфюм, какие книги читает сын, какие сигареты курит свёкор. О её вкусах и желаниях никто не спрашивал. Хорошее в их семье, конечно, было и любовь была, но давно. В последнее время муж возвращался поздно, был раздражён и замкнут, отказывался от ужина, а она чувствовала себя виноватой и давно не смеялась от души.

Когда поняла, что жизнь прекрасна, нашла работу — репетитор английского, с удовольствием занималась с малышами, которые души в ней не чаяли. Ждала, что муж попросит развод и он позвонил: дорогая, ты знаешь, я, кажется, погорячился… Я тебе сочувствую, милый, но не знаю, чем помочь… нет, я не вернусь… будь счастлив.

Последние дни октября были на удивление тихими и тёплыми. И вода в море ей нравилась: прозрачная, освежающая. Она просыпалась, обнимала теплую, улыбающуюся тётушку, которая уже вовсю хлопотала у плиты, улыбалась в ответ и уходила к морю. Уплывала далеко, навстречу солнцу, любуясь серебристыми бликами на поверхности воды. Старалась ни о чём не думать, не вспоминать, сосредоточиться на созерцании окружающей прекрасности. Чувство вины и сомнения в правильности своего выбора её уже не тревожили.

~~~~~~~~~~~~~
Автор: Gansefedern.

Копия деда

— Почему моя любимая кружка стоит на окне? Я же просила не трогать ее, разве это так трудно, просто не трогать мою кружку? – Вера Васильевна поджала свои тонкие, бесцветные от возраста губы и несколько раз обиженно вздохнула.
— Я не трогала Вашу кружку, — пожала плечами Тамара, — Сами, наверно, туда и поставили. А теперь на меня ворчите, только настроение с утра портите.
— Я еще из ума не выжила! – вскрикнула Вера Васильевна, — Говорила я тебе, Петенька, не женись на этой грубиянке! Вот выбрал бы Олечку Иванову, уже бы три квартиры в городе имел.
— Ну, во-первых, Олечку твою я не любил, — улыбнулся Петр, — во-вторых, три квартиры у нее от покойных мужей остались, думаю, мне повезло, что я не в их числе, а главное, я бы без своей Томочки никогда бы не был так счастлив, — он обнял жену, поцеловал ее в щеку, потом другой рукой дотянулся до руки, пыхтевшей от обиды, мамы и тоже подтянул к себе, — Девочки мои любимые, не надо ссориться, я вас обеих очень люблю.
Вера Васильевна махнула рукой и улыбнулась:
— Может, и правда, сама поставила, — потом грозно нахмурила брови и спросила: — Или все-таки Тамара?
Петр и Тамара переглянулись и громко рассмеялись. Жили они в любви и согласии уже тридцать два года. Как вернулся Петя со службы в Армии, так больше и не расставался со своей Томочкой, которая его верно ждала все два года. Свадьбу уже через месяц сыграли, Петя смог договорился в сельсовете, чтобы не ждать три месяца, как все, там работала тетя Маша, мама его друга Кольки. Тамарины родители в Петре души не чаяли, а вот Вера Васильевна сразу была против, очень ее обидело, что сын не захотел на дочери ее начальницы жениться. Растила она его одна, без мужа. Отец Петин бросил их, когда сыну было всего три года. Замуж больше не вышла, никто не звал, зная ее характер, а она и не хотела, всю себя сыну отдала, мечтала, что он после службы в институт поступит, в город из их маленького поселка уедет и ее перевезет. Но Петр вырос и поступил по-своему, приехал и сразу женился на своей любимой Томе, с которой с седьмого класса дружил. Ни в какой институт поступать не поехал, выучился на водителя и устроился в совхоз на грузовик. Хорошо, хоть, уважаемым человеком стал, не стыдно Вере Васильевне в глаза односельчанам смотреть.
Жену свою Петя привел, конечно, в свой дом. Попросил маму быть с невесткой поласковее, но разве можно Вере Васильевне в чем-то угодить? Уж отвела она душеньку, помыкая Тамарой. А девушка, словно котенок, не смотря на ворчания и придирки свекрови, оставалась мягкой и кроткой. И суп приготовит, какой Вера Васильевна любит, и с годовалой Наташенькой будет два часа во дворе сидеть, чтобы свекровь могла после сытного обеда спокойно поспать. Но ласкового слова от свекрови так ни разу и не услышала. Зато муж любимый на ласку не скупился. Сполна одаривал нежностью и заботой. И всегда старался примирить маму и жену, что у него обычно и получалось. Вера Васильевна прекрасно знала, что и ее сын очень любит, поэтому быстро успокаивалась и не могла удержаться от улыбки.
Как развалился совхоз, Петя устроился водителем в город на завод. Много лет там проработал, начальство его очень ценило. Только со здоровьем начались проблемы. Уже несколько раз приступы сердечные были. Тамара и Вера Васильевна, переживали за него, уговаривали в больницу на обследование лечь, но Петр все отнекивался, да отшучивался. Не мог признаться, что очень боялся врачей и уколов, вот и оттягивал лечение, как мог. Но в один из майских дней уехал он на работу, а обратно уж не вернулся. Петр на скорости просто съехал с дороги в овраг, даже не пытаясь тормозить. Врачи потом скажут, что он умер до того, как машина перевернулась, отказало сердце.
После похорон в доме Дубровых было тихо. Вера Васильевна и Тамара почти не разговаривали, они сидели по своим комнатам и со слезами вспоминали о Пете, которого любили больше жизни. Наташа, которая приехала проводить папу, хлопотала по дому, что-то готовила, тщетно уговаривала маму и бабушку покушать. Но остаться надолго она не могла, нужно было возвращаться на работу, поэтому уехала, отметив девять дней.
Оставшись вдвоем, Тамара и Вера Васильевна, даже растерялись, они не знали, как теперь им жить. Женщины не ссорились, зная, что некому их будет мирить. Некому обнять их, поцеловать и заставить улыбнуться. Но и дружно жить они не умели. Может, и хотели, но Тамара боялась первой подойти в свекрови, думала, что та ее оттолкнет, а Вера Васильевна не могла пересилить свою гордость.
Однажды Тамара пришла с работы и увидела, что свекровь готовит ужин. Впервые за много лет. Да еще и рассольник, который невестка очень любила. Тамара подошла к ней и несмело приобняла:
— Вы самая лучшая свекровь, мама. Спасибо Вам за все, а главное за Петю, за то, что он был… таким.
Вера Васильевна подняла на Тамару полные слез глаза и крепко ее обняла. Долго они стояли, обнявшись и плача, посреди кухни, такие разные характером, но с одной болью в душе.
Шло время, постепенно привыкали женщины жить без Петра, сами управлялись с хозяйством, по дому. Общая беда сблизила их, ссориться уже не было никакого желания. Иногда Вера Васильевна забывалась и начинала ворчать на невестку, но увидев Тамарин грустно-осуждающий взгляд, сразу замолкала, прижав лодонь ко рту и горестно вздыхая. Прошло немного времени и как-то в начале лета позвонила Наташа:
— Мам, нам предложили работу в Германии. И мне, и Олегу. Хорошую, с большой зарплатой. Там врачи и медсестры очень нужны. Язык мы уже выучили. Прости, что раньше не говорила, боялась, что может сорваться контракт. Но вопрос в другом. Вовка сейчас только в четвертый класс перешел. Не хотелось бы его везти в чужую страну. Да и как там еще получится? Мы то взрослые, разберемся, а вот ребенка с собой брать страшновато. Может, поживет он у вас пару лет? А дальше видно будет. Да и любит он своих бабушек, я как спросила его, поедет ли к вам, так аж запрыгал от радости.
Тамара растерялась. Не от того, что сомневалась, забирать ли к себе внука, а от того, что новость была неожиданной, не хотелось дочь отпускать в чужую страну. Но Наташе было уже тридцать лет, да и Олег, ее муж, был серьезным и очень грамотным человеком, так что возражать не стала, только сказала, что Вовочке они всегда рады. К тому же веселее в доме станет и помощник будет, какой-никакой, а мужчина.
Прошло шесть лет. Наташа и Олег успешно работали за границей. Вова учился уже в десятом классе. Родители звали его к себе, но парень ни за что не хотел уезжать из, ставшего родным, поселка, не хотел бросать друзей, а, главное, бабушек. Он уже не представлял, как они будут справляться без него. А если кран потечет или калитка поломается? А яблоки как собирать будут? Они же на дерево не залезут! Слабые и совсем неприспособленные к жизни. Словом, женщины.
— Тамара, где моя серебряная ложечка? Ты же знаешь, я ем яйцо всмятку только ей! Опять в сервант убрала? Сколько раз можно просить, не трогай мою ложку! – Вера Васильевна пыхтела носом и грозно хмурила брови, глядя на невестку.
Наташа только хотела ответить на придирки свекрови, но тут Вова по очереди быстро поцеловал в щеки своих любимых бабушек и укоризненно сказал:
— Вы у меня самые замечательные бабушки, мне все друзья завидуют, так что никаких ссор, а то уеду к маме с папой, хотите?
Тамара и Вера Васильевна испуганно замотали головами, а потом дружно рассмеялись. И на душе у всех стало легко и радостно.
— Копия дед, — восхищенно сказала Вера Васильевна и легонько толкнула плечом Тамару, — Правда, дочка?
Как же хорошо, когда кто-то вас очень любит!

Автор: Мария Скиба

По еврейскому принципу

«Спасибо, Господи, что взял деньгами», – проговорила негромко Вера, разглядывая разбитую фару и помятое крыло своей любимой «Ауди». Этой курьёзной молитве научил её кто-то из покупателей. Якобы евреи, потеряв на чём-то деньги, обязательно обращаются с такими словами к Богу, благодаря за то, что утратили всего лишь бумажки, а не здоровье и не жизнь.
Виновник аварии – лупоглазый водитель хлебовозки – растерянно топтался рядом, бормоча что-то про негодные колодки, механика-паразита и про «шуряка», у которого можно «позычить» на ремонт.
Конечно, она не отказала себе в удовольствии потыкать водилу носом, будто щенка в ненароком сделанную лужицу.
– Это кто же тебя, козёл, учил выезжать на главную, не притормаживая? А если бы «скорая» ехала? Или женщина с коляской переходила? Да если гайцов сейчас вызвать, ты не только штаны снимешь, а без прав останешься. Пожизненно!
Шофёр, пребывая в шоке от свалившейся беды, продолжал мычать что-то невразумительное и осторожно водил грубой рукой со вздувшимися венами и растрескавшимися ногтями по изуродованному крылу авто. Будто надеялся, что безобразная вмятина расправится сама собой и зарастёт стеклом разбитая фара. Вера глянула на его руки и осеклась, уж больно они походили на Володькины.
На тротуаре тем временем собирались люди. Их симпатии явно были на стороне водителя потрёпанной хлебовозки, а не владелицы дорогой машины.
– Накралися на нашем горе и лётают! Человек, вишь, по делу – хлебушко везёт. А она лётает! – завизжала вдруг неопрятная бабка с антикварной сеткой-«авоськой».
Вступать в дискуссии с такими персонажами – себе дороже. Сфотографировав место аварии на мобильный телефон, она уехала. Ничего. Страховщикам скажет, что неудачно въехала в гараж. А не поверят – хрен с ними. Тут ремонта на пару тысяч, не больше. Зато некоторое время можно не бояться никаких несчастий.
Вера Николаевна Найдёнова не была по-старушечьи суеверной, но если безоблачно-белая полоса длилась слишком долго, начинала бояться. Она даже помнила, как судьба впервые взяла с неё компенсацию за сбывшуюся мечту.
Летом к соседке, бабе Катерине, приехала из Москвы внучка Даша. Четырнадцатилетняя Верочка с открытым ртом слушала её рассказы о подпольных концертах групп «Машина времени» и «Аквариум», о ловких фарцовщиках и таинственной женщине-экстрасенсе Джуне. Вера же научила москвичку прыгать с тарзанки и ездить на мопеде, водила её в клуб на танцы. Девчонки здорово подружились. Перед отъездом Даша подарила соседкиной внучке свои джинсы, объяснив остолбеневшей от восторга новой подружке, что у неё есть куда более крутая фирма – «Левисы».
Когда Верочка, зашив разорванный карман и выведя пятно на коленке, пришла в них в клуб, она чувствовала себя пузырьком в бутылке лимонада, готовым взлететь в бархатно-синее августовское небо. Это длилось ровно три часа. Возвращаясь после танцев домой, ещё издали увидела, что возле их двора толпятся соседи. Верин отец, которого откомандировали помочь с уборочной в соседний район, погиб в автокатастрофе.
Переход от сияющего счастья к беспросветному горю был такой резкий, что девочка потеряла сознание. Смерть главы семейства разрушила всё их скромное благополучие. Старший брат Веры, впервые набравшийся на похоронах отца, стал пить запоями. Мать совсем разболелась. С мечтой о высшем образовании пришлось расстаться. Окончила восемь классов, подала документы в училище связи. Весь первый курс провела, будто в тумане. Потихоньку оживать начала, только познакомившись с Володькой.
Он оказался спокойным и немногословным, так что Вере приходилось говорить за двоих. А главное, заботился о ней. Каковы бы ни были их планы на вечер, сначала вёл покормить «бедную голодную студентку». Был в курсе всех её дел, интересовался оценками. Верочка летала как на крыльях и позволила парню кое-что лишнее. Переживала, конечно. Но не сильно. Если что, он её не бросит. Это с кем угодно может случиться, только не с ней.
Крылья ей оборвали на медосмотре в студенческой поликлинике.
– Беременность семь недель, – заявила толстая врач-гинеколог. – На аборт направление не дам.
Второкурсница училища связи целую неделю пребывала в пучине самого чёрного ужаса. В те времена, да ещё в селе, нагулянный ребёнок считался позором. Володька же, услышав, что через семь месяцев станет отцом, повёл себя странно. Притащил сетку гранатов с рынка и исчез.
– Чего ты ждёшь? – накручивала её посвященная в тайну подруга Галка. – Иди на автобазу, к директору. А ещё лучше – прямиком к парторгу. Так, мол, и так. Обещал жениться.
– Он не обещал, – ревела Вера.
– А ты говори, что обещал! Тебе скорее поверят, чем ему. Ты будущего защитника Родины носишь. Это дело, знаешь, можно даже политическим сделать.
К счастью, общественности вмешиваться не пришлось. Через неделю появился Володька, познакомил её с дядькой, специально приехавшим из Калининграда, и они втроём покатили к Вериной маме в село, свататься.
– Вовка мне как родной, – объяснял Владимир Иванович, – его ведь в мою честь назвали. Родители его сейчас в Алжире… Да ты что, не знала? Гриша – знаменитый мостостроитель. Лучший бригадир сварщиков во всём Советском Союзе. А сестра моя Тоня при нём учётчицей. Где они только не строили! И в Египте, и на Кубе. Ну, а я тут. Тылы держу и за племяшом присматриваю.
Плачущая мама благословила молодых старенькой бабушкиной иконой. Верочка поменяла неблагозвучную фамилию Смык на Найдёнова, и молодая семья поселилась в общаге. Ненадолго. Потому что из роддома Володька привёз юную супругу и мать в небольшую, но отдельную квартиру.
– Вовка, как? – ахала Верочка, не выпуская запеленатого Антошку из рук.
– Очень просто, – басил муж, довольный тем, что сюрприз удался. – Родители с дядь Вовой скинулись, и у меня кое-что было отложено.
Верочка быстро перезнакомилась с молодыми мамочками, которые целыми днями колесили по микрорайону, качая свои агукающие «экипажи», и как-то одна из них зазвала её к себе в гости.
– Моей маме в химчистку нужна приёмщица. Зарплата, правда, слёзы, зато коллектив хороший. И мама такой человек, что всегда отпустит и подменит.
Верочка пошла посмотреть, и ей неожиданно понравилось. Химчистка находилась в двух шагах от дома, обязанности несложные, и девчонки действительно славные. Вряд ли ей с её незаконченным ПТУ светило что-то лучшее. Утром она с удовольствием шла на работу, а вечером радостно бежала домой и была по-настоящему счастлива.
Беда подкралась, откуда никто не ждал. Страну, на которую свалилась независимость, начало лихорадить. Вырезались на металлолом огромные заводы, умирали фабрики, догнивали научно-исследовательские институты.
Когда закрылась и химчистка, Вера плакала целую неделю, зато Володя, недавно устроившийся автомехаником в кооператив, только обрадовался. «Дома сиди, – распорядился он. – Пироги пеки. Прокормлю». В обеденный перерыв довольный муж вынимал из «тормозка» не банальные бутерброды, а пироги да расстегайчики. «Мужики завидуют, – хвалился он дома, – в обед ко мне весь гараж сбегается. На запах». «Это что, – задирала нос Вера, – я вот тебе кулебяку забабахаю». Она опять очутилась на белой полосе.
Когда Володя развернул пышную румяную кулебяку, сделанную по рецепту микояновской «Книги о вкусной и здоровой пище», завгар Фёдорыч втянул в себя аромат свежайшей выпечки и заявил: «Грешно сие вкушать помимо водки. Давайте, мужики, делитесь с Найдёновым, у кого что есть, а после работы дёрнем понемножку под кулебяку. За углом киоск новый открылся. Там даже французский коньяк «Наполеон» есть».
Пришедшая рано утром уборщица обнаружила в гараже пять окоченевших трупов и пустую бутылку из-под смертельного пойла.
Вера воем выла целую неделю, а потом впала в тупое оцепенение. Жизнь без любимого, за которым была как за каменной стеной, без работы и каких бы то ни было перспектив, казалась бессмысленной и беспросветно тяжёлой. От реального голода спасала только небольшая сумма в долларах – Володя собирал на автомобиль. К лету обнаружилось, что сын вырос изо всех одёжек. Тяжело вздохнув, Вера вытащила из тайничка под шкафом «американские рубли», разменяла двадцатку и пошла в лавку с гордым названием «Элитный сэконд-хенд из Европы», где застала безобразный скандал.
Пожилая грузная хозяйка выговаривала продавщицам за беспорядок, недостачу и бутылки из-под дешёвого портвейна в подсобке. Те с азартом отругивались и обвиняли женщину в «еврейской жадности». Дело кончилось тем, что девицам было приказано выметаться. Что они и сделали, перевернув на прощание пару стоек с одеждой. Хозяйка с посеревшим лицом упала на табурет. Вера, перебиравшая детские вещи в соседнем зальчике, накапала женщине валокордин, найденный в аптечке, повесила на двери табличку «Закрыто» и взялась за наведение порядка. Наученная у себя в химчистке обращаться с вещами, она ловко и быстро отделила мужское от женского, зимнее от летнего, на скучные белые блузки повязала яркие шарфики, перетёрла покрытую пылью обувь. Подвальный магазинчик, ранее похожий на неприглядную барахолку, приобрёл цивилизованный вид.
– Мне тебя сам Бог послал, – сказала пришедшая в себя хозяйка. – Где ты работаешь?
– У меня нет работы, – созналась Найдёнова.
– Я тебя беру, – Дина Семёновна хлопнула по прилавку пухлой рукой, унизанной перстнями. – Большую зарплату не обещаю, но будешь иметь процент от продаж. И сможешь одеваться за половину – ладно, за треть цены.
Вера с энтузиазмом взялась за дело. Позвала бывшую коллегу из химчистки, которая тоже рыскала в поисках места, и работа закипела. Теперь товар не отправлялся сразу из мешков на вешалки, а тщательно перебирался. То, что получше, чистилось, стиралось, отглаживалось, снабжалось разнообразными этикетками, помещалось в тонкую целлофановую упаковку и называлось заманчивым словом «сток».
Прибыль выросла вдвое, и Дина Семёновна повысила Найдёнову до управляющей.
За своё повышение она расплатилась смертью свёкров, которые любили её, как родную. Подхватив в Африке какую-то экзотическую хворобу, они тихо ушли один за другим.
Тогда-то Вера и начала подозревать, что между её успехами и бедами существует таинственная связь.
Через несколько лет Дина Семёновна укатила к сыну в Австралию на ПМЖ. Бизнес переписала на Веру, теперь уже Веру Николаевну, оговорив сумму, которая перечислялась в страну кенгуру каждый квартал. Не успела Найдёнова освоиться в новой ипостаси, как попала на операционный стол с тяжелейшим перитонитом. Антон поступил в военное училище, о чём мечтал с третьего класса, а на неё наехала налоговая, да так жёстко, что хозяйка «сэконд-хенда» чуть за решётку не угодила. Сыну предложили продолжить образование в Академии вооружённых сил. И Вера даже не удивилась, когда в день его зачисления позвонил её любимый мужчина Юра и сообщил убитым голосом, что возвращается к жене, с которой семь лет прожил врозь.
Бизнесвумен, накопив денег, купила квартиру в престижном районе, а через неделю похоронила брата. Собственно, не такая уж большая для неё потеря. Они с братом никогда не были близки. Но после его смерти начала попивать мама. Вера пролечила мать в хорошем санатории, наняла для неё компаньонку. После этого долго ничего плохого не случалось. И вот сегодняшняя авария. Не слишком ли мелко за целый год спокойствия?
Запел мобильный. Найдёнова прижалась к обочине. Она была законопослушным водителем и никогда не разговаривала за рулём. Звонил охранник их дома.
– Вера Николаевна, к вам тут мужчина пришёл. Говорит, что вы не знакомы, но у него к вам дело. Спрашивает, когда вы будете.
– Уже подъезжаю, – ответила она, сразу же расстроившись. Так, значит, побитая машина была только цветочками. Посмотрим, каковы будут ягодки.
Найдёнова зашла в просторный холл, уставленный пальмами и разросшимися фикусами. Ей навстречу поднялся высокий лысоватый мужчина. У него были глаза разного цвета. Один серый, другой зеленоватый. И уголки рта приподняты, будто он улыбается.
– Вера Николаевна? Я по поводу утреннего инцидента.
– А вы кто?
– Моя сестра замужем за Николаем, который поцарапал вашу машину.
– Ну, не поцарапал, а здорово помял. И… Погодите, вы тот самый «шуряк, у которого можно позычить»?
– По всей видимости, – развел руками тот.
– Как вы меня нашли?
– Пробил номер машины по базе. Скажите, пожалуйста, что вы собираетесь делать? Напишете заявление или будете требовать компенсацию?
– Да ничего я не буду требовать, – отмахнулась Найдёнова. Ну не рассказывать же незнакомому мужчине о сложных отношениях с фортуной. – Что с него взять?
– Это точно. Колька у нас ходячее несчастье. А ваш супруг как на это посмотрит?
– Я вдова, – отрезала Вера.
– Извините. Но, может быть, ваш друг?..
– Слушайте!.. Вы, кстати, не представились.
– Ещё раз извините. Олег Алексеевич.
– Так вот, Олег Алексеевич, вы что, всерьёз считаете, что женщина не может заработать сама себе на машину? Что для этого обязательно нужен муж или любовник?
– Не считаю, – заулыбался новый знакомый. – Понимаете, Тоня – это сестра моя – позвонила вся в слезах. Колька иномарку помял. А хозяйка такая крутая, говорит. Ни денег не потребовала, ни права не забрала. Точно судиться будет. Или братков нашлёт.
– Ещё чего! – фыркнула Вера. – Успокойте свою сестру. Ничего я не собираюсь делать.
– Давайте я хотя бы посмотрю вашу машину. У меня друг автосервис держит.
– Не нужно. У меня хорошая страховка.
– А-а. Ну, тогда… Может быть, вы согласитесь сходить со мной в ресторан? В качестве компенсации за эту неприятную историю.
– Спасибо. Не нужно.
– А я вот считаю, что нужно, – неожиданно возразил Колин «шуряк». – Потому что иначе я вынужден буду откланяться и никогда вас больше не увижу. А это неправильно.
– Ну, вы нахал! – изумилась Вера Николаевна.
– Нет. Я совсем не нахал. Просто подумал: Колька с его счастьем мог врезаться в любой столб, а он протаранил вас. А вдруг это судьба?
Так завязался их роман. Все вечера и все выходные они проводили вместе с Олегом, оказавшимся таким же заботливым и надёжным, как безвременно ушедший Володька. Летом поехали в Черногорию. И как-то вечером, сидя на берегу моря, Олег протянул ей коробочку, обтянутую бархатом.
– Верочка, я могу сказать много красивых слов. Но нужны ли они, если и так всё ясно? Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.
Найдёнова молча вертела коробочку в руках, не открывая её.
– Что-то не так, милая? Ты даже не хочешь посмотреть на колечко?
– Олежка, я, наверное, сделаю тебе больно. Но я вынуждена сказать тебе: нет.
Глотая слезы и торопясь, она рассказала ему о том жёстком балансе счастья-несчастья, за которым пристально следит какая-то неведомая сила, и о выстраданном жизненном принципе: не спрашивать Господа, за что, а благодарить, если потери оказываются не катастрофическими.
– Мне очень хорошо с тобой. Я люблю тебя. Но если соглашусь на свой кусочек личного счастья, то кем или чем расплачусь? Сыном? Матерью? Бизнесом? Прости меня, но – нет.
Олег молча сидел рядом. Не шевелился и даже, кажется, не дышал.
– Ты, конечно, можешь сказать, что я суеверная дура…
– Ну почему же, – медленно произнес он. – Всё логично. Только ты совершенно во мне не разобралась. Ты решила, что я подарок судьбы. А на самом деле я – сущее наказание. Когда мы начнём жить вместе, ты обнаружишь, что я ревнив и привередлив в еде. Разбрасываю по всей квартире носки и никогда не помню о днях рождения. А моя маман? Да она будет пить из тебя кровь стаканами! Я был женат три раза, и трижды она меня разводила. Выходи за меня, Верочка, и ты сможешь ничего больше не бояться.

© Виталина Зиньковская

СУДЬБА В НАСЛЕДСТВО
Редко, но бывают люди, которым неведомо понятие «счастье». Ольга
считала себя именно такой. Мало чего хорошего могла она припомнить
за свою тридцатилетнюю жизнь.
Родилась и выросла в неполной семье, папу никогда не
видела.
Жили с мамой всю жизнь вдвоём, на её скромную зарплату.
Оля мечтала, что однажды в её жизни появится сказочный принц, и сделает её по-настоящему счастливой. Принц появился, но видимо пришёл к ней из какой-то плохой сказки. Узнав о том, что его невеста беременна, принц сразу же ретировался, добавив молодой женщине печалей и забот.
Ольга не стала делать аборт, и вскоре родила чудесного сына. Только сейчас она поняла, что дети это самое большое счастье, которое может быть в жизни женщины. Откуда взялась у Никиты эта болезнь, она не понимала. Мальчик родился и рос вполне здоровым ребенком. И вот однажды, тревожный звонок от воспитателя детского сада разделил её жизнь до и после. Никита потерял сознание во время прогулки. А уже через несколько дней Оля услышала вердикт докторов, от которого похолодело в сердце, и все померкло в глазах.
— Подобные операции практикуют успешно в Москве. Шанс 50/50, но все же, он есть. Правда, и стоит подобное лечение немалых денег, — объяснил врач, и озвучил сумму, от которой у Ольги закружилась голова. Она ведь понимала, что за всю жизнь не заработать этих денег.
— Но это же просто нереальные деньги. Где же их взять? — спросила Оля, скорее у самой себя.
— Все в нашей жизни реально и возможно. Попробуйте открыть сбор средств в фонде помощи детям. Но помните, время работает против нас. Максимум, у вас есть полгода.
Глядя, как с каждым днём угасает её сыночек, Ольга сутками проливала горькие слёзы, понимая, что ей никогда не собрать нужную сумму в срок. У них с матерью даже квартиры отдельной не было. Продать комнату в коммуналке? Но этого все равно не хватит, да и где потом им жить?
— Оленька, что же это творится? Одна беда за другой! — подбежала к дочери Нина Васильевна, как только та вошла в комнату. — Телеграмму из Сибири прислали. Агата умерла.
— Тётя? Как же так? Мы же её хотели навестить летом. Ну за что нам это всё? — заплакала Ольга, которая корила себя, ведь всё откладывала поездку к тёте Агате, то времени не было, то ещё чего-нибудь мешало. А вон как получилось. Теперь уже придется ехать на похороны.
— Возьми себя в руки, дочка. Сестру мою не вернуть, да и пожила она дай бог каждому, 86 лет как-никак . Хоть и грешно сейчас думать об этом, но может смерть сестры нам на руку, дом продашь её, а деньги на лечение Никитки пойдут, — с грустью произнесла Нина Васильевна.
Оля обожала поезда. До Сибири приходилось ехать несколько дней. Только вот сейчас она ехала с тяжёлым камнем на душе, понимала, что тётя Агата больше никогда не встретит её у ворот. Она вспомнила, как каждое лето ездила к ней на летние каникулы, то было беззаботное и счастливое время. А сейчас что?, сын смертельно болен, любимая тётушка умерла, а она даже попрощаться с ней не успела. Так и не свиделись они больше после той последней поездки, пятилетней давности.
Тётя часто писала, просила приехать с Никитой, ведь она уже совсем старенькая, боялась , что не успеет попрощаться с родными людьми, так и произошло.
«Да чем же я так Бога прогневала, что столько несчастий свалилось на меня в один момент?», – рыдала в подушку бедная женщина. В ту же секунду она подумала, что впервые в жизни упомянула Бога.
Закрыв глаза, она тихо попросила о помощи. «Господи, помоги, больше мне не к кому обратиться».
Добравшись по снежным заносам в деревню, Оля узнала, что тетю Агату похоронили еще неделю назад, а свой дом она завещала соседке Надежде, которая ухаживала за ней в последние годы.
Вечером сидели за столом в жарко натопленной избе Надежды:
— Ты прости, Оленька, что так вышло. Я Агату три года досматривала, болела она сильно, из дома уже не выходила без посторонней помощи.
— Да что вы, тетя Надя, извиняетесь. Разве я вам что-то сказала? Все по справедливости.
— Агата перед смертью просила тебе кое-что отдать, если приедешь.
Надежда открыла деревянный комод и достала большой сверток. Аккуратно развернула белоснежную ткань, и Оля увидела старинную икону, которая висела у тети Агаты в углу.
— Это Николай Чудотворец. В любых нуждах обращайся к нему, святой обязательно поможет и чудо сотворит.
— Я не знаю, как это правильно делать, — произнесла Ольга.
— А ты своими словами проси, какие от сердца будут идти.
— Тетя Надя, можно я в доме тёти Агаты переночую?
— Чего ты выдумала? На улице мороз и вьюга, там не топилось уже несколько дней, дом холодный.
— Там все такое родное для меня. Сколько летних каникул я тут провела. А мне сейчас так тяжко, вы себе представить не можете.
— Ну, пойдем, коли хочешь. Печку натопим. Родные стены ведь во многом нам помогают. Может, и ты в них какую-то помощь для себя обретешь.
Надежда помогла Ольге растопить печь, и ушла к себе. Женщина закрыла на засов входную дверь, расстелила постель – эти воздушные перины и огромные подушки она помнила с детства. Как же захотелось вновь стать маленькой девочкой, не знающей горя и забот.
Взгляд Ольги упал на лежавшую на столе икону. Она бережно взяла ее и поставила рядом с кроватью на стул. На Олю строго посмотрел седой старец с бородой. Она оперлась на подушку и стала шептать святому Николаю свои просьбы о сыне. Вдруг ей показалось, что под окнами кто-то ходит. Да, это явно были человеческие шаги, под ними скрипел снег и видна была чья-то тень. От страха Ольгу заколотил озноб. И тут она услышала слабое: «Помогите».
Поначалу Ольга подумала что ей послышалось. Но через мгновение мольба о помощи повторилась. Ничего не понимая, она накинула пальто и вышла на улицу. Стояла ясная морозная ночь, вокруг была полная тишина, и Ольга подумала, что сходит с ума. Ведь она отчётливо слышала чей-то голос, хотя и понимала, что вся деревушка уже давно спит, и вряд-ли кто-то станет шататься здесь среди ночи. На всякий случай она решила пройтись вокруг дома и не зря. Увидев лежащего прям в снегу мужчину, испугалась, сначала подумав, что это какой-то местный путник забрёл. Но присмотревшись, поняла, что человек скорее всего городской. На нём было тоненькое пальто и туфли, одеяние явно не для суровых сибирских зим.
— Эй! Вы кто? — прошептала она, не зная, что делать с незнакомцем.
— Умоляю, помогите. Я очень замёрз. — слабо прошептал он.
Делать было нечего, пришлось тащить полуживого человека в дом, не бросать же его на морозе, на верную смерть. Дотянув мужчину до кухни, уложила возле горячей печи. Затем нагрела воды, заварила чай на травах с медом, и стала отпаивать несчастного. Мужчина жадно глотал теплую жидкость. «Бог его знает, сколько он не ел и не пил. А у меня ведь даже куска хлеба нет, чтобы покормить беднягу», – подумала Ольга.
— Простите, но подкрепиться у меня нечем. Я сама здесь случайно оказалась, утром еду обратно, домой.
— Спасибо! Как вас зовут, спасительница? – проговорил еле слышно.
— Ольга. А вас?
— Николай.
У Оли мурашки пробежали по всему телу. Меньше чем за сутки два новых знакомых и оба Николая – один святой, другой еле живой.
— Вы тут полежите спокойно. Я схожу к соседке, попрошу что-то перекусить для вас.
— Нет. Не нужно, Ольга. Я совершенно неголоден , вот выпил вашего чудесного чая, и почувствовал себя значительно лучше, да и ноги с руками отогрелись немного. Не стоит тревожить соседей. А вам большое спасибо! Если бы не вы, то мне пришлось бы не сладко в этих сугробах. Говорите, что сами здесь случайно? Видимо вас сам ангел хранитель послал мне на помощь, — попытался улыбнуться Николай.
Оля сама не понимала, почему разоткровенничалась с этим человеком. Рассказала ему о тётке, к которой даже на похороны не успела, о сыне, которому срочно нужна дорогостоящая операция.
— Я ведь думала, что продажа этого дома. Будет спасением для Никиты. Дом добротный, и стоит немалых денег, но и здесь все обернулось против нас. Утром нужно возвращаться домой, ни с чем. Никогда не думала, что попаду в подобную ситуацию. Лишь сейчас поняла, что такое безысходность. Вот, что значит– нет выхода. Сынок медленно угасает, и ты совершенно ничего не в силах сделать, — заплакала женщина. — Вы простите, я загрузила вас своими проблемами. С вами то что произошло? Как забрели в эти глухие места? Я поначалу подумала, что вы беглый зек, помню тётя рассказывала, что иногда в их краях бывали случаи, когда из колонии, которая стоит неподалеку сбегали заключённые, и все сюда, в эту деревушку, за помощью к людям., — спросила Оля.
— Я не зек, — чуть заметно улыбнулся мужчина. — Ехал в Новосибирск по важным рабочим делам. Наш завод открывает филиал здесь. Мне советовали лететь самолётом, но я к сожалению не послушал, поехал автомобилем. В километрах в трёх отсюда, машину занесло, и выбросило в кювет. Мне повезло, отделался несколькими царапинами. Выбравшись из авто, оценил ситуацию. Ночь на дворе, перевёрнутая машина, и лишь лес вокруг. Трасса по которой ехал оказаться объездной, и помощи можно прождать до утра, но не в такой же мороз. Увидев вдали слабые огоньки, понял, что это скорее всего деревня, вот и решил отправиться сюда за помощью. Но, не оценил свои силы. Одет я явно не по зиме, ещё и сбился немного с пути, дал большой круг. Понимал, что замерзаю, уже не чувствовал ни ног, ни рук, а когда увидел ваш дом, то уже из последних сил добрел, но руки совсем не слушались, не мог даже постучать в окно. Это счастье, что вы в эту ночь оказались здесь, к соседнему дому я бы не дошёл уже. Спасибо, Ольга, — поблагодарил Николай.
— Будет вам, благодарить. Я ведь по сути ничего не сделала, лишь пустила погреться у печки. Давайте отдохнем немного. Я устала ужасно с дороги, а вечером снова в путь. Постелю вам здесь, в кухне.
— Не стоит беспокоиться, я прилягу на покрывало. Тоже часик посплю, а с утра пойду трактор искать, нужно ведь как-то мою ласточку вытащить, — произнес мужчина.
Оля прошла в комнату к кровати, улеглась наконец-то, и едва взглянув на икону Николая Чудотворца, провалилась в глубокий сон. Утром выспалась почти до полудня. Руки и ноги побаливали от того, что ей вчера пришлось потягать высокого и крепкого мужчину. Когда вышла в кухню, удивилась, увидев пустую кровать. Николай, как оказалось уже ушел.
«Даже не разбудил, сказать, что уходит» — сдвинула плечами и стала собираться. Нужно было попрощаться с соседкой, и ехать в город на поезд.
Когда заворачивала в пакет икону, увидела рядом с ней свёрток. Оля была уверена, что вечером его не было. Развернув пакет — женщина застыла, увидев аккуратно сложенные купюры. Денег было много. Оля чуть не задохнулась от волнения, с опаской глядя на икону Николая чудотворца, и совершенно не понимая, откуда деньги. Внезапно взгляд упал на открытку, лежащую рядом. Это была та открытка, которую Ольга отсылала тёте к 8 марта. На ней красивым почерком были выведено несколько слов. «Спасибо за помощь! Надеюсь этих денег достаточно на лечение Вашего сына. Николай» — прочла с замиранием сердца Ольга.
«Спасибо» — вытирая слезу прошептала женщина, глядя на икону, и до конца не веря в свою удачу.
Спустя два месяца Кто-то громко и настойчиво позвонил в дверь. У соседки на всю работал телевизор. «Тетя Таня, наверное, и не слышит звонок, а ведь это точно к ней из какой-нибудь соцзащиты. К нам приходить некому», – думала Оля, пока шла по длинному коридору открывать дверь.
— Привет! — улыбнулся Николай, протягивая Ольге букет красивых роз.
— Вы? — растерялась Ольга. — Как вы нашли меня?
— Там в деревенской избушке, перед уходом, подсмотрел ваш адрес на открытке, простите меня за наглость, но я очень спешил, а вы так сладко спали. Пройти то можно? У меня торт есть. Чаем угостите? Я помню какой у вас вкусный получается, — улыбнулся мужчина.
— Конечно, проходите. Скажите, Коля, те деньги. Это ведь вы оставили? Я благодарна безмерно, и хотела бы постепенно, со временем вернуть долг — робко сказала Оля.
— Оля, я ничего не одалживал тебе. Должен же я был тебя хоть как-то отблагодарить. Ведь по сути, ты спасла жизнь мне, а я в свою очередь помог твоему сыну. Подумаешь, остался без филиала в Новосибирске. Это ведь такие мелочи, в сравнении с жизнью ребёнка . Как Никита? Надеюсь, с ним все уже хорошо, — спросил Николай.
— Да. Никите сделали операцию. Спасибо вам за все, — растрогалась женщина
— Ольга, предлагаю перейти на ты. Как говорится, мы ведь уже не первый день знакомы, — улыбнулся мужчина.
— Я за. — почему-то покраснела Оля.
А спустя полгода Оля и Коля расписались, а после обвенчались в храме, потому что были уверены – именно Господь свел их той морозною зимою в глухой сибирской деревне.
Ольга теперь точно знает, что не бывает людей, которым неведомо понятие «счастье». Рано или поздно оно приходит к каждому, надо лишь верить и ждать.
Милана Лебедева