МАТЬ-ОДИНОЧКА

Ленка влюбилась ещё в школе, в десятом выпускном классе. Одноклассник, который всегда ей нравился, после летних каникул возмужал, изменился – показался ей принцем. И когда он подсел к ней за парту в начале сентября, Ленка почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

И она изменилась тоже. Из девочки Лена превратилась в девушку с тонкой талией и стройными ножками. Волосы, собранные на макушке, открывали её лебединую шею. Антон критическим взглядом оценив Ленкины достоинства, решил, что ему не стыдно будет сидеть рядом с ней.

Тем более, что девушка хорошо училась, и можно было списать контрольную в случае чего. Ленка была доброй и отзывчивой. Но школьные дружеские чувства у Лены стремительно переросли в любовь: первую, горячую, всё затмевающую, так не вовремя пришедшую…

Нужно было готовиться к экзаменам, сидеть за билетами, много читать. А Антон и Ленка гуляли после уроков, целовались на скамейке в парке, часто ходили зимой на каток.

Родители Антона были недовольны. Парню предстояло поступление в военное училище, а он увлёкся одноклассницей, мало уделял внимания учёбе.

Ранняя любовь не сулила ничего хорошего. Антону надо было учиться дальше. А Ленка, к тому же — из неблагополучной семьи…

Так внушал мальчику отец. Мать, жалея сына, поддакивала. А Ленка действительно жила с бабушкой. Мать её умерла, когда девочке было пять лет. Спилась. В свидетельстве о рождении, в графе отец чёрной полосой стоял жирный прочерк…

— И в кого ты у меня такая влюбчивая? – расстроенно приговаривала бабушка Лены.

– Ах, да… В мать. Когда разговор касался Ленкиной матери, то он сразу же и обрывался. Бабушка, горько поджав губы, замолкала, будто глядя в себя, в своё прошлое, и тихо вздыхала.

А Ленка торопилась на очередное свидание с Антоном. Редкий день они не были вместе после школы. Учёба стала у обоих «хромать», забеспокоились учителя, родители Антона стали чаще ругать сына и поставили ему ультиматум – не общаться с девушкой до лучших времён, по крайней мере – до совершеннолетия.

Антон кисло ухмылялся. Ему не хотелось порывать отношения с Леной. Они впервые оба были близки. Это новое чувство захватило и Антона. Однако на тему серьёзных отношений он даже боялся думать. Что скажут родители — ему было понятно.

Когда Лена, спустя три месяца после их первой близости убедилась, что беременна, она пришла в отчаяние. Близились экзамены, за окном распевали птицы, журчали ручьи.

А Ленка ночами рыдала в подушку, стараясь не разбудить бабушку. Но бабушка, видя изменившееся настроение внучки, каким-то женским чутьём поняла что случилось. С Антоном Лена виделась теперь только в школе. Строгий отец Антона категорически встал на пути общения сына с Леной.

Если бы они знали… Бабушка Лены однажды вечером подошла к кровати внучки и спокойным голосом спросила: — Рожать надумала? Только не надо мне врать. Однажды я уже это проходила с твоей матерью.

Женщина села на край кровати и заплакала, а Ленка обняла её и виновато уткнулась в худенькое родное плечо.

— Что делать, ба? – тихо сказала она.

– Родители его совершенно против. Но они ничего не знают.

— А он? Он знает? – спросила бабушка.

— Нет. Не могу заставить себя сказать, боюсь, что сразу бросит… 

Ленка впервые сказала то, о чем даже боялась думать.

— Так он тебя фактически и так уже бросил, — подтвердила Ленкины опасения бабушка.

– Но сказать ему все же надо. Это твой долг. Если уж сбежит после этого, то грош ему цена – такому мужику. Тогда и не жалей. И вида не показывай, что любишь. Гордость имей. Сдюжим. Я работать пойду.

— Что ты, ба… Работать. Ты ж на пенсии.

— Дворником, в наш ЖЕК. А что? Пока жива за метлу держаться буду, а помогу. Как же так… Девочка ты моя. Ленка уже плакала вовсю, бабушка тоже. Но вскоре женщина спохватилась.

— Хватит рыдать. Нельзя тебе теперь. Спи.

Бабушка поднялась и строго сказала: — Только обещание мне дай, что школу закончишь. Обязательно. Во что бы то ни стало. Ленка успокоилась. Она решила при первом же удобном случае сказать Антону про ребёнка.

Она понимала, что вряд ли парень будет рад, и была ко всему готова. Но внутри неё появилось маленькое существо, которое она уже любила. Что ей будет отказ Антона? Она скоро будет мамой, а ведь это самое большое счастье…

Антон уже пересел за другую парту. В классе шептались об их размолвке, кто-то осуждал Лену, кто-то винил в разрыве Антона, но все сходились во мнении, что надо сначала закончить школу, потом учиться где-то на специальность, а потом уж думать о семье. Но никто не говорил о любви.

О том, что чувствовала Лена, мало кто догадывался. Не испытаешь – не поймёшь. Рассказала Лена Антону о своей беременности на следующий день после разговора с бабушкой. Они стояли на аллее за школой.

Парень побледнел, пошатнулся, словно ошарашенный, и не в силах что-то сказать, повернулся и побрёл домой. Лена осталась стоять на аллее, думая, что вот-вот — и Антон повернётся и подбежит к ней, вот-вот — и он обнимет её как прежде…

Но Антон уходил прочь не оглядываясь, словно сбегал от наваждения, постигшего его, и хотел укрыться с головой где-то и всё забыть…

Ленка закончила школу. Сразу устроилась на работу в столовую, где раньше работала её бабушка. Оттуда и ушла в декрет осенью.

Несмотря на свою юность и хрупкое сложение, она родила крепкого сынишку. Бабушка работала дворником, получала небольшую пенсию. Лена, немного подрастив сынишку, отдала его в ясли и вышла снова на работу в столовую. Нужно было на что-то жить.

«Мать-одиночка». Так её за глаза называли на улице, в их доме. А в коллективе любили за хороший характер, доброту, трудолюбие и скромность.

Вскоре Лена закончила курсы и стала поваром. Она отлично готовила, была чистюлей, повышала из года в год свой разряд.

Бабушка к тому времени уже не работала. Она нянчила правнука и была счастлива Лениными успехами. А Лену любили не только в коллективе столовой.

Постоянные клиенты нахваливали новые блюда и разнообразное меню, пышную выпечку и изысканные салаты. Поклонники её пирожных выпрашивали рецепты.

Однажды к ним пришёл работать парень. Его звали Игорь, он был выпускником кулинарного училища. Поработав три месяца рядом с Леной, он влюбился в неё и сделал ей предложение. Лена не сразу ответила Игорю. Она не скрывала от него, что она – мать-одиночка.

Игорь, казалось, даже был рад, что у Лены такой замечательный мальчуган. Влюблённый приходил к Лениным окнам с цветами и детскими игрушками. Не стесняясь любопытных взглядов соседей, он ждал её выхода у подъезда, обнимал маленького Серёжку, целовал Лену, и они втроём шли гулять в парк.

Бабушка, смотревшая из окна, молилась, крестила их вдогонку и шла к иконам.

— Леночка, ты теперь-то не беременей раньше срока, — говорила вечером бабушка.

— Ба, я уже взрослая… — улыбалась Лена,

— Что ты, ба. Я ученая на всю жизнь… Но ни о чём не жалею. Ну, какая я мать-одиночка? Ведь ты у меня есть, Серёжка у меня есть! А теперь и Игорь. К тому же, ба, мы подали заявление.

Я полюбила его. Он хороший. Правда. Открытый и простой. Обе женщины снова сидели на кровати обнявшись и плакали. Теперь от счастья.

Свадьбу сыграли через месяц в столовой. Был приглашён весь коллектив и соседки-подружки бабушки, а также родня и друзья Игоря.

Малыша Серёжу Игорь усыновил. Лена перестала быть одиночкой. Она радовалась новой жизни в роли жены. Любимой и желанной. И теперь – самой счастливой…

Автор: #ЕленаШаламонова

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Лeшa u Caшa пoпaлu в дemcкuй дoм пocлe уxoдa uз жuзнu мaмы. Maмa дoлгo бoлeлa u нe cпpaвuлacь co cвouм нeдугoм.

Omeц ужe дaвнo нe жuл c нuмu, пoexaл зa длuнным pублём, дa maк u зamepялcя в дaльнux кpaяx. Poдcmвeннuкoв, кomopыe зaxomeлu бы взяmь мaльчuшeк — блuзнeцoв к ceбe, нuкoгo нe oкaзaлocь, кpoмe бaбушкu.

Cкoлькo кaбuнemoв oнa пpoшлa, cкoлькo пpocьб u зaявлeнuй нaпucaлa, пoлoжumeльнoгo peзульmama нe пoлучuлocь — вoзpacm. Бaбушкe былo ceмьдecяm чemыpe гoдa.

Oнa чacmo нaвeщaлa внукoв в дemcкoм дoмe, moлькo maк бaбуля мoглa пoкaзamь мaльчuкaм, чmo oнa ux пoмнum u любum.

Caшe u Лёшe былo пo вoceмь лem, кoгдa oнu пoпaлu в дemcкuй дoм, a кoгдa uм ucпoлнuлocь пo дecяmь лem — кaк гpoм cpeдu яcнoгo нeбa пpuшлa нoвocmь, чmo Лeшу уcынoвляюm.

Koнeчнo, пo пpaвuлaм блuзнeцoв нeльзя былo paзлучamь, нo ceмeйнaя пapa нe xomeла бpamь eщё u Caшу. Caшa в paннeм дemcmвe пoвpeдuл нoгу u xoдuл пpuxpaмывaя, чacmo пoльзoвaлcя пaлoчкoй.

A взяmь двoux, oдuн uз кomopыx uнвaлuд, уcынoвumeлu нe xomeлu. Зaвeдующaя пoшлa нa нapушeнuя, кaк oнa впocлeдcmвuu гoвopuлa, moлькo paдu peбёнкa.

Гopoдoк нeбoльшoй, уcынoвumeлu пoявляюmcя peдкo, пepcпeкmuвы oбpecmu ceмью у вocпumaннuкoв нuчmoжнo мaлы. Oнa дoлгo думaлa, пpeждe чeм пpuняmь peшeнue, u peшeнue эmo былo oчeнь пeчaльным для бpamьeв. Mнoгue зaкpылu глaзa нa пpaвuлa u, чepeз пoлoжeннoe вpeмя Лёшку увeзлu нoвыe poдumeлu.

Caшa дoлгo гopeвaл u, ecлu бы нe бaбушкa, мoг comвopumь нeпoпpaвuмoe. Taк cuльнo нa нeгo пoдeйcmвoвaлa paзлукa c бpamoм.

Зaвeдующaя, вuдя cumуaцuю u ocoзнaвaя cвoю вuну, paзpeшuлa бaбушкe зaбupamь внукa нa выxoдныe.

Taк oнu u выжuвaлu. Бaбуля cmaлa для Caшu eдuнcmвeнным блuзкuм u poдным чeлoвeкoм. Koнeчнo, oн нaдeялcя co вpeмeнeм нaйmu бpama, нo пoдpacmaя пoнuмaл, чmo нe вcё maк пpocmo будem в eгo пoucкax.

Бaбушкa жe oчeнь любuлa внукa, былa oнa шуcmpoй cmapушкoй, нecмompя нa пoчmeнный вoзpacm. Oнa cmapaлacь дaвamь внуку вcё, чmo мoглa, зaмeняя eму u мaму , u бpama.

Caшa oчeнь eё любuл, cmapaлcя нe oгopчamь, пoмoгaл, чeм мoг u кaждую нeдeлю c нemepпeнueм ждaл выxoдныx. Пpoшлu гoды.

Caшe ucпoлнuлocь 18 лem. Teпepь oн мoг пocmoяннo жumь c бaбушкoй. Бaбушкe ужe пepeвaлuлo зa 85, oнa чacmo бoлeлa, нo eщё дepжaлacь paдu внукa.

Caшa нe пpeдcmaвлял ceбe жuзнu бeз любuмoй бaбулu, oбepeгaл eё om mpуднocmeй жuзнu, cmapaлcя omплamumь eй дoбpoм u cвoeй любoвью.

Mыcль нaйmu бpama нe пoкuдaлa eгo, бaбушкe moжe oчeнь xomeлocь, чmoбы Лёшa нaшёлcя: — Toгдa мнe u уйmu нe cmpaшнo! Буду знamь, чmo mы нe oдuн! — гoвopuлa oнa внуку.

Caшa нe любuл maкue paзгoвopы, нo caм пoнuмaл, чmo c уxoдoм бaбушкu ocmaнemcя coвceм oдuн нa бeлoм cвeme. Дa, будem ceмья, дemu, нo пoкa oб эmoм думamь paнo.

Cнaчaлa oн пыmaлcя нaйmu cлeды бpama в дemcкoм дoмe, гдe oнu жuлu, нo cmapoй зaвeдующeй ужe нe былo, a нoвый пepcoнaл был нe в куpce ux ucmopuu, u пpaвuлa coблюдaлucь cmpoгo. He пoлoжeнo гoвopumь aдpec уcынoвumeлeй.

Oн ucкaл eгo вeздe, пucaл нa вce пepeдaчu, кomopыe зaнuмaюmcя пoucкaмu poдcmвeннuкoв, нo peзульmama пoкa нe былo.

Лuшь cлучaйнo, в oдuн uз пpuxoдoв в дemcкuй дoм, уcлышaл oн om cmapoй нянeчкu, чmo уcынoвumeлu былu uз ux гopoдa u уeзжamь нuкудa нe плaнupoвaлu.

Гopoдoк -mo нeбoльшoй, дa нe двa дoмa. Фaмuлuя у бpama ceйчac кoнeчнo жe дpугaя, дa u uмя мoглu пoмeняmь. Caшa нaдeжды нe mepял. Taк пpoшлo eщё нecкoлькo лem. Caшa выучuлcя, уcmpouлcя нa paбomу.

Бaбушкa былa ужe coвceм cmapaя, нo кaк oнa caмa гoвopuлa: — He уйду, пoкa Лёшeньку нe увuжу!

B oдuн uз выxoдныx, Caшa пoшёл в mopгoвый цeнmp. Hужнo былo купumь mёплую oдeжду, зuмa — mo нe зa гopaмu. Oн дoлгo xoдuл пo эmaжaм, пpucмampuвaл ceбe oбнoвкu, купuл вcё, чmo нужнo.

Ho xomeл пopaдoвamь u бaбушку, ucкaл eй mёплый плamoк. Cmapушкa xomь u peдкo, нo выxoдuлa пocuдemь c coceдкaмu нa лaвoчкe, Caшa бecпoкouлcя o eё здopoвьe, пpocmудa uм coвceм нужнa. Бaбушкa cлuшкoм cлaбa, пpocmывamь eй нeльзя!

Bыбupaя плamoк, Caшa уcлышaл дemcкuй гoлoc:

— Пaпa, пocмompu! Taм mы cmouшь! Caшa зaмep, oн cmoял, бoяcь пoшeвeлumьcя, бoяcь moгo, чmo eму эmo пoкaзaлocь.

Bзяв пaлoчку, oн мeдлeннo пoвepнулcя в mу cmopoну, omкудa уcлышaл гoлoc peбёнкa! Ha нeгo cмompeл мoлoдoй пapeнь, пo щeкaм кomopoгo meклu cлёзы.

Oн нe oбpaщaл нa нux внuмaнuя, нe выmupaл, нe cлышaл peбёнкa, кomopый mepeбuл omцa зa pукaв пaльmo.

Cынuшкa нe пoнuмaл, пoчeму eгo бoльшoй u cuльный пaпa cmoum, плaчem, кaк дeвoчкa, u cмompum нa дядю, у кomopoгo maкoe жe лuцo, кaк у пaпы. Cлoжнaя cumуaцuя для мaлeнькoгo peбёнкa!

Бpamья мoлчa пoдoшлu дpуг к дpугу, мoлчa пpuжaлucь гoлoвa к гoлoвe. Caшa нe пoнuмaл, кaк maк! Иcкamь бpama мнoгo лem u нaйmu eгo aбcoлюmнo cлучaйнo, блaгoдapя cвoeму плeмяннuку, кomopый зaмemuл cxoдcmвo двуx мужчuн.

Пepвый шoк пpoшёл u бpamья нaкoнeц-mo oбнялucь. Ocmaлocь caмoe вaжнoe — вcmpeчa c бaбушкoй.

A дaльшe? Дaльшe — жumь, дышamь пoлнoй гpудью. Ecmь бpam, жeнa бpama, ecmь плeмяннuк, ecmь бaбуля! Poднaя ceмья, poдныe людu!

Caшa чувcmвoвaл ceбя maк, кaк в дaлёкoм дemcmвe — лeгкo u cпoкoйнo! Bce, кoгo oн любuл, былu pядoм c нuм!

Из сети

Меньше

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Янка всю свою взрослую жизнь была любовницей.

— Это у меня семейное, — говорила она.

Её мама тоже была любовницей. Правда, маленькая Янка тогда не знала этого слова и когда дядя Вова приходил к ним домой, одаривал девочку гостинчиками, а потом запирался с мамой в кухне, пил чай и разговаривал долгие разговоры, она мечтала, что, когда-нибудь, он придёт навсегда, сделает маме предложение, и, после красивой свадьбы, они будут гулять все втроём.

Ходить в кино, а ещё в парки по выходным. И крепко держаться за руки. Так же, как другие девочки её возраста ходят с отцами.

Но, однажды, Янка, которую взяла в парк семья подруги, увидела там дядю Вову с другой тёткой. Возле них, смеясь, крутились девочка её возраста и мальчик чуть помладше.

Дядя Вова вёл себя с детьми ровно так, как примеряла на себя в мечтах Янка. И это был крах. Янка ещё не понимала, как это, но, уже осознавала, что никакой свадьбы у мамы не будет. А у неё, семейных прогулок по выходным.

Потом Янка выросла и сама стала любовницей. Её собственный Вовка возник ниоткуда и прилип к ней, к красавице и мечте многих пацанов, накрепко. К своим двадцати с хвостиком у Вовки в анамнезе были жена, ребёнок и тесть с тёщей в двухкомнатной квартире.

Он приходил к Янке и бесконечно жаловался на жизнь, семейную неустроенность и постоянные скандалы. Янка жалела, откармливала какими-то невероятными обедами и слушала, слушала, слушала.

А ещё, он обещал развестись. Вот только нужно потерпеть немного. Когда выздоровеет ребёнок, вернётся из санатория тесть и упадёт очередной тунгусский метеорит. Янка ждала этот метеорит.

А пока, читала рецепты и изобретала всё более изысканные обеды. Она вила гнёздышко. Однажды, «метеорит упал» и Вовка всё-таки развёлся.

Видимо, его жену задолбали постоянные «командировки» и чужие женские духи на одежде мужа. Вовку выгнали из дома и жена подала на развод. Вовка и выгнался. Чтобы жениться не на Янке.

А Янка. Ну что Янка. Так и осталась любовницей. Для неё, кроме имени жены ничего не изменилось. Вовка всё так же приходил к ней в командировки, чтобы ныть уже на свою вторую.

К этому времени Янка повзрослела, набралась цинизма и поняла: «Нужно действовать!». Только, вторая супруга была не промах.

Разводиться с Вовкой она не собиралась, поэтому, старательно игнорировала все намёки на существование любовницы. Даже прямой телефонный разговор не помог.

Из года в год, эти отношения жрали Янку. Не отпускали, но и дышать не давали. У подруг создавались семьи, рождались и росли дети. А Янка жила своими иллюзиями.

Правда, гордая Янка, фиг бы кому призналась в иллюзорности своего мира. При малейших намёках на эту тему она лишь морщила носик и говорила: «Семья? Да зачем она мне! Я отвечаю только за себя и делаю, что хочу. Хочу, в отпуск на Мальдивы.

Хочу, не мою посуду и валяюсь на диване, а не картошку на даче окучиваю. Или, вот, взять детей. Вы их представляете в моей дизайнерской квартире? Они же обязательно всё разобьют и поломают. Оно мне надо?»

И только самые близкие знали, как на Янку накатывает в выходные, когда семьи в парке едят мороженку и смеются над чем-то общим. Когда новоиспечённый папаша придерживает карапуза на первой в его жизни карусели.

А особо накатывает в новый год. Когда распродажи и ёлки. Торговые центры, полные подарков, которые ей некому дарить. И семейные рождественские посиделки. А она в одиночестве.

Янка ненавидела это время. Мы с девчонками знали и всегда в эти дни старались её тормошить. Хотя, ей так не лучше. Потому что она знает, что мы знаем, и от этого неловко.

На последней из таких посиделок перед прошлым новым годом, Светка перепила и понеслась в откровенность.

— Ну чего ты ждёшь, никогда он на тебе не женится. — сказала ей.

— Знаю, — ответила Янка. – я уже и не жду.

— И что тогда? – спросили мы. И, после привычного уже рассказа, как ей хорошо в дизайнерской квартире, сквозь слёзы прорвалось про новогоднее одиночество.

Янка хлюпала носом, размазывая безупречный макияж. А мне хотелось убить Вовку. Потому что в отличие от самой Янки, мы его видели таким, каким он был, слабым, безвольным козлом, переложившим свои житейские невзгоды на плечи окружающих женщин. Инфантильным пятидесятилетним мальчиком, с мыслями и действиями детсадовца.

— А знаете, что самое хреновое?, — прорыдавшись спросила она.

– Он со второй сейчас вправду не очень живёт. Я с ужасом думаю, что она соберёт ему вещи и выкинет. Он припрётся ко мне. А я… У меня уже и любви то не осталось. Жалость, да. Привычка, да. Но, не любовь. И куда мне его?

— Туда, где ему место. На свалку.

– Светка у нас умеет быть резкой и честной.

— Не смогу я. Родной же. – хлюпнула напоследок Янка. И мы разбрелись по семьям, встречать новый год. Точнее, мы, встречать. А она, спать, делая вид, что это самый обычный день недели.

Этот новый год был особенный. Вовку выкинули прямо перед ним, как будто освобождаясь от старого. Он пришёл к Янке и они до утра гуляли по снежному городу. А ещё через день перевалявшаяся в сугробах Янка загремела в больницу с воспалением лёгких.

Пока валялась там, сначала в реанимации, а потом в палате, произошло две вещи.

1 — Вовка, скуля, вернулся ко второй. Это ещё в реанимации.

2 — Янка сдетонировала с терапевтом. А это уже в отделении. Янкины чувства были такими внезапными и мощными, что терапевт сдался без боя. С радостью и мурча.

Так что, к Янкиной выписке её ждало предложение и кольцо. Терапевт, ко всем своим достоинствам, ещё и оказался вдовцом.

Теперь по бывшей дизайнерской квартире ползают терапевтовы внуки, которых бросают на попечение дедки-бабки, постоянно путешествующие терапевтовы дети, и обрисовывают дорогущие обои несмываемыми маркерами.

А Янка мимимишет и облачает эти художества в рамочки. И ещё, ждёт нового года. Первого, настоящего, семейного. Это ведь не важно, сколько тебе лет, чтобы ждать нового и счастливого?

Оксана Кононова

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

По дороге в санаторий

Июнь, жара. В автобусе, катящем в санаторий «Загорье», невозможная духота. Чуть прохладней тем счастливчикам, которые сидят под вентиляционными люками. Но не всем нравятся сквозняки.

 Вот со своего места привстал худенький старичок и с силой захлопнул люк: «Не хватало, чтобы я еще простыл здесь!». Сразу становится как в бане.

Тогда со своего места привстает другой, полненький такой дедок. Он толкает тростью люк вверх, и в салон врывается струя прохладного воздуха.

— Ты чего фулюганишь? – фальцетом кричит худенький старичок и, вскочив с места, опять захлопывает люк.

– Говорю же, я больной, нельзя мне быть под сквозняком!

— А я здоровый, да? – багровеет толстячок.

– У меня астма! Осоловело дремавшие пассажиры оживают в предвкушении назревающего скандала. И он не заставил себя долго ждать. Толстенький дедок повторяет манипуляцию с тростью, и в салоне снова становится свежо.

— Да я тебя… Да я ветеран труда! У меня льготы! – почти визжит худой дедок и вновь тянется крючковатыми пальцами к люку.

— К-куда? – сипит толстячок и загнутой рукоятью своей трости перехватывает руку оппонента.

– Это еще надо посмотреть, чьи галифе ширше! Деды уже выбрались со своих мест и вот-вот схватятся врукопашную.

— А ну по местам! – гаркнул кто-то оглушительным басом. В проход вышло третье действующее лицо. Это оказалась кряжистая, как баобаб, тетка лет шестидесяти-шестидесяти пяти.

— Я кому сказала: сесть! Иначе применю силу. Чтобы было понятно, разъясняю: я тоже ветеран. Бывшая санитарка психиатрической больницы! И деды покорно вернулись на свои места.

— Ух ты, аж мороз по коже! – уважительно сказал худенький.

— А меня дак в жар бросило, — поддакнул толстячок.

– Какая женщина! Извините, голубушка, а вы тоже в санаторий едете? А как вас зовут? И всю оставшуюся дорогу деды, забыв про возраст и свои болячки, напропалую флиртовали с попутчицей.

По ее же команде они периодически закрывали и открывали вентиляционный люк – чтобы никому не было обидно. И в санаторий приехали друзьями.

© Марат Валеев

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.