ОДНОУХИЙ РЕКС

Я родился некрасивым, осыпанным коричневыми веснушками, которые создавали вид грязного неопрятного лица. Плюс ко всему у меня сильно торчало правое ухо. Ни у кого я не вызывал умиления и даже симпатию, наверное, поэтому у меня и был соответствующий задиристый и драчливый характер первого хулигана на районе. Вечно грязный, оборванный, в синяках и ссадинах, ни одна драка во дворе без меня не обходилась.

В нашем дворе жила рыжая кошка Муська — ничейная, вечно голодная и пугливая и каждый год рожавшая котят, которые обычно не доживали и до года.

Пятиэтажка, в которой я жил, была весьма неблагополучной. Взрослые пили и били женщин, а дети воровали и били животных — вот такой круговорот жизни на дне.

Я, несмотря на свою задиристость, считал издевательства над животными сродни подлости, и как мог предотвращал это, когда видел. В тот год Муська принесла троих котят — двоих, самых красивых, сразу замучили до смерти дети, а третий, некрасивый, выжил. Он никому не верил и не шёл на руки.

Такой же задиристый и злой как я. И внешне он был некрасив — серый с коричневыми пятнами, которые были похожи на ошмётки грязи. Его левое ухо кто-то прижёг сигаретой, так что торчало только правое. Казалось, даже сама мать, Муська, его не любила. А я сочувствовал некрасивому никем не любимому котёнку, который напоминал мне во многом меня самого.

В тот год родители впервые не сделали мне подарок на день рождения. В душе я, конечно, вошел в их положение — отцу сделали очередную операцию, но всё равно было как-то обидно в день рождения остаться без подарка.

Я вышел во двор красный от досады и обиды, когда увидел на скамейке этого одноухого котёнка, и решение пришло само. Просто захотел сам себе сделать подарок. Родители не разрешали мне иметь домашнего питомца — в нашей-то крохотной квартирке. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, они не могли мне отказать.

Котейку я назвал Рексом, ведь в душе всё-таки, как и все мальчики, мечтал о своей собаке, но пришлось довольствоваться котёнком, зато своим. Характер Рекса ничуть не изменился, несмотря на его домашний статус. Он так же дрался и шипел на всех вокруг, кроме меня.

Единственное что он теперь твёрдо знал – свое место. Каждый день он неизменно с улицы возвращался домой, крутился на площадке нашего второго этажа и громко мяукал. Пока ему не откроют. Его громкое хриплое мяуканье, похожее на призыв сатаны, сотрясало весь подъезд. Особенно его не любили наши соседи по лестничной площадке: одинокая бабка Клава и сосед алкоголик Сидор.

Бабка била его своей палкой, а Сидор – пинал ногами. Но Рекс ловко уворачивался от ударов и кидался на них своими когтистыми лапами, больно кусая и царапая. В отместку за любимого кота я кидал в окно бабки камни, а Сидора дразнил Синяком.

Но вот однажды пришло горе. Отец всё-таки умер. И как-то вокруг всё сразу изменилось. Мы вдруг почувствовали, что стали уязвимыми. Сидор впервые надрал мне больно уши, а бабка Клава больно ударила по ногам своей палкой.

Матери я ничего не говорил, так как она и так по ночам плакала, а днем пахала, пытаясь отбиться от долгов, которые оставили многочисленные операции отца. Мне уже было одиннадцать лет. Возраст, когда только вступаешь во взрослую жизнь и как же плохо вступать в неё без отца, без защиты и поддержки.

В тот день я пришёл из школы рано и сразу завалился спать. Было на удивление очень тихо. В нашем неблагополучном «картонном» доме словить даже пятиминутное безмолвие было практически невозможно, а в тот день было такое нехорошее поджидающее затишье.

Я уснул и сквозь глубокий сон мне приснился отец: он стоял на лестничной площадке. Всё было настолько реальным, что я даже до сих пор не сомневаюсь, что это было на самом деле. Отец посмотрел по сторонам, а потом обратился ко мне:

— Привет, сынок. Соскучился? Я тоже очень соскучился. Прости меня, что так получилось. Но что-то в подъезде у вас слишком тихо стало, как среди могил — нехорошо это. А где же твой защитник Рекс?

И я проснулся. Тут же подскочил и побежал на лестничную площадку, дабы успеть увидеть еще раз наяву отца. Но его там, конечно, не было. Я сел на порог квартиры, обхватил свою голову руками и заплакал от бессилия.

Плакал недолго, так как вдруг услышал знакомый кошачий призыв своего Рекса. Это громкое хриплое мяуканье, которое сотрясало подъезд, могло принадлежать только ему. И вдруг вспомнил, что второй день не видел своего любимого Рекса. А вдруг с ним что-то случилось.

Зов шел сверху. Я поднялся на третий этаж, потом — на четвертый, пятый, но его так и не увидел. Он мяукал где-то наверху. Но вход на крышу был надёжно заколочен и уже давно.

Я стоял и думал, как бы вытащить своего кота, и пытался понять, как он там оказался? Как вдруг — хлопок, что-то очень мощное подбросило меня и со всей силы ударило об каменный пол. Я потерял сознание.

Очнулся, когда меня на носилках несли в карету «Скорой помощи». Мать вырвалась из оцепления и схватила меня за руку, рыдая.

После я узнал, что взорвался баллон в квартире Сидора. Нашу квартиру сложило как карточный домик. Погиб Сидор, бабка Клава и ещё трое соседей, многие получили переломы и осколочные ранения.

Я же отделался ушибами и сотрясением мозга. Меня спасло то, что в тот момент я был на пятом этаже.
В мою чудесную историю про Рекса никто не поверил. Ведь Рекса за день до взрыва мама, втайне от меня, похоронила — его ногами забил алкоголик Сидор.

Зато взрыв привлек СМИ. Общее возмущение вызвало то, что мы жили несколько лет в аварийном доме, давно подлежащему сносу.

Через месяц мы с мамой въехали в новую квартиру в благополучном районе. Жаль только, что отец и Рекс так и не разделили с нами эту радость, навсегда оставшись в наших сердцах любимыми ангелами-хранителями.

Автор: Галинадар

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

СЛИШКОМ КРАСИВАЯ.
— Очень толковый специалист, требовательная, эффектная женщина, она вполне подойдет на пост руководителя.
— Вот видите, даже вы не удержались, чтобы отметить: «эффектная женщина». А мне надо, чтобы на первом месте было производство, возведение объектов, а не красота Волошиной.
Николай Романович Забродин, первый заместитель управляющего трестом, был серьезно озабочен назначением нового начальника строительно-монтажного управления. В тридцать шесть лет он выглядел немного старше, на висках уже проблескивала седина, в серых глазах была заметна усталость. На стройку пришел сразу после школы, и за двадцать лет достиг должности первого заместителя управляющего трестом.
— Николай Романович, насчет «эффектности» — это я к тому, что на любом совещании треста за словом в карман не полезет, находчивая, инициативная, к тому же опыт хороший, руководит планово-экономическим отделом, а ещё в производственном поработала.
Начальник отдела кадров того же треста по фамилии Верхоградов, был уверен в кандидатуре Волошиной.
– Уж простите, Николай Романович, но не вижу никаких оснований отказывать, она справится, СМУ в передовики выведет.
— А я говорю: Чебышева поставим, он будет начальником СМУ. – Забродин придвинулся ближе к столу, сложив руки, как школьник за партой, въедливо посмотрел на Верхоградова. – Они могут быть совершенно на одном уровне по профессионализму, но из двух кандидатур я выберу мужчину. И точка. Красивая женщина слишком на свою внешность отвлекается.
Верхоградов развел руками: — Конечно, Николай Романович, я возражать не стану, просто лично для себя интересно стало, у нас ведь в стране очень много женщин, занимающих ответственные посты, суда морские водят, в конструкторских бюро трудятся, науку, так сказать, двигают… Непонятно всё же, почему Ольга Петровна не может быть начальником строительно-монтажного управления?
— Почему не может? Может! Но не будет, это моё мнение. И скажу тебе, Владимир Степанович, по-дружески: слишком красива она.
-Да-ааа, не скрою, красивая женщина, а разве это плохо.
— Хорошо, для мужа хорошо, для производства – нежелательно. – Забродин встал, отодвинул папку на столе, прошёлся по кабинету. – Мне надо, чтобы на производстве коллектив был сосредоточен, а не на внешних данных Волошиной.
— Помилуйте, Николай Романович, ничего такого, никогда не позволяла, безупречная репутация у Волошиной. Она и в костюмах строгих ходит, даже, извините за подробность, лицо не красит. Можно намекнуть, чтобы ещё строже одевалась…
— Владимир Степанович, вы себя слышите, что говорите? Какие костюмы?Это тут причем? Да на нее хоть мешок надень, первой красавицей останется. И давайте закончим этот разговор. Руководить СМУ должен мужчина. Ставим Чебышева и дело с концом.
______________________________
— Как это не утвердили? – Нина Федоровна ждала ответ от дочери. – Почему отказ, что сказали?
Ольга устало стянула сапоги. – Ты не поверишь, мама: сказали, что слишком красива… по крайней мере, намекнули на это. Чушь какая-то…
— Может, решили, что молода ещё, тебе ведь только тридцать.
— Нет, мама, про молодость как-то промолчали. Ты, знаешь, тут дело не в карьере… Просто самой любопытно стало, почему такой неопределенный отказ, причина просто смешная.
Из комнаты вышла Тамара – младшая сестра Нины – полная ее противоположность, и тут же включилась в разговор: — Ты, Оля, не сдавайся, напиши, куда следуют, пусть разберутся.
Тамара жила в деревне, часто приезжала, и с её приездом в доме становилось как-то веселее. – Покажи мне, кто тебе отказал, я его «правдой» к стенке припру.
— Да что ты, тётя Тамара, — Ольга рассмеялась, — не сомневаюсь в твоем правдолюбии, но это ни к чему.
— Да и правда, дочка, уже почти два месяца вся ваша организация на тебе, считай что, все за советом идут, может выше обратиться…
— Не стоит, это первый заместитель управляющего трестом, у него свои взгляды. А вот поговорить с ним очень хочется, завтра же поговорю.
______________________________
— Можно к вам? – Ольга постучалась в кабинет и тут же открыла дверь. – Забродин кивнул.
— Хочу сразу внести ясность: должность выпрашивать не собираюсь, хотя непонятно, в чём причина. Вот за этим и пришла. Скажите, Николай Романович, почему моя кандидатура вас не устроила? Разве у меня не профильное образование? Или мало опыта?
Забродин серьёзно выслушал также серьёзно ответил: — Ну, допустим, вы ещё молоды.
— А вы в тридцать шесть лет первый заместитель треста – разве не молоды?
— У меня другая история, я после школьной парты сразу на стройку. И вообще, Ольга Петровна, женщине сложно управлять коллективом, где большинство мужчины, это я вам по опыту говорю. Мужчина, уж извините, и перебранку на стройке вытерпит, а для ваших ушей это непозволительно.
— Вот о чём вы беспокоитесь. Напрасно, я уже слышала много чего на наших участках, и хочу вам заметить: убеждать надо делом и профессиональным подходом, тогда и люди за тобой пойдут и лишнего не позволят. На объектах при мне никто не говорит бранных слов. Да-да, представляете, как-то сдерживаются.
— Это радует. – У вас всё? — Забродин смотрел без доли смятения.
— Пожалуй, да. – Она встала. Строгий костюм сидел на ней элегантно, темно-русые волосы безупречно прибраны, Забродин задержал взгляд, отметив правильные черты лица. Было в этой молодой женщине что-то невероятно привлекательное, на неё хотелось смотреть и смотреть, — блестящее сочетание красоты и профессионализма.
Уже у двери сказала: — Знаю я истинную причину. Вы глубоко неправы, возможно, со временем в этом убедитесь.
_________________________
Строительная выставка была похожа на муравейник. Люди крутились вокруг стендов, вокруг выставленной техники, перемещаясь по залу плавно, тут же знакомясь и наводя мосты сотрудничества. Забродин увлеченно разговаривал с партнером, листая брошюру. Здесь, на выставке, он встретил много знакомых. Неудивительно, ведь в этой сфере работает тридцать лет. Седины на висках прибавилось, но все такой же подтянутый, энергичный.
Совершенно случайно бросил взгляд в сторону, потом ещё раз взглянул. Его партнер уже торопился уходить, пожали руки и расстались. Забродин стал искать глазами женщину, на которую хотелось взглянуть ещё раз, даже испугался, что не найдёт среди массы народа. Но нет, вот она – не заметить было невозможно. Он вспомнил, что уже видел это красивое лицо. Не смазливое, а именно красивое с правильными чертами. Вокруг неё были люди, и она спокойно отвечала, иногда улыбалась…
Множество лиц видел бывший первый заместитель управляющего трестом, потом и сам стал управляющим, но это лицо врезалось в память, казалось, навсегда. А ведь прошло десять лет, и страна пережила перестройку, вместо трестов появились компании. Вот и Забродин управляет одной из таких строительных компаний. На федеральную выставку в Москву отправился лично, слишком много значения придавал ей. «Неужели она? – Размышлял Забродин. – Значит также в строительной отрасли работает. Вероятно представляет компанию. Кто она сейчас? Судя по её амбициям, не ниже, чем коммерческий директор».
Он пытался отозвать её хоть на минуту, терпеливо ждал, когда схлынет народ.
– Ольга Петровна?! – Они встретились взглядом. – Наверное, не помните меня, десять лет прошло. Забродин я, Николай Романович, первый заместитель управляющего трестом, а вы в строительно-монтажном работали…
Она вдруг улыбнулась искренне, даже обрадовано. – Как хорошо, что я вас встретила, я ведь иногда вспоминала вас.
— Наверное, недобрым словом вспоминали.
— Почему недобрым? С чего вы решили?
— Ну так я же тогда был против вашего назначения, — ему вдруг так захотелось с ней поговорить, не здесь, в этом шуме, а где-нибудь вдвоём. – Знаете, а тут недалеко кафе хорошее есть, давайте сходим вечером.
— Хорошая идея, давайте сходим.
— Ну, так я жду вас в семь вечера у входа.
Он отошёл и вдруг смятение охватило его: «А если она не придёт, вполне имеет право. Увижу ли я её ещё? А ведь так хочется поговорить…»
Ольга Петровна пришла в назначенное время. Когда сели напротив, он, наконец, мог так близко разглядеть её лицо, — казалось, она не изменилась, только глаза стали чуть выразительнее из-за лёгкого макияжа.
— Так получилось, что не увиделись мы больше, — начал Забродин. – Да-аа, было время: проекты, планы, собрания… Сейчас, в общем-то, то же самое, только на новый лад.
— Мне самой удивительно, что встретились с вами через десять лет на строительной выставке.
— Да, приехал свою компанию продвигать. У меня коммерческий директор тоже здесь. Я ведь потом управляющим трестом стал, но не надолго. Распустили трест, а жаль… столько предприятий просто канули в лету. Ну ничего, свою создал… Ну, а вы как? Вы тоже своё предприятие представляете?
— Совершенно верно, своё предприятие.
— Ну, я думаю, уже в должности коммерческого директора?
— Ну никак вы не хотите, чтобы я возглавляла предприятие, — Ольга тихо рассмеялась, — генеральный директор я.
— Простите, — Забродин смутился, — не хотел обидеть…
— Да вы меня не обидели, а только развеселили своим предположением. Знаете, я ведь вам благодарна. Во-первых, потому что «придержали» тогда мою кандидатуру, потому как вскоре начались такие времена, что мало кто мог выстоять. Зато опыт хороший получила. Во-вторых, ваш отказ так подстегнул меня… Создала свою компанию. Надо сказать, помог мой дядя, родной брат покойного отца. Можно сказать, он был моим капитаном, он в меня верил, при нём я стала генеральным директором. Жаль, нет его уже на свете.
Так что может вы и правы были тогда. Но в одном всё же не правы: насчёт красоты. В работе это не мешает, если рассуждать здраво. А вот в семейной жизни красота не помогает, на собственном опыте убедилась. Муж всегда говорил, что у него красивая жена, но, тем не менее, нашёл себе другую.
— Оля, — Забродин готов был схватить её руку, такое желание было утешить её, — это несправедливо…
— Не подумайте, я не жалуюсь, просто хочу сказать, что не в красоте дело, а в человеке. Наверное, моему бывшему супругу не хватило внимания, я ведь много работала. Это сейчас более рационально распределяю и рабочее, и личное время, стараюсь как можно больше времени проводить с дочкой.
— Оля, вы очень красивая женщина, мне казалось тогда, что производство – это не для вас. Я был неправ, простите меня, иногда было ощущение, что я испортил вам карьеру.
— Абсолютно нет, не за что вас прощать.
— Да, работа много сил и времени отнимает. Всегда считал, что жена понимает меня, столько лет прожили… Даже мысли не возникало… И вот такой удар… Говорит, что полюбила, сказала, что не хочет больше притворяться… ай, зачем это вам.
— Ничего, я же рассказала свою историю. Вы давно разошлись?
— Два года.
— И я два года, как развелась.
Они смотрели друг на друг, ничего не говоря. Наконец Забродин предложил: — А давай прогуляемся!
На улице было тепло, шум автомобилей почти заглушал их разговор. Добравшись до парка, смогли спокойно продолжить разговор.
— Выставка ещё три дня продлится, я предлагаю сходить в музей, кстати, никогда не был в Третьяковской галерее…
— Я тоже не была. Помню, классом ездили, потом с отцом в Москве были, сама приезжала несколько раз, а всё никак не получалось.
— А в этот раз получится. Ты когда уезжаешь?
– В воскресенье вечером, поездом.
— Успеем.
______________________________
Ближайшие три дня Забродин находил время, чтобы встретиться с Ольгой. К завершению выставки ему казалось, открылось второе дыхание. Даже коммерческий директор заметил в нём перемену. Обычно сдержанный, скупой на похвалу, Николай Романович был разговорчив, сыпал шутками.
— Так, вот её гостиница, — он вошёл, заметив, что ещё есть запас времени. Присел в кресло. Прошло минут пятнадцать, Ольга не выходила.
— Скажите, Волошина из 218-го не выходила?
— Волошина Ольга Петровна? Так она уехала полчаса назад.
— Как уехала? У неё ведь поезд через два часа… Он растерянно посмотрел по сторонам, взглянул на часы и вспомнил, что перепутал время. Такого с ним никогда не было. Забродин не мог забыть или опоздать, потому что он Забродин – всегда собранный, всегда правильный.
— Вам записку оставили.
Он взял конверт, машинально открыл его: «Прощай, мой нерешительный друг, это были замечательные три дня».
— «Я успею, это недалеко, я должен успеть, иначе, что она подумает». Он поехал на вокзал, в надежде увидеть её, сказать главное, ведь не должно быть так, чтобы люди встретились и расстались, как будто что-то оборвалось.
Он всматривался в лица, в окна поезда, но так и не увидел её. Подавленный, вернулся в гостиницу.
_______________________________
Было ранее утро. Поезд медленно приближался к вокзалу. Ольга подхватила чемодан, чтобы спуститься по ступенькам, как вдруг чьи-то руки тоже взялись за её чемодан. Подняла глаза: Николай стоял перед ней на перроне, помогая спуститься.
Они немного отошли, чтобы не мешать пассажирам. – Я решительный, Оля, очень решительный, но я забыл, потому что очень влюблённый. В тебя. Спасибо нашей авиации, самолётом быстрее.
— А я подумала, что мы случайно встретились и также расстались ещё лет на десять.
— Ну, уж нет, на ближайшие десять лет у меня другие планы – быть с тобой вместе.
— Коля, не забывай, я руководитель компании, работы много…
— О-ооо, я сам такой, — он подхватил чемодан, — пара мы с тобой.
— Что? Так быстро? – Ольга рассмеялась.
— Хоть сейчас. Хоть завтра, хоть через месяц, хоть через год – только скажи, когда, я буду ждать.
Он обнял её за плечи, и они пошли к выходу.
©Татьяна Викторова

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

В университет Татьяна, конечно, не поступила. Пора было возвращаться в свой маленький городок, где ждали сочувственные взгляды родителей и ехидные – одноклассников. Поступить в техникум, выйти замуж, на втором курсе родить ребёнка, потом гонять пьяного мужа по огороду, плакаться подружкам, закатывать на зиму огурцы и патиссоны. Ну уж нет. По этой колее пусть катятся другие, у неё – свой путь.

Когда Татьяна шла забирать документы, в голове робко зашевелилась мысль: а зачем, собственно, поступать на исторический факультет с конкурсом 15 человек на место? Главное – учиться в университете, детали несущественны. Есть ещё мехмат – 3 человека на место. И физфак с 1,7 – почти как в детской задачке про землекопов.

В коридоре висело объявление: «Работа в гардеробе, общежитие». А неплохой вариант – днём работать, вечером учиться, за год физику приручить. Мысль начала оформляться в план.

Родителям Татьяна сказала, что поступила на подготовительные курсы при университете. Что это такое, они не поняли, но очень порадовались за дочку. И даже иногда присылали деньги.

Дни напролет она сидела в гардеробе, урывками читая толстую книжку «Физика. Начальный курс», но план буксовал на каждом шагу. Во-первых, выяснилось, что таскать верхнюю одежду – это очень тяжело. Во-вторых, смысл написанного в учебнике от Татьяны ускользал.

Дело в том, что школьный учитель работал по совместительству физруком, физику считал лженаукой и был доволен, что умные люди в своё время сожгли Джордано Бруно.

Вместо того чтобы решать задачи, класс играл в баскетбол. Нельзя сказать, что Татьяну это расстраивало: трёшки она всегда кидала неплохо.

К весне удалось прочитать только половину книги. Но сдаваться девушка не собиралась: пусть она слабо понимает суть, зато может выучить наизусть формулы и определения.

Наступил день экзаменов. С изложением Татьяна справилась отлично, а вот физика подвела. Ни одной решённой задачи. Экзаменатор, тучный мужчина в очках, уже собирался поставить «неуд», но в последний момент решил поспрашивать определения. Тройка! И заветный студенческий билет в кармане. В группе 26 парней, она – двадцать седьмая.
Учиться было ещё сложнее, чем поступить. На лекциях Татьяна не понимала почти ничего, на семинарах – позор за позором. Однажды её вызвали к доске и предложили упростить часть выражения:
Sin alfa
———— + …..
Cos alfa
Девушка помнила, что можно сокращать одинаковые значения в числителе и знаменателе. И написала:
in alfa
———— + …..
Co alfa
Она сократила S.
Группа покатилась со смеху. Татьяну, уже не скрываясь, считали тупой, первую сессию она чудом сдала на тройки. Несколько пересдач, почти круглосуточная зубрёжка, пузырёк валерьянки. Надо валить, решила она. До второй сессии доучиться – и хватит.

Приближался первый почти весенний праздник – День защитника Отечества. Вроде бы полагалось в одиночку поздравить одногруппников, но Татьяна этого делать не хотела. Зачем поздравлять тех, кто тебя презирает?

Переубедила мама. Решили, что стоит подарить каждому по открытке. Татьяна не поленилась и сочинила двадцать шесть стихотворений с научным уклоном.
«Виктор транзистор по дому гонял, Виктор транзистор в ногу вогнал. Витя, с 23 Февраля! У тебя очень красивая синяя рубашка, носи почаще. Она подчёркивает твои глаза».

Парни так удивились подарку, что перестали смеяться над Татьяной. Более того, решили взять над ней шефство: если девушка чего-то не понимала, после занятий один из них обязательно растолковывал ей сложные моменты.

На 8 Марта Татьяна получила в подарок букет из двадцати семи роз: одна из них оказалась от преподавателя, того самого, который поставил тройку на вступительных. Никогда в жизни ей не дарили таких пышных букетов. Когда она принесла розы в общагу, в гости пришли все девочки из соседних комнат. Кто-то завидовал, кто-то предлагал сдать цветы на рынок по хорошей цене, пока не завяли.

Вторую сессию Татьяна закрыла без троек, со следующей стала отличницей и лучшим студентом-физиком в университете.

Её ждала долгая и славная карьера. Татьяна Максимовна Колокольцева – доктор физико-математических наук, автор нескольких учебников, крупнейший специалист по статистике полимеров, увлекается историей.

© Александр Бессонов Меньше

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

СМЕШНАЯ ФАМИЛИЯ

Шинель сидела на нем как-то мешковато. Может, от того, что новая. Зимнее обмундирование первокурсник получил недавно. А может от того, что не было в семье никого военных до него. Небольшого роста, худой, лицо в конопушках.

После окончания школы много мальчишек из Надькиного класса пошли в военные училища. Ничего странного в этом не было. Хорошо учились, по физкультуре пятерки. А этот — кросс вокруг стадиона прибегал последним. По всем предметам учителя ставили ему тройки, чтоб только не оставлять на второй год и не портить статистику. Одноклассники удивились, когда узнали, что Санька Воробейкин поступил в десантное училище.

Гаврилова, отличница и комсорг класса, сама взяла шефство над отстающим в учебе Воробейкиным. Никто не горел желанием заниматься с ним после уроков. Многие готовились поступать в ВУЗы, поэтому корпели над учебниками. Кто сам, а кому и нанимали родители репетиторов.

Вот активистка Надька и подтягивала одноклассника по многим предметам. Сначала оставались после уроков в школе, но потом как-то само собой Санька стал приходить к ней домой. В перерывах между занятиями пили чай с мамиными пирожками. Надька включала отцовский магнитофон с записями Высоцкого.

Она замечала, что нравится ему. Что ж тут удивительного: стройная, с копной каштановых волос и большими серыми глазами. На нее заглядывались одноклассники, но она не обращала на них внимания и получила прозвище «Недотрога».

Главная мечта ее жизни — стать журналистом. Для поступления в университет нужен отличный аттестат. Для этого Надька готова была сутками перелопачивать учебники с конспектами. Так что занятия с Санькой ей не мешали. Она учила его, как терпеливая учительница. Любимая поговорка ее отца «Повторение — мать учения!», написанная на большом листе, висела на двери ее комнаты.

Незаметно педагог и ученик подружились. Вечерами стали вместе бегать на школьном стадионе. Висли по очереди на турнике. У Надьки в спорте, как и у Саньки, тоже не очень ладилось. Сергей Иванович, учитель физкультуры, грозился поставить в аттестат ей четверку, не смотря на все пятерки. Да и то, если случится чудо, и она сдаст все нормативы.

Надин папа, бескомпромиссный подполковник, сказал ей, что не пойдет договариваться с физкультурником. Главное, считал он, чтоб у его дочери голова варила. На Сергея Ивановича надавила директриса, учительница Надьки по литературе. Отличный аттестат «украсила» выстраданная спортивная четверка. Санька тоже получил хорошую оценку среди остальных троек.

На журналистику Надька не прошла по конкурсу. Хоть и сдала вступительные экзамены на отлично. Не хватило одного недополученного физкультурного балла. Закрывшись в своей комнате, она три дня под песни Высоцкого ревела белугой.

Потом послушалась родителей и с теми же документами перешла в пединститут, где был недобор. Санька же поступил в военное десантное училище в небольшом западно-украинском городке. Год упорных занятий не прошел для него даром. Хоть аттестат и был в трояках, но голова варила, как сказал бы папа. Надька искренне радовалась за друга, о мечте которого знала только она.

На факультете русской филологии учились всего несколько парней. Один из них, Стасик Луцкий, высокий и красивый, как Ален Делон. К тому же умел играть на гитаре и пел хрипловатым голосом свои песни, чем разил наповал всех девчонок.

Гаврилова тоже посматривала украдкой на него. Когда же на дискотеке Стас пригласил ее на медленный танец, сердце недотроги чуть не выскочило у нее из груди. Надька впервые в жизни влюбилась. И закрутилось-понеслось: встречи и долгие провожания после лекций, танцы и последний ряд в кино, чаепития у нее дома, пока родители не вернулись с работы.

Скоро мама стала замечать, что дочка грустная и плачет по ночам, а утром ее тошнит от одного вида еды. Когда скрывать дальше уже не было смысла, правильная и послушная дочка призналась, что беременна. Отец выведал в деканате адрес соблазнителя и поговорил с ним и его родителями.

Будущий отец не сопротивлялся и согласился жениться. Свадьбу решили играть, чтоб не было стыдно перед родней, соседями, сослуживцами папы-подполковника и подчиненными папы-директора завода.

Воробейкин приехал в родной город на зимние каникулы. Сразу же, купив на вокзале букет, поехал к Надьке. Она заметила, что шинель сидит на нем мешковато, но ничего не сказала. Молча, кутаясь в пуховый платок, взяла его замерзшие в лед гвоздики. Видя, что домой она его не приглашает, Санька выпалил скороговоркой, чтоб она не выходила пока замуж, он приедет летом. Резко повернулся и побежал вниз по лестнице.

Накануне свадьбы Стасика, возвращавшегося от Нади домой поздно вечером, побили какие-то хулиганы, отобрали новые часы «Полет». На регистрации брака лицо жениха было густо намазано тональным кремом и запудрено, чтоб не было видно синяков. Все остальное действо, завершенное весельем в ресторане, прошло так, что не было ни перед кем стыдно. Так началась у Надьки семейная жизнь.

Молодожены стали жить у Гавриловых в выделенной им большой комнате, зале. Летом у них родилась дочка, и мама Нади ушла с работы, чтоб помогать с ребенком. Чтоб только дети смогли доучиться и получить дипломы. Приезжал ли на каникулы Санька, Надю совсем не интересовало.

Ребенок, муж, учеба поглощали все ее мысли и силы. Осенью второкурсников отправили в колхоз «на картошку». Надька, конечно, поехать не могла. Стасик, быстро схватив рюкзак и гитару, уехал подальше от ночного плача дочки и стирки пеленок.

Вернувшись из колхоза, муж Нади записался в институтскую команду КВН. Забытая когда-то студенческая игра переживала второе свое рождение. Так Стасик, душа компаний, певец и музыкант стал еще и веселым, и находчивым. Капитаном команды под названием «Восемь девок — один я». Семья и учеба отошли у него на второй план.

Дома он появлялся к ночи, когда дочка Наташка уже спала, Надя в кухне сидела над учебниками, а теща вздыхала в своей спальне. На пропущенные Луцким лекции и семинары преподаватели закрывали глаза. Сессии же он сдавал по написанным женой шпаргалкам.

На последнем курсе команда Стасика была замечена и приглашена на игру в Москву. Так муж Надьки стал телезвездой, что упростило донельзя получение диплома. Уехав в очередной раз в столицу, Стасик там и остался.

На волне КВНа он влетел на телевидение сначала пятым ассистентом десятого помощника. Потом со временем даже стал вести на одном из каналов передачу с шутками ниже пояса. Иногда в перерывах между съемками муж и отец появлялся дома с подарками и, наведя шороха, опять надолго исчезал.

Наташка знала папу в телевизоре. Из-за дочки Надька мирилась со своим соломенным вдовством. Она прекрасно понимала, что любимый муж не живет монахом в столице. Семейная жизнь закончилась, когда балагур Стасик по телефону сообщил жене, что прошла любовь, увяли помидоры.

После института Надя вернулась в свою родную школу. На десятилетие выпуска организовала встречу одноклассников, на которую пришли только те, кто остался в городе. Мероприятие прошло скучно. Многих ребят и девчонок Надька и так видела почти каждый день. Все жили в одном районе и уже начали водить своих детей в свою же школу.

Вспоминали об уехавших и кто-то сказал про Воробейкина, что он сейчас в Афганистане. Потом Надю вызвался довезти до дома Горелов, в школе — отпетый хулиган, а теперь слесарь в автосервисе. Она сначала отказалась. Пешком идти было десять минут. Но все-таки села в машину одноклассника, догадавшись, что тот хочет с ней поговорить.

Горелов начал с главного, без предисловий: «Эх, Надька! Дело прошлое. Нужен был тебе этот Стасик! Воробейкин хотел жениться на тебе, хоть говорил я ему, что шансов нет никаких. Когда узнал я, что ты замуж выходишь, собрал своих корешей и начистил рыло твоему женишку. Но, видно, мало. Все равно в ЗАГС повел тебя.

А Санька, дурень, не смотря ни на что, тебя любит. Хоть и женился сразу после тебя, сын вон растет. Попросил меня на твои дни рождения букеты в цветочном магазине заказывать. Из ромашек, которые ты любишь. Не мог я отказать, ведь он на войне за всех наших пацанов отдувается. Если бы я не знал, что ты со своим красавцем развелась, не говорил бы и дальше тебе ничего.»

Придя в спящий дом, Надька закрылась в кухне. Включила тихонько старый отцовский магнитофон с песнями Высоцкого. Сидела и вспоминала, как Воробейкин возил ее на велосипеде на пустырь за школой. Летом там буйно цвели ромашки. Нарвав букет, Надька садилась на раму велика, а Санька вовсю крутил педали. И она только чувствовала, как он щекотно дует в ее шею.

Вспомнила все цветы, доставленные ей из магазина. Она спрашивала посыльных, но те ничего не знали о заказчике. Вспомнила часы «Полет», найденные случайно в комоде. Не соврал Горелов, никто Стасика перед свадьбой не грабил.

Вспомнила всю свою, так называемую, семейную жизнь. Надька жалела и ругала себя, что влюбилась совсем не в того человека. В голове крутилась фраза из старого фильма: «Я думала, шо то любов, а то шкворчала ваша папироса.»

В девяностые букеты ромашек на дни рождения прекратились. Родители Воробейкина давно уехали в другой город к старшей дочери. Горелов, начавший гонять автомобили из Германии, пропал бесследно в одной из поездок.

Надежда быстро поднялась по карьерной лестнице. Старая директриса ушла на пенсию, много учителей, не выдержав испытания копеечной зарплатой, разбежались кто куда. Надежда Владимировна теперь была и директор, и учитель русского языка, и историк, и географ. И что немаловажно, еще и преподавала физкультуру. Сергей Иванович давно был на пенсии, а выпускники инфиза в школе не задерживались. Уходили в рэкетиры и гордились этим. Ученики Надежды уже не мечтали о военных училищах.

Дочка Наташка осуществила забытую мечту матери и стала журналистом. Такая же искательница приключений, как и ее папаша, уехала в Москву. Не без помощи Стасика стала работать на телевидении. Но не рассказывала про погоду или новости из Думы.

Наталья стала военным корреспондентом. Узнав о такой карьере внучки бабушка слегла с давлением. Дед, отставной подполковник, выпив сто грамм, что бывало с ним очень редко, сказал, что гордится Наташкой. Надежда смирилась, зная, что тот, кто уговорит ее дочь быть осторожной, еще не родился. Просто, как и мама, она решила новости с репортажами Натальи, не смотреть.

Как-то на базаре Надежда встретила одноклассницу Давидович, инженера в прошлом и торговку секонд хендом в настоящем. Та была в курсе всех новостей и сплетен, за что к ней приклеилась кличка «Райка-интернет».

Давидович слету сообщила Надежде, что оказывается, Воробейкин погиб. Не в Афгане, правда, а позже на Кавказе. Кто сказал об этом, вспомнить не могла. Видно, в компьютере ее головы что-то заклинило. Надя не поверила Райке.

Позже стойкий папа, посмотрев очередной Наташкин репортаж из горячей точки, сухо сообщил Надежде страшную новость. Воробейкин погиб еще в первую чеченскую войну. Присвоено ему посмертно звание Героя России. Сын теперь служит в той же роте. Потом налил себе и Надьке водки, чтоб помянуть.

Наташка пошла вся в отца: выпало несколько дней свободных, и она — самолетом домой. Одарив всех гостинцами, ушла отсыпаться. На следующий день ей кто-то позвонил на мобильный.

Наталья, быстро собрав родных вместе, выпалила, что выходит замуж, что у них только три дня. Жених уже на подходе, и зовут его Юра. Фамилия, правда, смешная — Воробейкин.

И, не дав никому опомниться, умчалась навстречу своему счастью. Из окна было видно, как по тротуару к их дому идет лейтенант-десантник. Форма ладно сидела на его коренастой фигуре. Заметив бегущую к нему Наташку, он помахал ей букетом ромашек и прибавил шаг…

Автор: #Любовь_Павлова

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.