ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ ВОЛК
Часть первая. Последний разговор.

— Ты, Серёга, не жилец. Сам понимаешь. Скоро ночь, метель начинается. До утра здесь не продержаться.
Разговаривали двое. Один высокий, в чёрном полушубке, крепко стоял на лыжах, за плечом рюкзак и ружьё. Второй полулёжа на снегу, смотрел на него снизу в верх. Рядом сломанная лыжа и неестественно подвёрнутая нога. Вокруг голая степь, ни деревца, ни кустика, только где-то далеко, почти у линии горизонта, тёмной полоской виднелся лес. Вечерело, усиливаясь, подвывал ветер, бросая колючие, пока ещё редкие снежинки.
— Сам понимаешь,- как бы оправдываясь, говорил высокий, — если бы в лесу, другое дело, там хоть костёр можно развести. А тут до леса полтора часа ходу. Мне тебя не дотащить.
— А ты пробовал? — устало спросил, лежащий на снегу.
— А тут и пробовать нечего,- переходя на визг, быстро затараторил другой. — Останусь с тобой, оба погибнем, была охота устраивать тут братскую могилу. Мне за компанию на тот свет совсем не хочется. А так хоть я живой останусь.
— Всегда чувствовал, что ты Генка, человек с гнильцой.
— Хватит тебе меня совестить! — Ещё больше распаляясь, и повышая голос, отвечал первый. — Это только в книжках всё ладно получается, а в жизни бывает всё наоборот. Человек человеку — волк. Вот как бывает. Я что ли виноват, что ты ногу подвернул. Я ведь не Александр Матросов, грудью на амбразуру бросаться. Я не герой, понимаешь? Я простой советский человек.
— В том то и дело, что не советский…
Немного помолчав, Генка, вдруг резко выбросил вперед руку с лыжной палкой. Он ловко зацепил за ремень ружьё Сергея, быстро оттолкнул оружие в сторону. Заскользив по снегу, оно уткнулось в снежный холмик.
— Ты что творишь, гад? — возмутился лежащий, исподлобья глядя на него.
— А это так, для моего спокойствия. А то, кто тебя знает, малахольного, пальнёшь ещё со злости, мне в спину.
Потом махнул рукой,- чего, мол, время с тобой терять? — И трусливо опустив глаза, оттолкнулся лыжными палками. Заскрипел снег под лыжами и быстро набирая скорость, Генка покатил в сторону далёкого леса. Полулёжа, Сергей смотрел вслед удаляющейся фигуре, пока она не исчезла за снежными холмами.
— Человек человеку — волк. — Мысленно повторил он, и добавил,- вот так живёшь с человеком рядом, а до конца и не знаешь, что он из себя представляет.
А через некоторое время, завыл ветер, снег усилился, застилая всё вокруг. Вдруг, из далека донёсся вой. Волчий вой. От которого кровь стынет в жилах. Ружьё! Спохватился Сергей. Надо дотянуться до него. Патронов хватает. А вот его любимый двуствольный «Зубр», лежит в паре метров, уткнувшись стволами в сугроб. Он попытался повернуться к нему, напрягаясь из последних сил. Но острая боль, так резанула, что в голове всё потемнело, и чуть не потеряв сознание беспомощный человек, прекратил, дальнейшие попытки, добраться до оружия.
Превозмогая себя, Сергей смотрел, как сквозь пелену снега, к нему медленно приближается несколько тёмных пятен, которые с каждой секундой становились всё больше и отчетливей.
— Волки. — Удивляясь своему спокойствию, прошептал он. — Вот и смерть моя…
И вдруг, больно резанув, ком подкатил к горлу.
— Мама! Как же она без меня?!

В двух шагах от него стояли волки. Их было шестеро: могучих, сильных, безжалостных хищников. Впереди вожак, с отстреленным левым ухом, пониже ростом чем остальные, видимо волчица.
— Где-то я тебя видел? — Мелькнула мысль, прежде чем Сергей провалился в глухую, вязкую темноту.

Часть вторая. Верный.

Говорят, в последние секунды, у человека перед глазами пролетает вся его жизнь. Вот и Сергей увидел себя мальчишкой, бегущим в летний солнечный день, с друзьями к озеру. Рядом с ним, не спуская с него глаз, его пес по кличке Верный. Имя своё он получил не зря. Ни на минуту не оставлял своего хозяина без присмотра. Шумная ватага ребят, поднимая тучи брызг, ринулась в воду. Сергей заплыл дальше всех и тут, под громкий смех и крики друзей, в воду бросился Верный. Друзья хохочут:
— Давай, вылезай! Нянька за тобой прибежала!
А верный доплыв до него, схватил зубами за кисть руки и потянул к берегу. Держал крепко, но не больно. Под улюлюканье ребят, довольный собой Верный, вытащил Сергея на берег, и радостно запрыгал возле ног.
Верный любимый пес Сергея, беспородный, но довольно высокий и сильный, с широкой грудью и крепкими лапами. Непропорционально крупная голова, с умными глазами, чем-то напоминала волка. Хозяина своего любил безмерно. Иногда эта любовь переходила все границы.
Однажды, Сергей пошёл на рыбалку, и пёс увязался за ним. На берегу, найдя свободное место, между рыбаками, он как положено, размотал удочку и сделал заброс. Когда поплавок коснулся воды, Верный решив, что хозяин, с ним играет, со всего размаху, бухнулся в воду, чтобы принести поплавок обратно. Распугав всю рыбу и услышав от рыбаков кучу трёхэтажных, довольный пёс принес Сергею пожёванный поплавок. С тех пор, подходя к пруду, он говорил, глядя собаке в глаза:
— Домой! Иди домой.
Верному не надо было повторять два раза, он, печально опустив глаза, поворачивался и нехотя, бежал к дому.

Потом в его памяти, промелькнули события позапрошлого лета. Сергей с двумя охотниками преследовали волков. Двух удалось застрелить, а вот третья волчица, оставляя следы крови, ушла от них. Пытаясь спасти свой выводок, она хотела перепрятать волчат в другое место, но не успела и невольно навела охотников на своё логово.
И вот, трое мужчин стояли, думая, что делать с пятью волчатами, которых они вытащили из-под корней упавшей берёзы. А те, сбившись в кучку, то пищали, то пытались смешно рычать.
— Да пристрелить их надо! И все дела – сказал Генка. – А то вырастут, потом гоняйся за ними.
— Ну ты, – загородил их собой Сергей – они же ещё малыши.
— Да ты что? Серёга такой трусливый, давай я это сделаю, – настаивал Генка.
— Зато ты, как я погляжу очень смелый, против щенят с ружьём не боишься. А ты встреться с одним из них, через год тогда и покажешь свою храбрость.
— Да не спорь ты с этим малахольным, –- вступил в разговор третий, – давай лучше за волчицей, видишь кровь на траве. Хорошо её зацепили, далеко не уйдёт. А эти без неё и сами подохнут.
Когда охотники удалились, Сергей присел возле притихших волчат.
— Ну что мне с вами делать, пацаны?
Сбившись в кучу, они притихли слушая, звук исходящий от странного существа, издающего опасные, совсем нелесные запахи. Вдруг у Сергея холодок пробежал по спине и чувство опасности заставило его резко обернуться. Из-за ствола старой берёзы, на него стальным взглядом смотрела волчица. Левое ухо у неё было отстреляно, и по голове стекала струйка крови, но, судя по запёкшимся пятнам на шерсти, уже не такая сильная как в начале.
Сергей встал, машинально подняв ружьё. Волчица отступила назад за ствол дерева.
— Да ты мать, умная – прошептал он, немного успокаиваясь – да и рана у тебя, как я погляжу, пустяковая.
— Ладно, ладно – сказал он, опуская ружьё – забирай своё потомство, да перепрячь по надёжнее.
Потом пятясь назад, стал медленно, без резких движений, отходить к окраине лесочка, не спуская взгляда с хищника. Волчица снова вышла из укрытия и сделала несколько шагов вперед. Потом остановилась и внимательно следила за удаляющимся человеком, словно стараясь его запомнить.

Часть третья. Волки.

Было тихо. Метель закончилась, лишь редкие снежинки кружились кое-где. Сергей, лежал уткнувшись, в чей-то тёплый шерстяной бок и теребил руками грубые космы волос. Ещё не придя в себя полностью, улыбнувшись, подумал:
— Верный! Ты со мной, Верный.
И тут сознание как ножом, полоснула страшная мысль:
— Я же умер! А Верного, несколько лет назад, застрелил пьяный охотник, приняв его за волка.
Но шерсть, настойчиво продолжала щекотать лицо. Окончательно приходя в себя, Сергей открыл глаза, приподнял голову. И тут же застыл, не веря своим глазам. Он лежал рядом с волком. Нет не просто рядом, а в обнимку с ним. Он осторожно осмотрелся. Да не с одним волком. Вокруг него, вернее прикрывая его, лежали припорошенные снегом хищники. Сергей боялся не то, что пошевелиться, боялся дышать.
— Это что же, вы всю ночь, меня грели? –пришла в голову бредовая мысль.
Но тут же, подленький внутренний голосок прошипел:
— Как же тебя грели, держи карман шире. Они себе завтрак грели.

Услышав, что человек проснулся, звери стали по одному пониматься на ноги, стряхивая с себя снег. Последней поднялась одноухая волчица, которая лежала на его ногах. Волки собрались вокруг неё, мощные, широколобые, скуластые настоящие хозяева леса.
— Ничего у тебя пацаны то вымахали,- подумал Сергей, глядя на них.
А волчица, спокойно поглядев на него, развернулась и не спеша побежала в сторону далеко виднеющихся деревьев. Волки, выстроившись цепочкой, поспешили следом за ней. Ошеломленный человек, провожал их глазами, всё ещё боясь пошевелиться.
Нога! Странно, нога уже так не болела и к своему удивлению, он, попытавшись встать, устоял. Потом доковылял до ружья, взял его и опираясь на него, сделал несколько шагов.
— Я могу идти – радостно подумал он – если пояс из собачьей шерсти лечит, то тулуп из волчьей, делает чудеса – попытался пошутить он.
Осторожно ступая, двинулся в противоположную сторону, от убежавшей стаи. Нужно идти. Идти сколько хватит сил. Наверняка нас уже ищут. Он не помнил, сколько прошёл, но наконец услышал выстрелы, а потом и чьи-то крики. Сквозь слёзы застилающие глаза, увидел спешащих к нему людей.
— Он здесь! Он живой! – услышал он крик, переходящий на визг. Это кричал его двоюродный брат Матвей. И в туже секунду, подлетевший Матвей, со всего размаху, сбил Сергея с ног. И оказавшись сверху, безжалостно трепал за плечи, вдавливая в сугроб, беспомощного брата, продолжая визжать от радости:
— Живой! Живой, чертяга!
— Да слезь ты с него – возмутились подъехавшие мужики – задушишь ведь.
Сергея поставили на ноги. А Матвей, ни как, не желающий успокоиться, то обнимал его, то тыкал кулаками под рёбра.
— Живой брательник, живой!
Сергей стоял глупо улыбаясь и не узнавал своего брата. Обычно угрюмый сдержанный, лишнего слова не скажет, а слезу из него и подавно не вышибешь. А тут радовался как мальчишка, периодически, размазывая слёзы по щекам.

Вот, так живёшь с человеком рядом, а до конца и не знаешь, что он из себя представляет – опять подумал Сергей.
— Живой, братуха, хоть ты живой – продолжал радоваться он.
— Что значит, хоть я живой – еле ворочая языком, спросил Сергей.
Матвей, помрачнев, нехотя стал говорить:
— Понимаешь, час назад в овраге Генку, нашли. Свалился он туда, да видать шею свернул, так не приходя в сознание, поди и помер. Всю ночь и пролежал там, снегом засыпанный, еле нашли.
Кто-то из мужиков трижды выстрелил в воздух, подавая сигнал и вдалеке затарахтел мотор, приближающегося снегохода. Когда он подъехал, Сергея, как ребёнка, подхватили на руки и уложили в кузов, плотно закутав в овчинный тулуп.
— На вот, выпей живой водицы – хлопотал неугомонный Матвей – наливая в стакан спирт.
— Волки! – вдруг крикнул кто-то. На какое-то время все замолчали, глядя, как далеко, почти у линии горизонта, тёмными точками удалялась волчья стая.
— Ну Серега! Ты везунчик – восхищенно заговорил Матвей – пургу пережил, да ещё и волкам не попался. Хорошо, что они тебя не нашли.
— Хорошо! – проваливаясь в сон, пробормотал он, выпитый спирт сделал своё дело – ХОРОШО! ЧТО НАШЛИ!

Сергей спал, укутанный в тёплый овчинный тулуп. Он не слышал свиста встречного ветра, дребезжащего тарахтения мотора, не чувствовал, как снегоход подпрыгивая на сугробах, толкал его то в один, то в другой борт. Лишь, улыбаясь во сне, теребил жёсткую овчинную шерсть и еле слышно шептал:
— Верный, ты со мной? … Верный! …
Автор: Павел Буташ (Попов)

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

СКРИПУН
*
— Жорка, иди сюда, простокваши налью, небось, не завтракал еще! Или тебе рассолу лучше, поправиться надо? У тети Пани зачерпни, они только бочку новую открыли, рассол как вино!
Жорка Фидлер привычно слонялся по воскресному малаховскому рынку. Не столько по делу и даже не столько с похмелья, сколько просто так: людей посмотреть-послушать и себя показать. Этот рынок для него, считай, вторым домом был. Вернее, третьим. Первый, родительский, в войну еще сгорел, когда Жорка в Алма-Ате в госпитале валялся. Вторым стало малаховское еврейское кладбище, где рядком легли отец с матерью и главный учитель его по скрипке, Семен Наумыч Зусман. Как чувствовал, что Жорка вернется с пустым рукавом и скрипку все равно держать нечем будет. А у Зусмана на Жорку как раз все надежды были: последний ученик, самый талантливый и самый любимый, зря что ли фамилия даже Фидлер, т.е. скрипач на идише. Ну а третий Жоркин дом, таким образом, — это как раз малаховский рынок получается. Жили, считай, в двух шагах, поэтому как научился дошколенком калитку открывать, так и убегал туда и шмонался по нему с утра до закрытия. Торговки все, как сына полка, встречали, всегда сыт был да обласкан, так что чем не дом?!
Не думал Жорка, конечно, а тем более папа его, известный местный хирург, что вместо концертной сцены Жоркина жизнь сосредоточится на рынке, но так уж вышло. Может, оперировал бы папа родной не в Красковской больнице, а в госпитале, где руку оттяпал коновал какой-то, и уцелело бы Жоркино орудие труда, и наверстал бы он все, что за войну подрастерял, и вышел бы он через несколько лет снова на публику в пошитом Зямой-портным фраке со своей вишневой скрипочкой,
а мама сидела бы, как любила, в третьем ряду в платье сиреневом с брошкой и гордилась сыном.
Но, видно, не договорились все они ни между собой, ни с Богом, поэтому, сколько папа ни писал прошений отправить его в прифронтовое учреждение, оставили его без ответа, словно знали, что жить ему осталось всего ничего и рак его за два месяца сожрет. И мама не дождалась, решила, что отцу нужнее. Ну а Зусман уже перед войной старик был, в чем душа держится, и до победы не дотянул. Так и лежит в том же ряду, где Жоркины родители, навещать удобно.
Жорка же, по своей всегдашней манере, уклонился от общего вектора в сторону кладбища, вернулся на пепелище живой, пусть и без руки, разжился на рынке списанной бытовкой, приволок ее на место родительского дома и зажил там. Точнее сказать, приходил туда ночевать, а с утра до вечера, как в довоенном детстве, опять толокся на рынке, даже местом собственным там обзавелся рядом с каптеркой, где весы выдавали. Отдыхал там в старом, продавленном, кем-то выброшенном кресле, когда совсем ноги не держали. И дул в трофейную губную гармошку. Она у него вместо скрипки стала. До войны его звали Жорка-скрипач, а теперь Жорка-скрипун. У него ведь не только руки не было, у него и легкое было задето, и гортань. Так что дыхалки не хватало по-настоящему играть и на гармошке. Он и говорил-то с трудом, хрипел, скрипел да каркал. Но все равно это была музыка!
Представить себе тот малаховский рынок без Жорки и его музыки просто невозможно. Его длинную, изогнутую басовым ключом фигуру было видно отовсюду. С утра он снимал пробы.
И не было торговки, которая бы ему отказала. Поэтому каждая бывалая покупательница перед покупками для начала тормозила Жорку и советовалась.
— Жоринька, кэцелэ, ты не знаешь, ув Веры не кислый творог сегодня? Ув прошлый раз таки был дрэковский!
— Тетя Циля, лучше возьмите сегодня у Лариски. И творог и сметану. У Верки корова болеет, лекарство жрет и сено, а не траву свежую. Вот и невкусное все.
— Эй, скрипун, у кого огурцы соленые на закусь брать? Чтоб хрустели, и без уксуса?
— Браток, у выхода к станции, на уголке вон видишь, женщина в платочке таком, голубоватом, Нина…У нее самое то!
— Георгий, Вы не подскажете, тут куру домашнюю можно взять без обману, у нас Роза Яковлевна свалилась с температурой?
— Израиль Борисыч, организуем сейчас: слева от мясного прилавка парень стоит в сапогах, с сидором, скажете — от меня, такую курочку Вам выдаст — Роза Яковлевна враз поправится, сама золотые яйца нести начнет!
И ведь что удивительно: никто ни разу на Жорку не обозлился, что не их товар он расхваливает!
Все знали, что он сроду не соврет. Поэтому чего на него-то пенять, если не получилось в этот раз в первачи выйти?! Надо будет в другой раз постараться получше! И тот, кого Жорка пять минут назад забраковал, и тот, кого расхваливал, наперегонки щедро отсыпали ему своего товару и угощали лучшим куском. Жорка для всех в одном лице был и народный контроль, и рекламный агент, и третейский судья, и, вдобавок, духовой оркестр. Ну и до кучи — главная достопримечательность малаховского рынка!
Казалось бы, что еще инвалиду можно хотеть?! Свободен как птица, сыт, пьян да нос в табаке, в центре внимания и новостей и все тебе рады да улыбаются. Только все равно нередко разворачивал Жорка кресло свое спиной к почтенной публике, залезал в образовавшуюся клеть и повисала в высоких сводах рынка такая скрипучая выстраданная печаль, такая вечная безысходность, словно сквозь гребенку губной гармошки сыпался весь каракумский песок и не было ему конца. После этого концерта напивался скрипун до беспамятства и тогда рыночный рубщик, огромный мрачный дядька, легко брал его на плечо и относил домой.
Любому было ясно — тосковал Жорка. Вроде все время на людях и один. А он ведь молодой был совсем, считай, с третьего курса училища музыкального его призвали, значит, вернулся — тридцати не было, а уже пол человека. Так и не решился семью завести, не на рынок же их волочь. Хотя невест в Малаховке было полно и Жоркой бы не побрезговали. Но не сложилось.
Однако в последнее время те, кто Жорку-скрипуна знали особенно давно и близко, увидели — что-то в его жизни происходит. Вроде, как обычно, он на рынке торчит, но и одет почище, даже рубаху менять стал, а не занашивать, пока на нем не истлеет, бриться начал каждый день, даже в местной парикмахерской отметился, кудри седые обкорнал — совсем другое дело! Прямо красавец, хоть и без руки.
Вскоре обнаружилась и причина перемен. Летом вместо толстой Лариски с молочным товаром стала ее дочка приезжать, мечтательная голубоглазая русая девушка, почти девочка. Лет семнадцати-восемнадцати. Товар у Лариски был отменный, дочка расторопная и торговля заканчивалась быстро. Так пока за юной барышней папаша не приезжал пустые тазы да бидоны забрать, она все либо Жоркин музыкальный скрип слушала, либо болтала с ним. Только сейчас люди услышали, как он смеется — точно ворона каркает, то ли кашель — то ли смех. Но ничего, девушку это не пугало и не отталкивало, она сама хохотала громче Жоркиного карканья. И рынок замер в ожидании.
Лето пролетело быстро, по осени на рынок вернулась Лариска. Жорка затосковал еще больше, гармошка скрипела и скрипела, а он напивался все страшнее и чаще. Но в тот день как раз трезвый был . И выбритый, и в свежей рубахе. Словно знал.
Понедельник был. В понедельник творогом не торгуют, вообще рынок полупустой. А тут вдруг уж в четвертом часу муж Ларискин появился. И не один, с двумя какими-то мужиками. Коротко спросили, где Жорку найти, ну им показали сразу, он с Нюрой-зеленщицей болтал. Отозвали в сторону его, люди только и услышали, как заревел Ларискин муж:»Уууу, жидва, паскуда, не прощуууу!», тоненько заверещала Нюра, юзом просвистела по мраморному полу губная гармошка и Жорка сполз вдоль прилавка, растекаясь черно-красной лужей.
И всё. То-есть не всё, потом-то известно стало, что девочка та от одноклассника что ли или соседского сопляка залетела, но виноватым выбрали Жорку. Некрасиво, конечно, получилось, не по справедливости, хотя скрипун тоже был неправ — чего смеялся-то все с ней и в гармошку скрипел? Будто не с кем больше было! Вот и допрыгался! Пустой человек, одно слово. Хоть на рынке без него и скучно. Зато гармошку его пацан один подобрал! И так ловко на ней рулады выводит! Вот где музыка-то, не скрип дурацкий. А Жорками потом в Малаховке долго ворон звали.
~~~~~~~~~~~~~~~~
Автор Татьяна Хохрина

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.

Не повезло

У Юли заболел сын, высокая температура, кашель. Его даже не радовало, что не надо идти в садик, а маме на работу. Илье три годика, он редко болеет, крепкий малыш. Юля вызвала врача на дом.

Муж уехал на работу, бросив на ходу, — Заболел? Ну что же, лечитесь. —

Марк человек скупой на эмоции и сострадание, а так же на другие чувства. Юля привыкла.

Женщина — врач приехала быстро. Осмотрела ребёнка, выписала лекарства. Аптека на первом этаже их дома, можно быстренько сбегать, но денег у неё на карте всего рублей 500. Налички тоже нет.

Юля позвонила маме, — Мамочка, Илья заболел. Ты не скинешь мне тысячу на карту? У меня на лекарства не хватает. —

— А что твой жмот не видел, что ребёнок заболел? Не мог оставить денег? И как ты только с ним живёшь? — возмутилась мама, но деньги скинула.

К вечеру сыну было уже легче, температура спала, он бегал, играл.

— И надо было столько денег на лекарства тратить? Он бы и без лекарств поправился, дети долго не болеют,- ворчал Марк.

На деньги муж был жадный. Сначала это было не очень заметно.

…Юля работала оператором в отделении связи, когда познакомилась с Марком. Она и сейчас там работает.

В тот вечер было много народа, а ему надо было получить заказное письмо. Он нервничал, разругался с бабушкой, которая пыталась протиснуться к окошку. Юля пожалела его и обслужила без очереди.

После работы Юля увидела его на крыльце почты. Он ждал её.

— Что же Вы так торопились и вдруг задерживаетесь? — спросила она.

— Я не очень и торопился, просто очереди не люблю. К тому же, захотел с Вами познакомиться,- ответил Марк улыбаясь.

Они стали встречаться. Юле было 22 года, Марку — 29 лет. У него уже был один недолгий, неудачный брак без детей.

— Не сошлись характерами,- объяснил Марк и больше к этой теме они не возвращались.

Он так красиво ухаживал, водил в театр, на выставки. Говорил, что любит. Она тоже влюбилась. Осенью подали заявление в ЗАГС.

Юлина мама заволновалась, — Где делать свадьбу? Сколько человек приглашать? —

— Свадьбу делать не будем. Нечего деньги на ветер пускать. Это же какие расходы? Дома скромно отметим. Вы, свидетели и мы с Юлей. Мои предки далеко живут и не приедут, — заявил Марк.

Будущая тёща пыталась его переубедить, но он был непреклонен. Тут бы Юле и насторожиться, но где там, любовь…

Юля быстро поняла, как могла не сойтись характером бывшая жена с Марком. После свадьбы его, как подменили. Такого жадного человека Юля видела впервые, тем печальнее, что он стал её мужем.

Ей стало ясно, что нормальной жизни не будет и она решила уйти, но поняла, что ждёт ребёнка. Юля побоялась лишать будущего ребёнка отца. Она сама выросла без отца и относилась к этому вопросу серьёзно. Отец ушёл из семьи, когда ей было 3 года. Мать больше замуж так и не вышла.

Юля была уже в декрете, надо было купить кроватку ребёнку, приданное. Она сказала Марку, что ей нужны деньги.

— Ты же получила декретные, их на эти цели и выдают, вот и покупай, — ответил он.

До трёх лет сына Юля сидела дома. Муж денег не давал, покупал продукты, но только самые необходимые без изысков. Помогала мама.

Юля не могла понять почему он держит их в чёрном теле? Они не перебиваются с копейки на копейку. Зарабатывает Марк очень даже прилично, у него хорошая квартира, в которой они живут, машина.

На себя любимого он денег не жалеет, одежду себе покупает качественную и дорогую. Почему же такое отношение к ней и собственному ребёнку? Разочаровался в ней так быстро? Но почему? Она красивая, не глупая, хозяйственная.

Сколько раз возникала мысль уйти и не тратить свои нервы и здоровье. Что останавливало?

Было стыдно, что выбрала себе такого мужа. Где-то в глубине души теплилась надежда, что может быть ещё все наладится, что все свои накопления Марк впоследствии потратит на образование сына.

В три года Илья пошёл в детский садик. Марк правдами и неправдами выбил ему место. Юля вышла на работу, хоть зарплата и небольшая, но всё-таки свои деньги, не надо будет лишний раз просить у мужа.

Муж обрадовался и полностью прекратил содержать её и ребёнка. У Юли часто не хватает денег, тогда Марк может что-то купить, но только в долг. В конце месяца выставляет жене список долгов. В этом списке даже йогурты для сына. В денежных вопросах Марк очень педантичный.

Вся домашняя работа на Юле. Она готовит, стирает, наводит порядок в квартире, может сама переклеить обои, гуляет с ребёнком. Муж приходит с работы уставший и ложится отдыхать. У него даже мысли не возникает, что жена тоже может уставать на работе, молодая ещё.

Однажды вечером Марк пришёл злой, ему премию выплатили меньше чем другим сотрудникам. Как он психовал! А тут ещё Юля сделала себе модную стрижку и мелирование.

— И сколько стоит эта красота? — возмутился муж.

— На эту красоту дала деньги мама. У меня в субботу день рождения, вот она и посоветовала привести голову в порядок, — спокойно ответила Юля.

— Твоей маме тоже надо привести голову в порядок. За столько лет не смогла ничего для дочери накопить, выпихнула замуж без копейки денег, — продолжал психовать Марк.

— Так вот в чём дело! Тебе нужна была богатая невеста, а я оказалась бедной. А ты не подумал, что богатая с таким жмотом, как ты и недели бы не прожила! —

Они впервые так сильно разругались. Раньше Юля терпела и молчала. Через два дня Марк положил перед Юлей список её долгов. В списке был даже киндер сюрприз для сына.

В ответ Юля положила свой список за все годы.В списке были проставлены суммы за стирку, уборку, приготовление пищи, а внизу общая внушительная сумма.

Марк пришёл в бешенство, как он кричал! Покраснел. Юля испугалась, уж не хватит ли его удар? Удар его не хватил, но кричал и возмущался он ещё долго. Илюша сильно испугался, заплакал.

Юля побросала самое необходимое в сумку и вызвала такси. Они с сыном уехали к маме.

Так закончилась её нерадостная семейная жизнь.

Юля подала на развод и на алименты. Марк пытался оставить себе сына, но Юля показала в суде списки долгов, которые ей каждый месяц предъявлял Марк, она их сохранила. Суду стало всё ясно. Мальчика ему не отдали.

Марк выплачивает алименты на сына, это неплохая сумма. Потерю денег он переживает очень тяжело, гораздо тяжелее, чем потерю семьи.

Юля с сыном живут у матери. Она успокоилась, стала улыбаться, расцвела. Замуж выходить больше не хочет и часто думает,

— Зачем терпела? Надо было давно уйти. Не повезло с замужеством, что поделаешь? Не всем везёт, зато сынок есть и это счастье!

Автор: Наталья Сергеевна

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.

Недоразумение

Ирина убирала, мыла, стирала.

Иван говорил что нужно вызвать клининг, но Ирина всё же сама решила навести порядок, так надёжнее.

Дело касалось квартиры которая досталась по наследству Ивану от отца.

Он давно ушёл от них, когда Ваня был ещё малышом, а мама его, Валентина Петровна, одна тянула сына.

Учила, потом в армию провожала, женила сына.

Замуж Валентина Петровна так больше и не вышла. Отец в жизни Ивана никак не участвовал, на алименты гордая Валентина Петровна не подавала, сама тянула Ваню.

И вот пришло извещение, что является Иван счастливым обладателем двухкомнатной квартиры, отец завещание на него оставил.

Квартира это была бабушки Ивана, её рано не стало, Иван и не знал бабушку, равно как и отца.

Посоветовавшись с Ириной, Иван предложил квартиру маме. Но Валентина Петровна удивлённо посмотрела на них и покрутила у виска.

-Мне для чего?- спросила

-Ну как, можно сдавать…

— Знаете что, у вас двое детей, вот-вот, вылетят из гнезда, так сказать. Вы что выдумали, а? Делайте ремонт, продавайте, сдавайте, что хотите то и делайте, — таков был ответ Валентины Петровны.

— Ты сынок ничего от отца не видел, так вот, хоть сейчас…

Таким образом Супруги Зайцевы стали обладателями лишней жилплощади.

Ну не лишней конечно.

Ирина всё порывалась навести порядок, да начать сдавать квартиру, а Иван всё тянул. То говорил что нужно клининг вызвать, то времени нет, то ещё что…

Женщине было неудобно настаивать, но свекровь, очередной раз, спросив, навели ли порядок, сказала Ирине, что она не тётка с улицы, а жена законная.

-Бери ключи и иди делай там всё по своему, а то у Вани так всё и простоит, что это ещё? Копейка не лишняя. Не надо у него ничего спрашивать, я ещё поговорю с ним, что это такое?

Так Ирина, взяв на работе отгул, закупившись разными средствами, прихватив перчаток три пары резиновых, поехала наводить порядок. Иван на три дня уехал в командировку, в соседний город.

Замок открылся легко.

Ирина ожидала услышать спёртый запах, как обычно бывает, когда помещение долго не проветривается.

На удивление запах был, но не сильный. На кухне пахло дымом от сигарет.

Бабушка курила что ли, промелькнула мысль у Ирины. Бутылки из-под шампанского, в пепельнице окурки.

Вот так номер, подумала Ирина ну ладно, сейчас оценит что здесь нужно сделать. Ирина решила как раз начать с кухни.

Но как обычно бывает, параллельно замочила ванну, унитаз, в прихожей начала отмывать зеркало.

Через несколько часов кухня, ванная комната и туалет блестели.

Надо обои переклеивать, думает устало Ирина, сидя на диване в большой комнате.

До комнат она решила добраться попозже, на следующих выходных. Нужно будет разобрать архив, подумать куда пристроить старые фотографии, для этого нужно Ивана звать.

Вот удивится-то, думает Ирина, когда увидит какую она красоту уже навела на кухне.

Ирина пошла на кухню, чтобы ещё раз посмотреть на свою работу, всё сияет, завтра она шторы новые повесит, и будет красота.

Ирина выходила из кухни, когда в дверях что-то щёлкнуло, открылась входная дверь и на пороге появилась сияющая, сильно надушенная, улыбающаяся дама.

-Ой — сказала Ирина

-Ой, — ответила ей дама.

Они обе уставились друг на друга.

-А вы что здесь делаете?- спросила дама

-А вы? — вопросом на вопрос ответила Ирина

-Я? Я пришла домой…

-А я здесь… мою, — не нашла что сказать Ирина

-Аааа, вы из клининга?

-Ага, — сказала Ирина, рассматривая нежданную гостью.

-Фух, Ваня говорил что нужно здесь порядок навести…

-Угу. А вы простите, хозяйка?

-Нууу, даааа, можно и так сказать. Я переезжаю на днях…А пока пришла вот, сюрприз сделать, романтик так сказать, — заулыбалась женщина

-О, тогда вы мне и заплатите. А то хозяин так торопился, что забыл заплатить. Он думал что я дольше буду тут убираться. Сказал вечером рассчитается.
А зачем я буду ждать его? Вам наверное хочется одним побыть?

-Ну даа, но я не знаю…

-Да что там не знать? Вы же одна семья!

-А сколько?

-Десять тысяч, — не моргнув глазом сказала Ирина

А, кстати, чем вы, простите за нескромный вопрос, кормить мужчину своего собираетесь?

-Я? — дама покраснела и Ирина поняла, что готовка не самая сильная её сторона, — ну… пельмени?

-Пффф, пельмени! Вы ради этого пораньше пришли? Чтобы сварить на романтический ужин пельмени? Когда он придёт с работы?

-В семь…

-Так, у нас есть время. Я как раз на рынок заехала, хотела дома щи сварить, да ладно, вам продам…

-Что продадите, просите.

-Таак, что тут у меня. Ага вот, как раз всё для щей есть.

-Но… Я не знаю… Как -то это…

Но Ирина уже не слышала она с воодушевлением принялась варить щи.

-Так хозяюшка, с вас ещё две тысячи.

-Ка…каких две тысячи?

-Бумажных, можно на карту перевести. Не боись хозяюшка, твой поест моих щей и сразу на тебе женится, поверь мне.

Ирина держалась, ох как держалась, хотя внутри всё клокотало.

Сначала она хотела устроить скандал, вырвать не свои волосы этой престарелой нимфе, а потом…

А потом она варила щи. Так как может варить только она, больше никто.

Ирина попрощалась опустошённая, спустилась вниз, села в машину и заплакала.

Она приехала домой, поднялась в квартиру. Дети сидели по своим комнатам.

Зазвонил телефон.

Ваня…

Женщин смотрела равнодушно на дребезжащий и прыгающий телефон.

Перестал звонить, опять начал…Прекратил…

— Ма, — из комнаты выглянул недовольный сын, — ты чё трубку не берёшь, там отец названивает, переживает что случилось с тобой.

-Алё. Алё, Ириша. Ты что трубку не берёшь?

-Я… Я Вань… не слышала.

Поговорили ни о чём, дежурное целую и отключился, работы много, сказал.

Позвонит только завтра.

Ирина не знала что делать.

Не знала как себя вести…Никогда её Иван не позволил усомниться в себе и своей верности. Никогда. Ещё так пошло, фу.

Как себя вести в этой ситуации Ирина не знала. За что он так с ней? Ну да, не красавица, смотрит на себя в зеркало, но и не уродина. Когда это случилось? Когда они стали чужими друг другу.

Покормив детей стараясь держаться и не плакать, Ирина ушла в комнату и легла на кровать.

Он приехал утром

— Ваня? Ты же в командировке?

— Представляешь, я быстро всё сделал и вернулся раньше на целые сутки! Поэтому вчера и отключился побыстрее, торопился на поезд, сюрприз хотел сделать. Ты что не рада?

-Рада, Вань…Рада… Есть будешь?

-Ага, а щи есть?

-Щи?

-Ну да, щи…

-А ты что не ел?

-Что не ел?

-Щей?

-Каких Ирин?

-Не ел значит…

-Ириша, а что происходит?

-А ичего, Вань. Во, на, — Ирина выложила на стол деньги

-Это что Ириша?

-Это Ваня деньги…

-Я вижу, а что это за деньги Ириша?

-Я с твоей любовницы за уборку, и за щи взяла, нечестно нажитое так сказать, забирай, Ваня…

-Ира, Ира, Ира, с какой любовницы? За какую уборку? Что ты такое говоришь? Ирина? Что происходит?

-Я всё знаю, Вань…Я всё знаю…Я была там…

-Да где?

-В квартире твоей бабушки…

-Ирина! Боже мой, господи, Ирочка…Я… прости… я дурак…Но я не подлец Ирина! Я не подлец! Я никогда…Да как ты могла подумать! Ириша!

-Не подлец говоришь? А кто же Вань?

-Ириша. Я всё объясню. Понимаешь, мой коллега. Васильев Пётр Николаевич, он…Он оставил жене всё, и вот они с Людочкой, они по квартирам…

Понимаешь.

А у нас стоит квартира и я…Людочка. Она у нас на кафедре…Ты не подумай, они оплатят, они вот…У них серьёзно Ириша…Это не разврат…Ириша…

-Ваня…Вань…я ведь её побить хотела, Ваня…Я деньги…Я деньги с неё взяла…Ваня…Ой стыдоба какая…Вань…

Конечно они разобрались, Коллега Ивана нашёл квартиру, а Людочка…Людочка всю жизнь прожила с мамой, ничего не умеет делать. А Пётр Николаевич…

Ему так понравились щи.

Людочка сказала что это она варила, и Петя просит ещё…

Пришлось Ирине учить Людочку варить щи, и не только.

— Осуждаете меня?

-Нет, — качает головой Ирина, — не имею права.

-Знаете, мы долго сопротивлялись чувству, я хотела уехать, далеко-далеко, он меня вернул. Он такой…Мне неудобно перед его женой, детей у них нет. Они много лет вместе прожили…Я же тоже… эти чужие углы, эти квартиры, но понимаете… я… знаете …у нас будет ребёнок.

-Серьёзно?Вы не оправдывайтесь, зачем? Живите как знаете. Меня простите за концерт, я ведь думала что Ваня мой…

И женщины начали смеяться…

Конечно Ирина успокоилась, но… руку, как говорится, на пульсе держит. И даже подружилась с Людмилой учит её кулинарным и житейским премудростям, когда та спрашивает.

А Иван? Что Иван, он щи Иринкины любит да и саму Ирину тоже.

И менять её ни никого не собирается, но ей об этом знать необязательно. Вон она какая вся из себя сразу стала, причёска, маникюр, макияж.

Пусть будет.

Ваня её всякой любит, а так ещё больше и гордится ей…Надо же приревновала, с любовью думает Иван. Значит любит меня.

Эххх моя Иришка. Самая лучшая жена на свете. Что-то эта Нина Сергеевна глазки мне строит, недавно с мужем разошлась говорят…

Зачем она мне? У меня Ириша есть моя…
Автор Мавридика де Монбазон.

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.